Приходи вечером в Колизей. Поднимись на второй этаж, по дороге поймав аромат "Чайной на Ленина". Оглядись вокруг. И я почти уверена, что ты встретишь за одним из столиков одного из нас - читателя и участника Книгового проекта. Откуда такая уверенность? Из чисто статистических соображений.
Прошло пару месяцев с тех пор, как возобновилось наше сотрудничество с Колизеем. За это время я раз 10 побывала возле стеллажа. Прихожу, не сговариваясь ни с кем из читателей - и встречаю их каждый второй раз. То Машу, то Женю, то Леонида... Не представляете, как меня радуют эти встречи! Как сказка. Как точное подтверждение, что я всё делаю правильно.
Пусть будут встречи книг с читателями. Пусть будут встречи читателей между собой. Пусть они будут запланированными и спонтанными. Встреча - это то, на что я надеюсь. Встреча - это то, для чего существует "Книговой-66".

Люди появляются на свет. Читатели, как выяснилось, тоже.
Один знакомый фантазёр многолетней выдержки заимел привычку в день своего рождения приходить ко мне за книгами.
А другому читателю я буквально на днях по собственной инициативе подарила книгу его же авторства, которая с момента издания успела уже стать раритетом. Оказалось, подарок настиг своего счастливого обладателя почти ко дню его рождения. Вот и славно!
Приходите ко мне в день рождения с паспортом (!!!). Я найду, чем вас поздравить.

В ходе переписки получаю от читателя вопрос, "есть ли у вас ограничения по возрасту и жанру?". Тут же последовало уточнение вопроса, но я уже успела задуматься.
У меня и правда живут книги всех возрастов. Сам факт, что у моих книг есть возраст - специфика проекта. В магазинах - новорожденные, у Книгового - книги "в возрасте".
Но первая моя реакция на вопрос о возрасте, конечно, касалась людей. Проект "Книговой в Екатеринбурге" - всевозрастной. То есть имеющий, что предложить любому возрасту. Книги чаще всего разложены тематически, и при должном присмотре Книгового каждый без труда найдёт желаемое.
Но вот книги начали маркирровать, ограничивая к ним доступ по возрасту. В свете этого недавного нововведения возникает вопрос: какие книги я имею право показать 10-ти, 12-ти, 15-ти леткам? Если следовать букве закона, что-то из моих книг ребёнку рано по этическим соображениям, что-то - по интеллектуальным. Могу ли я допустить подростка к стеллажам с детективной и любовно-эротической прозой? Формально, как частное лицо - могу. Но хочу ли...
Опять же, по новым законам, в руки школьника нет пути учебникам по психоанализу, высшей математике и, к примеру, парикмахерскому искусству. Продадут ли ребёнку один из этих учебников в книжном магазине? Продадут, поскольку книжные ограничения (в отличие от киношных, например) имеют рекомендательный характер.
Вот и мне, как книжному магазину, остаётся радоваться каждому приходящему ко мне подростку (а их приходит не много!) и радовать его всем, на что его глаз упадёт. Благо, ни разу не возникало в реальности необходимости в столь сложном выше описанном моральном выборе. Так что, "приходите, дети, книжки выбирать..."

Проект начал заполнять мою жизнь. Редко когда мелькнёт не тронутый книгами день. Опыт сотрудничества и общения накопился. Объём книг растёт волшебно. Контакты не умещаются в телефонную память. Многое другое - в мою. Поэтому записываю многое, что можно забыть до нужного времени. Номера телефонов, даты встреч, списки взятого, обещания и планы - это уже давно.
Но не только это. Взамен камерности первых месяцев проект через 3 года обрёл многомерность. Разные люди, которые по-разному пользуются проектом. Разные учреждения, которые принимают "книги" каждое по-своему. Теперь не достаточно принять и отдать. Теперь даже не достаточно расставить по полкам и переписать. Теперь пришла пора распределения книг по нескольким площадкам. Теперь не встанут рядом 7 "Степанов Разиных" Чапыгина. Теперь есть полки, и им нельзя ни минуты пустовать. Значит, надо еженедельно циркулировать по городу, наполняя и проверяя неформат. Значит, рюкзак будет наполнен и в ту, и в другую сторону.
Многоходовки - единственный способ справиться с потоками книг, людей и договорённостей. Чем я подробнее продумаю каждый свой шаг, тем удачнее поселятся книги, тем меньшими усилиями это мне обойдётся.
Не то, чтобы мне это было не в кайф. Думать вообще люблю. Не любила б, наверное, проект вырос бы другим.
Появилась острая потребность в поддержке. Без неё теперь не могу, как без книг. Рассказать - и чтобы прочли. Рассказала.

[302x460]
Люблю юмористическое фэнтези. Но ещё больше люблю, когда чувство юмора автора совпадает с моим. Как оказалось с Андреем Беляниным.
Хоть книга вышла в серии "Фантастический боевик", боевое, при желании, получается не замечать. Кому как нравится.
Получила не меньшее наслаждение от "Демона по вызову" Белянина, чем от "Кочевых дорог" Дубровского. Оба юморят, оба обожают поить главных и второстепенных, оба выдумывают, очертя голову. Ставлю Белянина к Дубровскому - на полку.
Что ещё? Любая критическая статья, посвящённая творчеству Белянина, по секрету сообщит, сколь много автор экспериментировал вокруг религиозной темы и сколь мало он останавливался перед скользкими неоднозначностями и двоякостями мировых религий, знай себе выпуская книгу за книгой, посиживая без пиитета на всех их краеугольных камнях.
Значит, мне в руки попала одна из многих его книг. Значит, демон Абифасдон - отнюдь не первый персонаж, которого бы Андрей Белянин осторожно выписывал несмелой рукой новичка. Рекой льётся уверенная речь Баяна-профи.
А демон - хорош. Исправно работая в сфере взыскания долгов, откровенно презирает человеческие слабости, грехи и страсти. При этом парадоксально "по-человечески" ведёт себя в лоне семьи. Это прежде всего бросается в глаза всем и каждому читателю. Это потому, что он - красивый. Даже мужа захотелось ласково за ухо укусить.
К тому же, радостно, что книга становится луковицей, кастрюлькой с двойным дном, если угодно. Которую можно читать с лёгкой радостью, а если вдруг найдёт стих, то исследовать со вполне научными целями.
Рецензия Оксаны Книгового Тарасовой на книгу Андрея Белянина "Демон по вызову" 24-28.07.2015

