На этот счёт существуют две легенды. Согласно первой – колокол назвали в честь депутата Бенджамина Холла, получившего за свой вес прозвище Биг Бен. О том, когда в парламенте решался вопрос, как назвать колокол, он прочитал пламенную речь. Когда Холл садился на место, кто-то из присутствующих выкрикнул: «Может, назовём этот колокол «Биг Бен», и закончим на этом!». Зал взорвался громкими аплодисментами и не долго думая, утвердил новое имя.
Согласно второй легенде, имя колоколу дал кумир британцев той эпохи боксёр-тяжеловес Бенджамин Конт, больше известный в народе, как Биг Бен. В сентябре 1857 года 42-летний Конт провёл свой последний поединок, длившийся шестьдесят раундов. После столь титанического боя, словосочетание «Биг Бен» стало чем-то обыденным. Поэтому, когда парламентарии принялись обсуждать будущеё имя Вестминстерского колокола, один из шутников, утомлённый долгим ожиданием и длительными прениями предложил имя бывшее у всех на слуху. Его и утвердили.
Есть ещё и третья, если не легенда, то уж по крайне мере полу легенда – колокол планировали назвать в честь правящего монарха королевы Виктории. И хотя этого так и не произошло, её имя нашло своё место. Под часовым циферблатом на латинском языке золотыми буквами было написано «DOMINESALVAMFACREGINAMNOSTRAMVICTORIAMPRIMAM» – «Храни Господь нашу королеву Викторию I».
«Рональд Рейган совершил прорыв в политической технологии. Он стал настоящим тефлоновым президентом: к нему ничего не прилипает». Патришиа Шредер, американский политик.
«Вячеслав Молотов - человек выдающихся способностей и хладнокровно беспощадный. Он благополучно пережил все страшные случайности и испытания, которым все большевистские вожди подвергались в годы торжества революции. Он жил и процветал в обществе, где постоянно меняющиеся интриги сопровождались постоянной угрозой личной ликвидации. Его черные усы и проницательные глаза, плоское лицо, словесная ловкость и невозмутимость хорошо отражали его достоинства и искусство. Он стоял выше всех среди людей, пригодных быть агентами и орудием политики машины, действие которой невозможно было предсказать. Я встречался с ним только на равной ноге, в переговорах, где порой мелькала тень юмора, или на банкетах, где он любезно предлагал многочисленные формальные и бессодержательные тосты. Я никогда не видел человеческого существа, которое больше подходило бы под современное представление об автомате. И все же при этом он был, очевидно, разумным и тщательно отшлифованным дипломатом. Как он относился к людям, стоявшим ниже его, сказать не могу. То, как он вел себя по отношению к японскому послу в течение тех лет, когда в результате Тегеранской конференции Сталин обещал атаковать Японию после разгрома германской армии, можно представить себе по записям их бесед. Одно за другим щекотливые, зондирующие и затруднительные свидания проводились с полным хладнокровием, с непроницаемой скрытностью и вежливой официальной корректностью. Завеса не приоткрывалась ни на мгновение. Ни разу не было ни одной ненужной резкой ноты. Его улыбка, дышавшая сибирским холодом, его тщательно взвешенные и часто мудрые слова, его любезные манеры делали из него идеального выразителя советской политики в мировой ситуации, грозившей смертельной опасностью.
Переписка с ним по спорным вопросам всегда была бесполезной, и если в ней упорствовали, она заканчивалась ложью и оскорблениями. Лишь однажды я как будто добился от него естественной, человеческой реакции. Это было весной 1942 года, когда он остановился в Англии на обратном пути из Соединенных Штатов, мы подписали англо-советский договор, и ему предстоял опасный перелет на родину. У садовой калитки на Даунинг-стрит, которой мы пользовались в целях сохранения тайны, я крепко пожал ему руку, и мы взглянули друг другу в глаза. Внезапно он показался мне глубоко тронутым. Под маской стал виден человек. Он ответил мне таким же крепким пожатием. Мы молча сжимали друг другу руки. Однако тогда мы были прочно объединены, и речь шла о том, чтобы выжить или погибнуть вместе. Вся его жизнь прошла среди гибельных опасностей, которые либо угрожали ему самому, либо навлекались им на других. Нет сомнений, что в Молотове советская машина нашла способного и во многих отношениях типичного представителя - всегда верного члена партии и последователя коммунизма».
