Прежде само собой разумелось, что мужчина, ищущий женской благосклонности, обязан выполнить ряд действий. Этот ряд мог быть длинным или не очень; скорее всего тут подразумевался термин "работа" в его физическом смысле: долго, но понемногу, или быстро, но с большими усилиями. Даму надлежало инициировать, сама она никаких встречных шагов выполнять не могла по традиции, этикету и воле самолюбия. Весь конструктив на начальном этапе общения был мужской ответственностью, мужским риском и мужской же доблестью при удачном исходе дела. Женское ритуальное сопротивление должно было быть сломлено мужским напором (ритуальным не всегда - когда-то похищения невест были больше, чем свадебным обрядом). Стороннему наблюдателю не пришлось бы долго искать различия между половым поведением животных и людей.
Тот мир исчез. Исчезли социальные императивы, сдерживающие женскую активность. Где-то давно, где-то недавно, но повсеместно навсегда. Сегодня женщина может вести себя вполне внятно, и ничего за это ей не будет. Ностальгирующие тут подхватят: ничего не будет - ни успеха у мужчин, ни семейного счастья, ни благонравного имиджа. Но ностальгия, подпитывающая теплые чувства к минувшим временам, часто несет в себе ложь в отношении времен нынешних и апокалиптические пророчества на будущее. Романтизация вчерашнего дня ведется неспортивными методами, на искусственном контрасте, где фоном служит сознательно очерняемый сегодняшний день. Это нормально в том смысле что отражает уровень развития массового сознания.
Традиции ослабили свою хватку, этикет нажил массу смягчающих поправок. Основным требованием нынешнего этикета является терпимость - в том числе и к отсутствию какого бы то ни было этикета. Что же осталось? Самолюбие. Вернем вещам свои имена: женская наигранная строптивость, неуступчивость в начале знакомства - это та самая женская реликтовая животность. Животность, единственной подпоркой которой осталось самолюбие. Расчет несложен: скрой от мужчины свой интерес - и он накормит твое эго.
Это, вообще, ущербность. Если человек ищет внешнего допинга, чтобы нравиться себе, значит жизнь его бедна. Женский сигнал в мир мужчин сводится примерно к следующему: я машина. Просто обездвиженная несамостоятельная машина. Заправь меня топливом, если хочешь, чтобы я стронулась с места. А потом еще следи, чтобы поехала в нужном направлении. Не обижайся, ведь я даже не машина, а всего лишь пассажир загадочного механизма под названием Женская Сущность. Заправь не скупясь. И покатай меня правильно.
Коротал недавно с товарищами ночь в баре. Шумно, пьяно, прикольно вокруг. Подхожу к стойке, облокачиваюсь, нечаянно касаюсь локтями с девушкой. Вокруг какого слова я упустил кавычки? Правильно - "нечаянно". До этого я был пару раз кучно обстрелян ее глазками. Иду сдаваться.
Она одергивает локоть.
- Не тем мы чокнулись, - говорю я. - Исправим эту ошибку?
- Фырк.
- Привет, эй, - улыбаюсь я.
- Фырк. Здрасьте.
Я даже подумал, что не к той причалил. Или это она кому-то другому строила глазки пять минут назад?
- Не очень-то ты приветлива. Что пьешь?
- Дайкири. А ты, наверное, ждешь, что я тебе сходу на шею брошусь?
- Не жду. Все равно мы этот момент уже упустили, если ты про "сходу". Но ты вроде улыбалась мне, когда я сидел там.
- Это еще ничего не значит.
- Уже вижу, - смеюсь я. - Если ты не настроена знакомиться, скажи, не буду мешать.
- Это от тебя зависит.
- А что зависит от тебя?
- Обычно мужчина делает так, чтобы женщина им заинтересовалась. Сама не навязываюсь.
- Ну и? Мужчины уже делали так сегодня?
- Пытались.
- Тебе никто не понравился?
- Не знаю. У меня депрессия сегодня, никто не смог развеять. Скучные вы, мужчины.
И у меня сработал эффект стрелки. Есть такая полезная штука, вырабатывается в мужике к тридцати годам. В какой-то момент ты ясно видишь перед глазами что-то вроде стрелки на расходящейся железнодорожной колее. Ты можешь выбрать один путь. А можешь, переложив рычаг, выбрать второй. Совершенно спокойно. По юности такие знакомства преображали меня. Я вспухал грудной клеткой, ширился плечами, нависал над несчастной добрым великаном - и исцелял сникшую женскую душу. Я превращался в шоумена, психолога и виночерпия. С атаманским пылом бросался на женские проблемы, депрессии, комплексы и энергетический голод. Сколько унылых говн я перебрал своим руками, лепя из них фигурки поприличнее. Так меня учили, по таким рельсам гнали мой паровоз. Я добивался симпатии, подражая примеру тех, кого считал лучшими. До-би-вал-ся.
Пока не прозрел: а какого хрена? Ведь никакой романтики и возвышенных вибраций в этом нет. А есть: 1) обычная человеческая спесь, переименованная в женское кокетство 2) суетливая мужская возня ради роста собственных котировок. Всё. Я что, искренне желал тогда обогреть своим огнем нечто плаксиво-продрогшее? А они что, по-настоящему нуждались в участии, в душевности? Да ну нафиг. Все эти неприступные барышни состояли просто на окормлении
Читать далее...