[700x497]
Меня радуют книги с "чужой" географией. Карта - лучшее оформление книжного форзаца. А если в руках - только текст, тогда карту хочется нарисовать самой. И тем подробнее будет карта, чем больше деталей упоминает автор. Так было с "Ритуалом" Дяченко. Так теперь с Дахаром и Нардоком Елены Малиновской.
Роман о тенях оказался лёгким. Это хорошо. Лёгкость авторского языка. Лёгкость сюжета. Лёгкость фантазий. Любителям тяжёлого и без Малиновской достаточно книг. Но "лёгкое" не значит "поверхностное". За простым сюжетом явно прослеживаются ключевые темы романа. Важные темы.
Видеть тени - не чёрное и не белое. Видеть тени не учат ни магов, ни монахинь. В душе ни зла, ни добра не найдено. Умеешь то, что не описано в священных книгах. Достаточно ли, чтобы тебя приговорить к смерти? Сложно жить, если не совпадаешь с традиционными представлениями о добре и зле. Ещё сложнее доказать свою невиновность. Почти не возможно найти искреннюю дружескую поддержку, будь ты в какой-угодно реальности.
Как минимум, трижды перед героями "Теней" возникает выбор. Как отпустить близкого во мрак, если имеешь власть над его жизнью? А как не отпустить, если уже не спасти никак? Старая няня малышки-принцессы. Раненая хозяйка верной собаки. Уже погибшая, но ещё не состоявшаяся подруга молодого воина. Выбор.
У книги не предусмотрено продолжение. Значит, впереди ещё множество сюжетов Елены Малиновской.
Рецензия Оксаны Книгового Тарасовой на книгу "Тени" Елены Малиновской 20 - 22.07.2015

[292x450]
Сетовала давече, что не попадается в руки АИ. И вот, на тебе, сразу две книги подряд. Может, вся серия "Ленинградского издательства" такова? Хотя, не смотря на уверения мировой сети, именно "Кочевые дороги" мне альтернативной историей не кажутся. Если это и альтернатива, то никак не нашей реальности. Только и сходства, что в тюркской лингвистике и мифологии.
Много-много подробностей из жизни степняков лёгкой цветной канвой сопровождают фантастический сюжет. И какой сюжет! Ни одна моя догадка по ходу чтения не оправдалась. Браво Виктору Дубровскому - писателю непредсказуемой фантазии.
А как сочно говорит наш очередной "путешественник" Вольдемар - это отдельная песня. Не всегда добрым словом поминаю писателей, любящих цитировать и называть всем известных на Земле людей прошлого и настоящего. Эти перечисления часто мешают, эти цитаты редко добавляют книге изюма. Но не у Дубровского. В "Кочевых дорогах" мы имеем тот самый случай, когда лексика "рисует" персонажа, а цитируемый багаж сближает с читателем, уточняет поколение, направляет симпатии и полноправно работает в числе других инструментов писателя.
А ещё он - добрый. Вольдемар, имею в виду. Запрещаю себе распространять своё мнение и на автора, хотя, как знать... Что значит "добрый"? А всё то же, что во многих моих прежних рецензиях. Светлая сторона. Знак "плюс". Позитивный настрой. А уж активная жизненная позиция - вообще зашкаливает. Человек намечтал себе столько, что в пределах одной книги не разгрести. Главное, мечтал конструктивно и не в ущерб ближнему. Умница, одним словом.
Итак, некое ленинградское издательство подозревается в издании целой серии книг по альтернативной истории, книг исключительно позитивных, добавляющих читателю радости, а если нет других поводов, то и счастья.
И ещё одно подозрение - по поводу "мужских" книг. Не скажу, что Тимур Рымжанов и Виктор Дубровский - одного поля ягоды. Но обе книги - очень мужские. И если у Рымжанова это чувствуется через армейскую и кузнечную темы, то у Дубровского мужественность - практически во всём.
А прежде всего - в том, что молва приписывает лишь "женскому" чтиву. Это заблуждение, что мужские романы - не о любви и не про секс. И там, и тут - секс. Только говорится о нём там и тут по-разному, эмоции плещут через разные отверстия. Не будем, однако, вдаваться в дебри дискуссии о женском и мужском.
Спасибо Виктору Дубровскому за кладезь тем и деталей. Роман читался параллельно мной и моим мужем, так что хохот стоял в доме регулярный. Жаль, что в бумажном виде под рукой лишь первая часть цикла "Ворон" - за остальными пойду в Инет.
Пока не забыла, назову ещё одну вещь, объединяющую "Колдуна" и "Ворона". В обоих случаях авторы позволяют себе заслать "путешественника" только в том случае, если он имеет некий внутренний ресурс для выживания в новых условиях. Кому, как не кузнецу отправляться в древнюю Русь? Кому, как не правнуку якутского степняка разбираться в тюрко-подобной параллельной цивилизации? Есть в этом что-то правильное. Только бы мне это не надоело.
А вдруг третья книга серии не подтвердит ни одного из моих обобщений? Я в читатели к ней завещана, уже без вариантов...
Рецензия Книгового на книгу Виктора Дубровского "Кочевые дороги" 17-18.07.2015