История Биг Бен началась в 1837 году, когда в пламени пожара была уничтожена большая часть Вестминстерского дворца. После принятия решения о строительстве нового комплекса зданий, специально сформированная комиссия, рассмотрела 97 проектов и остановила свой выбор на готическом эскизе Чарльза Бэрри. Именно его мы и имеем в виду, когда сегодня произносим слово Вестминстер.
[500x375]
Спустя десять лет после начала реконструкции, члены парламента решили разместить на башне святого Стефана, расположенной в северо-восточной части Вестминстера огромные часы. После многочисленных неудач профессиональных часовщиков, их конструирование было поручено часовщику-любителю Эдмунду Бекетту Денисону (его «настоящей», если такое слово вообще применимо в данном контексте, профессией была адвокатура). На удивление многих завистников Денисон успешно справился со сложной задачей. Одухотворённый успехом с часами, он решил попытать счастье с колоколом.
В августе 1856 года на основе его чертежей был отлит 14,5 тонный гигант. Именно он и должен был сегодня именоваться Биг Беном, если бы не Денисон, который, решив использовать слишком тяжёлый молот, расколол своё собственное же детище во внутреннем дворике Вестминстера.
После неудачи с первым колоколом был отлит второй колокол, которому и досталась вся слава.
Уильям Рэндольф Херст (1863-1951) - крупнейший американский медиа-магнат, основатель индустрии новостей с заработком денег на сплетнях и скандалах. С его именем связана "желтая пресса" и появление колумнистов.
Замок Херста в Калифорнии на полпути между Лос-Анджелесом и Сан-Франциско. Главный усадебный дом стоит на «Зачарованном холме» в 8 км от океана. В доме 56 спален, 61 уборная, 19 гостиных, на территории усадьбы — несколько бассейнов и теннисных кортов, кинотеатр, аэродром и крупнейший в мире частный зоопарк.
(У.Херст, У.Черчилль, Л. Майер)
Уинстон Черчилль об Уильяме Херсте: «Херст производит странное впечатление – великолепный замок, набитый произведениями искусства, отобранными по принципу «что попало», огромные доходы, которых ему постоянно не хватает, полное безразличие к общественному мнению, две очаровательные жены, живущие под крышей его резиденции, одна из которых – его законная супруга, а вторая – любовница, и при этом хозяин дома имеет строгую внешность почтенного патриарха-квакера».
Найдётся немного туристов, которые, побывав в Лондоне, не скажут, что и на Вестминстерском мосту, и на парламентской площади, и на Уайтхолле, и в прозрачной кабине колеса обозрения Лондон-Ай, и даже на парапете Национальной галереи они не видели Биг Бен. Многие из них приведут вам даже в подтверждение своих слов фотографии, однако, всё это будет неважно, поскольку в действительности никто из них так и не видел Биг Бен. Как же так? – спросите вы или ваш лондонский приятель или приятельница. А всё очень просто – на самом деле Биг Бен представляет собой 14-тонный колокол, который скрыт от любопытных глаз миллионов туристов за 7-метровым циферблатом часов.
Его отлили в апреле 1858 года в литейном цехе Уайтчепел. Именно из Уайтчепела, помещённый на огромную телегу, запряжённую шестнадцатью лошадьми, многотонный гигант отправился на встречу всемирной славе. На улицах Лондона его встречали многочисленные жители, бурные овации и живые цветы, украшавшие здания.
