Возможно, вы и вправду полагаете, что найдёте какой-нибудь труп или оружие или наркотики или хотя бы несколько похабных фоток - то, с чем вы, ребята, привыкли дело иметь... возможно, вы даже и найдёте что-нибудь в этом роде, только мне лично, если честно, уже всё равно, я понимаю так, что вы пришли уничтожить труд нескольких лет моей жизни, приятно, наверное, чёрт возьми, иметь маленький кусочек власти, унижать других, прикрываясь формой - наверное, надо быть очень смелым для этого... чего ты сказал? я всего лишь леплю гипс, ну а вы всего лишь разбиваете его, не так ли, и раз я вам не мешаю - не мешайте и вы мне, ладно? руки, руки убери! убери руки, я сказал!

Снова ты влип, бинты, перекись, халат медсестры распахивается, пропуская его руку, нет, ты не понимаешь, это война, против меня ведутся боевые действия! кем ведутся? - она взрагивает и следует за его рукой, одновременно обрабатывая перекисью рассечённую бровь, замирает, прикрывая глаза, и потом продолжает танцевать под медленную, медовую и ленную, музыку его руки, руководящая движениями руки кукловода кукла, лёгкая, будто водород наполнил мне лёгкие, я вытягиваюсь и танцую воздушной змеёй вдоль белой стены...

Раньше я чувствовал что у меня девять жизней ... Теперь понял что одна,и та бумажная...Ну, неважно.
Может быть, именно поэтому она и ушла.
Я вытащил из ящика письменного стола пистолет и, положив его перед
собой, закурил сигарету.
Вороны за окном орали как оглашенные.
Вот и все.
Я посмотрел на пистолет. Он казался гораздо тяжелее, массивнее, чем
был на самом деле. Забавно. Пистолет. Смит-Вессон, шестьсот пятьдесят
граммов весом, с магазином на десять патронов.
Мне вспомнилась барахолка и запросивший за него полторы тысячи
небритый, невзрачный мужичок. Тщательно пересчитав деньги, он пожал мне
руку и растворился в толпе.
Значит, все это было не зря. Сейчас эта покупка пригодится.
Сигаретный дым вяло уплывал в форточку.
Мне хотелось закрыть глаза, расслабиться. Постепенно, кусочек за
кусочком, забыть все, что я когда-либо знал, до тех пор, пока вместо
памяти не останется лишь полная пустота. И тогда появится ощущение
небывалой, никогда до того не случавшейся свободы. Я подпрыгну и, словно
воздушный шарик, взлечу, выскользну в форточку...
Если бы это было возможно!
Я вылез из-за стола, прошелся по комнате и остановился у окна.
Прижавшись лицом к стеклу, стал смотреть на улицу.
Там был грязный асфальт, и по нему куда-то катил на велосипеде
мальчишка в драном трико, а также стоял, неловко приткнувшись к обочине,
новенький "запорожец" с наклейкой на ветровом стекле "Патроль ниссан". Вот
остановились две соседки, толстые, глупые и осатаневшие от жизни. Почти
сразу же одна обозвала другую "дурой" и сейчас же услышала в ответ, что
сама "больно умная". Они вяло, словно проговаривая давно надоевшую роль,
стали ругаться. А мимо них, тянулась нескончаемая вереница мужиков в
фуфайках. Каждый держал в руках сетку, наполненную пустыми бутылками.
Тяжело хлопая крыльями, пролетела большая, можно сказать огромная,
ворона. Кажется, она мне подмигнула.
Я вспомнил птицу-лоцмана и затосковал.
Нет, никогда я ее больше не увижу, не услышу шума ее крыльев, никогда
больше, она не опустится на мое плечо.
Наверное, надо было тяжело вздохнуть, но вместо этого я повернулся
спиной к окну и внимательно посмотрел на пистолет.
Теперь он казался маленьким, спящим зверьком, готовым в любой момент
проснуться и забрать жизнь того, кто до него дотронется. Впрочем, вполне
возможно, он лишь делал вид что спит, а на самом деле просто ждал. Меня.
Он знал, что я никуда от него не денусь, сколько бы не ходил, сколько бы
не смотрел в окно.
Я вернулся к столу, и пистолет послушно лег в мою руку.
В воздухе все еще чувствовался запах духов той, что ушла. Ничего,
скоро он исчезнет.
Холодный ствол ткнулся в висок. Теперь осталось только сказать себе
"А слабо..."?