[160x267]
Повезло с книгой. В который раз уже не знакомый автор, выбранный наугад. Добротное чтиво, написанное достойным литературным русским языком. Со своим простым, понятным ключевым сюжетом, но при этом с разноголосым разливом ручейков-тем и достаточным составом действующих лиц.
Книге со мной повезло не меньше. На первой сотне страниц прислушивалась к себе, ожидая эмоций. Вчитываясь, искала изюм. Строчку за строчкой изучала не столько авторский стиль, сколько себя читающую. Раздумывала привычно над своими впечатлениями: "Нравится ли тебе Тимур Рымжанов? Продолжишь ли читать? Чем зацепил?" И... не находила в себе ни эмоций, ни тяги. Казалось, вот-вот брошу.
И не бросила, чему рада. Кто-то ставит себе рубеж невозврата в один лист, кто-то - в пять. А мне понадобилась сотня, чтобы прирасти к этой тихой книге. Может, книга такова, может - я давно не читала запоем, может - не в том состоянии начала, не с тем взглядом. А прочла за двое суток. И прежде всего потому, что хотелось читать с того самого мной не замеченного переломного момента. Вот и главный признак хорошей книги - ЕЁ ХОЧЕТСЯ ДОЧИТАТЬ.
А второй признак мной выявлен только благодаря записи рецензий. Как известно, письменная речь - подробнее, доскональнее передаёт мимолётные кружева мыслей. И, по моим наблюдениям, всякая добрая книга ВЫДЁРГИВАЕТ МАССУ АССОЦИАЦИЙ - с другими книгами и впечатлениями.
Так, "Хромой странник" Рымжанова с первых страниц тянул меня, как за рукав, к давней знакомице Марии Семёновой. Не много мною читано по славянской средневековой тематике. Но вот Семёнова в этом списке - первая, и теперь не одинока. Множество у них слов бытовых, называющих, вросших в дела героев, встреченных не сами по себе, а "в тему", по делу, а потому - слов органичных, которые хочется говорить самой вслед за писателем. А ведь именно бытовуха, подробно описанная (читай, названная до самых мелочей) - это то, что до нас не дошло из прошлого, что восстановить сложно, а уж "вкусно" воспроизвести на словах - и того трудней. А Рымжанову - удалось.
Но у него - совсем другая проза. И не сразу до меня дошла разница. Когда Зимушка и Артур идут по одному и тому же лесу - чем они отличаются? Да понятно же, чем - полом! Женщина идёт и мужчина. Но у Семёновой и Рымжанова эта разница распространяется на книгу целиком, на стиль, на авторскую речь, на само дыхание книги. Сколь много женской глубинной магии в "Лебединой дороге" и "Валькирии", столь много мужской могучей энергии в сдержанности "Хромого странника".
И не удивительно, что книга сразу не показалась мне близкой. Мужская книга. Что называется, без соплей. Но именно поэтому от неё было не возможно оторваться, чуть только я привыкла. Именно так женщина нравится непонятная, но притягательная мужественность.
Давно не встречала я в книгах столько медицинских советов. Да ладно бы вскользь. Много ведь знахарей в книгах встречается. Тот же Огион Молчаливый ("Волшебник Земноморья" Ле Гуин) травки собирал, но читателю в подробности не вдавался. А тут - подробно, будто не жаль коварю делиться со мной своими секретами: что собирать, как готовить, от чего поможет...
А главное, так от этих строк жить хочется! Так ощутимо хочется, чтобы правдой слова оказались, чтобы спасительным оказался рецепт. Верю знахарю книжному, как никому в реальности не верила. Это мне напоминает встречу со Шлиманом ("Шлиман. Мечта о Трое" Генриха Штоль). Там и вовсе не вызывают сомнений решения будущего археолога, который сам себя из могилы вытягивает народными средствами. А его биограф тем временем аккуратно записывает, чем вытянул, как готовил да для чего. Так и запоминается легче, когда сухая информация обёртывается художественным словом.
Поразительно, как по-разному пишут о машине времени. И не разнообразие конструкций удивляет, не размах путешествий. Мне гораздо интереснее другие моменты: рефлексия персонажа - путешественника, вопрос влияния на прошлое, каждым из них решаемый по-своему.
Влиять иль не влиять - вот в чём вопрос. В этот раз влиять ЗАХОТЕЛОСЬ, хотя очень подмывало просто развести руками и сообщить об отсутствии выбора. Надо ли участвовать в спасении родины, если точно знаешь, что ей грозит опасность? Могут ли здесь быть варианты ответов?
А надо ли оберечь от изменений своё настоящее в надежде вернуться в него? Есть ли смысл сохранять тот мир, откуда ты рванул в прошлое - если ты не уверен, что вернёшься и если ты не уверен, что изменишь его в худшую сторону? Имеют ли смысл эти угрызения совести? Кузнец и лекарь Артур предпочитает на всё решиться и во всём участвовать хотя бы даже потому, что здесь и сейчас гораздо проще жить своим реальным багажом знаний, нежели прикидываться "местным". Артур берёт на себя ответственность за возможно не верные решения, которые Бог знает что вызовут в будущем, но здесь и сейчас помогут победить грозного Читать далее...

(возрастное ограничение: для тех, у кого волосы под мышками уже выросли)

Говорить буду о двух книгах сразу. Цикл рассказов Елены Хаецкой "Синие стрекозы Вавилона". Педро Альмодовар "Патти Дифуса". Или не о книгах вовсе.
Было дело, Моэм огорчился недальновидности многих писателей прошлого, которые следовали той или иной литературной моде и - вуаля, - переставали быть интересны читателю, лишь только данная мода проходила. Так, уже на рубеже 19 - 20 веков "не цепляли" уже никого пространные описания всего и вся вокруг и внутри персонажа.
Сложно писателю. Модное - продаётся. Что толку живущему свой век человеку от бессмертных произведений? Он даже не успеет узнать до смерти о своём "бессмертии".

Что же модно сейчас? Как когда-то фантастику замешивали на политике, как любима была она же, обёрнутая лентами научных открытий, так сейчас модно строить её на тщательно изученных экзотических мифологиях. Спрос рождает предложение, которое, в свою очередь, воспитывает спрос, и вот уже не могут друг без друга фантазёр и фантаст-фольклорист.
Модно говорить о СЕКСЕ. Нет, даже не так: модно о сексе ГОВОРИТЬ. В подтверждение того, что он есть. Ради похвальбы. Для создания правильной вокруг себя ауры и внутри себя установки. В угоду личных амбиций. В ходе самоанализа и самовоспитания. Вот и писателям без секса - никак.
Тема любви во все времена была востребована. И, что ни книга, всё любовь. Спят напропалую все взрослые персонажи друг с другом. Писателям остаётся лишь успевать записывать. Но смею утверждать, что любая сцена, будь то человеческая или, к примеру, природная, будет описана писателями каждым по-своему.

Хаецкая бесстыдно оголяет смыслы, называет органы, беспокоит мораль, даже отводит эротической теме красный угол в прямом смысле. Кстати! Представьте, она матерится. Хотя здесь меня мат уже не коробит. Может это потому, что жёнам рок-музыкантов не выбирать, на каком языке говорит их внутренний голос. А во-вторых, мат на страницах памятного Джона Бойна (см.ранее) оказался, если вы помните, "переводчиковым", не органичным остальной лексике книги.
У Хаецкой органичность - во всём. В искусном сплетении древне-архитектурного Вавилона со множеством религий и современной инфраструктурой. Глобальных утопий и комнатных апокалипсисов. В сплетении нежности и сарказма. Образных оборотов речи, удачных ходов и нежданных сравнений. Гимн человеку, не умаляя его пороков. Гимн любви, не замалчивая её движений. Демонстративный Не Гимн человеческому обществу, государству, религии и толпе. Не мудрено, что вокруг Хаецкой с первых же её книг забурлили нетерпеливые волны ролевых игр.

