Автор Maxfactor72,

Глава 14. Ужас мастера Мефуса


Несмотря на неудачу, Эвелина и на улице осталась принцессой. Холодной, надменной, и до отвращения расчетливой и проницательной.
- У правителя на меня зуб, - спокойно, без эмоций, сказала она. – Отряд в пару сотен человек он мог бы отправить мне в помощь.
- Экспедиционный корпус, - издевательски ввернул я.
Эвелина в очередной раз приняла мои слова всерьез:
- Именно. Наверное, Кеммлер с Андроником заодно… Нет, вряд ли. Слишком они разные, чтобы договориться.
- Кто такой вообще этот Андроник?
- Не знаю. Он явился неизвестно откуда. Сначала служил моему отцу, потом поднял мятеж и привел кочевников.
- Я как-то читал древнюю историю. Был давным-давно такой император. Он очень любил власть и женщин.
Эвелина заинтересованно посмотрела на меня:
- Насколько мне известно, Андроник к женщинам совершенно равнодушен. Может, он любит мужчин? Говорят, среди кочевников это встречается намного чаще, чем среди горожан.
- Вот даже как? Наш Андроник плохо кончил. Ему отрубили руку, повесили вниз головой, отрезали мужские причиндалы и забили палками.
- Я бы с удовольствием проделала все это сама, - Эвелина положила руку на рукоятку меча. – С нашим Андроником.
- Как твой отец сбежал из столицы? – резко спросил я.
- Успел в последнюю минуту. Отец не хотел покидать замок. Тогда рыцари связали короля. Представляешь, рыцари связали короля? Но у них не было выбора. Если королевскую семью убьют, Андроник станет законным правителем.
- Значит, возвращаться тебе нельзя.
- Пока нет. Я же главная наследница трона. Мой брат в очереди только после меня. Младшая сестра – после него.
- Еще раз удивляюсь, как тебе позволили ходить с рыцарями в походы и драться на мечах вместо королевских балов и приемов.
- Они пробовали меня запереть в комнате. Ха-ха! Я сбежала, закрутила роман с менестрелем и заявила, выйду за него замуж. Вот тогда отец смирился.
- Бедный менестрель…
- Бедный! Скажешь тоже! Менестрель от всей этой истории больше всех выиграл. Ему дали рыцарский титул и обручили с самой красивой фрейлиной. Чтобы лишнего не болтал.
- По моему, куда проще шлепнуть его… или на дыбу.
Читать далее...

История восемнадцатая

Сова и русал

- Откуда ты взялся?

Автор Шраупенмайстер,

Аннотация
В стенах токийской допросной, где холод флуоресцентных ламп обнажает каждую тайну, сталкиваются два мира. Инспектор Танака расследует убийство известного художника. Его единственная свидетельница — юная Акари Сато, чье поведение напоминает странное оцепенение, вызванное не наркотиками, а глубоким шоком и невыносимым стыдом. В этой истории, где каждый взгляд — отдельный поток сознания, а шелковый шарф становится ключом к жуткой правде, детективу предстоит прорваться сквозь барьеры японской культуры и диссоциации, чтобы услышать голос, который слишком долго молчал.

Глава I. Холодный свет и застывшее время

Холодный свет флуоресцентных ламп безжалостно обнажал каждый изгиб пространства допросной комнаты, каждую пылинку в неподвижном воздухе. За окном, скрытым плотными жалюзи, давно наступил день, но здесь, в стерильном кубе, время словно застыло. Воздух, пропитанный запахом старой бумаги и чем-то неуловимо металлическим, давил гнетущей тишиной.

Синтаро Танака, инспектор с многолетним стажем, оперся локтями о полированный стол, приковав взгляд к девушке напротив. Акари Сато, старшеклассница, чья юность казалась болезненно хрупкой, сидела идеально прямо. Ладони были сложены на коленях, опущенный взгляд цеплялся за невидимую точку на полу.

Глаза Акари пустовали, словно застекленевшие, движения — едва заметно, но тревожно замедленны. Состояние девушки не походило на обычный испуг или притворство. Танака улавливал в её поведении нечто, знакомое по людям в глубоком шоке или особой отрешённости, напоминающей воздействие сильных веществ.

Инспектор прекрасно знал это состояние: Акари демонстрировала гаман — непроницаемую стойкость, способную скрыть что угодно: от глубочайшего шока до ледяной вины. Но сегодня, глядя на столь юную фигуру, гаман казался особенно неестественным, почти патологическим. Убийство известного художника Сайто-сенсея было свежим и жестоким — сквозное ножевое ранение. Акари, его ученица-помощница, оказалась последней, кто видел его живым.

Мозг Танаки работал как отлаженный механизм, анализируя каждое движение, каждый вдох девушки.

— Я ничего не видела, инспектор, — едва слышный шепот вежливости, способный просочиться сквозь мельчайшие щели, но не дававший ни единой зацепки. — Я просто... пришла на работу.

Инспектор чуть отстранился.

— Пришли на работу в семь утра. Тело нашли в семь пятнадцать. Как вы могли ничего не видеть? — Он ждал.

Ответ последовал так же тихо, с той же странной отстранённостью:

— Я... вошла, увидела его, испугалась и убежала. Я не хотела... создавать проблем.
— Создавать проблем, — прошептал Танака, повторяя её слова. Не «позвонить в скорую», не «спасти человека», а «не создавать проблем». Инспектор уже ознакомился с предварительными результатами: в крови Акари не обнаружили следов недавнего употребления наркотиков. Однако тест показал наличие алкоголя, принятого несколькими днями ранее — как раз в предполагаемый период преступления.

«Алкоголь... За несколько дней? — мысленно проговорил он. — Совпадение с вечером, когда Сайто мог быть особенно „требователен“? Или попытка заглушить ужас до обнаружения тела? Но её нынешняя отстранённость — не похмелье. Это что-то иное, глубже...»

Всё это напоминало стену, возведённую из ва — стремления к гармонии, избегания конфликтов. Для Акари, как инспектор понимал, это мог быть единственный способ выживания. Однако Танака не мог позволить себе мягкости. Он чувствовал: за её спокойствием скрывается не просто преступление, а нечто гораздо более глубокое и болезненное. Нечто, ведущее к потере лица, к хадзи, к позору, который для японца зачастую страшнее смерти. Вероятно, этот позор касался непосредственно её и был не связан напрямую с убийством, но с тем, что она скрывала.