Тусклый предутренний свет смешался с пепельным шлейфом газового платья ночи. Что это? Конец света? Началась невиданная паника...
В скобках :
(на этот раз никто не мог представить доказательств, это правда...)
Опять скобки :
(чтобы быть до конца точным, должен сказать, что этого я и ожидал...)

Послесловие :

...Стены промчались мимо.Звук начал стихать и замолк в отдалении - столь же далекий, как и мелькнувшая в моём воображении мечта...

Начитаешься грязи...
И писать желание потеряется...

Этот год выдался совсем непохожим на предыдущий: я не знал своей истории, но был готов поручиться на все сто, что сам год был; сейчас же все двенадцать месяцев абсолютно исчезли, стёрлись. Это страшно… провалы во времени, провалы в жизни. Всё же кое-что я помнил.

Холодные капли на лице, соль и железо. Неправильное соотношение объёма и расстояния до цели. Слова никогда не начинались с твёрдого знака; жизнь была свёрнута в трубочку. Буквы клавиатуры накладывались, натекали друг на друга – всё смешалось. Звуки выстроились в ряд, вытянулись в линию… люди теряли свои лица в пустоте. Мы никак не попадали в эту линию звуков, цифр, букв. Всё мимо нас… мимо серости будней. Отвергнутые самой жизнью, её смыслом. Это было время опровержения смысла, время безысходности. Все намерения и поступки лишились смысловой составляющей – можно было подумать, что мы шли к какой-то известной только нам цели. Может быть, всё было именно так. Периферия сознания, смещённое сознание, индивидуальный концепт, схоластика – всё было оставлено позади. Мы шли к неизвестной, но так желанной цели; с намёком на Ницше.
Мы писали свою историю, и строчки были расколоты кривой пробелов. Вся история – сентенция бессмысленных повторений – безрассудство пустоты. Нельзя так писать, мы знали это, но писали, писали. Наверное, стремясь сохранить настоящий момент для потомков, мы забыли своё прошлое – свой индивидуальный ад. Говорят, история не прощает недомолвок, так оно и случилось…
Мы поставили обелиск нашим будущим героям, тем, что умирают на заре, с первым лучом солнца. Тогда, именно тогда мы похоронили своё будущее. Похоронили под граненой стелой. Теперь, каждый из ещё живших, имел место смерти, имел причину для смерти, имел возможность для смерти. В нашем настоящем не было героев, прошлых мы сами изгнали, будущих – сделали. Сама История потеряла смысл: память – средство истории, обеспечила саму себя. Те, кто умирал на заре, преодолевая свой собственный терминатор, знали, что были героями; им уже уготовили память о них самих же. Волнения казались напрасны.
Получилось так: мы достигли того, о чём мечтали – стали счастливы, смогли обеспечить и себя и будущее наших детей. Это апокалипсис – конец света. Случилось так: вещи, знаки, символы, пространство – всё начало жить своей жизнью в своём личном времени. Мы уже не слышали звука, не видели света, цвета, не ощущали вкуса. Всё, принадлежащее человечеству – мы так искренне считали, было несовершенно, а мы… мы достигли совершенства… И это оказалось так… так ужасно…

Эта земля… раньше – если это «раньше» было, она носила название Япония, страна – Токио, по-моему. Какой-то сепсис: зараза проникла в нас. Зараза идеальности. Как же теперь хочется стать просто человеком, подобным богу, а не самим богом – кем мы все стали. Как же хочется жить в своём времени, не выпадать так. Мы не знали… мы не ожидали, что совершенство такое… что оно так страшно. Некоторые мои друзья, теперь я не узнаю их, встали на четыре конечности, озлобились, стали обрастать шерстью… Это инволюция… Мне страшно… Я ещё человек, но… надолго ли?

Недавно кто-то звонил и дал мне новую роль. Странно, голос был знаком, я его слышал, но только не помню где. Какой-то новый спектакль - фарс, под названием «жизнь». Все начнется туманно, а конец никому не известен. Я подумал, покурил, а впрочем - что мне стоит и рискнул. Теперь играю. Тяжело, порою даже хочется все бросить и подыскать себе занятие по перспективнее, но иногда повороты сюжета настолько захватывают, что оно того стоит...