Педро Альмодовар - другой. Что ему до поклонников? Заранее зная реакцию домохозяйки и ханжи, он пишет наглую книгу-транспорант. Только временем отличается он от авторов "Пышки" и "Нана", которые воспели проституцию. Только литературной модой обусловлены различия в стилях Альмодовала, Мопассана и Золя. Но бьют все их работы в одну точку - пониже пояса.
Что стыдно? - бросает читателю автор. Говорить о сексе или упорно о нём молчать? Лишь для старой девы однозначен ответ, стыдно сексом заниматься или не заниматься. Но и с этим очевидным отрицательным ответом ей приходится о нём хотя бы говорить непрерывно на лавочке. Да и не видел никто снов сей чистейшей особы.

Опять же: как говорить о сексе? Эмоционально (пылко, напыщенно) или механически (так, мол, и так...). Многословно (в лицах и драматических актах) или кратко (по факту, в двух словах, почти целомудренно). Иносказательно (о, как любят эротические аллегории выдумщики-японцы!) или топорно (спасибо Педро - показал пример).
Говорить ли о сексе, когда говоришь о любви? Вообще тупиковый вопрос, на который давно получен не в тему ответ: "это не одно и то же". Но если тема любви - одна из центральных в писательском труде, то вторая - редка. Значит ли это, что первого у человека больше, чем второго? Значит ли это, что писатель - ах! - интеллигент? Значит ли это, что писАть о сексе нет смысла, потому как предмет это маловажный? Вопрос.

Но на пике моды начала 21 века будет создано столько трудов о данном любопытном предмете, что, даже останься в будущем лишь самые достойные из них, они составят серьёзный процент в сонме романов о любви. (12 - 29.06.2015)

[200x319]
А не знаю, почему взялась за Вильмонт. Минутное любопытство. Опять же, склонность к систематизации впечатлений. Вот, думаю, и "женское чтиво" разложу по полочкам. Меня до книг только допусти...

Понравился слог, точнее, волна слов. Понравилась непричудливость воображения писателя. Порадовала, что называется, незатейливость. И это при том, что, например, в Марии Семёновой смаковала каждую фразу, не плыла, а медленно дрейфовала во множестве вкусных слов. Тут другое. Тут - заплыв. Видите ли, начинаю ловить себя на мысли, что читать хочется много и всегда. При этом частенько в рабочие дни читать то, над чем голова думает, возбраняется по технике безопасности головы. В самые тяжелые времена трудовых авралов, помнится, применяла к голове тупые, простые и сочные телефонные игры типа "шариков". Так вот "шарики" нужны и в сфере литературы. Жизненно необходимы усталым головам очень простые, понятные и (важнейшее!) позитивные книги. Они есть.

Кстати, говорила ли я о юморе в книгах? Разве что с болью про покалеченный уважаемыми Кортасаром и Маркесом подростковый организм. Негатив, может, и воспитывает молодую душу. Есть такая точка зрения: в страдании душевном душа растёт. Ах, как много выросла моя душа на литературе советского двадцатого века в моём 11-том классе! Так, что жить было осязаемо тошно. Странно, что это ещё наизусть не учат - целыми главами.

Прочла недавно заданный сыну на лето рассказ Достоевского "Мальчик у Христа на ёлке", после которого вспомнилось произведение Рыбникова "Юнона и Авось". А вот почему бы не предложить человеку радость чуть ближе, чем на том свете? Рассказ читала вслух, стараясь сдерживать неприличные эмоции. Святочный, пишут о нём, рассказ. Вслед за Андерсеном и Диккенсом, пишут. Хорошо. Но мне долго-долго пришлось потом откачивать моих детей десяти и двенадцати лет, возвращая их в реальность. Какая же пропасть разделяет меня и Достоевского, и не только временная!

А здесь - напротив. Продолжаю настаивать: литература призвана помогать жить, возрождать к жизни, добавлять жизнелюбия, иначе она - человЕкофагИчна. Странно создавать произведение искусства, служащее уничтожению твоего же вида. Пусть книга будет радовать. Не обязательно смешить. Но поднимать.

Итак, Вильмонт поднимает. Вильмонт кладёт на волну, унося, уводя, укачивая со скоростью не менее ста страниц в день. Поэтому она быстро заканчивается. Что тоже хорошо. Потому что простая игра и простая книга должны быть быстрыми, легко остановимыми. Через них не надо идти, напрягая силы. Они быстро побывали в твоей реальности, чуточку от неё же отвлекли, чуточку подняли настроение. Сам факт лёгкости, поверьте, радует.

Как и следовало ожидать, голова за этой лёгкостью начала её анализировать. Оказывается, я ждала от книги обязательной эротики. И персонажи активно интересовались друг другом. Но (о, странность!) никаких откровенных описаний Вильмонт себе не позволила. Отсюда делаю вывод, что есть любовно-романтическое, а есть любовно-эротическое. Не говоря уже о любовно-историческом. Но это - так, версия...

Заметила в книге активную "рекламу" распития алкогольных напитков за рулём. До такой степени этому удивилась, что захотелось прочесть что-нибудь ещё у Вильмонт, чтобы проверить, чем писатель "болеет". Как, к примеру, открыв Крапивина, обязательно найдёшь мальчишек, так и она, вероятно, какие-то темы любит. Какие? (9 - 11.06.2015)

[200x320]
Бывает, времени на книгу уходит не больше недели. В этот раз читала долго, месяца три. И не потому, что тяжко читалось, как с "Дженни Герхардт" Драйзера. Просто на чтение оставалось 15 минут между вечерним кайфом откинуться на подушку и неодолимой сладостью сна.

Не с первых глав вдруг пришло желание записАть. Записать не цепочки имён, как в "100 лет одиночества" или "Хрониках Амбера"; не рельефы километров, как в "Ритуале" Дяченко. Впервые захотелось читать с "лентой времени" наготове, делая пометки не последней, очертя голову мечась между эпохами вместе с героем. Наверняка, именно такое острое желание читателя расположить события романа на ленте времени - наилучшая награда художественно-историческому чтиву.

