Yesterday I died, tomorrow's bleeding
Fall into your sunlight
The future's open wide beyond believing
To know why hope dies
Losing what was found, a world so hollow
Suspended in a compromise
The silence of this sound is soon to follow
Somehow sundown

And finding answers
Is forgetting all of the questions we call home
Passing the graves of the unknown

As reason clouds my eyes, with splendor fading
Illusions of the sunlight
And the reflection of a lie will keep me waiting
Love gone for so long

This day's ending is the proof of time killing all the faith I know
Knowing that faith is all I hold

And I've lost who I am
And I can't understand
Why my heart is so broken
Rejecting your love
Without love gone wrong
Life
Less words
Carry on

But I know
All I know
Is that the ends beginning

Who I am from the start
Take me home to my heart
Let me go
And I will run
I will not be silenced

All this time spent in vain
Wasted years
Wasted gain
All is lost
Hope remains
And this war's not over

There's a light
There's the sun
Taking all the shattered ones
To the place we belong
And his love will conquer

Yesterday I died, tomorrows bleeding
Fall into your sunlight

бежать в поисках нового смысла, такого же неправдоподобного, как и остальные. ненужный. разбито. по вискам молоточки. запечатав что-то внутри, с бешеным отчаянием бросаться в суету дня. за разом раз, не "запариваясь", разбивать вдребезги стеклянную оболочку. кричи, не кричи, не услышу - мой засохший цветок в космическом вакууме. в страницах роюсь, заворачиваясь в спираль из прочитанных строк.

как можно привязываться к кому-то? как можно...можно как-то, это не та тема, к которой стоит возвращаться. возвращаться никуда не стоит вообще. очередная волна хаоса после вечернего коматоза. пустые разглагольствования, снова дышать образами. когда их не слышу, ощущаю слабое биение чьего-то сердца за сотни километров отсюда. так бьется о стекло мертвая бабочка. слово застряло на полпути, хрипит на выдохе. снаряды разрываются, огненный дождь, обжигающий ветер.

шагая по раскаленным углям, не замечаешь, как начинаешь танцевать.

нелепое серое пятно, вечно не к месту, вечно режущее глаза.

с тихим шуршанием за спиной закрываются двери автобуса. самое отдаленное сиденье, наушники, отсекающие от реальности, пряди темных волос, беспорядочно спадающие на лицо. снова выползает наружу желание спрятаться подальше, подольше от всех этих людей, от всего этого шума, от всего этого мира. всего лишь пытаюсь нащупать своё детское, единственно родное и близкое, самодостаточное одиночество. что бы они ни говорили, это - лучшее, что может быть в этой скомканной жизни.

пришла домой, закрылась в комнате, махнув рукой на все дела. забыла, что ещё кто-то в квартире кроме меня есть. выключила свет, опустила шторку, укуталась в махровый халат. свернулась на диване в клубок, прижав к себе игрушечного тигра размером со взрослого упитанного кота. искусственная шерсть быстро заразилась теплом живого тела, даже казалось, что обнимаю кого-то. как долго мечтала об этом: в обволакивающей тишине под покрывалом сумеречных теней лежать с кем-то в обнимку, без слов, без движений, дышать равномерно, прислушиваясь к синхронному стуку сердец. от игрушечного друга эхом отдавался ритм больного ненужного. незаметно намокли от слёз его мягкие пушистые лапы. теплый тигр, каждый раз оберегающий мой сон, немой наблюдатель нелепой игры тени в человека.

унеси меня далеко-далеко отсюда. прочь от мира людей. туда, где на небе всегда видны звезды, где можно гулять по Млечному Пути, где можно вплетать в пушистые волосы серебряные нити из звездной пыли. я не хочу больше открывать глаза.

что-то я всё делаю не так.

снова в голове разлетается стая испуганных птиц. эхом доносится хлопанье их крыльев. закрываю воспаленные глаза (снова болью разрезает, тонким белоснежным листом вдоль по линии смыкания век) - в который раз оказываюсь на краю уже родного обрыва. внизу бешеная река отчаянно борется с камнями, преграждающими ей путь. тяжелые, прочные скалы намертво заковали её, зажали в свои прочные тиски. она, наверное, во сне видит, как в конце пути превращается в прекрасный водопад, свободный и стремительный. на небе где-то, между сонными облаками теряются бумажные дирижабли. воздух изрезан прозрачными нитями наркотической весны. и сейчас готов принимать её глотками, безразмерными порциями, смертельными дозами. раньше это было так легко - закрыть глаза и провалиться в свой собственный космос, каждой клеточкой ощущая дуновение воображаемого ветра, впитывая каждое колебание загустевшего воздуха.