Это самое худшее из возможного. Янки как раненые животные, бессловесные, раненые дикие животные, которые делают попытки получить кусок хлеба. Если вы действительно интересуетесь этим дерьмом, и думаете,что это кайф, погуляйтесь по 70-й улице и Бродвею в Нью-Йорке, побродите вокруг маленького пятачка. Если вы не свернете на правильный путь, то вы действительно сильно не в себе. Можно употреблять героин некоторое время, пока не подсядешь, но конец потрясающе ужасен, и обычно окончательное место успокоения - это Томбс или Рикер'с Айслэнд.(Tombs и Riker's Island-две крупнейшие тюрьмы в Н&)

Поздно…
Белым
Шагом,
Мелом
Красишь
Вены.
Желтым -
Стены.
Вечер…
Ищешь
Моря пены
Всюду.
Веры…
Дозу веры…

Пусто…
Запах
Жизни –
Серы.

... соблазн приблизиться к загадочной и прекрасной мелодии...

Возникнет роза из металла
И теплым станет камень -- нет!
Есть возвещение начала:
Смерть от укола в восемь лет.

Смерть - героин! Компьютер-лайнер
Вас из дождей увлек в пески
Вен - провода и точный сканер
Смерть отсканировал в виски.

Ничто на свете не обрящет
И свет преемлет только свет
А сердце? Сердце-мячик скачет.
Смерть-героин и восемь лет...

...почему в восемь лет?...

Герой на героине..
Героиня на героине..
И двойная сплошная пролегла между ними.."
© Сплин

Три, два, один.. Тонкий кусочек железа. Почти невесомый. Почему-то острый. Чуть блестящий. "On the street where you live girls talk about their social lives".. Двумя пальцами берешь его, подносишь к белой коже. Легкое быстрое прикосновение. Синяя жилка чуть дрогнула. Капелька. Странного неестественного цвета. Интересно, почему она такая. "Процентильные нормы - точки на шкале тестовых баллов, которые отделяют от выборки стандартизации заданный процент испытуемых".. процент испытуемых… от выборки стандартизации.. "Зря ты думаешь о смерти.. Я хочу найти письмо в пустом конверте и..".. на шкале тестовых баллов… баллов.. Чуть кружится голова.. "Вам трудно переносить вид крови? Не вызывает ли это у Вас неприятного ощущения?" Вопрос номер 35 опросника Леонгарда.. "Девушка, можно попить водички? А сигаретку? А прикурить? А как вас зовут?".. "Остаемся рисковать.." Узкие дорожки рассекают белую плоть. Наполняя пустоту красной жидкостью. Странное ощущение фальши. Подмены. По-прежнему больно, но как-то не так. И так, как есть сейчас, гораздо легче. Можно прикоснуться языком к дорожки, провести по ней, и ненадолго она опять станет почти белой. Маленькая машина времени. Машина иллюзий. "Бывает ли, что Вы остерегаетесь того, что можете броситься под колеса проходящего поезда?" Вопрос номер 83 опросника Леонгарда. Большой жирный минус. Ну что вы, как вы могли подумать такое.. ТАКОЕ.. про меня.. МЕНЯ.. Да никогда, да ни за что.. Процентильные нормы.. точки на шкале.. "Миллиарды звезд сошли на нет с тех пор, как мы с тобой на "ты".. Пластмассовая жизнь? Нет.. Бомжовая жизнь медных проводков и гудков.. Элитарная жизнь оптоволокна.. "Любой, имеющий в доме ружье, приравнивается к Курту Кобейн; любой, умеющий читать между строк, обречен иметь в доме ружье.." Берешь кусочек железа в левую руку, проводишь пальцами правой по нему.. Осторожно.. Оставляя его чистым.. Это твой выбор? Возможно. Муляж. Огромная грубая палка, загоняющая мысли глубоко-глубоко внутрь.. В это умное слово под названием подсознание. Острый кусочек железа ведь всегда под рукой. Так удобнее.. Проще выть от изуродованных рук, чем от искалеченной души, которой почти уже нет.
.. которые отделяют от выборки стандартизации.. от выборки стандартизации.. стандартизации..

"В одном из неснятых фильмов Федерико Феллини"..