Это чем-то напоминает прокладывание маршрута по карте вместе с детьми капитана Гранта или девятью хранителями кольца. Точно так же господин Заилль ("Матье, прошу вас.") проложил свой путь через четверть тысячелетия, располагая прочным телом, неограниченным ресурсом времени и свободой выбора места жительства. Путь через время, путь через километры, путь через людей и саму социальную среду жизни.

Роман представлял не новую, довольно избитую фантазёрами тему "бессмертия". И всё-таки стал для меня открытием, показав знакомую картинку с нежданной стороны. Сколь достойнее выглядит здесь похититель вечности всех тех счастливцев, что кляли по чём зря своё бессмертие, устав, пресытившись и зарвавшись.

Рецепт бессмертия автор так и не сообщил. Хотя порой я в этом сомневаюсь. Кажется, уложи все реплики-подсказки в пазл, учти все намёки Джона Бойна и Матье Заилля, осознай только получившуюся картинку - и, упс, ты перестал стареть!

А уж самой большой неожиданностью становится факт контроля ситуации даже при потере поводьев. Факт невозможности события без должного к нему мостика. Чтобы ничего не менялось, мир ждёт твоего решения. Равно как и для любых перемен.

Самая реалистичная книга из всех фантастических. Здесь волшебство рождается в голове человека, подчиняя ему его самого. В очередной раз убеждая меня выкинуть из головы всё не нужное, а то и вредное, как горсть пороха из сумочки или личностей без аватара из ВК-друзей. Мало ли что...

Вот бы и совсем радужно завершить, если бы не 5 матершиных слов на 500 страниц, по-русски топорно вставленных в ирландскую речь романиста переводчиком Элиной Богдановой. Это почти не испортило книгу Бойна, откровенно утверждающего, что "худшее из преступлений - быть отвратительным писателем".

Это цитата сообщения Joker-6 Оригинальное сообщение

10 каналов на youtube для изучения английского языка

1. Duncaninchina www.youtube.com/duncaninchina/
2. VOA Learning English www.youtube.com/voalearningenglish/
3. Learn English with Steve Ford www.youtube.com/user/PrivateEnglishPortal/
4. Business English Videos for ESL www.youtube.com/bizpod/
5. Bbclearningenglish www.youtube.com/bbclearningenglish/
6. PodEnglish www.youtube.com/podenglish/
7. JenniferESL www.youtube.com/user/JenniferESL/
8. Real English www.youtube.com/realenglish1/
9. The Daily English Show www.youtube.com/user/thedailyenglishshow/
10. Sozoexchange www.youtube.com/sozoexchange/

[700x476]
Уж куда плОще получается предмет, когда его рассматриваешь через очки политика. А многим нравится. СтОит отсмотреть кинокартину, то один глава государства им мерещится в персонаже, то другой. То ли дело очки социОлога или психОлога, юрИста или мЕдика... Множество вариантов, неожиданные выводы, простор для фантазии. Знай только меняй очки.

Жаль, что очки, раз надетые, часто остаются на носу. Организм и очки прирастают друг к другу, и организм ужЕ не может смотреть на мир по-другому, он ужЕ не властен над своим "профессиональным" взглядом. Хорошо, когда очки не приживаются на носу, организм способен отторгать однобокий взгляд, готов к переменам. Об этом ещё лет 40 назад сообщил миру Владимир Леви.

Мне претит взгляд политика. Но, чтобы это понять, надо было пройти высшую школу историка, многим поколениям россиян стабильно предлагающую "государственную" историю, историю государств и их правителей, историю войн и разнообразия человеческой гибели. Что характерно, с этой позиции любая добрая работа (книга, кинофильм) становятся полны жутких подтекстов. Сплошные иносказания. Никуда не скроешься от намёков на то да на сё из нашего и не нашего прошлого. Да всё на крови замешано.

Это я намедни* посмотрела фильм "Восстание планеты обезьян" и "Восстание планеты обезьян. Революция". Моими глазами. Здесь филигранно показано человеческое всемогущество в пределах отдельно взятой планеты Земля. Человек преобразил свою среду обитания так, что в ней нет места для свободного (параллельного, с человеком не конфликтующего) существования ни одного другого вида. Вздумай какой-нибудь вид эволюционировать и (или) захотеть пойти туда или сюда, у него ничего не получится. Везде человек наставил заборчиков. Везде ему этот вид помешает владеть всем и вся.Он, может, и конфликтовать не собирался, но человек не оставил в этом мире свободных мест и не потеснится, чтобы такие места появились.

Может, так и должно быть, чтобы один вид над всей полезной средой превалировал? Сравнить, правда, не с чем в глобальном масштабе. Но на микро-уровне, вроде бы, так же. Один вид захватывает всё. О, нет! Не политика ли это?...

И о пределах терпения, если это слово можно применить к фактам мучительной деформации личности. Когда истязают. Когда унижают. "Меня резали. Мучали". Остаётся ли существо самим собой после истязаний? Или оно уже "не обезьяна"? Даже не углубляясь в дебри споров, что делать с такими "бывшими" личностями. Хотя именно эти дебри зовут любого, кто придёт к выводу, что сверх мучения меняют и уничтожают личность. Вот ты часть социума. Вот тебя кто-то украл. Вот тебя искорёжил некий страшный механизм пытки. Вот ты свободен, как прежде. Кто ты? Пусть ты ни в чём не виноват, примут ли тебя в социуме? Как птенца, выпавшего из гнезда и поднятого человеческой рукой. Как калеку, вернувшегося с войны. Признают ли тебя свои за своего?

* Намедни - (разговорное, в просторечии) — 1) на днях; 2) недавно; 3) незадолго; 4) считая не часами, а днями (оными дни); 5) относящееся к тому же дню.

Это цитата сообщения Sauleje Оригинальное сообщение

Не знаю.. Наверное, когда всем будет воздаваться (тьху ты, слово какое-то... но пусть будет))) по желаниям их... Нарисовал карикатуру? на тебя тоже нарисовали. Грезишь желанием посадить? Тебя посадили.. Хочешь убить - получай...
Утопия, да...
Но подумалось...

[200x313]
I

Границы повсюду. Куда ни пойдёшь, наткнёшься на ограждения. Здесь побывай непременно, а туда - не суйся. Любой разговор так и кишит ограничениями. Знаешь, о чём говоришь, и всё равно - лишь в известных пределах.

Все наши гордые свободы буйно цветут в своих границах. Границах обладания.