где, где моя возлюбленная свобода? почему сейчас, закрывая глаза, я задыхаюсь отчаянием? я не вижу. не вижу ничего.

животный страх завладел каждым уголком сознания. страх шагов за дверью, страх режущего уши голоса, страх любого негатива, любого человека, любого лишнего движения, резкой перемены. страх.

тянут за руки, вырывают из мягкого тумана видений: "лезь, борись, карабкайся! живи, глупая! ведь жизнь прекрасна". чужое, пустое, ненужное. так и завис над пропастью между бесконечно высокими скалами из реальности и вымысла. стою на хрупком деревянном мосту, норовящем вот-вот оборваться. сколько можно ещё прожить между двумя чужими мирами? и когда, наконец, разорвет?

"Спастись всем можно, только спасаясь в одиночку. Настало время личной доблести. Пир во время чумы. Спасти всех можно, спасая себя. В духовном смысле, конечно. Общие усилия бесплодны. Мы - люди, и лишены инстинкта сохранения рода, как муравьи и пчелы. Но зато нам дана бессмертная душа, в которую человечество плюнуло со злобной радостью. Инстинкт нас не спасет. Его отсутствие нас губит. А на духовные, нравственные устои мы плюнули. Что же во спасение? Не в вождей же верить, на самом деле! Сейчас человечество может спасти только гений - не пророк, нет! - а гений, который сформулирует новый нравственный идеал. Но где он, этот Мессия?"

А. Тарковский

"если можно прожить не свою жизнь, то можно и умереть не своей смертью. у меня не было своей жизни. это очень тяжело - не иметь собственной судьбы. настолько тяжело, что даже говорить об этом не хочется... всё равно, что быть бездомным. не можешь сказать себе: "что бы ни случилось, я вернусь домой, и всё будет хорошо". и никогда не скажешь: "ну, вот я и дома". я бродяга. всегда была бродягой. и я устала от этого. мне хочется, наконец, обрести свой дом. прийти, скинуть обувь и спокойно вздохнуть, ощущая надежность и тепло родных стен. так что у меня одна надежда на смерть. если я сваляю дурака и с ней..."

Мацуо Монро, "Научи меня умирать"

почему-то всё, что расходится с их понятием "нормально", они называют болезнью. я не хочу выходить на улицу. я болен. я не хочу никого к себе подпускать. я болен. я никому не верю. я болен. мне хорошо в своём мире. я болен. я не уживаюсь в социуме. я болен.

болен.

болен.

болен.

стоит тебе на сантиметр отступить от прочерченной мелом линии, сотни человеческих воплей, облаченных в белые халаты, уже готовы выписать свой диагноз. я была бы счастлива, если бы вы подавились своими фальшивыми словами, захлебнулись бурлящим внутри ядом. я была бы счастлива, если бы не пришлось больше выходить на улицу, если бы не пришлось больше вас всех видеть. тошнотворно. конечно, пройдет. я ведь больна, а вы меня вылечите, накачав отключающими чувства таблетками. и черная дыра снова сожмется до размеров бесполезного человеческого сердца.

схватилась за голову. так и знала, что рано или поздно крики пианино от ударов по клавишам смешаются с вихрем звёзд. почему-то именно моя голова стала для всего этого небом. не безграничный купол, она вот-вот лопнет, и стены окрасятся в вызывающе-багровый цвет.

я ненавижу тебя. ненавижу. всем сердцем, всем телом, всей душой. я надеюсь, у тебя всё будет хорошо.

замёрзшие и покрасневшие подушечки пальцев, кончик носа, больные блестящие глаза, растрепавшиеся волосы небрежно закручены в некое подобие хвоста. обычная картина.