Карандашный штрих. Ещё один. И ещё.
Я не умею рисовать – но очень люблю. Из того, что я рисую – мне не нравится ничего. Бывшие чистые листы скомкано летят в мусорную корзину.
Удар. Хлопок. Дробь.
Я не умею играть на барабанах, хотя каждую секунду в моей голове рождаются новые джазовые композиции. К сожалению, я могу воплотить их в жизнь только посредством собственных ладоней, коленей и стола.
Буква. Строчка. Текст.
Я не умею писать. Так сложно передать вселенную своих мыслей ограниченным человеческим языком. Особенно в то время, когда всё время нет времени.
Мечта. Порыв… Лень.
Все гении очень ленивые люди.
Моя лень мешает мне творить.
Но я не могу придумать гениальный способ избавления от неё.
Хотя быть латентным гением – всё же лучше...

Еще в детстве начал слышать голоса. Они не давали мне уснуть ночами. Веселили меня в одинокие домашние будни. Они путали меня собой. Злобными сетями сдавливали, оставляя порезы на лице и руках. Узкие монологи. Помню, как маленькая девочка тихо рассказывала о своих игрушках. Потом, срываясь, визжала о своих обрезанных длинных кудрявых волосах. У нее были вши, дети открыто улыбались ей. Иногда громкие. Иногда глубокие. Можно было утонуть. Провалиться в сны.
Забывал где нужно проснуться. И тебя уже ищут на утро. Немного приятно в спине. Бегство продолжается...

За немыслимо огромной чередой поступков ничего нет. Шелуха всё это, ботва. Однажды из зеркала на тебя посмотрит чужой человек. Кора слезает, сердцевина сгнила. Её просто нет больше. Только Пустота в твоих глазах. Пустота, которую ты пытаешься заполнить дымом, засыпать порошками и таблетками, пытаешься сдержать грифелями, укрепляешь иглами, заклеиваешь марками... Тело как экзоскелет, как склад никому не нужных воспоминаний и никогда не сбудущихся надежд. Вещь в себе...

Фильм "Trainspotting" (На Игле).
Последние кадры. Играет Underworld "Born Slippy".
Главный герой в исполнении Ивэна Мак Грегора с воодушевлением восклицает: "Я чистый! Я такой же, как вы".
Ему удалось. Удалось слезть.
А нам нет. О чем, надо сказать, ничуть не жалеем.
А как же, по-Вашему, можно постигнуть всю мощную глубину нашей никчемной, напичканной беспрерывной нарочитостью, жизни?
А разве мы другие? Такие же: зеленые, голубые, серые, карие зрачки глаз... только расширенные... чуть-чуть.
Такие же губы: узкие, пухлые, "домиком", "бантиком"... периодически принимающие различные формы, и содрогающиеся от нервного, несознательного, полусчастливого смеха... СЧАСТЛИВОГО.
В 16 лет все полны надежд. Надежд на хорошее (лучшее будущее), на приятную, внятную жизнь.
Чьим-то надеждам суждено сбыться. Чьим-то нет.
Подросток еще не осознает, не замечает начала конца, то, что предлагают "клевые" сверстники, кажется поначалу лишь легкой, безобидной забавой, модным развлечением.
Погружение до определенного момента происходит безболезненно и незаметно.
Ты не самый лучший, но в своей среде, в обществе таких же, как и ты, молодых и энергичных людей, ищущих и, кажется, нашедших легкий путь, легкий кайф, который постепенно тяжелеет и становится невыносимым. Тебе кажется, что забаве просто положить конец, оторваться и забыть в любое время?
Но скоро, совсем скоро, слишком скоро "легкая забава" становится ДРУГОЙ едой. Пока она есть - все замечательно.
Правда, не остается времени и сил на привычное в ТОЙ жизни существование. Но теперь любая попытка выйти, вернуться пресекается, суровейшим невыносимым голодом.
Ты не можешь вырваться, ты с нами, ты опять такой же, как и мы.
Добро пожаловать в идеальный мир!
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
/ Надежда на наслаждение почти так же приятна, как и само наслаждение... /
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