Большой роман успавает рассказать о многом. Поднимается перед глазами город, и трещат под пером Жоржи Амаду границы обладания Городом. Как только способен человек обладать последним, так далеко простирается его власть. Та власть, что позволяет увлечённому политику ещё и ещё раздвинуть и те, и другие, и третьи границы. Земли. Престижа. Жизни...

В который раз Город предстаёт передо мной как воплощение планов одного человека, одной семьи, одного общества. Как результат преодолённых границ. Как яркая иллюстрация, - драматическое полотно, - границ обладания умами жителей.

И калейдоскоп баиянских традиций окрашивается человечески, чувственно. И появляются вместе с первыми прецедентами знаки "плюс" или "минус", тут же ограничивая и закабаляя будущие поколения. Так измена окрашивается кровью. Так выбирается кухня и музыка. Так новое становится модным, нежданно переходя в традицию.

Выпуклые бразильцы продолжают риторические диалоги, проверяя на собственном опыте границы своей любви, общей дружбы и чужой жизни.

В каких границах человек сохраняет свою честь? Есть ли право у "человека общественного" владеть самим собой и самим собой оставаться? Есть ли право на другое будущее у тех, кому будущее прописано в известных пределах? На какие границы обладания может рассчитывать влюблённый, из лучших побуждений страстно ограничивающий избраннице свободу?

Городом владеют старые девы, оплетая его всемогущими сплетнями, перебирая бесконечные нити информации, подобно неумолимым мойрам. И опять границы. Те, что установлены молвой, что узаконены шёпотом, что ограничивают и власть, и любовь, и самих вершительниц судеб.

И, несмотря на любые вводные, один прощается с жизнью, другой начинает новую. Один следует традиции, другой её создаёт. Один топчет границы, другой их умело использует. Оставаясь в границах обладания ситуацией и вылезая из кожи, фрагменты писательской палитры создают широту и глубину картины, рисуют Бразилию - родину Амаду. /12.01.2015/

II

Недавно выяснила для себя, сколь много книг написал Владислав Крапивин о своих любимых городах - Тюмени и Севастополе. Казалось бы, что странного? Каждый пишет о том, что знает. Книги бывают густо пропитаны "духом страны" автора и крепко сшиты национальным юмором, не каждому зарубежному читателю понятным. Отсюда успешные попытки обозначать специфику "российской литературы" и, скажем, "латиноамериканской". Но то - страна. А как же малая родина? И только я задала себе вопрос о коллегах Крапивина по теме "мой город - в моём творчестве" (тихонько так задала), как с готовностью прыгнул мне в руки Амаду.

Не менее десяти романов запечатлели его родной город Сан-Жорже-дос-Ильеус и окрестности, воспели баиянскую кухню, напомнили об истории "края какао", бегло пробежались по бразильской музыке, знаменитостям, католичеству и мифологии. И если на первых ста страницах неподготовленный предисловиями читатель ещё может допустить факт географического вымысла, то к концу романа он уже решил наверняка, снял бы он дом в Ильеусе или в Итабуне, поехал бы в гости к фазендейро на какаовую плантацию или сразу сквозь каатингу в дикую селву, пока так ещё есть не вырубленные леса.

Сколь угодно мала может быть родина поэта. Это не влияет на размер поэм, ей посвящённых. Пусть Город Амаду - не столица, писателю есть о чём рассказать, прогуливаясь по знакомым улицам. Наблюдаю и слушаю, а в памяти снова мелькают ассоциации. Где то я уже видела такой город. Такой же бар с таким же хозяином, такие же разговоры вокруг политики и такие же страсти. Чуть по-другому расставлены акценты, но не в зеркало ли глядят друг на друга Насиб и Лебигр?

Эмиль Золя воссоздаёт прежний торговый Париж. Помешанный (озабоченный, если угодно) на НТР и промышленном перевороте, он не может не говорить о торговле, о техническом прогрессе, о перевороте в головах людей. И Жоржи Амаду, бережно преподнося Человека, не обходит вниманием пресловутый "прогресс". Золя подробно описывает технические новшества, на фоне которых так явны изменения в умах. Амаду заводит в гавань землечерпалки, мостит на глазах читателя дороги, разбивает парки - и вот кровожадные жагунсо бросают пистолеты, меняя специализацию.

К Золя, может, ещё вернусь, окончив "Чрево Парижа", чтобы скопом рассказать и о "Чреве", и о "Дамском счастье". А с Амаду мы теперь - друзья. Стоит ли теперь искать черты автопортрета в его продавце книг Жоане Фулженсио, поэте Жозуэ или профессиональном писателе-дельце Аржилеу Палмейре? Как Читать далее...

Это цитата сообщения Айронуэн Оригинальное сообщение

Политературствую совсем чуть-чуть

Рассказ не пригодился там, куда писался, а мне его жалко - он отчасти (в области скелета) даже биографический. Выкладываю здесь в порядке убивания двух зайцев - и рассказ в дело, и дневник не заброшен, а литературными экспериментами я его явно не перегружаю, скромная потому что ну очень.

 

Ледяное красное

Всем, кому есть, что скрывать, посвящается.

 

— У каждого свой скелет в шкафу, — сказала Филька.

Я промолчала. Филька разочарованно сморщила нос. Она любит умничать и любит, чтобы с ней соглашались. Это у нее от родителей. Филькина мама — учительница литературы и истории, а папа — бывший полицейский.  На работе он во всем соглашался с начальством, а дома все должны соглашаться с ним. Филька говорит, он всего один раз согласился с мамой, когда еще был студентом, а не полицейским. Мама очень хотела назвать дочь Филиппиной. Ну и вот…

— Снаружи все пушистенькие, — продолжала умничать Филиппина. — А Петенька, например, колется.  У Серж Петровича сестра психическая, он ее в Штаты лечиться увез. И Артем точно что-то скрывает. Надо только выяснить — что.

Тоже мне, новость. Про менеджера Петеньку и сестру директорского зама я знала и без Фильки. А что там скрывает ее новое увлечение — да наверняка какую-нибудь гадость!

Я переоблачилась из шелкового кимоно в джинсы и свитер.  Расчесала волосы, убрала их в хвост и полезла в шкаф за ветровкой. Филька уже размахивала сумочкой у двери — белобрысая, лохматая и занудная.

— Ну?

— Не знаю, — попробовала увернуться я. — Завтра куча дел.

