Это было 23-го мая, в 1987-м году. То есть, очень давно, и всех героев этой истории нет среди живых, но до сих пор жители того академического городка рассказывают эту историю, которая стала местной легендой. История обрастала каждый раз новыми подробностями, но я расскажу о том, как это было на самом деле.
Супруги Гореловы выехав из общежития в академическом городке, поселились в отдельной квартире многоэтажного блочного дома, отделанного серо-голубой плиткой, что недавно построили прямо напротив их бывшего общежития квартирного типа. Окна в окна. Таня и Вадим были молоды, недавно закончив аспирантуру и защитив диссертации, теперь работали в местном научном институте, возле которого и жили. Из одного окна был виден реактор, находившийся на территории их института, и Татьяна решила засадить балкон плющом, чтобы этого реактора не было видно. Из другого окна было видно то самое общежитие квартирного типа, откуда они сегодня перебрались на новую отдельную квартиру, перетаскав на себе всю скромную обстановку, так как идти было всего ничего. Это был дом тёмно-серого цвета, из неотделанных железобетонных блоков, всегда какой-то грязный, с ржавыми подтёками, без балконов, зловещего вида и, как уже было сказано выше, окна в окна с новым домом Гореловых. Новенькая, чистенькая квартирка без тараканов им очень понравилась, и они почувствовали себя на седьмом небе от счастья. Уже не нужно было готовить на общей кухне, мыться в общем душе и ходить в общий туалет. Всё было так хорошо! Таня недавно узнала о том, что ждёт ребёнка, из окна был виден прекрасный закат, а ярко-оранжевое солнце, осветившее их дом, отражало свет на их бывшее общежитие в этом страшном доме.Читать далее
Сегодня – день моего рождения. Я родился ровно 55 лет назад. Нахлынули воспоминания о детстве… Тогда маме было всего лишь 19-ть лет, и её беззаботная жизнь закончилась. Пришлось тащить на себе двоих мужиков - меня и отца, непутёвого художника-абстракциониста. К сожалению, я стал таким же, как он, маргиналом, не способным работать. У меня творилось что-то нехорошее с мозгами.
С моим рождением, в семье стало хуже c финансами, помогали, как могли, бабушки. Но они были пожилыми, пенсии у них были маленькие, а им самим были нужны и лекарства, и прочее. Поэтому жизнь была тяжёлой, но мама ни разу ничего не сказала из-за этого моему отцу, «непризнанному гению». Ничем не попрекнула, но относилась к нему с пониманием, уважала его и очень любила.
Поэтому она достала старенькую швейную машинку Зингер и принялась за шитьё. Позже удалось с большим трудом достать вязальную машину со странным названием «Кашубка». После работы мама садилась за эти свои машинки и работала. Кроме этого, она готовила, стирала, приносила продукты из магазина, наводила порядок в квартире и растила меня. А отец писал картины, в основном, абстрактные, и всё больше и чаще напивался. Он оброс бородой, отрастил волосы.
Помню, так называемую, «культурную программу» раннего детства. Например, мне посчастливилось не раз увидеть выступления живого Леонида Енгибарова, и я очень хорошо его помню. После его выступлений загорелся стать клоуном. Было дело. А, между тем, я, действительно, стал клоуном, только в жизни. Читать далее
Всё началось с того, что я, как в старом, пошлом анекдоте, застукал жену с любовником. Какой была моя на это реакция, описывать не имею ни малейшего желания, и не вижу в этом смысла, так как речь пойдёт не об этом. Но не скрою то, что этот факт не только подорвал мою веру в людей, но и перевернул всю мою жизнь. Я жил в квартире супруги (теперь бывшей), детей у нас не было, поэтому я просто собрал свои вещи, увязал книги и съехал. Возвращаться к родителям не хотелось, и я, поехал в родную деревню, где в детстве жил с дедом и бабушкой, решив пожить там немного. И я начал, было, существование, состоявшее, в основном, из обильных возлияний, но была зима, а дров почти не осталось, и картошки в погребе тоже было мало, деньги заканчивались, а работы в деревне для меня не нашлось. Тогда я воспользоваться настойчивым приглашением знакомого священника и поехал к нему в сельский храм под Москвой. Читать далее
Сейчас произнесу банальность, но надо же как-то начать то, что я хочу рассказать. Разводы с мужьями случаются по разным причинам. Измена мужа, его алкоголизм, наркомания, зависимости другого рода, например, различные игры, рукоприкладство или моральный садизм, просто хамское поведение, попадание его в какую-нибудь секту или экстремизм в «разрешённой» религии, это со стороны мужа, а со стороны жены всё примерно то же самое. У меня была другая причина. Ничего из перечисленного выше не стало причиной моего разрыва с некогда любимым человеком. Но моя причина ничуть не легче того, что я назвала. Главным толчком к разводу стала моя усталость от такой жизни. Нет, это не позёрство и не попытка скрыть одну из вышеперечисленных причин. Поясню, начав рассказывать с начала и по порядку. Читать далее
Когда я выхожу на Старый Арбат, то непременно жду какого-нибудь чуда. Причём, я с пятнадцати лет жду этого чуда. Но ни разу ещё не происходило никакого чуда, когда мне случалось выходить на Арбат.
