Предлагаю вашему вниманию несколько веб-сервисов, которые вам могут пригодиться. Кнопки, перед описанием, кликабельные,
для перехода на сайт.
Здравствуйте...
Сегодня урок для тех, кто работает в браузере Cyberfox. Многие знают, что я уже давненько перешла с Firefox - огненного лиса на Cyberfox. Cyberfox представляет собой модификацию браузера Mozilla Firefox и это одна из самых удачных модификаций известного браузера.
Я думаю, что многие из вас знают, что YouTube сменил Adobe Flash на HTML5 в качестве стандартного способа воспроизведения видеозаписей. Теперь технология HTML5 используется веб-проигрывателем по умолчанию. Ви
Николай Владимирович КОЛЫЧЕВ Николай Колычев родился 24 октября 1959 года в городе Мурманске. Умер 6 июня 2017 года в городе Кандалакша, Мурманской области. Похоронен в Мурманске. Николай Колычев один из самых любимых писателей Мурманска, замечательный человек. Я его знал лично, в июне меня не было в Мурманске и о преждевременном уходе из жизни узнал от моего постоянного читателя Ольги Лукичёвой, которая бережно хранит память о современном русском поэте и писателе (ссылка на сайт, посвящённый Николаю Колычеву в конце записи). Очень хочу вас познакомить с творчеством Николая Владимировича. Николай Колычев автор восемнадцати книг, известен в России как прозаик, поэт и переводчик, член Союза писателей России.
|
Ушел Николай Колычев - один из лучших поэтов в русской литературе.
В день рождения Пушкина, в День русского языка.
[700x700]
СМЕРТЬ КАЖДОМУ ГОТОВИТ ПЬЕДЕСТАЛ.
Смерть каждому готовит пьедестал:
Кому — повыше, а кому — пониже...
Но вижу я, что лучше мир не стал,
А значит, не был миром я услышан.
Мне срок уже остался небольшой,
И скоро час пробьёт — за всё ответить.
Те строчки, что я выстрадал душой,
Не дали счастья ни жене, ни детям.
Ни матери, ни Родине моей
Я не помог и не утешил боли...
Народ внимал певцам иных кровей,
А не стихам о горькой русской доле.
Да будет надпись, как итог судьбе,
Над местом тем, где буду упокоен:
«Я памятника не воздвиг себе,
Поскольку не был я его достоин».
Но только, покорённые врагу
В грядущем — не вините, как поэта.
И к надписи добавьте лишь строку,
Что я кричал, кричал, кричал об этом.
(Николай Колычев)
На этой странице колычевского сайта свои слова памяти о русском поэте Николае Владимировиче Колычеве может оставить любой - http://nikolaykolychev.blogspot.ru/2017/06/blog-post_14.html
На этом же сайте - стихи Поэта.
– Больно! – Это меня от корней Отрезают пилою хрипатою. – Больно! – Дерево веры моей Зашумело, качнулось и падает. – Ой, родные! – Но в горле слеза Гасит возглас, И слышится: «Выродки!» Там, где прежде стояли леса, Нынче только обрубки да вырубки. Мать-природа… Поруганный труп… Боже, лучше не видеть мне бы, Как насилуют тысячи труб Воду, землю, леса и небо! Как исправишь теперь? Как вернешь? Больно! Больно!.. И души кровим мы, Обдирая присохшую ложь Уверений, что все поправимо. Остается нагая беда, Остается виновность убийцы… Если это уже никогда Не исправится – пусть не простится. |
.. И отсиял, и в Память канул день. За озером в гряду сливались ели. И звезды остывали на воде, Те, что взлететь на небо не успели. И угольки костра печально тлели, И муть, и жуть таилась в темноте. Сильна ночная ворожба огня... Душа, осознавая бренность тела, Мне приказала ввысь глаза поднять, И мне в глаза Вселенная глядела. Я чувствовал, как сердце холодело И тихий ужас сковывал меня. Пронзительней, чем холод мертвеца, Был по живому страшен свод небесный. Я видел взгляд, но не было Лица, И что-то мне мешало до конца Понять и ощутить бескрайность Бездны. Знать кто-то мудрый охранял меня, Он вновь хотел из Бездны сделать Небо. И тайные сомненья прогонял, От раннего прозрения храня... Не потому ль дитя с рожденья слепо? И я ослеп, оглох, замкнулась плоть. Так видят мир безумцы и провидцы. И там, во мне, над черной гладью вод Поплыли чьи-то тени, чьи-то лица. Они тянулись длинной вереницей, Раскачивая полусгнивший плот. И падал я в себя, во тьму, на дно, Опутанный реальностью и снами, – Пеленок черных злое полотно, Как на древко накрученное знамя... О жуть, когда понять нам не дано, Что мы творим и что творится с нами! И вдруг мои виденья унесло. Из черной глуби вырвавшись наружу, В глухую высь небес стонал я зло: – Ну, что же ты, откройся, я не струшу... – О нет, твою измерила я душу, - Мне выдохнула Бездна тяжело. – Ну, если хочешь, испытай опять Мучительной своею круговертью!.. – Ты тщишься необъятное объять. Еще не срок. Открывшись для тебя, Я стану иль безумием, иль смертью. |
Темный лес... Я на ясной опушке. И со мною друзья-подружки, А над нами – глубь голубиная, Голуба, как глаза любимые, И тепла, как дыханье единственной... Шелест леса такой таинственный... Вот – желанной рука, вот – друга... Хоровод? Или бег по кругу? Отрясала трава росы, Развевались вихры и косы. Опьянял меня смех звенящий, Воздух меда казался слаще, Мир был полон тепла и света... Я воскликнул: – За что все это?! – Тьма в ответ прошипела: – Даром... Я проснулся седым и старым. |