— Какие у тебя дела?! — она даже подпрыгнула от возмущения. — Спать целый день?

— «ВКонтакте» сидеть, — буркнула я.

— Ну и посидишь с утра! А вечером погуляем ! Ну Ма-аша! Ну, должен же быть в жизни какой-то интерес!

Ей легко говорить, Филиппине, она везде этот самый интерес  найдет.  А я вовсе не хочу расследовать чужие скелеты — мне собственного хватает за глаза. И ничего интересного здесь нет.

— Артем уже заказал столик в «Рояле», — выдвинула решающий аргумент Филька. — На четверых. Это тебе не наши «Уши». Я не пойду одна с двумя мужиками, а Ольку звать не хочу, она все испортит. Хватит отшельничать, Маш, пошли!

«Хватит отшельничать» — это она еще мягко. Могла бы и старой девой обозвать, хотя я старше нее всего на четыре года и вовсе не дева.

Мы вышли и стояли теперь на крыльце родных «Ушей» — заведения японской кухни «Настоящие Суши». Впереди был выходной, и лил дождь. В надвинутом капюшоне Филька походила на гопника. Ей предстояло идти через дворы к автобусу, а мне — двадцать метров по прямой до троллейбусной остановки.

— Созвонимся завтра, Филь, — сказала я, открывая зонт. — Но я ничего не обещаю, ладно?

— Решено и подписано, ты идешь! — крикнула она и нырнула с крыльца прямо под струи. Зонтик Филька не носила принципиально.

 

Читать далее...

Это цитата сообщения england_is_a_whim Оригинальное сообщение

просмотренное, прочитанное

Длинные рецензии вроде начали писаться, но медленно идет работа, иногда целый день уходит. Поэтому кратенько сюда. Прочитанного мало, совсем ничего не читается и не слушается. Сейчас хочу наконец взяться за "Бегущего по лабиринту", хоть и очень неохота ввязываться в новые книжные серии, но скоро выйдет экранизация и нужно ознакомиться с оригиналом. С сериалами та же история почти... ничего не хочется. Листаю HDD и одна мысль в голове: "не хочется вникать"... Я бы сейчас с радостью посмотрела какую-нибудь неторопливую экранизацию Остин из 80-х или какой-нибудь еще телефильм по классике тех времен, но все, что с озвучкой уже просмотрено, а с субтитрами мама отказывается смотреть, говорит: "не буду". Поставила на закачку "Отца Брауна" 1974-го, вроде есть с озвучкой, но если честно не особо хочется смотреть... Ну увидим.  

5

Это цитата сообщения Muse_Roses Оригинальное сообщение

Книжные итоги 2015 года

Как и обещала в прошлой записи - отписываюсь о книжных итогах года.
Этот год в книжном плане для меня получился насыщенным. Всего я прочла - 84 произведения, правда часть из них - это рассказы, но я люблю малую прозу и считаю, что порой хороший рассказ намного ценнее бестолкового романа.
В этом году я даже решила сделать список прочитанного и провести небольшой статистический срез.
По странам:,
Россия – 34 книги, из них:
современность – 12, Российская Империя – 11, СССР – 11
США – 16 книг (но такая цифра за счёт малой прозы, по "большим книгам" на втором месте Франция)
Франция – 13 книг
Англия – 7 книг
Италия, Швеция – 3 книги
Финляндия, Германия – 2 книги
Испания, Китай, Польша, Япония – 1 книга
Приятное знакомство в этом году у меня было со скандинавской литературой - две книги исландлских писателей я оценила очень высоко и думаю, что возможно к ним вернусь. Это книга Генри Парланда "Вдребезги" и повести для детей Ульфа Старка. А вот знакомство с Японской литературой и с её величайшим представителем - Мисимой у меня н удалось, что ж, попробую в другой раз. [186x314]

По времени:
Народные сказки (без дат) – 3 книги
Первая ½ 19 века – 3 книги
Вторая ½ 19 века – 8 книг
Первая ½ 20 века – 15 книг
Вторая ½ 20 века – 31 книги
После 2000 года – 24 книги

По месяцам:
Самыми богатыми на книги были ноябрь - 12 книг, сентябрь - 11 книг и май - 10 книг. А самыми бедными февраль и август в них я прочла по 4 книги. С чем связана такая статистика я не знаю, может быть со свободным временем, а может быть с объёмом книг.

По оценкам:
без оценки – 2 книги
2 – 2 книги
3 – 6 книг
3,5 – 3 книги
4 – 32 книг
4,5 – 17 книг
5 – 22 книг

Очень рада, что этот год был богатым не только по количеству, но и по качеству благодаря, в этом году я нашла очень много приятных книжных открытий. Рассказывать подробно о них не буду, все желающие могут прочесть рецензии на них на моей страничке на ЛайвЛиб: http://www.livelib.ru/reader/Myza_Roz
Но я всё же перечислю главные открытия года по месяцам:

Январь
Дина Сабитова. Где нет зимы
Дэн Симонс. Фотография класса за этот год (из сборника "Нежить")
Рональд Четвинд-Хейс. Творец (из сборника "Франкенштейн")
Февраль
Александр Куприн. Чудесный доктор
[269x448]Март
Генри Парланд. Вдребезги
Нинни Хольмквист. Биологический материал
Апрель
Людмила Улицкая. Истории про зверей и людей
Май
Марина Аромштам. Мохнатый ребёнок
Июнь
Александр Житинский. Цой forever
Пол Гэллико. Ослиное чудо
Ульф Старк. Умеешь ли ты свитстеть, Йоханна?
Июль
Борис Алмазов. Посмотрите - я расту
Лидия Будогоская. Повесть о рыжей девочке
Август
Зои Хеллер. Хроника одного скандала
Артур Кларк. Конец детства
Сентябрь
Бернхард Шлинк. Любовник
Аркадий Аверченко. Слепцы
Рэй Бредбери. Реинкарнация (Из сборника "Вкус ужаса")
Октябрь
Патрик Модиано. Из самых глубин забвения
Иван Тургенев. Муму
Ноябрь
Эдгар По. Страшные рассказы
Франсуаза Саган. немного солнца в холодной воде
Михаил Булгаков. Собачье сердце
Рубен Давид Гансалес Гальего. Я сижу на берегу
Декабрь
Саша Чёрный. Серебряная ёлка
Роберт Хайнлайн. Дверь в лето
Патрик Макграт. Приют
Жанры были совершенно разные и мои любимые ужасы, и фантастика, и реалистические романы и даже один триллер.Из авторов, кроме упоминающихся скандинавских писателей, очень порадовала современная русская литература - сразу три женских фамилии украсили мой список - Дина Сабитова, Людмила Улицкая, Марина Аромштам (уверенна, что у последний писательницы обязательно прочту что-нибудь ещё), и одна "мужская" проза, ставшая буквально ошеломляющим открытием года - это книга Рубена Гансалес Гальего "Я сижу на берегу" (об авторе я слышала и раньше, но не могла и представить, что книга возымеет столь сильное действие). В этот раз не откладывая до лучших времён прочла небольшой роман Нобелевского лауреата 2014 года - Патрика Модиана "Из самых глубин забвения", и что удивительно - роман прочла буквально за один вечер, не могла оторваться от интересных событий и переживаний героев. Вообще Французская литература двадцатого века мне очень близка, наверное поэтому 2014 год был украшен тремя произведениями любимой Франсуазы Саган, но сильнейшее впечатление оставил роман "Немного солнца в холодной воде". Очень рада, что именно в этом году я убедилась в притягательности для себя ещё одного автора, в это раз - немца -Берхарда Шлинка. Прочитанный в 2013 году "Чтец" был книгой, Читать далее...