Я стараюсь как можно реже смотреться в зеркала. Почему? Да потому, что не хочу расстраиваться, если увижу там что-то не то. Для того, чтобы не умереть от горя при виде своего отражения, нужно иметь достаточно свободного времени и денег на исправление этих изъянов. Если же денег нет и времени тоже, то лучше в зеркала не смотреться вообще. Достаточно знать о том, что ты:
а. Прекрасен
б. Неотразим
в. Интересен
г. Харизматичен
д. Секси
В начале 1990-х годов наш район начал, было, застраиваться, да в сумятице, так называемых, «лихих 90-х» его забросили на несколько лет. Долгострои стояли повсюду, и в них жили бомжи, а с ними - собаки, кошки, крысы и голуби (летающие крысы). Вечерами туда забредали подростки, собирались группками, жгли костры. Возвышался огромный «скелет» так и не состоявшейся гостиницы для спортсменов, таращилось слепыми окнами мрачное здание недостроенной больницы. А на месте запланированного при СССР, института был вырыт огромный котлован, и это место было самым зловещим во всём районе, туда не раз приезжали полицейские и доставали оттуда чей-нибудь труп. Зимой в нашем районе было совсем тоскливо. Особенно по вечерам, так как освещение на улицах было неважным, а дороги через тёмные пустыри были длинны, плохо расчищаемы и открыты всем ветрам. Читать далее
В очередной отпуск, который мне дали осенью, решила пожить за городом в полном одиночестве. Захотелось «прийти в себя», а именно, спокойно походить без макияжа, каблуков, элегантной одежды и, при этом, без лишних свидетелей моего разобранного вида. Устала от людей. От всего. Захотелось одичать. Именно так - «одичать»! Так я тогда говорила, собираясь на дачу, хотя слово «дача» едва ли уместно в данном контексте.
В 1997-м году мой дед, тогда ещё не старый человек, решил купить дом в деревне, чтобы внучке, то есть мне, проводить там лето, но от этого шага его отговорили знающие люди. На примере общих знакомых, которых и обворовывали, и поджигали, они объяснили ему, что, несмотря на то, что жить там дешевле, надо уметь поладить с местным населением, иначе жить спокойно не дадут. А для этого надо быть примерно из этой же среды, что и они. То есть, быть им понятными, так как всё, что не понятно, у многих людей может вызвать отторжение и агрессию. Таков менталитет. Разговаривать на одном языке с людьми другой профессии, другого круга общения и интересов очень трудно, особенно, если у тебя редкая профессия. Поэтому, людям из большого города, которые всю жизнь посвятили науке, туда лучше не соваться. Дедушка поразмыслил и решил не рисковать.
И тогда он недорого купил в садово-огородном товариществе участок в 6 соток земли у знакомого инженера, получившего его даром. Распределяли эти участки в 80-е годы, на работе, и разрешалось там построить летний садовый домик, сарай и туалет, обязанностью же было высадить энное количество плодовых деревьев, кустов и завести парник с огурцами и помидорами, грядки с картофелем, клубникой, морковью, кабачками, и прочим. Сейчас такого уж нет. Как правило, пенсионерки сажают цветы, и огород теперь не основная цель дачной жизни. Люди приезжают на эти участки, что бы, именно отдыхать, а не работать, как каторжные.
Это тихое место, куда идти пешком от станции минут сорок, а на велосипеде до магазина около получаса, вполне располагает к тому, чтобы «одичать, или зарыться, запереться, затеряться» - перефразирую кусочек из песни Окуджавы…
Строительство на нашем участке идёт именно, с конца 90-х, так как дед купил только участок земли с сараюшкой, которая давно уже сгнила и развалилась, и до сих пор нет у нас тёплого туалета, душа, и зимой там жить почти невозможно. Дед уже стар, глух, но всё ещё благоустраивает «дачу» и копается в огороде. Никто кроме него сюда, за 150 км от Москвы, уже не приезжает, если не считать вашей покорной слуги. Читать далее
Если вдруг стало грустно, то подумайте про осьминога.