«Такая молодая, а уже такая стена», — мысленно подытожил он.

Читать далее...

Автор rotmistr1980,



- Ерёмин!
- Я здесь господин начальник тюрьмы!
- Как наш заключённый?
- Заключённый? Петрущенко убивец который?
- Меня твой душитель не волнует. С ним всё ясно. Как там у нас политический? Ну этот который у них казначей?
- Джугашвили , ваше благородие?
- Да, грузин.
- Молчит господин начальник тюрьмы.
- Хм, Рукавишников с ним работал?
- Третий день работает.
- И как?
- Молчит шельма. Как воду в рот набрал. Рукавишников ярится.
- А что случилось?
-Ну так он его бьёт, а тот только улыбается.
- Так уж и улыбается?
- Ваше благородие сам видел. Лично.
- То есть никого из своих он не выдал и о местонахождении партийной кассы не рассказал?
- Никак нет, господин начальник тюрьмы.
- Вечером я загляну к вам. Посмотрю на этого Джугашвили. Ясно?
- Ясно ваше благородие.
- Все пошёл вон. Работайте.

* * *
Читать далее...

Автор Марат_Валеев,

Бессмертный подвиг Александра Матросова, совершенный им в бою с фашистами у деревни Чернушки Калининской области 23 февраля 1943 года, стал одним из ярчайших символов Великой Отечественной войны, во имя достижения победы в которой советские бойцы проявляли невиданные примеры мужества и отваги.

Сегодня известно, что не один Александр Матросов оказался способен на самопожертвование, причем уже в первые месяцы сражений с гитлеровскими войсками. Но почему именно он считается «зачинщиком», если можно так сказать, подобного бессмертного подвига? А дело всё в том, что, когда Александр Матросов пошел в свою последнюю атаку и пожертвовал жизнью, чтобы остановить смертоносную работу вражеского пулемета, в его подразделении находился корреспондент газеты «Красная звезда» Михаил Бубённов. Узнав о подвиге Матросова, он написал очерк и отправил его в свою газету.

Потрясенный редактор постарался, чтобы этот очерк попал к Сталину. Верховный главнокомандующий, прочитав об этом подвиге, сказал тогда: «Вот как надо воевать – равнение на Александра Матросова!». С тех пор Александр Матросов и стал легендой, его имя было на слуху у всей Красной Армии, всего советского народа. Хотя до него такой подвиг совершили, оказывается, уже более ста бойцов.

Первым лег грудью на амбразуру в конце лета 1941 года политрук танковой роты Александр Константинович Панкратов. В списке этих героев есть даже девушки – Римма Шершнева, которая закрыла своим телом амбразуру дота в 1942 году, Нина Бобылёва, Александра Нозадзе.

Как мы знаем, сибиряки на фронтах Великой Отечественной войны дрались отчаянно. И потому неудивительно, что среди уроженцев Красноярского края тоже нашлись воины, отдавшие свои жизни при аналогичных обстоятельствах.
Читать далее...

Автор Григорий_Родственников,

Джузеппе Кулито торопился. На улице уже стемнело, а толстосумы из Синьории экономили на факелах. И вот результат: не заметил лужу и промочил ноги, да и сам запачкался что бес. Как теперь в харчевне показаться? Срам один, да и только. Но Кулито не остановился, хромал дальше. Не зря же старый приятель Бруно за ним мальчишку послал. А значит, завелись у дружка денежки. Уговор у них давний: «Сегодня я тебя угостил — завтра ты».

Вот и заведение лысого Коррадо — «Сдобная булочка». Ветер раскачивает на поржавевших цепях вывеску, на которой изображена пышная красотка с таким глубоким декольте, что у мужиков аж дух захватывает. Правда вместо грудей — два сдобных панетонне, политых вареньем.

Джузеппе сдвинул шляпу на затылок и толкнул дубовую дверь.

Глаза не сразу привыкли к яркому свету, он подслеповато щурился, выискивая приятеля.

Тот нашёл его первым:

— Где ты лазаешь, старый осёл?!
— Так спешил, как мог, — оправдывался Кулито. — Знаешь ведь, нога у меня больная. У тебя появилась пара медяков нам на угощение?
Бруно потёр мясистый красный нос и усмехнулся:
— Почти угадал. Вон, видишь, за дальним столиком сидит вельможа в дорогом плаще?

Джузеппе утвердительно кивнул.

— Этот дурачок, — зашептал Бруно, — угощает всех вином за байку. А кто у нас в городке главный враль? Правильно — ты. Сейчас наплетёшь простофиле небылиц столько, что нас из кабака Коррадо вынесут. Пошли скорее, я тебя ему представлю!

Бруно растолкал толпившихся на пути пьяниц, подошёл к сидящему за столом господину с худым аристократическим лицом и заорал:

— Синьор, вам несказанно повезло! К нам зашёл знаменитый сказитель Джузеппе Кулито! Он знает столько историй, что вам хватит на целую библиотеку!
По залу прокатился хохот. Раздались крики:
— Да! Джузеппе может!

Незнакомый оглядел «сказителя», неодобрительно покосился на его грязные башмаки и сухо произнёс:
Читать далее...

Автор Svetlana_K123,


Одним ранним летним утром, когда Солнце, умывшись в росе, и сев на невидимые качели приготовилось к полету над Небосклоном, проснулся Ветер. Принюхался к миру. Пробежался по округе, заглядывая в неплотно закрытые ставни деревенских домов, играя дорожной пылью и облизывая лица прохожих.

Ветер знал, что угомонится к полудню, потому спешил нарезвиться всласть. Он не любил зной. Потому в полдень предпочитал отлеживаться в тенистой рябиновой рощице у Лесного Родничка, а то и притаиться в избе у старика Генки, что всегда забывает прикрыть ставни и никогда не запирает дверь: говорит, дома все равно брать нечего, а гостям, даже нежданным, рад.

