У моей бабушки по отцу не заладилась карьера актрисы, и, будучи талантливой художницей, она стала писать декорации к спектаклям. Когда родился мой отец, деда вскоре арестовали. Из лагеря он отправился на фронт воевать в штрафном батальоне и, конечно, погиб. После него осталось несколько фотокарточек, писем и кое-какие вещицы из дворянского прошлого. О том, какой это был чудесный человек, я знал по рассказам бабушки и письмам со старой орфографией, которые она мне читала. Выйдя на пенсию, бабушка ушла в живопись. Пока мой отец был ребёнком, она стала первым, хотя и невольным его учителем рисования, но, после школы папе пришлось поступить в технический вуз. Зная людей искусства, бабушка отвадила сына от ненадёжной творческой профессии, хоть ему и передалась её натура, рассудив, что успешная карьера в искусстве - крайне редкое везение, а большинство актёров ездят по периферии, вынося поднос: «Кушать подано!» или играют задние ноги лошади да часто спиваются. Художники тоже, если «не прогибаются под власть, да «ленинов» или «рабочих-колхозников» не паяют в духе соцреализма», то, в лучшем случае, преподают, а это работа не благодарная, а в худшем случае работают истопниками, дворниками или сторожами… как спел Борис Борисович: «поколение дворников и сторожей…», и велела сыну получать высшее образование, желательно, не гуманитарное, устроиться на работу, где стабильная зарплата, а потом уже делать то, что нравится. Папа, не склонный к точным наукам, бесконечно уважал мать, и, вняв её доводам, поступил в технический вуз, но, всё ж-таки, стал, втайне от неё, три вечера в неделю заниматься в изостудии.Читать далее
Сегодня – день моего рождения. Я родился ровно 55 лет назад. Нахлынули воспоминания о детстве… Тогда маме было всего лишь 19-ть лет, и её беззаботная жизнь закончилась. Пришлось тащить на себе двоих мужиков - меня и отца, непутёвого художника-абстракциониста. К сожалению, я стал таким же, как он, маргиналом, не способным работать. У меня творилось что-то нехорошее с мозгами.
С моим рождением, в семье стало хуже c финансами, помогали, как могли, бабушки. Но они были пожилыми, пенсии у них были маленькие, а им самим были нужны и лекарства, и прочее. Поэтому жизнь была тяжёлой, но мама ни разу ничего не сказала из-за этого моему отцу, «непризнанному гению». Ничем не попрекнула, но относилась к нему с пониманием, уважала его и очень любила.
Поэтому она достала старенькую швейную машинку Зингер и принялась за шитьё. Позже удалось с большим трудом достать вязальную машину со странным названием «Кашубка». После работы мама садилась за эти свои машинки и работала. Кроме этого, она готовила, стирала, приносила продукты из магазина, наводила порядок в квартире и растила меня. А отец писал картины, в основном, абстрактные, и всё больше и чаще напивался. Он оброс бородой, отрастил волосы.
Помню, так называемую, «культурную программу» раннего детства. Например, мне посчастливилось не раз увидеть выступления живого Леонида Енгибарова, и я очень хорошо его помню. После его выступлений загорелся стать клоуном. Было дело. А, между тем, я, действительно, стал клоуном, только в жизни. Читать далее
Всё началось с того, что я, как в старом, пошлом анекдоте, застукал жену с любовником. Какой была моя на это реакция, описывать не имею ни малейшего желания, и не вижу в этом смысла, так как речь пойдёт не об этом. Но не скрою то, что этот факт не только подорвал мою веру в людей, но и перевернул всю мою жизнь. Я жил в квартире супруги (теперь бывшей), детей у нас не было, поэтому я просто собрал свои вещи, увязал книги и съехал. Возвращаться к родителям не хотелось, и я, поехал в родную деревню, где в детстве жил с дедом и бабушкой, решив пожить там немного. И я начал, было, существование, состоявшее, в основном, из обильных возлияний, но была зима, а дров почти не осталось, и картошки в погребе тоже было мало, деньги заканчивались, а работы в деревне для меня не нашлось. Тогда я воспользоваться настойчивым приглашением знакомого священника и поехал к нему в сельский храм под Москвой. Читать далее
Сейчас произнесу банальность, но надо же как-то начать то, что я хочу рассказать. Разводы с мужьями случаются по разным причинам. Измена мужа, его алкоголизм, наркомания, зависимости другого рода, например, различные игры, рукоприкладство или моральный садизм, просто хамское поведение, попадание его в какую-нибудь секту или экстремизм в «разрешённой» религии, это со стороны мужа, а со стороны жены всё примерно то же самое. У меня была другая причина. Ничего из перечисленного выше не стало причиной моего разрыва с некогда любимым человеком. Но моя причина ничуть не легче того, что я назвала. Главным толчком к разводу стала моя усталость от такой жизни. Нет, это не позёрство и не попытка скрыть одну из вышеперечисленных причин. Поясню, начав рассказывать с начала и по порядку. Читать далее
Когда я выхожу на Старый Арбат, то непременно жду какого-нибудь чуда. Причём, я с пятнадцати лет жду этого чуда. Но ни разу ещё не происходило никакого чуда, когда мне случалось выходить на Арбат.