У него ноги из ушей, руки из жопы, жопа с ушами,
голова в жопе, и ничего, не жалуется.
На юге Москвы находится железнодорожная станция. Называется она Силикатная. Странное место. Какой-то сюрреализм здесь наблюдается, и что-то жуткое в этом месте есть… не пойму, правда, что…
Там около технического железнодорожного пути, проложенного на мрачных задворках с гаражами и ведущего на всякие комбинаты, рядами выстроились странные землянки, которые можно встретить только там. Как потом оказалось, это - подвалы-овощехранилища для граждан, имеющих огороды. Однако, теперь, в 2019-м году, их почти перестали использовать по назначению. Большинство из них заброшены, и в них стали жить люди, оставшиеся без определённого места жительства и работы. Так называемые, бомжи. От аббревиатуры: БОМЖ - Без Определенного Места Жительства. Если такую землянку занял человек, то это сразу можно понять по тому, что сверху торчит ржавая труба с кровелькой, и дымит иногда.
Ночами бомжи вылезают из своих берлог и разводят костёр. Они сидят вокруг этого костра и выпивают то, что удалось добыть. Таков у бомжей пир. Иногда их несколько, а в этот тёплый вечер их было двое. Мужик 35-ти лет и 50-тилетняя баба. Они дружат. Экономя дрова, они по очереди ночуют друг у друга, терпя невыносимую вонь и храп.Читать далее
Она родилась…
… бабушкой. Да. Именно так. Младенец родился с заметными морщинками на крошечном личике, а пушок на её головке был абсолютно седым. Почему девочка родилась с такой патологией, никто не знал. На типичную прогерию это было очень похоже, но не абсолютно. Такой случай редчайшего генетического заболевания, при котором с самого рождения стареет кожа лица (чаще всего), шеи, или ещё какой-нибудь части тела – в этом роддоме был впервые.
Что всё это значило, её совсем юная, шестнадцатилетняя, мамаша, родившая без мужа, не знала и, в ужасе, отказалась от ребёнка. На неё давили ещё и взрослые. Её мать с улицы кричала стоящей у окна бледной и зарёванной дочери: «Грудью не корми! Только грудью не корми, чтобы легче было ребёнка у них оставить!» Перепуганная девчонка послушалась авторитарную мать, тем более, вид ребёнка итак её пугал до трясучки, и несчастную брошенную малышку кормила женщина, у которой при родах умер младенец. Это была очень хорошая, добрая женщина. Муж её тоже был милым, интеллигентным человеком, и они потом удочерили эту больную девочку, оказавшуюся с рождения старушкой. Читать далее
Я родилась в 1991-м году. Роддом, где я появилась на свет, был почти пустым, и там постоянно выключали то свет, то воду. Персонал работал неполный день, им не платили, а бедные молодые матери были недокормлены. Об этом я узнала, когда мама, после рождения младших братьев, уже в нормальных условиях, рассказывала об этом подруге, сравнивая это с тем, как рожала меня.
Мой отец был лётчиком, разбившимся, когда мне был год, и поэтому я его не помню. Знаю о нём по скупым рассказам мамы. Фотографий отца у нас, почему-то, нет (мать говорила о пожаре), кроме одной, из журнала со статьёй о лётчике Смирнове (фамилия, почему-то, как у родителей мамы, деда с бабушкой), который не прыгнул с парашютом, а отвёл горящий самолёт от села и погиб. Звали папу, как моего деда - Серёжей. Надо же, как совпало! Впрочем, это частые имя и фамилия. Мне мама это объяснила, хотя я и не спрашивала, считая отцом дедушку. Личных вещей отца у нас почти не было. Мать сказала, что одежду раздали его сослуживцам. Остались книги. Папа любил «Поющие в терновнике» Маккалоу, «Унесённые ветром» Митчел и стихи Ахматовой. А «Дочери Калеба» Кустюр он перевёл с французского языка, и у нас хранится эта самодельная книга. Так же, как и мама, он знал французский язык в совершенстве. А ещё от него нам достался компьютер и DVD-диски. Папа любил сериалы: «Проспект Бразилии», «Семейные узы» и «Клон». Кроме того, ему принадлежали винтажные вещи с французского блошиного рынка: столик, кресло, часы, лампа, ковёр, да раритетный пейзаж с самолётом художника Осьмёркина. И я в это всё верила, хотя другие дети и неумные взрослые хохотали мне прямо в лицо, когда я говорила об отце, и спрашивали: «А может быть он у тебя исследователь-полярник и замёрз во льдах? Или он у тебя капитан дальнего плавания и утонул в океане?! А вкус у него какой-то странный, его предпочтения больше свойственны женщинам, да и сериалов этих Бразильских в 90-е ещё не было! Ха-ха-ха!» Надо мной все постоянно смеялись…
Ветер, туман и снег.