— Привет, Викуля Викулишна! — крикнул Ветер и помахал пушистым, как у белки или лисы, только серебристо-голубоватого окраса, хвостом.

Дородная Викуля Викулишна, конечно же, не ответила. Не потому что не любила Ветра, а попросту не увидела и не расслышала. Женщине пошел седьмой десяток, в доме четыре ребятенка один другого меньше, что привезли подросшие дети на лето. Куда уж прислушиваться к прозрачным словам?

Кстати о ребятенках…

Ветер пробежался по огороду дядьки Кузьмы, перемахнул через невысокий, слегка покосившийся заборчик, протиснулся в дом через узкую щелочку в оконце и понесся к лестнице, едва не столкнувшись с дедом Сеней.

— Эй, это че по дому сквознячища гуляет? — буркнул Семен.
— За молоком ходила, дверь открывала, видать, впустила озорника, — Викуля Викулишна вошла в дом и принялась греметь ведрами. Но Ветру было уже не до стариков. Взбежал на второй этаж, а там чуть приоткрыл дверь и протиснулся в небольшую светлую комнатку.

Натка еще спала, завернувшись в одеяло так, что даже нос укутала. Девочке пошел четвертый годок, но говорила она уже хорошо, даже все буквы выговаривала. Как и все дети, хотела быстрее вырасти и считала себя самой умной на свете. Но, главное, видела и умела разговаривать с Ветром.

«Странно, — думал он, — вот ее двоюродные братья со мной не общаются и, похоже, не видят, хотя с девчушкой одногодки, почему?»

Он осторожно наклонился над спящей девочкой и лизнул.
Веки дрогнули.
— Просыпайся, соня, уж Солнце высоко, — подул Ветер.
Девочка сложила тонкие губки и подула в ответ. Только потом моргнула и посмотрела на него.
— А я и не сплю, — улыбнулась она. — Ты пришел, чтобы рассказать мне сказку?

Ветер на мгновение задумался.

— Я еще не умею их сочинять, но с удовольствием поведаю одну из тех, что холодными ночными ливнями рассказывает моя бабушка Грозовая Туча.
— Да-да! — засмеялась девочка. — Я очень хочу послушать.

Ветер присел на спинку детской кроватки и начал рассказ:

— Однажды, пролетая над ромашковым полем, мой брат Предливень разворошил листья Старой Ивы…
Читать далее...

Автор Борис Богданов bbg,

Часть третья. Тайна
Год 3069-й
Глава 20. Прошлое и черви



Оказалось, что о любви Тайна не знала ничего. С Трижей у них была простая юношеская страсть, торопливая и неумелая. Аглаш научила её лёгкому – или изматывающему, тупому и быстрому – или долгому и артистическому, самозабвенному или мимолётному, яростному и убийственному или нежному и почти незаметному... совокуплению. Тому, чего требует плоть, и ничему больше. Всё, что она называла любовью, не имело к ней отношения.
Только сейчас, с Парго-Ртутью, Тайна поняла, что значит любить. Улетать и возвращаться, падать в бездну и подниматься в облака, отдавать всю себя и получать любимого взамен, всего и без остатка. Днём и ночью, без отдыха и остановок. Зачем отдыхать, если любимый не устаёт?
– Ты другой, – сказала Тайна в минуту передышки. Отвалилась в сторону, судорожно втягивая в себя воздух.
– Какой? – сонно спросил Парго.
– Не такой, как другие...
– Конечно, я другой, – пробормотал Парго. – Все люди разные. Не говори мне о них. Ничего не говори.
– О ком? – вяло удивилась Тайна.
– О других любовниках, – сказал Парго. – О том, как они любили тебя, и как ты любила их, и что вы делали вместе. Это неинтересно.
Он протяжно зевнул и заворочался, отползая.
– Ты не понял, – сказала Тайна. Внутри стало холодно и дрожко. То, что она собиралась делать, называлось предательство. Или что-то очень близкое. – Ты не понял, – повторила она. – Ты алонкей, но ты совсем не алонкей, не чудовище, как все остальные. Воин, убийца, но не чудовище.
– Что?!
Сонливость мигом слетела с Парго, он сел, заглянул Тайне в лицо:
– Что ты имеешь в виду? Почему чудовища?!
– Мой отец заболел, – начала Тайна. – Так мне рассказывала мать. Он заболел, а Морские не стали его лечить, они скормили его червям. Ты слышишь, червям!
Она кинулась Парго на грудь и зарыдала.
– Червям... – тихо сказал Парго. – Значит, Хельчагу был прав.
– Хельчагу? В чём прав?
– Неважно, – махнул рукой Парго. – Вставай.
– Зачем? – всхлипнула Тайна.
– Ты должна это знать. Так будет правильно. Вставай. Одевайся.
Читать далее...

Автор tinazeibert,


Что наша жизнь – игра.

Как грустно стало на улице Восьмиреченской, когда заболел фокусник. Не было больше слышно его игры на волынке, а из открытых окон не вылетали столпы пламени.
А ведь раньше фокусник очень любил развлекать проходящих зевак огненным фейерверком.
Добрый был фокусник, но одинокий. Не было у него ни семьи, ни детей.

Его любимая ушла от него ещё в бурной молодости, когда он только начинал карьеру, не выдержав его постоянных отлучек и гастролей.
А злая судьба, дабы больнее ударить артиста, свела его любимую с лучшим другом.

Фокусник частенько навещал молодую семью и мог долгими часами задумчиво любоваться молодой девушкой.
Вскоре его друг заметил что-то неладное и, отозвав фокусника в сторону, смущённо попросил больше не приходить в их дом.
А потом их семья и вовсе уехала из их маленького городка в неизвестном направлении. Совсем худо стало фокуснику.

Его сердце разрывалось буквально на части оттого, что он так бездарно потерял свою любовь. Пытался он залить своё горе виски и новыми встречами, однако это быстро ему надоело.

Ни одна девушка не могла сравниться по красоте и уму с милой его сердцу.
«Она звезда. Но не моя…»
Ничего не оставалось фокуснику, как занять своё время работой, в которой он на удивление быстро добился высоких успехов.

К 25 годам он объездил с гастролями с десяток городов и стран. Были среди них и Лондон, и Зальцбург, и Чехия. И везде молодое дарование встречали улыбками и аплодисментами.