07.07.
Хмурое утро, откликнулось к обеду проливным дождём, относительно не продолжительным, но сумевшим, хоть не надолго, сбить духоту очередного летнего дня.
Выкурив, изрядно, сигарет под «Медвежью кровь», и насмотревшись, в летнем кафе, вдоволь, на снующих по городскому парку людей – устал от толпы, безвкусицы, лицемерия и однообразия.
Такси. Пять купюр меньшего достоинства. Усталый, но не умолкающий до самого дома, таксист.
Душ. Стакан «минералки» со льдом и лимоном. Радио. Сигарета.
Радует пытающийся опять начаться дождь. Желания, эмоции, мысли, ощущения – все сплелось в клубок, который хочется распутать. Это, как собрать в один большой клубок, в спешке, много разноцветных нитей и потом пытаться отделить, и смотать каждый цвет в отдельный клубок. Сматывать – легче, чем распутывать. А распустить легче, чем сплести в узор.
Радио. Маршалл. «Улетаю в ночь, утром я вернусь…».
До ночи далеко. Ночь впускает в мысли полностью. Тело, уставшее за день – расслабляется. Остаётся «чистый» мозг, не отвлечённый на физиологию и внешнее. Всегда есть о чём подумать, если есть чем. А когда долго не о чём думать, при наличии «чем» – это «чем» атрофируется, за ненужностью, или его остается ровно настолько, чтобы обслуживать плоть и не более. Гордимся разумом, который часто используется лишь для выбора цвета и качества нового рулона туалетной бумаги. Первый парадокс.
Зачем-то пишется и не знается зачем. Скорее всего, старый способ: разместить в себе по полочкам. Не размещать и не упорядочить в себе, и для себя, хотя бы – «внутренний бардак». Любим порядок, но редко его делаем. Не любим бардак, но делаем его чаще, чем порядок. Второй парадокс.
Сам для себя, в последнее время – один большой парадокс. В такие моменты, можешь все объяснить себе, но не в силах что-то ускорить, или сделать. Хотя, любишь, когда все быстро и так, как хотелось бы. Но, чаще, получается медленно и не совсем так, или вообще, не так. Третий парадокс.
Кричим, что можем и умеем любить. Любим, как можем и умеем. Понимаем, что душевная боль губит любовь. Но делаем больно именно самым близким. Причём, больнее, чем кому-нибудь. Больнее, потому что им «не все равно». Четвёртый парадокс.
Пытаемся воспитывать детей. Считаем, что правы во всём. Совершенно забыв себя в детском возрасте, меряем взрослыми мерками – детские ценности. Даем советы друзьям –сами же, ими не пользуемся. Учим детей любви, которую сами так не сумели сберечь, или встретить. Зарывшись в работу, прекрасно понимаем, что мало времени уделяем тем, кому дали жизнь – «сорняк в поле», краснеем в зале суда. Ищём виноватых – не учитывая себя в первую очередь. Пятый парадокс.
Делаем бизнес. Учимся на ходу. Хотим корректного отношения к себе – сами себя так не ведём. Берём в долг у самых близких – их же и «кидаем» крупнее, чем кого-либо. Сетуем на налоги, скулим по этому поводу «в тихую» – тем не менее, не платим их. Улыбаемся партнёру по бизнесу – его же и обводим вокруг пальца. Чем больше улыбаемся, тем больше обведём. «Гребём под себя», живём одни днём –удивляемся, позже, почему всё рухнуло. Шестой парадокс.
Гадим на «ментов» – ищем спасения у милиции. Гордимся своей силой и справедливостью – не вступимся за девчонку, к которой пристает на улице очередной ублюдок. Орём на окружающих, при случае, и «не по теме» – не приемлем такого по отношению к себе. Бьём слабого – боимся сильного. Лицемерим, льстим, врём – не любим когда лицемерят, льстят, врут. Седьмой парадокс.
Любим родителей. Беспокоимся об их здоровье – не покупая нужных лекарств, жалеем, экономим на них. Забываем позвонить, поздравить, проведать – не замечаем, когда они звонят, поздравляют, проведывают. Плачем на похоронах – экономим на гробе и искусственных цветах. Не умеем их выслушать – требуем внимания к себе. Не прощаем старческих слабостей – ждём прощения своему «молодому маразму», причём совершенно его не замечая в своих поступках, в себе. Восьмой парадокс.
Гордимся друзьями. Сотней. В трудную минуту, не имеем к кому сходить, и к нам не приходит никто в трудную минуту. Сплетничаем – и ненавидим сплетни о себе. «Камень за пазухой» – «реверанс» в поступках, с улыбкой на лице. Теряем – находим новых. Не помним хорошего – руководствуемся плохим. Девятый парадокс.
Пишем письма, говорим слова – не понимая значения слов.
Говорим о музыке, о Моцарте и Бетховене – обливаемся пьяными слезами под «Руки вверх» в исполнении пьяных «лабухов» из модного, сегодня, кабака.
Шепчемся, или шумим, на кухне, о политике, и долбаной жизни и государстве и нерадивых правителях – не ходим на выборы, и никогда не встанем в один ряд с теми, кто за правду, и за нас.
Унижаем убогих, геев, лесбиянок, наркоманов, алкоголиков, цыган, бомжей – ходим в церковь на Пасху, или «поставить свечку».
Отплёвываемся от проституток – платим им деньги, и до того, как «кончить» – целуем и говорим красивые слова.
Изумляемся картинам в галерее, или музее – потому, что так делают все.
Идем в театр – клюём носом в спину зрителю, сидящему перед Читать далее...