Мы - одни в этом доме.
Не бойся стука в окно -
Это ко мне,
Это северный ветер,
Мы у него в ладонях.
Но северный ветер - мой друг,
Он хранит то, что скрыто.
Он сделает так,
Что небо будет свободным от туч
Там, где взойдет звезда Аделаида.
Я помню движение губ,
Прикосновенье руками.
Я слышал, что время стирает все.
Ты слышишь стук сердца -
Это коса нашла на камень.
И нет ни печали, ни зла,
Ни гордости, ни обиды.
Есть только северный ветер,
И он разбудит меня,
Если взойдет звезда
Аделаида.
Единственного ребёнка она потеряла, не доносив беременность, и больше забеременеть уже не смогла. Муж её десять лет назад ушёл к беременной любовнице, старенькая, больная мама умерла пять лет назад, и она осталась одна в целом мире. Пятидесятилетняя, никому не нужная женщина с остатками былой красоты на печальном лице. Каждый день она ходила на работу, и там жила своей нужностью, ненавидя праздничные и выходные дни в пустой квартире. Если её, вдруг, изредка приглашали в гости немногочисленные знакомые, то она, как приблудившаяся кошечка, грелась у чужого семейного счастья, играла с чужими детьми и фантазировала в мыслях, как будто бы это - её семья, её дети…Читать далее
Валечка родилась в конце пятидесятых, почему-то, слабой и болезненной. Отец её был евреем, вернувшимся с войны, раненным в руку и женившимся поздно. Рука отца выглядела страшновато, была похожа на клешню, и он прятал её в рукав. Лицо отца тоже было более, чем некрасивым, даже безобразным. Шишковатый и ущербный бритый череп, железные зубы, огромный, горбатый и кривой нос, слоновьи уши. Сам он был долговязым, сутулым, неуклюжим и при ходьбе косолапо загребал огромными ногами. В общении с людьми Соломон Израилевич Гринберг или Моня, как его все звали, был столь же неловок. И бедная Валечка была на него похожа. Так же косолапо ставила ножки, была носата и пучеглаза, с неправильным прикусом большого рта и большими оттопыренными ушками. Кроме того, она была столь же прямолинейна, всегда резала правду-матку, говорила всем то, что думает, нимало не заботясь о том, что может этим кого-нибудь обидеть.
Мать её была статной и чернобровой, русской красавицей с русой косой, прямо-таки, сошедшей с полотен Кустодиева. Но Валюша унаследовала от неё только дородную комплекцию и с возрастом стала неудержимо полнеть. Вот уж не повезло - так не повезло! Старшая сестра Вали была очень красивой, изящной, талантливой, всем нравилась, и Валя ей всё жизнь завидовала самой, что ни на есть, чернейшей завистью. Сестра её была не только красавицей, она была ещё и умницей, отлично училась, а главное то, что мать её просто обожала, баловала, пылинки с неё сдувала, а на бедную Валю только орала и даже избивала несчастного ребёнка, а рука у неё была тяжёлая. Девочка получала тумаки да подзатыльники за малейшую провинность - мокрые ботиночки, потерянные варежки, и жалобно пищала: «Мамочка, пожалуйста, не бей!», пытаясь защититься от неё поднятыми ручками. Когда отец бросался на защиту, то получал уже не по-детски. Его жёнушка колошматила до чёрных синяков. Видя это, Валя куда-нибудь надолго пряталась, под кровать, в шкаф… и там, сидя в темноте и трясясь от страха, писалась в штанишки. Читать далее
Сначала заболела дочь, потом я, затем - он! А ему-то больничный нужен. Пришла врач, чуть ли не в скафандре, с сундуками, снабдила нас бесплатными лекарствами и посадила под домашний арест до следующего вторника. Короче, я снова оказываюсь в ситуации, прошедшей с весны до лета сего года.
Слово "Возвращение" - это очень популярное название художественных произведений, например, есть фильм Педро Альмодовара с этим названием, с моей любимой Пенелопой Круз. А есть наш фильм с Лавроненко. Оба очень сильные. Хорошее название. И мне тоже захотелось назвать этот пост так же. Мы вернулись из деревни, где пробыли почти все школьные каникулы. Сразу же, как закончился карантин. И вот, пугаюсь машин с непривычки, лифта, лестниц, поездов...
И вот, привыкаю к мегаполису. И вспоминаю деревню и то, как там было хорошо. Там были великолепные просторы, а у меня - всё, что нужно человеку. А человеку для счастья нужно совсем немного...
Прощаюсь с друзьями до конца августа!