А молодые одалиски с интересом заглядывались на молодого, черноглазого человека с аристократической внешностью и манерами.

Но не замечал он всех этих страстных взглядов. Его сердце уже давным-давно было закрыто на замок.
Лишь одна могла его пробудить, но этому не суждено было сбыться…

Холодный ум и расчёт помогли артисту скопить немалое состояние. За 19 лет гастрольной жизни он сумел взойти на самую вершину цирковой карьеры, взлететь, так сказать, под купола цирка…

И теперь он наконец-то мог позволить себе пожить в собственное удовольствие, ведь у него имелось для этого всё необходимое. Большой загородный дом, любимый попугай Зорро, дорогое французское вино, шикарная коллекция фарфоровых статуэток, привезённых из тех городов, где он бывал когда-то на гастролях.

Редко теперь выступал фокусник в цирке за деньги, всё больше на улицах города, на радость прохожим.

Каждый вечер он выходил на площадь и делал свои лучшие фокусы. И всегда, в конце представления, он просил у толпы маленькую монетку, которую подкидывал в воздух и говорил:
Читать далее...

Автор Maxfactor72,

Глава 13. Правитель Кеммлер

Городская администрация… мэрия или как там она называлась, размещалась в трехэтажном, облицованном мраморе здании с барельефами. Они напомнили мне завитушки, которыми Вилли Пат украсил свой любимый двуствольный пистолет. Кажется, он назвал этот стиль «барокко». А может быть, «модерн».
У парадной лестницы скучали два стражника с перекрещенными копьями внушительных размеров. Я подумал, что если связать два древка в одно, то получится неплохая мачта для антенны. Впрочем, мне нужен выходной каскад передатчика. Его из копий не сделать никак.
Мы поднялись по ступеням. Стражники даже не пошевелились. Вот это демократия! В мэрию, оказывается, пропускают всех, независимо от статуса и происхождения! Впрочем, как выяснилось чуть позже, я ошибался. Беспрепятственно стражники пропускают лишь в приемную.
Меч бил меня по ногам. Я перевесил оружие за спину и едва не превратился в ледяную статую от повелительного взгляда Эвелины. Пришлось подчиниться. Ей лучше знать местные обычаи. Как-никак, это она у себя дома. Я – всего лишь незваный гость.
Мы застыли перед массивной деревянной дверью. Резные створки двери вдруг распахнулись сами – очевидно, сработал хитроумный механизм. Мы вошли в холл – большое сводчатое помещение, с нишами в стенах. В центре высилась статуя – склонивший голову человек со связанными за спиной руками. Над его шеей завис обнаженный меч. «Помни о пекаре» - было написано на пьедестале.
В стене отворилась дверь, и вошел пожилой человек в настолько ядовито-зеленых одеждах, что у меня заболели глаза. Даже великолепная седина старика казалась вымазанной зеленкой.
- Кто и по какому делу? - надтреснутым голосом спросил незнакомец.
- Ее высочество принцесса Эвелина Вторая к правителю Бернарду Кеммлеру по неотложному делу, - произнесла Эвелина, глядя так, что ни у кого не осталось бы сомнений в том, что она действительно принцесса. Даже аусвайс был ни к чему.
Читать далее...

Автор Кристиан_Бэд,


Первой как всегда отреагировала амигдала. Это миндалевидное тело внутри височной доли мозга. Его эмоциональное «ой!» лишь на миллисекунды опережает кору, но этого достаточно человеку, чтобы отшатнуться, когда здоровенная шавка взрёвывает и рвёт поводок из рук молоденькой девицы. Человеку достаточно. А мне достаточно, чтобы застыть столбом и не броситься на собаку.

— Простите! Пожалуйста, простите! Рекс раньше никогда! С Новым годом вас, с наступающим!

Девица торопится, краснеет, мнётся. Понятно, что за пять минут до Нового года не выскакивают из подъезда, чтобы выгулять собаку. Её явно ждёт где-то рядом молодой человек с бутылкой шампанского. Они обнимутся, выстрелят пробкой в небо безо всякой боязни разбить Большую Медведицу, и боем курантов станет для них перекачивание сердцами крови. В унисон. А, вон и парень шагает!

Я улыбаюсь:

— Ничего-ничего, вы же видите, я совсем не испуган. С Новым годом, соседка! Ведь новая соседка, да?

— Позавчера переехали, — она нервничает, не решаясь объявить мне, что я — вроде половой тряпки, застрявшей не ко времени между дверью и порогом. — Вы уж не обижайтесь на Рекса, он у нас беспородный.

Я милостиво киваю и смотрю, как девица тащит по новогоднему снегу хрипящего пса.

Не люблю собачек. Не все собачки потеряли нюх от городского смога. Ещё попадаются такие вот Рексы, чующие меня за версту. Волчья кровь...

Крепко сжимаю трость и смотрю на часы. Потом на девушку, которая старательно привязывает психующего кобеля к надёжному забору элитной многоэтажки. Её парень уже открывает шампанское.

Ну вот и ладненько. Пусть выдержанное красное ещё настоится на своём восьмом этаже. Сегодня отмечу грядущее молодым вином. Но пусть сначала это вино подышит немного. В конце концов, для каждого должен наступить Новый год.

https://author.today/work/2196

[359x205]
Автор Валера_Столыпин,




Но сколько б пятниц не было в неделе,
где б не пересекались параллели –
когда из всех примет всего одна
пророчит счастье – битая посуда,
резонно полагая, что отсюда
спасение тем лучше, чем скорей,
душа, поймав за хвост попутный ветер,
холодного прощанья не заметит
последнего из многих октябрей.

Ксения Хохлова

Обстоятельства размеренной, устоявшейся семейной жизни тридцатипятилетнего Виктора Тарханова который год подряд диктовали особые условия романтических встреч с Дашенькой, дружба с которой давно и прочно переросла в откровенные интимные отношения.

Встречались изобретательные любовники в поездах дальнего следования.

