На Площади Красной


Выдь на Площадь,
что Красной зовётся,
станет горше,
и сердце забьётся.
Там путаны
и там «голубые»-
злом все званы,
попрали святыни.
Сердце мира -
содом и гоморра,
нет, чтоб лира,
и всё без раздора.
Блуд в державе-
всем весело, сладко.
Все в канаве,
о, Боже, как гадко!
Как пройти мне
по Площади целым.
Как противно,
мне б остаться белым!

Двадцатый, двадцать первый.
Всё так. Не изменилось
Натянутые нервы
Мы ждем лишь свыше Милость.

Смешалось всё здесь в кучу,
и люди , и природа.
Безбожный мiр наскучил,
нет воскресенья рода.

Баталии и крики,
любви почти не стало.
Святые где же лики?!
Сошла честь с пьедестала.

Прогнали Бога с сердца,-
Россия развалилась.
Владыки-изуверцы-
И Небо разозлилось.

Разруха.Скорби. Боли.
Ни стона , ни слезинки
Лишь тихое:»Доколе?!»
И тают в сердце льдинки…

Прорвало Небо над Москвою:
и день, и ночь дождь льёт и льёт.
Усердно драет, чистит, моет:
красу наводит - зиму ждет.

Зима нас ждет ,ох, непростая:
за Русь вновь бьются чужаки;
собралась банда-то крутая,
не то, что мы ,– штурмовики.

Да, льётся ложь, из всех отверстий:
страну залили до верха
болотной смесью - многих версий,
что всех доводят до греха.

Зовут, зовут народ на плаху,-
вождя поныне нет у нас.
Корону меряли, папаху
подлец, иль лжец иль ловелас.

Нам не везёт с времён Ивана,-
пустует трон его сейчас.
Кремль, господа, вам не нирвана:
таким он есть лишь при рвачах.

Народ родной, народ любимый,
пора одуматься тебе!
Веками дома ты гонимый,
живешь в своей ты скорлупе!

Ты не дружил бы Ваня с властью-
она порочна сотни лет.
Не думай, не спасёт в ненастье,
а где твой, кстати, пистолет?!

Ты спал, когда враги схватили
Отчизну, женщин и детей!
Смеялись все над Саакашвили,
но наш из худших всех хужей.

Тебе решать- ведь жизнь Отчизны:
сегодня Родины-то нет!
На выборах твердят про "клизмы".
Храни ты, Ваня, паритет.

Наталия Соллогуб

Прорыв

[300x451]

По земле гуськом тайком
крысы шастали давно.
Потому всё кувырком,
даже днем теперь темно.

Перерыта вся земля,
перегрызся всякий люд,
добрались и до кремля,
на сакральное плюют.

Крысы дальше точат нас:
омертвение и грязь,-
папы своего наказ
выполняют- хрясть нас хрясть.

Их трехглавый главный крыс
был настойчивее всех:
русский трон успешно сгрыз,
но при этом облысел,

ошалел и дуба дал.
Крысы вмиг по норам – шасть…
Новый - вовсе был вандал,
захватил он в руки власть.

Он им дал всем прикурить:
пожирал их каждый день.
Так он смог их всех смирить-
Главный стал он из вождей.

Но собрались, вожаки -
вместе съели палача.
этакие все божки,
и в руках у них свеча.

Жрут теперь они людей,
кто не с ними - сразу брысь.
любят кровь пить из детей,
чтоб работала их мысль.

Поедом сжирают нас,
Русь одна – их легион!
им нужна над нею власть,-
хочет так синедрион.

Крысоловы, где же вы?
И молчат колокола.
Их укусы змиевЫ,
не поможет здесь метла.

Их гитара не страшит,
словом тоже их не взять,
но чуток их приглушит,...
но потом спешат опять

трон у русских отобрать.
Отобрали, мало им:
Порешим людей и рать.
Русь мы всю перекроИм.

Сделаем из русов крыс,
кто не с нами, мы убьем,
Дух же их - мгновенно вдрызг,
выкинем его с хламьём.

А державу назовём
мы Крысляндией – вот так.
Планы русов мы сорвём,
спустим мы на них собак.

Благо есть у нас жрецы,
капища да колдуны,
да крысины мудрецы,
не видать им их страны.

Ну а мы, что делать нам?!
Как сберечься нам от крыс?
Превратиться в биохлам,
дать им Родину загрызть?!

Иль нам вспомнить, кто мы есть?
Их собрать в один котёл
там крысину сбить их спесь,
ими распалить костёр!

Нам решать! Причем тут Бог?!
Верность роду нам хранить!
Крысам , кто войти помог?
Надо Русь сильней любить!

Не холуйничать, глотать
слезы. Нечисть всю сметать
да спасать родную Мать,
бдить, чтоб не прошёл вновь тать.

Вера в Бога – хорошо:
без Неё не выгнать крыс.
Мiр без русских сей – ништо,-
разобьёт он нечисть вдрызг.