Проведи-ка тихонько губами по краю стакана.
Ну, неужто не чувствуешь? Холод стекла, можжевеловый дух в обрамленьи лимона и спирта?
Наколдуем хоть джинна вдвоем мы, хоть ведьму, хоть черта. Или хочешь, придет к нам Кровавая Мэри?
Осторожно, там скол! Не заметила?! Порезаны губы. По капле, по капле… Кровь стекает в коктейль.
Дай слижу! Джинн исправно мои исполняет желанья!
Или это все джин? С горьким тоником. Травит сознанье. Стакан. Мы вдвоем с ней...
Нет её...нет...только я и джин...

Как медленно сходят с ума? Ты знаешь? Нет...Тогда я расскажу тебе. Видишь её?
Девушка , довольно красива , хорошо одета , с претензией на элегантность , широко расставлены глаза...О них я должен рассказать немного больше...Если смотреть в них "обычно" , как смотрят почти все люди...Что ты видишь?..незнаешь...ну голобые , большие , красивые,как два озера...И всё? Нет , загляни через них в её душу,в её мысли, прочитай их! Ты видишь в них презрение? мелкую дрожь при одной только мысли о улыбке? ты чувстуешь её гнев? на жизнь ,на саму себя, на всё что её окружает? Ты это видишь?..Слушай её мысли!..

"Вот играет мальчик в песочнице. Вот идет ему навстречу отец. Они улыбаются. Они о чем-то весело говорят. О чем они говорят? А вот стою я и смотрю на них сверху. Я вижу их счастливые лица и мне становится еще хуже. Я начинаю лихорадочно выдумывать, как разрушить их идиллию. Мне плохо, почему они смеются? Смеются у меня на глазах? Они надо мной смеются? Во мне нарастает злость. Беспричинная злость. Злость от созерцания чужого счастья. Маленького, не мешающего никому. Не мешающего никому? Мне, мне оно мешает! И я придумала. Я встану на самый краешек, отодвинусь в правый угол и упаду. Как раз получится между ними. Мальчик сойдет с ума, его будут преследовать страшные воспоминания всю жизнь и он будет много и долго бояться. Отец закричит и будет пытаться спасти своего ребенка от увиденного. Но у него не получится; я все просчитала: я упаду ровно между ними. Может быть даже коснусь кого-то. И они в истерике будут смывать кровь со своей одежды - мою кровь, а обжигающее прикосновение моего падающего тела будет им сниться в самых страшных снах..."

Теперь ты знаешь как сходят с ума...Тебе страшно? Ты не понимаешь зачем она это сделала? Почему? Оне хотела избавиться...Несмотря ни на что... Она все-таки избавилась от своего страха.
Страха, преследовавшего её всю жизнь...

Отступление: просьба не воспринимать всерьез этот текст. Это лишь игра воображения и ничего более.

Сегодня я надену черный пиджак. Вообще, я стараюсь все время одеваться по-разному. Не знаю с чем это связано, но ходить все время в одной и той же одежде.. ну не то чтобы уж пошло, но как-то немного неприятно.
Вообще, я из числа тех людей, для которых однообразие и скука - хуже смерти. Мне нужно быть все время в движении: что-то менять, перестраивать, крушить старые стены и возводить на их месте новые. Причем для меня не важно, будут ли эти новые стены лучше и совершеннее старых. Важно, что они будут другими. Я знаю многих людей, которые придерживаются довольно интересной точки зрения. Они считают, что нужно плыть по течению и не дергаться. Возможно, в чем-то они и правы, но я бы просто не выдержал. Я бы стал метаться от берега к берегу, плыл рывками, захлебывался, пока.. пока бы не утонул. Вообще, когда начинаешь думать о таких вещах, становится грустно. Хоть иногда надо выкинуть все лишнее из головы и просто наслаждаться тем, что тебя окружает.