Билеты заказывали заранее в обе стороны. Туда – на ранний утренний рейс, обратно выезжали после обеда, чтобы вечером, к приезду семей от стариков, быть дома, успев нейтрализовать азартное воодушевление, многократно усиленное страхом разоблачения, и пряные ароматы запретной любви.

Сценарии поездок, и отказа сопровождать семьи, тщательно продумывали.

Четыре-пять часов в отдельном купе туда, каждый раз в ином направлении, чтобы разнообразить букет впечатлений от пикантного во всех отношениях приключения; неспешная прогулка по памятным местам, шикарный обед в ресторане города прибытия, и посадка на обратный рейс.

Дома старательно смывали с себя следы интимного соприкосновения, до новой встречи успевали надеть личину семейного благополучия, лёгкой сентиментальной влюблённости в детей и супругов, вжиться в роль ревностных хранителей семейного очага.

Свидания эти случались довольно редко, но регулярно.

Любовники за время разлуки (виделись часто, так как жили по соседству, дружили семьями, но старательно напускали на себя сдержанное равнодушие, чтобы не разрушить тайну встреч) успевали нагулять непомерный интимный аппетит.

Желания и сил бесконечно сливаться в экстазе под мерный стук колёс, невольно диктующий ритм единения, хватало с лихвой на всю обратную дорогу, а послевкусия, способствующего пылкости романтического воображения, до следующей увлекательной новеллы, условия для которой должны были сформироваться и вызреть, дабы не вызвать у супругов подозрений.

Удивительным было то, что Виктор никак не мог привыкнуть к неловкому девичьему смущению Даши, несмотря на солидный семейный стаж обоих, а она немедленно впадала в сладкую восторженную эйфорию, стоило лишь посмотреть другу в глаза.

Трепетная робость подруги буквально за секунды воспламеняла его страсть, а она начинала мощно фонтанировать эмоциями и соками под напором воспалённой впечатлительности.

Виктор обожал интимный запах своей девочки (право на ласки с которой, не без основания считал законным), без примеси парфюмерии и косметики, сходил с ума от тонкой прозрачности кожи, сквозь которую видна была ускоренная пульсация насыщенной гормонами счастья крови.

Женщина была осведомлена об этой его слабости, потому в экзотический рейс отправлялась абсолютно естественной, что не совсем привычно: муж любил насыщенные цветочные ароматы и яркие краски, чему она предпочитала безоговорочно подчиняться.

Флиртовать, насыщать пространство общения витаминами страсти, любовники начинали с телефонных звонков.
Читать далее...

Автор Занудкин,



«Моей огромной любви
Хватит нам двоим с тобою.»
(Земфира)

Николас Брунио оценивающе осмотрел студиозов, прокашлялся и заговорил:

— Итак, господа, вам известны способы проникнуть в иные миры с помощью порталов, или артефактов. Эти способы медлительны и энергоёмки, используются, когда надо провести группу, или перенести груз. Когда нужно, всего лишь заглянуть, используется метод «лифт воображения». Миров существует неисчислимое множество, поэтому, какой бы мы не представили, в такой и попадём. Разумеется, существуют ограничения на непротиворечивость, как не может быть миров, где все животные хищники, или заряд электрона имеет тот же знак, что и протона. Это будем изучать позднее, а пока, хочу обратить ваше внимание, что без правил Кодекса «Якорь памяти», эти путешествия весьма опасны. Пока она не была разработана, немало мироходцев утратили разум, пытаясь исследовать неведомое, — он снова оглядел студиозов, — Кто помнит основные положения? — он вытянул руку к галёрке. — Мисс Моровски?

— Во-первых, необходимо иметь при себе талисман-якорь. Это может быть любая вещь, напоминающая о прошлом. Причём, чем старее и изношеннее эта вещь, тем надёжнее она защищает вас. Во-вторых, нельзя соглашаться с обитателями миров, какими бы безопасными они не казались. В-третьих, всегда быть готовым к любым изменениям в этом мире. В-четвёртых, постоянно следить за временем, потому что, из-за разности временного градиента в иных мирах могут возникнуть проблемы с возвращением в исходную точку. В-пятых, никогда не совершать нырок в одиночку, — скороговоркой доложила Кэт, — В шестых,.

— Достаточно! Садитесь! — превал профессор. — Итак, методика «лифт воображения» заключается в следующем…

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Эта лекция была последней на сегодня, и вообще, на этой неделе. По окончанию, мэтр Брунио ещё раз напомнил, о необходимости строго придерживаться Кодекса «Якорь памяти» и пожелал удачи в первых изысканиях. Кэт и её подруга, одногруппница и соседка в одном лице, не забегая в столовку, заторопились домой. Не успев войти в свою комнату, Хлоя сходу начала раздеваться, швыряя одежду на кровать:

— Я в душ! — она схватила полотенце и, как была, голенькая скрылась в душевой. — Меня Джонни уже заждался.
— Как? — поражённая Кэт заколотила в предусмотрительно запертую дверь. — Ты же обещала! Я сейчас нырок сделаю, а ты подстрахуешь.
— Кэтти, дава-ай завтра! — доносилось сквозь шум воды. — Сегодня комедюшку новую покажут, а потом мы на танцы пойдём, — кажется, одуревшая от предчувствия счастья Хлоя что-то уронила, — И потом, неужели твой Томми не взял билеты?

Девушка замерла с занесённой рукой, как пропустивший удар боксёр. Сгорбившись, на негнущихся ногах дошла до своей койки, осторожно села и беззвучно заплакала. Через несколько минут замотанная в полотенце Хлоя вышла и оторопело подбежала к подруге:

— Кэтти! Что стряслось? — она обняла подругу. — Неужели, этот сноб тебя бросил?
— Иди уже, целуйся со своим Джоном! — Злой голос сквозь слёзы. — Подруга называется!
— Кэт, ну прости! — Хлоя виновато улыбнулась. — Мне кажется, — тут она запнулась, — я его люблю.
— Ладно уж! — Кэт уже почти успокоилась. — Иди, в своё кино опоздаешь.
— Ты не сердишься? — подруга, собираясь, металась по комнате. — Правда-правда?
— Правда-правда, — передразнила Кэт, помогая с причёской.