[684x700]
Любит человек альтернативу. Возможность выбора. И чтобы, выбрав, можно было передумать пару раз. И чтобы в результате всё-таки попасть в знакомые уютные рамки.

Вот, к примеру, гороскоп. Стоит только захотеть, и я - овца, и у меня в 2015-м году - "мой год". Нет, овца не нравится. Тогда по другому гороскопу я - огненная белка! Вполне достойно и в меру привлекательно. Нет, это мелко. Тогда, учитывая пограничное время рождения, я больше притаившийся волк, чем белка. Вот это жесть, вот это уже серьёзно! И описание волчье больше нравится, чем беличье. Белки нервные, а волки - властные. Значит, я волк. Но иногда, по настроению, можно побыть белкой. Но недолго.

Прошёл день, и на другом сайте притаившимся стал не волк, а кот. Нет, всё-таки волк... Ой, но кот - это же так няшно! Конечно, я - кот. А на другим сайтах - обычная лажа. Всю жизнь чуяла в себе кота, как же иначе. Кииииса...

Ещё день позади, и вдруг появилась реальная возможность стать вороном. Буду думать. Хорошо это или плохо. Что меня с вОронами связывает? Откликается во мне моё славянское нутро на воронье карканье или будем продолжать мурлыкать. И красться.

Ах, я придумала! Это я по году кот. Нет, волк. Нет, белка. Нет, овца. А ворон я - по месяцу! Надо внимательнее читать гороскопы. Есть "годословы", а есть "месяцесловы". И оба три - славянские. Даже не так. Оба три - дневнеславянские. Вот и чудно. Вот и разобрались.

И только-только я привыкла к новым образам, ласково их в себе перебирая, как - о, небо! - выяснилось, что без всяких мелких животных моей жизнью повелевает Стрибог. Опять приятно. Опять право выбора. Опять у меня целый список моих качеств, за которые старательно вот уже 35 лет отвечает Древний Бог Ветра...

Что бы ещё о себе узнать наверняка? Но чтобы можно было передумать. Вдруг не совпадёт?

Год 2014 - лидер по незаконченному чтению. Ищу новых книжных ощущений и, не находя, мечусь по стилям, странам, эпохам, авторам. Устала от любимой Марии Семёновой. Не готова вернуться к любимым Лукьяненко и Ле Гуин. А посему остаюсь на незнакомых территориях, чаще в иностранке. Правда, всё таки перечла "Медею и её детей" Людмилы Улицкой, вновь убедившись как в мудрости автора, так и в её грузовости (рецензия http://istarh-rodoved.livejournal.com/42078.html). Попыталась остаться с полюбившимся Эрлендом Лу. Радостно проглотила "Тихие дни в Перемешках", отмахнувшись от рецензии. А потом застряла на "Допплере", который странно перекликнулся с безумными "Грузовиками Вольво". Видимо, с меня хватит не только грузовых, но и сумасшедших.

Периодически приглядываюсь к "детским" книгам, которые растут вместе с моими детьми. Уже не Нурдквист и Уайброу, уже не Кейт ди Камилло и Остер. Но дети не готовы в свои 9 - 12 к подростковым сериям. Так что поиск вкусного вьётся между уже серьёзным, но ещё красочно-лёгким. За плечами "Ночные птицы" Турмуда Хаугена (рецензия http://istarh-rodoved.livejournal.com/39638.html моя и http://istarh-rodoved.livejournal.com/42298.html детская).

Успела за год начать и отложить в долгий ящик:
Алексея Иванова "Сердце Пармы"
Эмиля Золя "Чрево Парижа" (после успешно прочтённого "Дамского счастья")
Владимира Леви "Искусство быть собой"
Игоря Ефимова "Седьмая жена" (рецензия http://istarh-rodoved.livejournal.com/40331.html)
Бора Чосич "Роль моей семьи в мировой революции"

Этот самый француз Золя меня окончательно убедил в существовании сходной прозы девятнадцатого века по всему миру, знаете, с длинными описаниями и неспешными диалогами, проверяющей современного читателя на выносливость. Бразильянец Жоржи Амаду со своей знаменитой "Габриэлой, корицей и гвоздикой" подтвердил данную гипотезу, о чём напишу подробнее по прочтению.

Иванова собираюсь таки прочесть, хоть меня от него весь год отвлекало то одно, то другое. Чосича успела уже разрекламировать человечеству, восторгнувшись юмором, лёгкостью, светом (что бы ещё такого сказать, чтобы не отвадить). Полная противоположность грузовым книгам. Отложила Чосича, когда губы устали смеяться. И не дочитала сразу, поскольку тут же отдала книгу почитать желающим.

А здесь http://www.liveinternet.ru/users/4484144/blog#post348665218 мои итоги за 15 лет XXI века.

Вот ещё что. Позволила себе в этом году допустить мысленно сам факт чтения "с экрана", обосновав его особыми причинами. К примеру, если художественное произведение - огромных размеров, и потому не помещается в квартиру. Поразмыслив, скачала Большие Книги для будущего чтения господ Голсуорси, Золя и прочих столь же плодовитых. Осталось решиться на них...
[604x561]