Я стараюсь как можно реже смотреться в зеркала. Почему? Да потому, что не хочу расстраиваться, если увижу там что-то не то. Для того, чтобы не умереть от горя при виде своего отражения, нужно иметь достаточно свободного времени и денег на исправление этих изъянов. Если же денег нет и времени тоже, то лучше в зеркала не смотреться вообще. Достаточно знать о том, что ты:
а. Прекрасен
б. Неотразим
в. Интересен
г. Харизматичен
д. Секси
В начале 1990-х годов наш район начал, было, застраиваться, да в сумятице, так называемых, «лихих 90-х» его забросили на несколько лет. Долгострои стояли повсюду, и в них жили бомжи, а с ними - собаки, кошки, крысы и голуби (летающие крысы). Вечерами туда забредали подростки, собирались группками, жгли костры. Возвышался огромный «скелет» так и не состоявшейся гостиницы для спортсменов, таращилось слепыми окнами мрачное здание недостроенной больницы. А на месте запланированного при СССР, института был вырыт огромный котлован, и это место было самым зловещим во всём районе, туда не раз приезжали полицейские и доставали оттуда чей-нибудь труп. Зимой в нашем районе было совсем тоскливо. Особенно по вечерам, так как освещение на улицах было неважным, а дороги через тёмные пустыри были длинны, плохо расчищаемы и открыты всем ветрам. Читать далее
В очередной отпуск, который мне дали осенью, решила пожить за городом в полном одиночестве. Захотелось «прийти в себя», а именно, спокойно походить без макияжа, каблуков, элегантной одежды и, при этом, без лишних свидетелей моего разобранного вида. Устала от людей. От всего. Захотелось одичать. Именно так - «одичать»! Так я тогда говорила, собираясь на дачу, хотя слово «дача» едва ли уместно в данном контексте.
В 1997-м году мой дед, тогда ещё не старый человек, решил купить дом в деревне, чтобы внучке, то есть мне, проводить там лето, но от этого шага его отговорили знающие люди. На примере общих знакомых, которых и обворовывали, и поджигали, они объяснили ему, что, несмотря на то, что жить там дешевле, надо уметь поладить с местным населением, иначе жить спокойно не дадут. А для этого надо быть примерно из этой же среды, что и они. То есть, быть им понятными, так как всё, что не понятно, у многих людей может вызвать отторжение и агрессию. Таков менталитет. Разговаривать на одном языке с людьми другой профессии, другого круга общения и интересов очень трудно, особенно, если у тебя редкая профессия. Поэтому, людям из большого города, которые всю жизнь посвятили науке, туда лучше не соваться. Дедушка поразмыслил и решил не рисковать.
И тогда он недорого купил в садово-огородном товариществе участок в 6 соток земли у знакомого инженера, получившего его даром. Распределяли эти участки в 80-е годы, на работе, и разрешалось там построить летний садовый домик, сарай и туалет, обязанностью же было высадить энное количество плодовых деревьев, кустов и завести парник с огурцами и помидорами, грядки с картофелем, клубникой, морковью, кабачками, и прочим. Сейчас такого уж нет. Как правило, пенсионерки сажают цветы, и огород теперь не основная цель дачной жизни. Люди приезжают на эти участки, что бы, именно отдыхать, а не работать, как каторжные.
Это тихое место, куда идти пешком от станции минут сорок, а на велосипеде до магазина около получаса, вполне располагает к тому, чтобы «одичать, или зарыться, запереться, затеряться» - перефразирую кусочек из песни Окуджавы…
Строительство на нашем участке идёт именно, с конца 90-х, так как дед купил только участок земли с сараюшкой, которая давно уже сгнила и развалилась, и до сих пор нет у нас тёплого туалета, душа, и зимой там жить почти невозможно. Дед уже стар, глух, но всё ещё благоустраивает «дачу» и копается в огороде. Никто кроме него сюда, за 150 км от Москвы, уже не приезжает, если не считать вашей покорной слуги. Читать далее
Если вдруг стало грустно, то подумайте про осьминога.