не хочется лишний раз шевелиться от ноющей боли в мышцах, не хочется даже думать. бросая куда-то в сторону сумку, падаешь на диван, сонно прикрывая глаза и пряча в уголках губ усталую улыбку. как хорошо... и неважно, кем ты работаешь, где и как. выматываешь себя на нет, хватая любое задание, которое подвернется под руку, чем сложнее, тем лучше. это всё остается размытой тенью. ты приходишь домой и вдыхаешь густой аромат тихого спокойствия. руки тянутся к гитаре, пальцы скользят по плавным изгибам корпуса, обводят контур грифа. в твоих руках она оживает. вытягиваешь из неё первый звук, робким прикосновением. первое "здравствуй". умеешь или не умеешь - без разницы. нити музыкальных слов от души к душе, одно на двоих настроение мягкими волнами, слетающее со струн, едва ощутимыми вибрациями пронизывающее тело. секунды теряются где-то между приоткрытым окном и опущенной бамбуковой шторкой. чёрная дыра разрастается в груди, ломая кости и разрывая ткани, проглатывает всю комнату, закручивая время в бесконечную спираль.

не ищи. не кричи. не обвиняй. лови свою волну, расправляй крылья - лети. сегодня сможешь, обещаю.

в который раз обессиленно закрываю глаза и выдыхаю неслышно: "свободна". не намерена больше никого задерживать, никого звать. откликаться. пусто. час за часом наполнения книгами, статьями, картинками. минуты, пронзающие вибрациями кричащей музыки. в голове звенят чьи-то голоса, тьма, наполненная голосами, волнами упрёков и стенаний, постоянные шаги за дверью, заставляющие вскакивать со скрипящего стула и судорожно сбрасывать выключенные наушники, потому что кажется: вот-вот за мной придут. заберут. снова в белоснежную комнату. снова придется глаза в глаза с незнакомым человеком, убегать от вопросов.

вычеркнуть это из головы.

когда-нибудь ты тоже дойдешь до точки, когда не захочется уже оглядываться. упрешься в белую стену и, от безысходности, станешь разрисовывать её своей собственной кровью, называя картину, пропитанную ароматом моря, светлым будущим.

мама довольно редко заходит в мою комнату. особенно просто так. когда я слышу за спиной её шаги, невольно напрягаюсь всем телом, ожидая то ли жестких требований, то ли упреков, то ли расспросов. в последнее время она стала по отношению ко мне намного мягче, не смотря на мои постоянные срывы, вспышки ненависти ко всему живому и беспричинной агрессии. теперь меня останавливает не страх, а..совесть? так называется? не хочу видеть её расстроенной, не хочу подливать масла в огонь, ей ведь куда тяжелее сейчас.

не гладко. не с нашими характерами мечтать о семейной идиллии. но разве не здорово, что медленно стена между нами становится тоньше и прозрачнее?

а может она с возрастом становится на неё похожей. да нет... глупо пытаться сравнивать. мысли снова комкаются на больной теме.

ах.

мама. зашла тихо и села на диван, чуть отодвинув гитару. я встала рефлекторно, подалась вперед, то ли за гитарой, то ли просто лишь бы сделать какое-нибудь движение, а не застыть камнем. она стихотворение прочитала. знаешь, такого никогда не было. чтобы она со мной чем-то делилась, чтобы она читала мне стихи, которые с упоением заучивала в молодости.

а, знаешь, что меня поразило больше всего? само это стихотворение. его смысл.

мы - волки. и нас,

по сравненью с собаками, мало.

под грохот двустволки

год от году нас убывало.

мы, как на расстреле,

на землю ложились без стона.

но мы уцелели,

хотя и стоим вне закона.

мы - волки. нас мало.

нас, можно сказать, единицы.

мы - те же собаки,

но мы не хотели смириться.

вам - блюдо похлёбки,

нам - впроголодь в поле морозном,

звериные тропки,

сугробы в молчании звёздном.

вас в избы впускают

в январские лютые стужи.

а нас окружают

флажки роковые всё уже.

вы смотрите в щёлки,

мы рыщем в лесу на свободе.

вы - в сущности, волки,

но вы изменили природе.

вы серыми были,

вы смелыми были вначале.

но вас прикормили,

и вы в сторожей измельчали.

и льстить, и служить

вы за хлебную корочку рады.

но цепь и ошейник -

достойная ваша награда.

дрожите в подклети,

когда на охоту мы выйдем.

всех больше на свете

мы, волки, собак ненавидим.