* * *

Медленно бреду по тихой безлюдной аллее.. Где-то над головой мирно чирикают птички, а слабый ветерок ласково шевелит волосы. Вечереет. Примечаю вдалеке девушку. Она немного вызывающе одета и идет явно навстречу. Что ж, подождем Знака. Я уже могу различить лицо девушки. Она довольно привлекательна. Главное не нервничать. Хотя, этому-то я уж должен был научиться за всю свою многострадальную жизнь.
Честно говоря, мне всегда нравилось наблюдать за людьми. Просто наблюдать, зная, что они и не подозревают о твоем взгляде и твоем существовании. Это очень интересно, честное слово. Попробуйте как-нибудь на досуге. Посчитайте, сколько абсолютно бессмысленных движений они делают.. Хотя нет, лучше не считайте - собьетесь. Девушка уже близко, буквально в трех - четырех шагах от меня. Если будет Знак, то сейчас как раз самое время. Тут девушка спотыкается о некстати (или кстати?) валяющийся камень и падает прямо в мои объятия. Вот он - Знак. Чувствую первые капли адреналина в крови.
- Девушка, - деланно вежливо произношу я, - с вами все в порядке?
Она резко отстраняется. Ну что ж, пускай..
- Да, спасибо, что поймали меня, - она улыбается, но как-то неискренне.
- Нет проблем, - я сама вежливость, - не позволите ли проводить вас немного, знаете ли, уже скоро стемнеет, а я все равно прогуливаюсь, и мне без разницы, в какую сторону идти.
- Можно, - она снова улыбается, и теперь, похоже, по-настоящему.
Медленно бреду с ней по ровной заасфальтированной тропинке. Отсутствие людей, кстати, тоже можно считать Знаком. Сначала мы просто разговариваем. Ни о чем. Она рассказывает о своей жизни, я молча слушаю, пытаясь вставлять реплики и комментарии. Один очень известный психолог - к сожалению, запамятовал его имя - говорил: умей слушать людей. Если ты будешь их слушать, да еще с искренним интересом, им будет не просто приятно, они будут самоутверждаться в своей значимости. Я согласен с этой мыслью. Причем целиком и полностью. Набираюсь смелости и обнимаю ее за талию. Если она отстранится или уберет мою руку - это будет вполне естественно и я не обижусь. Но она не против, наоборот, похоже, что ей приятно. Мне очень нравится с ней общаться, но я чувствую, что уже пора.. Еще раз оглядываюсь по сторонам, так, на всякий случай. Ни души. Левая рука ползет под пиджак, нащупывая массивную рукоятку.
Она замечает мои движения и улыбается:
- Что ты там ищешь, а?
- Сейчас покажу, - улыбаюсь в ответ.
Лезвие выходит из чехла с тихим, но хорошо знакомым шелестом. Пока что она не догадывается. Пора. Резко выбрасываю руку из-под пиджака, одновременно чуть отстраняясь, и ловлю ее еще пока просто недоумевающий взгляд. Из ее гортани вырывается хрип, когда тонкое лезвие пропарывает бок. Где-то внутри у меня открывается заслонка, и адреналин лошадиными дозами начинает поступать в кровь. Еще три секунды она будет пытаться осмыслить реальность происходящего. Боль убедит ее в этом.
Я люблю свой нож - широкое, и вместе с тем острое лезвие, массивная рукоятка - ручная работа. Многие носят ножи в рукавах, но я не из их числа. На поясе у меня закреплен специальный чехол, тоже ручной работы. Под пиджаком его не видно. Я настолько хорошо натренировался вытаскивать нож из чехла и грациозным движением руки отправлять его обратно, что эти действия отнимают у меня от силы четверть секунды. Правда, иногда приходится потратить немного больше времени. Еще три секунды уходит на то, чтобы вытереть лезвие. Вы не поверите, но в левом кармане брюк я всегда ношу с собой тряпку. Я никогда не меняю и не выбрасываю ее. Мне всегда было интересно, какого цвета она была вначале.. Хотя я ничего не имею против того, что она красная. Вообще, я люблю красный цвет.
Рывками я начинаю двигать нож вверх. Хрустят и ломаются кости. Я превращаю ее внутренности в одно большое месиво. Сделав разрез в тридцать сантиметров, вытаскиваю лезвие и бросаю на землю. По-хорошему надо бы вытереть его и заправить в Читать далее...