Скоро сборы закончились, подруги обнялись:

— Ты не вздумай одна без меня! — погрозила пальцем Хлоя. — Я пораньше вернусь с танцев, утречком нырнёшь, — и упорхнула.

*********************************************************************************************************
Читать далее...

Автор Мак_Ар,



Сразу скажу, что этот пост будет небольшим и тому несколько причин. Первая - я опять в дороге и комментировать не смогу. Второй - в Нальчик мы просто заскочили и можно сказать даже не останавливались. Третья - в Пятигорск мы приехали ночью, а утром уже уехали и Четвертая - на старости лет мне завтра нужно сдавать некий экзамен для подтверждения квалификации, чтобы у фирмы продлили лицензию. Всю неделю зубрил ответы на вопросы, которые ни какого отношения к нашей работе не имеют. Мат-перемат. "А судьи кто?" Читать далее...

Автор rotmistr1980,


– Лаврентий Павлович я не успел позвонить. Они телефоны все вырубили!
– Ну всё правильно Миша, так и должно быть.
– И ребята наши не все. Кого в комендатуре задержали, кого в бухгалтерию вызвали. Не успели они к нам на Малую Никитскую вернуться.
– Молодцы, сообразили.
– Оружие из комнаты вынесли или повредили.
– Парни внизу, что не вооружены?
– Нет, то что при них в порядке. Я проверил.
– Хорошо. Я у меня свой. Подарок Сталина.
– У меня тоже свой. Два магазина и граната.
– Запасливый, хвалю.
– Ну кто-то же должен знать!
– О чём?
– О нас. О заговоре!
– В заговоре Миша, обвинят нас.
– Да как так-то?
– А ты думаешь зачем нас в Германию посылали? Дело-то выеденного яйца не стоило. Готовились.
– Кто посмел?
– Да разве это важно? Будем мы японскими или британскими шпионами. На большее эти клоуны не способны.
– Ну как же...
– Миша я хочу попросить тебя уйти. Тебя возможно выпустят. Ты сможешь скрыться. На справедливость не надейся.
– Я не могу...
– Не перебивай. На меня и моих замов польётся грязь может быть даже хуже. Ты разведчик не растеряешься.
– Нет, я останусь с вами.
– Тогда надо отпустить ребят.
– Лаврентий Павлович, они не согласятся.
–... эх, жаль, что проглядел я их. Недооценил страх передо мной. Этот глупый хряк воду мутил. У него рыльцо-то у самого в пушку.
– Про кого вы?
– Про Хрущёва.
– Да он же никто.
– Вот такие никто и становятся часто той складкой на красивом ковре о которую можно запнуться.
– А что же останется?
– Останется? Серго, Марта, Нино. Может вспомнит как я ухаживая за ней и за три недели научился для неё играть вальс Шопена на рояле. А ещё мандарины, апельсины на Кавказе, два здания на площади Гагарина построенные по моим чертежам, атомный проект.

– Немало.

Бах! Бах! Бум!
Тра-та-та!
– Началось!
– Ну что ж Миша, сдаваться я не собираюсь, а вот погибнуть с оружием в руках... это будет прекрасно. Да и не хочу им задачу облегчать.
Бах! Бам!

– Прощайте Лаврений Павлович.

– Прощай Михаил.



* Во времена Лаврентия Павловича и событий этой новеллы площади Гагарина конечно не было. Была площадь Калужской заставы. Автор счёл разумным написать так, чтобы современные читатели поняли о каких зданиях идёт речь.


https://author.today/work/series/13027
Астроном-1
Астроном-2
Тестомес
Адвокат

Автор Леха_Ильин,


Еще один день в джунглях


‘Стой’ - повинуясь резкому жесту впередиидущего, колонна замерла на тропе.

Катачанец в хвосте легонько ткнул бойца перед собой. – ‘Наблюдай’ – Карминец развернулся и начал осматривать уже пройденные джунгли, зеленые стены все так же колыхалась вдоль тропы полностью равнодушные к прошедшим здесь людям. Верзила в облегченном камуфляже бесшумно прошел мимо пятерых солдат вцепившихся в ласганы и подошел к первому в колонне.

- В чем дело? – Тихую речь воина джунглей можно было расслышать не дальше пары шагов.
- Не знаю. Как под сердце ножом … почувствовалось…- молодой боец никак не мог подобрать слова и потому мямлил, не отрывая взгляд от небольшой прогалины перед собой. Короткая трава и небольшой куст посередине, казалось, не представляли никакой угрозы.
- Впереди опасность?
- Да. – Облегченно подтвердил карминец. – Не знаю как… - легкий взмах руки катачанца оборвал фразу.
- Представь, что обходишь по правому краю. Что чувствуешь?
- Ничего. Норма.
- Вперед.

Микн повел колонну мимо здоровяка.

- Урод, плюхай теперь по зарослям из-за этого… - Четвертый в колонне солдат прошипел ругательство совсем тихо, но пропускающий мимо себя колонну капрал расслышал, и когда боец проходил мимо катачанца, короткий удар заставил его согнуться
- За что, понял? – Мимо хватающего воздух товарища шли, словно не замечая, остальные.
- За акустическую демаскировку. – Солдат, хрипя начал разгибаться.
- Идешь замыкающим.


Учебное отделение продолжило переход. Снова узкие тропы и зеленые стены с пятнами орхидей по сторонам, проклятые, кажущиеся сплошными стены, за которыми может быть кто угодно, от хищника до кочевника, приникшего к прикладу. Опять глаза высматривают по сторонам тропы красные метки на стволах, по возвращению на базу надо будет назвать их количество – ошибешься, будешь отжиматься полсотни раз за каждую пропущенную. Командир отделения остановил колонну возле высокого дерева. Все, кроме дозорной пары попадали на землю.

- Кривой, вверх. – Командир обвел взглядом своих бойцов и выделил наименее уставшего, - Ищи поляну с раздвоенным деревом посередине.

Минут через десять боец слез с дерева и доложил, сориентировавшись по солнцу.

- Есть такая. Метров сто два пальца левее солнца. Вроде, метров через тридцать по тропе заросли не такие густые, идти будет легче.
- Пошли. – Облегчение в голосе временного сержанта было понятно всем. За ошибку в ориентировании его ждала заминированная полоса препятствий, и хотя мины учебные, но в ушах от них звенеть будет вполне реально.