  [показать]

каждый день видеть одни и те же лица, обмениваться одними и теми же фразами, улыбаться невпопад, только бы оставили в покое, глазами выискивать затененный угол, где никто не найдет, не тронет, не потревожит. самое невыносимое - не спасает даже музыка. в последнее время она действует как катализатор.

мысли в кучу сбиваются, снова начинаю путаться, все планы летят к чертям.

на самом деле я просто не люблю этот день. уже седьмой год 7-е февраля нависает надо мной черной тенью. и, конечно же, знаю, во что это выльется к ночи. плевать.

решила больше не раздваиваться. наоборот, попытаться собраться в кучу, заодно приводя мысли в порядок. так легче вовремя себя одергивать и не давать скатываться вниз.

с людьми всё так же напряженно. даже когда видят, что человек не настроен на разговор, вместо того, чтобы тихо уйти и оставить его в покое, начинают ещё больше действовать на нервы. а может я сама к ним тянусь. пытаюсь хоть в ком-то найти что-то близкое, но пока безуспешно. всегда заканчивается взаимным разочарованием и молчаливым отстранением, если не скандалом. вывод: держись от людей подальше. и никого в свой мир не пускай. я когда-нибудь сама поверю в это, правда.

стараюсь как можно меньше времени тратить впустую, всё время чем-то себя занимаю: осваиваю понемногу живопись, учу немецкий, тону в книгах. читаю очень много, хоть и медленно, обязательно нужно впитать в себя каждое слово, обдумать каждое предложение, представить описанную картину, извлечь заложенную между строк мысль. действует принцип: мы видим то, что хотим видеть ах, да. конечно, не забываю о гитаре. уделяю ей почти каждый день по часу. правда, снова начали дребезжать струны на 12-м ладу.

планшет тоже не лежит без дела. только обычно заканчивается быстрым небрежным наброском, глядя на который пропадает всё желание рисовать. обещала Ичичи нарисовать рисунок, всё что смогла пока, это:

[700x525]

странный, бесцветный день. знаешь, не люблю февраль. тогда, семь лет назад, седьмого февраля её не стало, мы с матерью до сих пор не знаем, как без неё жить. сегодня умерла бабушка. умерла. повторяю из раза в раз слово, не понимая смысла. она спала как будто. когда с её лица подняли простыню, казалось, вот-вот она проснётся, с трудом поднимется, опираясь о мою руку, родительски-нежно погладит и улыбнётся. но нет. лежала, такая неестественно спокойная, умиротворенная. если они после смерти что-то чувствуют, так хочется верить, что она испытала хоть что-то на подобии облегчения, ведь последние две недели для неё были наполнены страшной болью. терпела. отшучивалась и улыбалась. пустое внутри. не хочу верить, что нет её больше. человек был - человека не стало. так просто. одним днём. морально готовились, тихо признаваясь друг другу: "не выдержит", и всё же не переставали надеяться, что завтра у неё снова будет день.

больше нет. пустое. она лежала, накрытая простынями, в ногах у неё лежал кот, тоскливый и притихший. а ведь на днях, совсем недавно, она закутывала ноги, косо поглядывая на него и приговаривая: "он же как вцепится, как расцарапает". сейчас отчаянно хватаешься за любое воспоминание, лишь бы не отпускать её, лишь бы не возвращаться к настоящему, где её уже нет.

всё настолько нелепо и бессмысленно, тускло и пусто. и самое страшное - это испытываешь не ты один. все сражены горем, нужно постараться друг друга поддержать. впервые за столько времени собралась большая часть нашего семейства. почему-то сплачивает только непоправимое горе, невосполнимая утрата, неизгладимым шрамом ложащаяся на душу каждого, даже отдаленного родственника. сидели все вместе, чтобы не подпускать тяжелую тишину, вспоминали всё, что было с ней связано. смешное, грустное, светлое и затянутое пеленой жизненных трудностей. раскладывая по полочкам ушедшую жизнь, перечитывали глава за главой.

вспоминать нужно с теплотой внутри, без грусти. кому было бы приятно, если бы по нему плакало столько близких людей?

и, знаешь, что ещё самое сложное? осознание того, что жизнь идёт дальше, что песчинки наших собственных часов продолжают неумолимо падать вниз - от жизни к смерти.

о чем она думала, когда чувствовала, что она уходит? сожалела ли о чем-то? узнала ли покой? и где же она теперь?

"Волосы седеют быстрее, чем мы избавляемся от своих слабостей."

