***

В бараке для пленных лишь частые драки
Могли ненадолго развлечь офицеров.
Немецкая речь с завываньем собаки –
Как смех Люцифера.

И наголо бритая аристократка,
Красивая крыска надменно-английская
Была как туристка, актриска. Украдкой
Она улыбалась. Плевала на выстрелы.

Ее приглашает на танец гестаповец.
И голая грудь, и подтяжки фашистские.
Ее непристойная стильность растаптывать
Готова готовых убить её и влюбившихся.

– «В Валгаллу из них бог отправит которого?
С таким бы я стала!»
Она увидала красивого, гордого.
Она улыбалась.

И снова на танец приводит гестаповец.
Ревнует к другому он.
Его убивает и дарит красавице
Соперника голову.

Гестаповец спал с ней с любовницей-пленницей?..
Она отдавалась? Сдавалась? Имела его?
Он клялся ей в верности, в револьверности,
Боясь ее смелости.

Германия словно в предсмертной агонии.
И пули нулей. И капитуляция.
И пленницу то ли, то ли любовницу
в детском платьице
Увозят на родину. За вагонами

Как преданный пес бежал гестаповец.
Она стала всем его: галлюцинацией.
Она была явью, была его прошлым.
Лишенный ее, он был уничтожен.

Он стал ничем, пустотой с лицом
Другой пустоты, он грезил ей.
Он стал работать Ночным портье,
Порочным животным и мертвецом.

Он ночью имел ее членом черта.
А днем превращался в ничто, работал.
Однажды увидел с чертами ее красотку:
«Кто ты?»
Она смотрела на него, как смотрят
На врагов и любовников.

Она была с музыкантом-мужем.
Сняли номер, отчужденные двое.
А гестаповец был ей нужен.
Он чувствовал, как она хочет, воет.

– «Сучка, уже отрастила волосы.
В шубе, в колье бриллиантовом. Брили
Тебя, помнишь? Голую били.
Ты узнала меня по глазам, по голосу?

Я пустой остаток, кусок нашей страсти».
– «Я узнала тебя по запаху наших пороков».
Он бросил работу. Она – родину и богатство.
Отец ее проклял.

Они заперлись на конспиративной квартире,
О которой знал узкий круг эсэсовцев,
скрывающихся от суда.
Они трахались на полу, в ванной, в сортире.
Ничто не вызывало стыда.

Они вылизывали друг друга, глотая остатки еды.
Он порезал ногу о стекло,
побитое их истериками.
Она ползала по полу и целовала его следы.
Все было постелью их.

Их покидали силы. Улица
Улыбалась полицейскими ружьями.
Она держала его хуй на лице,
Как девочка плюшевую игрушку.

Однажды они не выдержали и вышли.
Она одело то детское платье, его порадовать.
Пули летели, словно гнилые вишни.
Тела их неловко и кукольно падали.

Вот сказка о любви пленницы и фашиста.
Красавица и гестаповец. Туристка – Ночной портье.
Редко страсть оказывается фальшивой,
В отличие от бриллиантового колье.

***

© Алина Витухновская