У него ноги из ушей, руки из жопы, жопа с ушами,
голова в жопе, и ничего, не жалуется.
На юге Москвы находится железнодорожная станция. Называется она Силикатная. Странное место. Какой-то сюрреализм здесь наблюдается, и что-то жуткое в этом месте есть… не пойму, правда, что…
Там около технического железнодорожного пути, проложенного на мрачных задворках с гаражами и ведущего на всякие комбинаты, рядами выстроились странные землянки, которые можно встретить только там. Как потом оказалось, это - подвалы-овощехранилища для граждан, имеющих огороды. Однако, теперь, в 2019-м году, их почти перестали использовать по назначению. Большинство из них заброшены, и в них стали жить люди, оставшиеся без определённого места жительства и работы. Так называемые, бомжи. От аббревиатуры: БОМЖ - Без Определенного Места Жительства. Если такую землянку занял человек, то это сразу можно понять по тому, что сверху торчит ржавая труба с кровелькой, и дымит иногда.
Ночами бомжи вылезают из своих берлог и разводят костёр. Они сидят вокруг этого костра и выпивают то, что удалось добыть. Таков у бомжей пир. Иногда их несколько, а в этот тёплый вечер их было двое. Мужик 35-ти лет и 50-тилетняя баба. Они дружат. Экономя дрова, они по очереди ночуют друг у друга, терпя невыносимую вонь и храп.Читать далее
Она родилась…
… бабушкой. Да. Именно так. Младенец родился с заметными морщинками на крошечном личике, а пушок на её головке был абсолютно седым. Почему девочка родилась с такой патологией, никто не знал. На типичную прогерию это было очень похоже, но не абсолютно. Такой случай редчайшего генетического заболевания, при котором с самого рождения стареет кожа лица (чаще всего), шеи, или ещё какой-нибудь части тела – в этом роддоме был впервые.
Что всё это значило, её совсем юная, шестнадцатилетняя, мамаша, родившая без мужа, не знала и, в ужасе, отказалась от ребёнка. На неё давили ещё и взрослые. Её мать с улицы кричала стоящей у окна бледной и зарёванной дочери: «Грудью не корми! Только грудью не корми, чтобы легче было ребёнка у них оставить!» Перепуганная девчонка послушалась авторитарную мать, тем более, вид ребёнка итак её пугал до трясучки, и несчастную брошенную малышку кормила женщина, у которой при родах умер младенец. Это была очень хорошая, добрая женщина. Муж её тоже был милым, интеллигентным человеком, и они потом удочерили эту больную девочку, оказавшуюся с рождения старушкой. Читать далее
Я родилась в 1991-м году. Роддом, где я появилась на свет, был почти пустым, и там постоянно выключали то свет, то воду. Персонал работал неполный день, им не платили, а бедные молодые матери были недокормлены. Об этом я узнала, когда мама, после рождения младших братьев, уже в нормальных условиях, рассказывала об этом подруге, сравнивая это с тем, как рожала меня.
Мой отец был лётчиком, разбившимся, когда мне был год, и поэтому я его не помню. Знаю о нём по скупым рассказам мамы. Фотографий отца у нас, почему-то, нет (мать говорила о пожаре), кроме одной, из журнала со статьёй о лётчике Смирнове (фамилия, почему-то, как у родителей мамы, деда с бабушкой), который не прыгнул с парашютом, а отвёл горящий самолёт от села и погиб. Звали папу, как моего деда - Серёжей. Надо же, как совпало! Впрочем, это частые имя и фамилия. Мне мама это объяснила, хотя я и не спрашивала, считая отцом дедушку. Личных вещей отца у нас почти не было. Мать сказала, что одежду раздали его сослуживцам. Остались книги. Папа любил «Поющие в терновнике» Маккалоу, «Унесённые ветром» Митчел и стихи Ахматовой. А «Дочери Калеба» Кустюр он перевёл с французского языка, и у нас хранится эта самодельная книга. Так же, как и мама, он знал французский язык в совершенстве. А ещё от него нам достался компьютер и DVD-диски. Папа любил сериалы: «Проспект Бразилии», «Семейные узы» и «Клон». Кроме того, ему принадлежали винтажные вещи с французского блошиного рынка: столик, кресло, часы, лампа, ковёр, да раритетный пейзаж с самолётом художника Осьмёркина. И я в это всё верила, хотя другие дети и неумные взрослые хохотали мне прямо в лицо, когда я говорила об отце, и спрашивали: «А может быть он у тебя исследователь-полярник и замёрз во льдах? Или он у тебя капитан дальнего плавания и утонул в океане?! А вкус у него какой-то странный, его предпочтения больше свойственны женщинам, да и сериалов этих Бразильских в 90-е ещё не было! Ха-ха-ха!» Надо мной все постоянно смеялись…
Ветер, туман и снег.