в наушниках навзрыд плачет скрипка. мой немой друг, сколько непоправимых ошибок можно натворить за пару дней. но мы же знаем, что всё рано или поздно заканчивается. сейчас главное - заглушить в себе несчастного актёра и сохранить здравый разум. людей всех нужно отдалить. никакой дружбы, никаких навязываний, никакой "помощи". и да, конечно же, никаких "соплей". люди приходят и уходят, привязываются и "посылают". умирают... знаешь, а ведь смерть человека пережить куда легче, чем вот такую мерзкую ситуацию. кому-то должно стать легче, думаю, она обрадуется тому, что не висит на шее больше такая обуза. да и мне, наверное, это было нужно. когда плюют в лицо подобными словами, есть, над чем подумать.

одной неожиданностью только выбило: не ожидала никак от Насти такого выпада.

если хочешь уйти, делай это тихо и незаметно. хотя, боже мой, какое право я имею говорить такие вещи? я, дешевая актриса погорелого театра, которая даже из такого сильного чувства сделала не пойми что. наверное, и её я достала. и правильно. заслужила. одно знаю: никго уже так не полюблю. таким огнём горят лишь однажды.

да и хватит об этом. а то снова нытье.

надеюсь, это в последний раз

 "Никто не знает, что такое красота. Мысль, которую люди вырабатывают у себя о красоте, сама идея красоты изменяется в ходе истории вместе с философскими претензиями и просто с развитием человека в течение его собственной жизни. И это заставляет меня думать, что на самом деле красота есть символ чего-то другого. Но чего именно? Красота - символ правды. Я говорю не в смысле противоположности «правда и ложь», но в смысле истины пути, который человек выбирает. Красота (разумеется, относительная!) в разные эпохи свидетельствует об уровне сознания, которое люди данной имеют о правде. Было время, когда эта правда выражалась в образе Венеры Милосской. И само собой разумеется, что полное собрание женских портретов, скажем Пикассо, строго говоря, не имеет ни малейшего отношения к истине. Речь идёт здесь не о красивости, не о чём-то красивеньком - речь идёт о гармоничной красоте, о красоте потаённой, о красоте как таковой. Пикассо, вместо того чтобы прославлять красоту, попытаться её прославить, поведать о ней, засвидетельствовать эту красоту, действовал как её разрушитель, хулитель, изничтожитель. Истина, выраженная красотой, загадочна, она не может быть ни расшифрована, ни объяснена словами. Но когда человеческое существо, личность оказывается рядом с этой красотой, сталкивается с этой красотой, она ощущает её присутствие, хотя бы по мурашкам, которые пробегают по спине. Красота - это словно чудо, свидетелем которого невольно становится человек. В этом все дело.
Мне кажется, что человеческое существо создано для того, чтобы жить. Жить на пути к истине. Вот почему человек творит. В какой-то мере человек творит на пути к истине. Это его способ существовать, и вопрос о творчестве («Для кого люди творят? Почему они творят?») суть вопрос безответный. На самом деле у каждого художника не только своё понимание творчества, но и своё собственное вопрошение о нём. Это соединяется с тем, что я сейчас говорю об истине, которой мы взыскуем, которой мы способствуем нашими малыми силами. Основополагающую роль здесь играет инстинкт, инстинкт творца. Художник творит инстинктивно, он не знает, почему именно в данный момент он делает то или другое, пишет именно об этом, рисует именно это. Только потом он начинает анализировать, находить объяснения, умствовать и приходит к ответам, не имеющим ничего общего с инстинктом, с инстинктивной потребностью создавать, творить, выражать себя. В некотором роде творчество есть выражение духовного существа в человеке в противоположность существу физическому, творчество есть как бы доказательство существования этого духовного существа. В поле человеческой деятельности нет ничего, что было бы более неоправданным, бесцельным, нет ничего, что было бы более самодовлеющим, нежели творчество. Если убрать из человеческих занятий все относящиеся к извлечению прибыли, останется лишь искусство."

Андрей Тарковский.

Моё понимание счастья шло вразрез с тем, как понимают его другие люди, и это становилось источником беспокойства, которое ночами не давало мне спать, сводило с ума. Так всё-таки, каково мне: счастлив ли я? или нет?