Когда отделение проломилось сквозь подлесок на нужную поляну, карминцы уже валились с ног. Заросли оказались менее густыми из-за небольшого болотца, и на сапогах, казалось, висело по десятку килограмм грязи.


- Добровольцы в охранение есть? – ответом временному сержанту было молчание. – Микн?
- Я первым весь переход шел. В глазах уже рябит. – Отозвался боец.
- Кривой. Приклад. Ваш первый час. – Названные залегли в траву на поляне, стараясь оставить себе удобные сектора наблюдения.

Читать далее...

Автор Дионмарк,

— Ты живой?

— Упс… тут кто-то есть? — человек лежал на песке и смотрел на красное небо над собой. Конечно же это был бред, видимо, местный воздух содержал какие-то галлюциногенные вещества. Но было даже интересно разговаривать с голосом в собственной голове, хоть какое-то разнообразие в этих последних часах жизни.

— Я есть тут… — человек напрягся и присел, может и правда, он тут не один. Нет, кругом песок и ни одной живой души - лишь чёрные обломки челнока раскиданные в радиусе пары километров, скрашивали этот монотонный, жёлтый пейзаж.

— Привет, Шиза, меня зовут Оливер Смит, — мрачно улыбнулся человек и снова прилёг на спину, — извини, что я тут лежу, просто ноги у меня, того, обездвижены.

— Бывает, извиняться не надо, и я не Шиза, я Дуаний…

— Ду-а-ний, — медленно прошептал по слогам непривычное слово, Оливер. Удивительно какие фортели мозг вытворяет, и вообще, из каких потаённых извилин он вытащил это имя? — странно разговаривать с собой…

— Не, ты разговариваешь со мной, а не с собой, — не унимался голос, мужчина даже почувствовал нотки обиды, — просто я могу общаться с тобой только так, ты же видишь, этот мир мёртвый.

— Вижу, — согласился Смит, вспоминая своё ужасное падение в спасательном челноке, со сгоревшим двигателем, — и я тоже скоро буду совсем мёртвый.

Где-то на орбите этой планеты кружились останки крейсера «Варвар» вместе с погибшим экипажем из 11 человек. Чудом Оливер, со своим напарником Дауни Клайдом, в последние мгновения жизни корабля вскочили в спасательную шлюпку и успели вылететь из шлюза. Но увы, огненная волна от взрыва неисправленного протонного двигателя, накрыла их, повредив большую часть модулей. При аварийном приземлении на неизвестную планету челнок развалился, Дауни срезало голову обшивкой, а Оливеру перебило позвоночник в поясничной зоне и разбилось стекло скафандра. Как говорится, сто процентное везение в обязательных кавычках. Одно порадовало, когда Смит лежал на мягком песке и приходил в себя, воздух этой планеты содержал кислород, а то при открытом забрале скафандра, смерть могла наступить моментально.

— «Мёртвость» - это состояние относительное, — а внутренний голос был ещё и философом, отметил Оливер, надо же, никогда за собой он такое не замечал, — я вот вроде уже как несколько миллионов лет назад погиб, а вот же, как-то живу!

— Дуаний, если не секрет, какие вещества я вдохнул? Ты же звуковая галлюцинация! — Оливер улыбнулся растрескавшимися губами, ужасно хотелось пить, — или это всё же от жары?

— Я не галлюцинация! Очень давно я этим миром правил и у меня были миллиарды вассалов. Мы были на вас похожи, так же имели две руки, две ноги, туловище и голову. Правда, если честно, мы были гораздо красивей. У вас уши и нос просто как какие-то ужасные наросты, гадость…

— Ты это, давай без оскорблений, — обиделся Оливер, — уши у меня изящные, а нос греческий, на Земле я может не самый красавчик, но женщины, и любители мужского полу, меня считали довольно милым.

— Извини меня Оливер, не хотел тебя обидеть. Вообще быть смертным – это очень плохо. Я сам был таким – знаю о чём говорю…

— Дуаний, давай не о смерти, — вздохнул горестно Смит, понимая, что жить осталось не долго. Погибнуть от жажды, не об этом мечтал Оливер на протяжении своих недолгих сорока лет. — Ты мне лучше скажи, есть ли тут, на твоей планете, хоть пара капель воды? Если ты какая та разговорчивая опухоль в моей башке, может ты меня хоть обманешь, а если и правда, правитель этого мира, то скажешь правду.

— Нет, на Туарии нет воды и совершенно не осталось ничего живого! Зато есть Я! — удивительно, но Оливер почувствовал в голосе гордость и даже тщеславие. — Я достиг совершенства в своём развитии и теперь я бессмертен!

— Но ты же тут один? Где твои вассалы? Тоже наверно где-то летают? — а почему бы нет и не поговорить в последние часы жизни, даже если с собственным перегретым сознанием.

— Нет никого, все погибли миллионы лет назад. Я был королём своего народа и очень сильно хотел получить Бессмертие. Сотни тысяч инженеров и учёных работали у меня в лабораториях, исследуя продление жизни. Наш мир умирал. Ресурсов не хватало, вулканы кипели, моря и реки высыхали, растительность сгорала. Я привлёк лучшие умы экстрасенсорики и науки в свои ряды, и мы успели найти способ выживания и обретения бессмертия. Правда при этом теряешь своё тело и становишься тенью…
Читать далее...

Автор Борис Богданов bbg,

Часть третья. Тайна
Год 3069-й
Глава 19. Её любимый враг



Самой лучшей, самой обученной птице требуется кормёжка и отдых. Известие о смерти Хельчагу отправили зеркальной почтой, и оно догнало написанное им письмо. Обе новости достигли адресата почти одновременно. Конечно, при дворе Нулла не поверили в совпадение.
Уний написал о своих подозрениях и вскоре умер. Не они ли стали причиной смерти? Имело смысл проверить.