Мы - одни в этом доме.
Не бойся стука в окно -
Это ко мне,
Это северный ветер,
Мы у него в ладонях.
Но северный ветер - мой друг,
Он хранит то, что скрыто.
Он сделает так,
Что небо будет свободным от туч
Там, где взойдет звезда Аделаида.
Я помню движение губ,
Прикосновенье руками.
Я слышал, что время стирает все.
Ты слышишь стук сердца -
Это коса нашла на камень.
И нет ни печали, ни зла,
Ни гордости, ни обиды.
Есть только северный ветер,
И он разбудит меня,
Если взойдет звезда
Аделаида.
Единственного ребёнка она потеряла, не доносив беременность, и больше забеременеть уже не смогла. Муж её десять лет назад ушёл к беременной любовнице, старенькая, больная мама умерла пять лет назад, и она осталась одна в целом мире. Пятидесятилетняя, никому не нужная женщина с остатками былой красоты на печальном лице. Каждый день она ходила на работу, и там жила своей нужностью, ненавидя праздничные и выходные дни в пустой квартире. Если её, вдруг, изредка приглашали в гости немногочисленные знакомые, то она, как приблудившаяся кошечка, грелась у чужого семейного счастья, играла с чужими детьми и фантазировала в мыслях, как будто бы это - её семья, её дети…Читать далее
Валечка родилась в конце пятидесятых, почему-то, слабой и болезненной. Отец её был евреем, вернувшимся с войны, раненным в руку и женившимся поздно. Рука отца выглядела страшновато, была похожа на клешню, и он прятал её в рукав. Лицо отца тоже было более, чем некрасивым, даже безобразным. Шишковатый и ущербный бритый череп, железные зубы, огромный, горбатый и кривой нос, слоновьи уши. Сам он был долговязым, сутулым, неуклюжим и при ходьбе косолапо загребал огромными ногами. В общении с людьми Соломон Израилевич Гринберг или Моня, как его все звали, был столь же неловок. И бедная Валечка была на него похожа. Так же косолапо ставила ножки, была носата и пучеглаза, с неправильным прикусом большого рта и большими оттопыренными ушками. Кроме того, она была столь же прямолинейна, всегда резала правду-матку, говорила всем то, что думает, нимало не заботясь о том, что может этим кого-нибудь обидеть.
Мать её была статной и чернобровой, русской красавицей с русой косой, прямо-таки, сошедшей с полотен Кустодиева. Но Валюша унаследовала от неё только дородную комплекцию и с возрастом стала неудержимо полнеть. Вот уж не повезло - так не повезло! Старшая сестра Вали была очень красивой, изящной, талантливой, всем нравилась, и Валя ей всё жизнь завидовала самой, что ни на есть, чернейшей завистью. Сестра её была не только красавицей, она была ещё и умницей, отлично училась, а главное то, что мать её просто обожала, баловала, пылинки с неё сдувала, а на бедную Валю только орала и даже избивала несчастного ребёнка, а рука у неё была тяжёлая. Девочка получала тумаки да подзатыльники за малейшую провинность - мокрые ботиночки, потерянные варежки, и жалобно пищала: «Мамочка, пожалуйста, не бей!», пытаясь защититься от неё поднятыми ручками. Когда отец бросался на защиту, то получал уже не по-детски. Его жёнушка колошматила до чёрных синяков. Видя это, Валя куда-нибудь надолго пряталась, под кровать, в шкаф… и там, сидя в темноте и трясясь от страха, писалась в штанишки. Читать далее
Сначала заболела дочь, потом я, затем - он! А ему-то больничный нужен. Пришла врач, чуть ли не в скафандре, с сундуками, снабдила нас бесплатными лекарствами и посадила под домашний арест до следующего вторника. Короче, я снова оказываюсь в ситуации, прошедшей с весны до лета сего года.
Слово "Возвращение" - это очень популярное название художественных произведений, например, есть фильм Педро Альмодовара с этим названием, с моей любимой Пенелопой Круз. А есть наш фильм с Лавроненко. Оба очень сильные. Хорошее название. И мне тоже захотелось назвать этот пост так же. Мы вернулись из деревни, где пробыли почти все школьные каникулы. Сразу же, как закончился карантин. И вот, пугаюсь машин с непривычки, лифта, лестниц, поездов...
И вот, привыкаю к мегаполису. И вспоминаю деревню и то, как там было хорошо. Там были великолепные просторы, а у меня - всё, что нужно человеку. А человеку для счастья нужно совсем немного...