Иссиня-черный вечер. Полусвет. Уютный ресторанчик дышит счастьем... Ну, как тут мне отрезать словом "нет", Чтоб ясно "да" звучало в одночасье? Довольно! Нарушаю этикет, Давно сковавший призрачным ненастьем! Любовь не спрятать. Для кого секрет, Что ваш браслет обвил мое запястье? Настанет утро, стянет пелену Ночей, и будто мир родится снова, А днем покинет тихую, одну. Сюжеты повторяя слово в слово, Подбросит день вам новую жену, Напомнив: имя ваше - Казанова.
Ночь пролила на землю кофе звезд,
Кусок лимона превратился в месяц.
И чашка августа приобрела
Осенний привкус, горьковато-сладкий...
Бессонница. Шекспир. Ярится стынь.
Седеют улицы под снегом первым.
Взмывает ветер виртуозом бурь.
Мне остается быть лишь... или нЕ быть.
Пила вино рассвета, словно жар
Болезненный, как язва давней раны,
С досадой ночь и угасала вдруг
От яда чуть насмешливого утра.
Но оживает город подо мной,
Благодаря бетонной мощи песни.
И сотни рук творят новейший день,
Чье небо ждет заварку. Вечер. Кофе...
Все повторилось. Замкнуты круги.
Но вырваться из них вполне возможно.
А впрочем, остаюсь я. Выбор: быть
Бессоннице, Шекспиру и вопросам.
Танец осенний
Всех закружил в вихре грез.
Алые листья.
Сумерки
Сумерек поступь.
Тихо крадется вампир
В поисках жертвы.
Смертным непросто
Выдержать ужасов пир -
Проще бессмертным.
Слуги с клыками волков
Демона жажды
Войны подарят за кровь
Миру однажды.
Новолуние
Рушатся планы,
Сказкам приходит конец.
Хаос капризов.
Враг мой коварный,
Каверзный месяц-юнец
Будит на вызов.
Приняв устало дуэль,
Серебро-пулю
Выпущу в новую цель,
Пусть и в иную.
Затмение
Ненависть, муки,
Ревность, нередко любовь -
Темные страсти.
Острые крюки
Точит когтями вервольф
Яростной масти.
Веки зажмурив, открыв -
Недруги рядом, -
Все затмевает порыв
Злым водопадом.
Рассвет
Шепчет о песнях
Шелестом листьев рассвет -
Солнце желанно.
Что есть чудесней
Ясного неба ответ
Ночи и тайнам?
Дрожь камышовых ресниц
В час пробужденья.
Властный призыв ранних птиц
К жизни и пенью.
Я стала ведьмой, словно Маргарита, Но крем от Азазелло ни при чем. Я просто жизнью очень сильно бита И роком, как напутственным бичом. Пускай кричат о святости пиита. Мне крики и раздоры нипочем, А даже если в ад сойдет орбита, Раскаюсь в тяжких думах лишь потом. Потом, когда начнется Страшный Суд, Где грешников не оправдает Бог И с дьяволом их заточит в сосуд. Не спрашивай, насколько будет строг Ко мне Всевышний: все сказал талмуд Булгакова о ведьмах под итог.
[227x243]