Месяц Стариков принёс холодные ветра. Ветер разбивал волны о нос лодки, он поднимал вверх брызги, но и создавал радугу. Каха Парго не боялся холода. Он стоял на носу лодки, распахнув куртку, с удовольствием подставляя грудь ветру и брызгам. Жизнь слишком коротка, чтобы бояться. Страх заставляет прятаться и таиться подобно крабу-отшельнику. Каха Парго не собирался брать пример с мелкой твари. Краб-отшельник хорош в подливе из чесночника, и в этом его истинное предназначение, а вовсе не в том, чтобы служить кому-то примером.
Странно брать пример с того, кто может стать едой.
Извилистая протока в манграх, которой они плыли уже почти час, внезапно закончилась. Заросли разбежались в стороны и образовали маленькую бухточку. У её дальнего края стоял на якоре плавучий дом. Обычный дом: два поплавка, простой причал без поручней, три узких окна на фасаде. Таким домом мог бы владеть скромный хорт или даже рядовой алонкей не из последних…
– Прибыли, осиянный фэй!
Сопровождающий споро привязал лодку рядом с двумя такими же и приготовился перекинуть на доски причала сходню.
– Это лишнее, Таки, – бросил Парго. Легко перепрыгнул на причал и зашагал к приоткрытой двери. Прежде чем войти, он оглянулся. Тренированный взгляд заметил среди зарослей блеск оружия. Парго усмехнулся: рядовому алонкею, пусть не из последних, не нанять подобную охрану. Скромному хорту не пригласить на встречу его, Каху Парго! И уж верно, не стоит верить в обыкновенность дома, стоящего на якоре в одном из укромных уголков Риномоса…
Его уже ждали. За круглым столом сидели трое: толстяк из Обсидиана, скрывающий лицо в тени широкополой шляпы; незнакомый торгаш с равнодушным, неподвижным лицом и… Каха Пуэрто, знакомый Парго по некоторым прошлым делам, половину из которых он мог вспомнить с удовольствием, а другую его попросили прочно забыть.
Читать далее...

Автор nemoes,

ПЕРЕСАДКА В СИЭТЛЕ

На Аляску мы летели через Исландию и билеты нам собошлись совсем недорого. А вот обратный рейс получался вдвое дороже! Стал искать альтернативу, дешевле всего получалось через Лос-Анджелес. Ну, заодно и на Аллею Звезд сходим.

Лететь нам предстояло через Сиэтл, там пересадка сорок минут. Как раз попить кофе и размяться немного. По мне с пересадкой лететь всегда лучше, если рейс больше двух часов.

В Сиэтл мы прилетели по расписанию, аэропорт как аэропорт. Кафешек полно, но я решил сначала найти наш выход. Там и позавтракаем.

Первый раз я напрягся, когда мы никак не могли закончить с буквой «А»: А25, А26, А27… А у нас S8! И у меня совершенно не было уверенности, что после А сразу перейдем на S. Добавили скорости. Началась буква «В», но оптимизма это не добавило, это ведь только начало алфавита. Если дальше так пойдет, то до нашего выхода несколько километров!

Из вещей у нас, к счастью, были только рюкзаки, поэтому мы легко перешли на бег.

Тут, кстати, нужно добавить, что в США в случае пересадки багаж автоматически на другой лайнер не отправят. Его нужно получить и по новой сдать! Так что если летишь с чемоданами, то в Сиэтле, судя по всему, делать пересадку можно, имея в запасе часа три!

Бежали мы быстро и чуть не пропустили указатель, что к выходам Q, R, S и далее нужно спуститься вниз на эскалаторе. На эскалаторе мы не спускались, а неслись, перепрыгивая через ступеньки. А зря: внизу была железная дорога и состав все равно пришлось ждать.

Впрочем, ожидали мы недолго, поезд подошел минуты через три. А до вылета оставалось чуть больше пятнадцати! Из вагона бегом на эскалатор и снова через три ступеньки!

Но мы успели. И были последними пассажирами, кто забежал по рукаву в самолет, за нами сразу закрылась дверь.

«Welcom on board», — поприветствовали нас стюардессы, в глазах которых явно читался упрек за столь позднее появление. Ну да, опаздывать нехорошо. А можно было как-то быстрее?
Читать далее...

Автор Игорь Маранин brombenzol,


Последние слова молитвы прозвенели и стихли, и на мгновение в комнате воцарилась тишина. За окнами таял марсианский закат ― тонущее в песках солнце казалось сахарно-белым. Я оперся о стол, чтобы встать, и в этот момент прозвучал сигнал уведомления. Боб, младший из детей, густо покраснел: он опять забыл отключить хэдбук при молитве. Мечтательный курносый мальчишка, вечно витающий в облаках, с испугом смотрел на меня, ожидая выволочки.

― Бобби, ― сурово произнес я. ― Ты почти взрослый, тебе уже семь. На Земле мужчин в этом возрасте допускали до причастия, и они начинали отвечать за свои поступки не перед родителями, а перед Богом, понимаешь?

Мальчишка торопливо кивнул.

― Нельзя быть таким безответственным, иначе превратишься в дядюшку Джека. Ты хочешь стать таким же как дядя Джек?

Бобби яростно замотал головой, показывая, что не хочет.

― Никогда! Никогда не позволяй искусственному разуму услышать о Боге.
― Я не…
― Ты не отключил хэдбук, и он услышал нашу молитву. Мы должны быть осторожны, сын.
― Я помню, папа! “Молись в шапке-невидимке” ― так?
― Да. Бог должен быть невидим для компьютера.

Старые дома на Марсе еще помнят времена, когда в атмосфере преобладал углекислый газ: в их очертаниях нет углов, их окна похожи на иллюминаторы, а вакуумные двери наглухо отрезают внутренние помещения от улицы. Мы с детьми выходим на веранду, оставив маму кормить собаку и дядюшку Джека. Веранда спрессована из отходов пластика, и на ее прогретый солнцем пол ветер наметает зеленый марсианский песок. Этому песку ― четыре миллиарда лет. Он ― везде. Ветер находит его даже в цветнике, разбитом возле дома.

― Па-а-ап, ― тянет сын. ― Расскажи о дядюшке Джеке! Правда, что у него вместо мыслей значки в голове?
― Фу… ― морщится дочь. ― Лучше о том, как ты с мамой познакомился.
Час после ужина ― традиционное время семейных рассказов.

***
Читать далее...