Российские власти, скрывая все обстоятельства убийства Игоря Талькова, обнаруживают тем самым свою причастность к нему. А ведь, если судить убийц, то надо начать именно с них, как организаторов или пособников преступления. Если государством управляет такая власть, то стоит ли ожидать подлинного расцвета? - Хотя, после написания этих строк при создании сайта в 2003 г. было выпущено несколько фильмов-расследований, проливающих дополнительный свет на убийство певца, остаётся ещё много недосказанного, и поэтому прямая или косвенная вина ещё не снята с правящей в России власти. http://talkov-music.narod.ru/
(4 ноября 1956, Грецовка, Щёкинский район,
Тульская область — 6 октября 1991, Санкт-Петербург) —
русский советский певец, автор песен, поэт, киноактёр.


Наталия Соллогуб

Убили поэта опять,-
Враг ненавидит правду.
Поэта спешили распять,
Лукаво, но взаправду.



Убивали Игоря,
А потом Россию,
Нет сегодня сизаря-
Жертвой пал безсилья.
Русь, распятая врагом,
Помирает тихо.
Развалился Русский Дом,-
Много ныне лиха.

Припев
Колокол гуди, рыдай,
Созывай на вече!
Кровью залит милый край -
Слезы, пот и свечи.

На языцах почти всех
Кровь Руси отважна.
У руля стал фарисей,-
Тигры-то бумажны.
Много лет прошло уже,
Русь с Креста снимают.
Время пьянок, кутежей-
Врешь, нас не сломают!
Припев

Пал поэт за Русь в бою,
До конца был честен.
Хоть ушел ты, но в строю
вечны твои песни.
Песни Русь твои поёт,-
Значит, - живо племя.
Кречет белый - твой полёт,
Ноги русов - в стремя.
Припев:



"Московский Комсомолец" №223 (22817)
Дата опубликования: 06.10.01
Автор: Светлана Самоделова

"Меня тогда даже не пустили взглянуть на мужа до вскрытия", - говорит Татьяна Талькова и безнадежно пожимает плечами. – «Кто заказал Игоря, а главное, за что, так и осталось неизвестным».

Девятнадцатилетний Игорь Тальков поет нам голосом отца его "Замкнутый круг", потом наигрывает песни собственного сочинения. У Игоря - глаза Талькова-старшего, его волевой подбородок и статная выправка... "Он часто неосознанно повторяет отцовские жесты, - тихо говорит Татьяна. - Да что там говорить: они даже брюки складывают одинаково..."

Игоря не стало ровно десять лет назад – 6 октября, в 16.27. Пуля пробила ему левую ладонь, предплечье, задела сердце и левое легкое.

За несколько лет до гибели Игорь сказал своим музыкантам, которые опасались отправиться на гастроли самолетом: "Не бойтесь со мной лететь. В авиакатастрофе я никогда не погибну, меня убьют чуть позже, при большом стечении народа, и убийцу не найдут". За несколько дней до гибели он будет кричать в телефонную трубку: "Что вы мне нервы мотаете, жить-то осталось совсем мало!.."

"В его жизни вообще было много мистики, – говорит Татьяна, – даже умирал он трижды". В тот роковой день в гримерную к Талькову перед концертом зашли двое: его директор Шляфман и друг певицы Азизы – Малахов. Он хотел изменить очередность выступлений артистов. Нормального разговора не получилось, завязалась драка. В коридоре Малахов выхватил наган. После первого же выстрела его скрутили, пистолет выпал из рук. Малахов тянется за валяющимся на полу наганом, но не дотягивается до него... И в это время гремят роковые выстрелы. Первая пуля попадает в обитый железом ящик для аппаратуры, стоявший в углу коридора, вторая – в Игоря.




Рожденные в тюрьме

В русском певце, который пел о поруганной России, было намешано немало кровей. Дед по материнской линии, Швагерус, был немец, дед по отцовской линии – потомственный казак, бабушка – полька. По большому счету фамилия Игоря должна была звучать как Талько.

Во время войны семью Швагерусов, где росла мать Игоря – Ольга, как немцев, то есть "врагов народа", выселили с Кавказа в Сибирь. Там родных Игоря забрали на трудовой фронт – работать на шахтах. Ольга вышла замуж, а через год овдовела. Муж – сын "кулака" – застрелился, чтобы не сдаваться ОГПУ. Беременная Ольга оказалась в КПЗ. Своего первенца, Виктора, она искупала первый раз спустя месяц после его рождения. В Мариинской тюрьме кроха от постоянного недоедания, рвоты и поноса умер у нее на руках. Спас от отчаяния Ольгу лагерный театр.

Под руководством сероглазого Владимира Талькова Ольга разучивала тарантеллу, декламировала, пела романсы. Статья у них была одна - печально известная 58-я: антисоветская агитация. За колючей проволокой у Ольги родился второй мальчик. Она назвала его Владимиром - в честь замерзшего в далекой Якутии родного брата. А уже на свободе, в Щекино, пригороде Тулы, появился на свет Игорь. "Знакомые мне говорили, что я ненормальная, - вспоминает Ольга Юльевна. – У нас не было своего угла, у нас вообще ничего не было, а я решилась на второго ребенка. Но ведь старший сын был рожден в тюрьме, воспитывался в яслях. Он был ущемлен с рождения, обижен на всех и вся. Я хотела, чтобы хотя бы мой второй ребенок почувствовал материнские руки со дня рождения..."





Брюки клеш и Читать далее...

Живой журнал интересен и полезен
[430x310]