Возможно, настанет день,
когда я смогу взглянуть в глаза своей тени.
www.museum.ru/N12483

Силлаботоника
Бульварных снов,
Архитектоника
Ненужных слов,
Иллюстративность
Зеркал-витрин,
Демонстративность
Что ты-Один,
И пустобытность
Всего вокруг...

"Ударь меня, хочешь? Ударь! Ничего не изменится!
Ты думаешь, стерпится, или, быть может, слюбится?
Чего застеснялась, тоже мне, красная девица,
К которой похабно пристали впервые на улице..."
"Чего ты орешь - на всю квартиру и матерно?
И в черта, и в бога, еше пару раз - по матери...
Да кто тебя держит - иди, дороженька скатертью,
Кому ты там будешь нужена с таким характером?..."
"Какая там, на фиг, любовь - одно наваждение,
Да , я себе завтра найду приличнее ..."

Вот так и сидел, одинокий, в свой день рождения,
По старой привычке ругаясь с её фотокарточкой...

Огонь, сжигающий огонь. Вода, заливающая воду. Тьма, покрывающая собой тьму. Бездны над безднами.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И станет черное черней черного, а белое - белей белого. Никакого цвета не будет.
Придет Тьма, которая покроет собою всякую тьму.
И будет Огонь, но не просто огонь, а Огонь, в котором сгорает огонь!
Отовсюду станет течь и литься Вода - из воздуха, из земли, из воды, любого места, предмета… Вода эта зальет собою всю воду и вода исчезнет в Воде.
Тогда настанет Жара, которая будет выше всякой жары, и холод, пред которым ничто понятие холода…
Будет земля землю есть и съест ее всю - так, что останутся только не связанные между собой атомы.
Тогда каждый атом восстанет против другого, захочет разрушить другой, будет набрасываться на него и грызть. Атомы все разрушатся, и останутся лишь частицы. Но и они друг на друга восстанут! И опять будет война до последнего. Все частицы будут сражаться – каждая против всех и до тех пор, пока в мире еще хоть что-нибудь будет.
Но настанет окончательная победа! Придет последняя смерть, после которой смертей больше не будет, но и не будет рождений. Распадутся все связи, не останется отношений, все будет равным себе, и ничего другого - не будет.
Не станет ни света, ни тьмы, множественность превратится в ничто. Везде будет только субстанция, одинаковая везде. Повсюду будет ее так много, как и в любом другом месте, а место не будет означать ничего.
Не будет ни места, ни времени, ни причины. Времени не будет, потому что не будет движения, а движения - потому что, нечему будет двигаться.
Вот только тогда и наступит абсолютная полнота бытия всего сущего, абсолютная, окончательная Свобода! В бесконечной вселенной материя все будет знать о себе, восторжествует Абсолютное знание. Оно будет полным, всеобъемлющим и самодостаточным. Потому что, знать будет нечего и знать будет некому!
Даже если бы кто-нибудь был, нечего было б узнать ему во вселенной, кроме того, что никого нигде нет, не было и не будет. И ничего нет нигде, повсюду - только истинный бог Ничто.
В нем все неизменно, потому что равно себе: и материя - потому что нету материи, и дух - потому что нет духа, и "Я" - потому что нету ни одного "я". Везде - одна только субстанция, равная сама себе и неизменная. Бог Ничто это она, все она, ничего иного нет и не будет. Если есть где-то субстанция, значит, она и везде. Нет и не может быть какой-то границы, перехода из "ничто" в "нечто", из субстанции в материю, дух или "я".
И так всегда, везде и повсюду! Невозможно определить и некому определять что такое "всегда" и "однажды", "везде" или "где-то", «относительно чего», «почему»…
Все без конца пребывает в неподвижности и, одновременно, в движении. Нет никакой разницы между неподвижностью и движением, потому что, нет ничего относительного, лишь одно абсолютное. Везде и повсюду, всегда. Абсолютный покой тождественный движению абсолютному. Без начала или конца, места или границы, однородное и неподвижное, и не знающее покоя вовне себя и внутри. И везде. Какое было всегда, и всегда будет. И никогда и нигде не было и не будет иного.
Никогда не было времени и пространства, причины и следствия, счастья или несчастья, любви или ненависти, гениальности или глупости. Только – ничто…