Марк Твен. Как я редактировал сельскохозяйственную газету.
Не без опасения взялся я временно редактировать сельскохозяйственную
газету. Совершенно так же, как простой смертный, не моряк, взялся бы
командовать кораблем. Но я был в стесненных обстоятельствах, и жалованье
было бы мне весьма кстати. Редактор уезжал в отпуск, я согласился на
предложенные им условия и занял его место.
Чувство, что я опять работаю, доставляло мне такое наслаждение, что я
всю неделю трудился не покладая рук. Мы сдали номер в печать, и я едва мог
дождаться конца дня - так мне не терпелось узнать, какое впечатление
произведут мои труды на читателя. Когда я уходил из редакции под вечер,
мальчишки и взрослые, стоявшие у крыльца, рассыпались кто куда, уступая мне
дорогу, и я услышал, как один из них сказал: "Это он! " Вполне естественно,
я был польщен. Наутро, когда я шел в редакцию, я увидел у крыльца такую же
кучку зрителей, а кроме того, люди парами и поодиночке стояли на мостовой и
на противоположном тротуаре, с интересом глядя на меня. Толпа отхлынула
назад и расступилась передо мной, а один из зрителей сказал довольно громко:
"Смотрите, какие у него глаза!" Я сделал вид, что не замечаю всеобщего
внимания, но втайне был польщен и даже решил написать об этом своей тетке.
Я поднялся на невысокое крыльцо и, подходя к двери, услышал веселые
голоса и раскаты хохота. Открыв дверь, я мельком увидел двух молодых людей,
судя по одежде - фермеров, которые побледнели и разинули рты при моем
появлении. Они с грохотом выскочили в окно, разбив стекла. Меня это удивило.
Приблизительно через полчаса вошел какой-то почтенный старец с длинной
развевающейся бородой и благообразным, но довольно суровым лицом. Я
пригласил его садиться. Он, повидимому, был чем- то расстроен. Он снял шляпу
и, поставив ее на пол, извлек из кармана красный шелковый платок и последний
номер нашей газеты.
Он разложил газету на коленях и, протирая очки платком, спросил:
- Это вы и есть новый редактор?. Я сказал, что да.
- Вы когда-нибудь редактировали сельскохозяйственную газету?
- Нет, - сказал я, - это мой первый опыт.
- Я так и думал. А сельским хозяйством вы когда-нибудь занимались?
- Н-нет, сколько помню, не занимался.
- Я это почему-то предчувствовал, - сказал почтенный старец, надевая
очки и взглядывая на меня поверх очков довольно строго. Он сложил газету
поудобнее. - Я желал бы прочитать вам строки, которые внушали мне такое
предчувствие. Вот эту самую передовицу. Послушайте и скажите, не вы ли это
написали?
"Брюкву не следует рвать руками, от этого она портится. Лучше послать
мальчика, чтобы он залез на дерево и потряс его".
- Ну-с, что вы об этом думаете? Что вы имели в виду, когда вы это
писали?
- Что думаю? Я думаю, что это неплохо. Думаю, что это не лишено смысла.
Нет никакого сомнения, что в одном только нашем округе целые миллионы
бушелей брюквы пропадают из-за того, что ее рвут недозрелой, а если бы
послали мальчика потрясти дерево...
- Потрясите вашу бабушку! Брюква не растет на дереве!
- Ах, вот как, не растет? Ну, а кто же говорил, что растет? Это надо
понимать в переносном смысле, исключительно в переносном. Всякий, кто хоть
сколько-нибудь смыслит в деле, поймет, что я хотел сказать "потрясти куст".
Тут почтенный старец вскочил с места, разорвал газету на мелкие клочки,
растоптал ногами, разбил палкой несколько предметов, сказал, что я смыслю в
сельском хозяйстве не больше коровы, и. выбежал из редакции, сильно хлопнув
дверью. Вообще он вел себя так, что мне показалось, будто он чем-то
недоволен. Но, не зная в чем дело, я не мог ему помочь.
Вскоре после этого в редакцию ворвался длинный, похожий на мертвеца
субъект с жидкими космами волос, висящими до плеч, с недельной щетиной на
всех выступах и впадинах физиономии и замер на пороге, приложив палец к
губам. Наклонившись всем телом вперед, он словно прислушивался к чему-то.
Не слышно было ни звука. Но он все-таки прислушивался. Ни звука. Тогда
он повернул ключ в замочной скважине, осторожно ступая, на цыпочках подошел
ко мне, остановился несколько поодаль и долго всматривался мне в лицо с
живейшим интересом, потом извлек из кармана сложенный вчетверо номер моей
газеты и сказал:
- Вот вы это написали. Прочтите мне вслух, скорее! Облегчите мои
страдания. Я изнемогаю.
Я прочел нижеследующие строки, и по мере того, как слова срывались с
моих губ, страдальцу становилось все легче. Я видел, как скорбные морщины на
его лице постепенно разглаживались, тревожное выражение исчезало, и,
наконец, его черты озарились миром и спокойствием, как озаряется кротким
сиянием луны унылый пейзаж.
" Гуано - ценная птица, но ее разведение требует больших хлопот. Ее не
следует
Читать далее...