Холст неба выцвел, выгорел, поблек. Мир погружался в тайну полутьмы. С дождем последним слился первый снег. Я наблюдал рождение зимы. Была тиха аллей озябших дрожь, Листву сгребал угрюмый человек. От снега мне седым казался дождь И от дождя едва был виден снег. И пониманья тишина ждала, Так, как струна прикосновенья ждет. Я попытался в лужах-зеркалах Увидеть, что прошло и что грядет. Но все сливалось: первый поцелуй И детства уходящие шаги, Снежинок шорох, звон прозрачных струй… А по воде – круги, круги, круги… Сгребавший листья подошел ко мне, Бубня, что осень слишком холодна. А я читал на белом полотне Холодные из лета письмена. |
|
![]() |
Из-под ладони долгий взгляд И долгий вздох: "Краса какая!"... Всей плотью буйствует земля, Осенним цветом истекая. Кричит в объятьях смерти жизнь И страстно отгорает лето... Так жадно женщина дрожит В пылу недолгого расцвета, Когда не хочет увядать, И знает, что не быть прекрасней, Наполненная хищным - "Да!" Жестокая в своем несчастье, Бессильная себя сберечь... Огнем припадка золотого Она способна и разжечь, И сжечь любовника любого. Рабой – отдать себя во власть, И, насмеявшись – завтра бросить... В ней все – любовь, и страх, и страсть, И скорбь и жалость... Это – Осень. И все ж, в осеннем естестве Я слышу зовы к состраданью. И дорог цвет, и дорог свет, И неизбежно расставанье... Какая жалоба – во всем! Но горькое залито сладким... Не все ли мы в себе несем Горючей осени повадки? Живем лишь миг, чтоб век – жалеть Судьбы, расплесканной беспечно... Нам то дороже на земле, Что хрупко и недолговечно. |
Помнишь, как пришло к тебе Чужое Горе? Пьяно плакало и жалости просило. И споткнулось, и упало в коридоре. И, казалось, что поднять не хватит силы. И хрипело это Горе, и стонало, И потело, сотрясаясь дрожью мелкой... И всю ночь ты поправляла одеяло, А наутро побежала за похмелкой. И винилось это Горе, и казнилось, С благодарностью бульон глотая с ложки. Принимала ты как дар, как Божью милость, То, что Горе поправлялось понемножку... ... Горе силой наливалось, встало вскоре И сказало, что пришла пора прощаться... Помнишь, как ты приняла Чужое Горе, И рыдала, отпустив Родное Счастье? |
На душе темно и холодно, Словно кто-то глянул искоса... Черный спрут ночного города Свет из желтых окон высосал. Рвется тень – в четыре стороны. Фонарями четвертованный, Принимает смерть позорную День, у жизни уворованный. Где-то поезд вдаль уносится, Ночь тревожна перестуками. Что сегодня в руки просится, Завтра станет недоступно мне. Стой! Остановись, мгновение! Возвратись, невозвратимое... "Я с тобой...", – слова спасения Зря ты шепчешь мне, любимая. Этой капелькой на донышке Жажду утолять без толку мне. Не спасут твои два солнышка Под пушистой русой челкою. ... Бой курантов в чьем-то радио. В прошлое пути – заказаны. Лучшие друзья – не найдены, Лучшие слова – не сказаны. Фонари – от ветра – шаткие Мне кивают с укоризною. И летит в лицо – охапками Воздух, листьями пронизанный... |
Эх, копеечка - луна, В нашем доме – тишина. Позабытая гитара, Поржавевшая струна. Тихий шорох – это мне Шепчут сумерки о сне, От развешенных пеленок Бродят тени по стене. Спит усталая жена. И сказал я: "Вот те на! Неужели только тени От любви остались нам?" А жена в ответ: «Не злись, Поскорее спать ложись. У короткого романа Эпилог – длиною в жизнь". И ответил я тогда: "Это что за ерунда? Эпилог длинней, романа Не бывает никогда! Лунный свет – златая нить. Не спеши глаза закрыть Мы споем с тобой тихонько, Чтоб соседей не будить. Ах, зачем ты хмуришь бровь. Улыбнись – все будет вновь. Я сниму с гвоздя гитару, Как забытую любовь". |
Качаются дождинок маятники, В стекло оконное стучатся. Мы потеряли что-то маленькое, Необходимое для счастья. Как будто все у нас по-прежнему. А может, я преувеличиваю? Но нежность быть устала Нежностью И стала нежною привычкою. Пеленки, стирка, ночи маятные, Разлуки, радости, страдания… Все так… Но жаль чего-то маленького, Чему не знаю я названия. |
|
|
Распахну пошире шторы я – Солнце брызнет из окна. Разметавшись – руки в стороны – Молодая спит жена. Наклоняюсь над диваном я И с лица целую свет. Словно я родился заново, Словно жить еще сто лет. Словно жизнь моя нелепая Пролетела стороной, Словно ничего и не было, Или было не со мной. Знаю, вечер небо вычернит, Счастье выстудит мое, И не вытеснить, не вычеркнуть Тех, что были до нее. С ними, с ними буду сравнивать, Хоть, ей-Богу, не хочу. Сердце памятью изранено Неизбытых прежних чувств. Сколько мне еще отмеряно На земле?.. О том ли речь! Слишком многое потеряно, Чтоб – вот это – не сберечь. И с мольбой прошу у неба я На последние года Чтоб она былою не была Ни за что и никогда. |
|