Фельдмарщал Монтгомери (справа) – Я не пью и не курю и чувствую себя здоровым на 100%
Черчилль – Я пью и курю, и чувствую себя здоровым на 200%
19-летний Черчилль в карнавальном костюме Пьерро во время учёбы в Сэндхерсте. За два дня до праздника, Уинстон писал своей матери леди Рандольф: «Пожалуйста, попытайся найти мне какой-нибудь костюм, и отправь его с проводником поезда, отправляющегося в 11.45. Поищи костюм гориллы или что-нибудь в этом роде».
Черчилль о великом древнегреческом поэте Гомере и четырежды премьер-министре Великобритании Уильяме Гладстоне: «Мне рассказывали, что чтение Гомера – наилучшее средство отдыха для мистера Гладстона и я думал: так мистеру Гладстону и надо».
«Черчилль и Эйзенхауэр в сражении при Геттисберге».
Сражение при Геттисберге (1-3 июля 1863 года) – самое кровопролитное сражение в ходе гражданской войны в США, считающееся переломной точкой в конфликте. В ходе битвы северянам удалось выдержать атаку армии Конфедерации и заставить их отступить.
Во время конференции в Касабланке в январе 1943 года Черчилль сказал Франклину Д. Рузвельту:
- Вы не можете, побывав в Северной Африке, не посетить Марракеш. Давайте проведем там пару дней. Я должен быть с вами, когда вы увидите, как заходит солнце за снежные хребты Атласских гор.
Рузвельт согласился. Они пересекли пустыню на военных джипах и направились в сторону виллы Тейлора, принадлежащей американскому вице-консулу. Добравшись до виллы Тейлора, Уинстон забрался на крышу, туда же подняли коляску с Президентом США.
Черчилль стоял рядом с Рузвельтом, наблюдая за величественным заходом солнца. Это был момент спокойствия и тишины среди всеобщего грохота и ужаса мировой войны.
- Это место самое красивое на нашей планете, — прошептал Уинстон.
На следующий день Рузвельт вернулся в Соединенные Штаты. В полдень Черчилль телеграфировал своей жене: «Мы остановились на вилле Тейлора. Погода прекрасная. Я собираюсь немного порисовать. Мой друг уехал. Все признали, что я не переоценил красоту этого места». Забравшись на башню, Уинстон в течение длительного времени молча смотрел на Атласские горы. Затем сел за мольберт и приступил к рисованию.
Картина, написанная Черчиллем в тот день, станет единственной за все шесть лет Второй мировой. Он подарит ее Рузвельту в память об их совместном заходе солнца.
Черчилль о Чаплине: «Чарли хотя и большевик, прекрасный собеседник».
Одним из нереализованных совместных проектов Черчилля и Чаплина стал фильм «Молодой Наполеон», к которому автор «Второй мировой войны» должен был написать сценарий, а великий комик сыграть главную роль.
(Черчилль со своей дочерью Мэри на Ниагарском водопаде)
После посещения Черчиллем Ниагарского водопада в 1943 году:
Журналист: «Мистер Черчилль, как вам водопад?».
Черчилль: «Я был на этом водопаде, когда вас ещё не было в живых, молодой человек. За это время ничего не изменилось, принцип всё тот же – вода падает вниз!».
Открытка, нарисованная немецкими карикатуристами и отправленная в октябре 1939 года Уинстону Черчиллю, занимавшему в тот момент пост военно-морского министра Великобритании.
«Язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли», князь Ш.М. де Талейран.
Есть такая не самая распространённая легенда, что пока обезьяны обитают на территории Гибралтара, Великобритания будет сохранять власть над этой провинцией. Что за глупость? – воскликнете вы. Глупость, не глупость, но можно себе представить, как удивился губернатор Гибралтара, когда получил от премьер-министра Уинстона Черчилля секретную депешу – «На Гибралтаре должны быть обезьяны. Используйте для этого все имеющиеся ресурсы».