Сегодня целый день шел дождь и вот что я наваяла на тему, навеянную Lussit.
Три комнаты.
Нина.
Утро было серым и скучным, как, впрочем, всегда. Вставать не хотелось. Нина прислушалась к дыханию сына. Мальчик дышал ровно, слава Богу, выздоравливает! Нина вздохнула, вспомнив про его хвори, и совсем проснулась. Быстро прикинула, что нужно сделать сегодня. Дел выходило, как всегда, много: завтрак мужу, завтрак сыну. Потом, проводив мужа на работу, нужно собираться с сыном в поликлинику. Потом приготовить обед и ужин, потом прибраться, потом постирать. Потом – вечер, придет с работы муж и нужно «держать марку»: гладить белье, шить, вязать, чинить старые вещи или заниматься каким угодно рукоделием, чтобы он видел: не зря жена ест его, мужнин, трудный хлеб. Домашний очаг горит быстрым легким огоньком, а Нина старается и делает все, чтобы горение было хорошее.
Нина еще раз вздохнула и прикоснулась к мужу. Прикосновение было дежурным, автоматическим, но, иногда, внутри у Нины что-то вздрагивало. Что-то волновало ее именно по утрам, в постели, когда муж был рядом, но, вроде бы, его и не было здесь – он ведь спал.
Поздним вечером она ложилась в постель с другими мыслями: о сыне, о его болезнях, о том, сколько денег осталось до получки. Но, вот, утром… утром она проводила рукой по своей полной, еще крепкой груди («Сиськи-то, как у девушки!» – одобрительно сказала как-то Петровна с пятого этажа, охватив Нину цепким глазом, когда та, прикрываясь шайкой, пыталась проскользнуть мимо, встретив старуху в коммунальной бане), по мягкому животу, прикасалась к мягким колечкам волос под пупком… Вздыхала Нина, запретное, шалое, пьянящее не пускала в сердце.
Но, мало ли, какие мысли приходят в голову молодой еще, но усталой и затурканной строгим мужем женщине… А муж у нее был строг, ой, строг! Хмурый, неразговорчивый, он был скуп на слова и ласки. Да, если правду, ласк и не было. Скупой на душевность от природы, получивший ранение, последствия которого заставили его забыть о телесных интимных радостях, муж давно называл все, что связано с сексом, нехорошими словами. Бывший фронтовик, потомственный рабочий, он взял ее из деревни совсем еще девочкой. Прямо сказал, что, если б не он – гнить ей в колхозе всю жизнь. Он – ее благодетель и глупостей не потерпит. Да Нина и сама так считала и старалась, как могла, быть хорошей женой и хозяйкой. Вот, только, иногда по утрам что-то, чего Нина не понимала, волновало и тревожило.
Нина вставала и шла на кухню готовить завтрак: непременно котлеты (муж считал, что у хорошей хозяйки всегда должны быть котлеты) и привычный гарнир – вермишель.
День начинался, такой же, в общем-то, как был вчера, такой же, каким будет завтра.
Наташа.
Наташа проснулась, как обычно, от резкого звона будильника. Отработанным, автоматическим движением, нажала на кнопку, села и помотала головой.
Муж протянул руки, обнял, привлек к себе. «Некогда, котик! Давай потом, вечером!» - дежурно отмахнулась она. А про себя подумала: «Надоело уже, сколько можно!»
Ноги – в шлепанцы, рука – за халат, глаза ищут чайник. В голове никаких мыслей. Пусто. Да и какие мысли могут быть утром в голове учительницы, которая весь день и вечер накануне занималась «учебным процессом»
Мужа Наташа не то что бы не любила, наоборот, она жить без него не могла. Как, впрочем, и он без нее. Но он был слепой, получивший тяжелое ранение на войне, Наташа была для него всем: глазами, руками, ногами. Она читала ему газеты в редкие свободные минуты, она искала вещи, которые он терял и не мог найти, она ходила в отдел соцобеспечения и оформляла документы, которых государству требовалось все больше и больше, как будто бы слепой фронтовик, прошедший все возможные и невозможные комиссии и консультации, мог в одночасье прозреть и утаить это счастье от официальных органов!
Для нее муж был тоже всем: ее «второй половиной», как стало модно говорить после войны, когда мужчин стало мало, а женщин много, и каждая одинокая женщина, не найдя себе мужа, свято верила: есть где-то человек, предназначенный Богом только ей, нужно только искать его! От таких убеждений женщинам было легче жить, они жили и искали, жили и искали… Некоторым везло…
Так думала и Наташа и, сойдясь с мужем в госпитале, где он лечился после ранения, не терзалась сомнениями, стоит ли связывать свою жизнь с инвалидом. Нрав у мужа был легкий, смех заразительный, знал он множество забавных анекдотов и фронтовых баек, руки у него были крепкие, плечи сильные. Был он не глуп, из образованной семьи, хоть и семь классов, и слепой, а учился дальше, даже в институт поступил.
Наташа была красива, но красоту свою не ценила, не лелеяла, в достоинствах не держала. Так и тухла, уходила ее красота за полной ненадобностью.
Характер у Наташи был, как говорили про нее коллеги-учительницы и соседки по квартире «не мед, не сахар». Да и она по поводу них не обольщалась: подруг у нее не было. Зачем они? Да и когда дружить? А у нее есть муж. Он
Читать далее...