Часто, ещё с детства, люди называли меня счастливчиком, мне же, наоборот, казалось, что как раз их жизни куда благополучнее, при том, что моя - просто адская.

Иногда я даже так думал: испытай ближние хотя бы одну из моих бед, эта единственная скосила бы их.

Для меня всегда было непостижимым представить себе, что и в какой степени доставляет ближним страдания. Может, и в самом деле реально только то страдание, которое разрешается простым наполнением желудка? Быть может, это и есть самая ужасная, адская мука? И она не уступает тем десяти, которые испепеляют мою душу? Тогда почему никто собственноручно не обрывает свою жизнь, не сходит с ума? Люди болтают о политике, судачат о том о сем, не ведая отчаяния, способны стойко бороться с разными невзгодами... Так, может быть, им не столь уж тяжко? Или же они - совершенные эгоисты, уверовавшие в свою непогрешимость, никогда и ничего не подвергающие сомнению? В таком случае им действительно легко жить. Но неужто все люди таковы? И все вполне довольны собой?

Осаму Дадзай, "Исповедь неполноценного человека"

привет, мой чёрный дневник.

заметила, что пишу тебе, когда разбиваются все мои маски и внутренняя болезнь оказывается неприкрытой. странно, что только с тобой я чувствую себя наиболее комфортно, словно нахожусь под чьей-то особой защитой. всё чаще наступают такие моменты, когда я не могу (не хочу в большей степени) к кому-то идти. в конце концов, я прекрасно понимаю полную бессмысленность потребности в чьей-то помощи. всё равно никто не сможет пробраться ко мне в голову, склеить разорванные в клочья мысли и расставить их, словно книжечки, по полкам. на это способна лишь я сама, и то чисто теоретически.

неизменно пишу сюда после срывов, у которых всегда одни и те же причины, что свидетельствует о том, что моя работа над собой не несёт никаких результатов. но останавливаться поздно, да и нужно же куда-нибудь идти, а не молча стоять на одном месте, не видя ничего вокруг.

странно, что я вполне ужилась со своей безысходностью, даже вывожу из неё свои определенные плюсы, а от чужого отчаяния - задыхаюсь. куда больнее от того, что страдает небезразличный для тебя человек, особенно, когда знаешь, какова эта боль на ощупь.

домашняя война так и продолжается, сменилась лишь тактика или стратегия, не очень-то я и разбираюсь в военных действиях. может быть, поэтому и сдаю позиции, отрывая от себя кусок за куском, только бы сохранить основное - голову и сердце. пока могу мыслить свободно, значит, ещё не всё потеряно. а сердце должно быть рядом, чтобы не терять над ним контроль, потому что если демоны из него выйдут на свободу, первым делом они растопят лёд в голове. тогда и наступит крах всему.

недавно наткнулась на фразу: "мне не нужно от людей понимание". а мне вообще от них что-нибудь нужно? знаешь, стоит серьезно задуматься над этим. хотя, боюсь, что ответ не принесёт мне ничего хорошего.

на днях мне писала Настя. страшно осознавать, что с ней мне спокойнее, чем с тобой. это делает меня уязвимой. но так хочется помогать ей, хоть чем-нибудь. и так нравится это тепло, которое внутри разливается и заставляет глупо-глупо улыбаться, пусть и становится потом вдвойне тяжелей, потому что она с такой легкостью отстраняется, становится холодной и резкой. должны быть свои причины, да и я знаю, что я совсем не тот человек, который ей нужен.

но должно же быть здесь и что-то светлое, верно?

я до сих пор не понимаю природу этого чувства. и не знаю, хорошо ли то, что я начинаю об этом говорить.

ах, да. это же моя первая запись в этом году.

с Новым Годом, мой молчаливый друг.

[503x400]

а всё-таки бывает поздно. когда переходишь порог: "больше ничего не нужно". и когда слышишь чьи-то крики: "эгоистичная сука", только устало глаза прикрываешь и шепчешь: "ну тише, голова и так болит".
конечно, я давно стала эгоистом. всегда им была. и, честно говоря, не понимаю, почему это должно казаться удивительным, неправильным. всё вполне логично и закономерно. изначально к тому шло. скажи, разве я не пыталась сделать лучше? разве я не пыталась помочь, стать опорой? знаешь, когда от тебя требуют то, чего сами не знают, сначала нервничаешь, себя винишь, а потом.. а потом умываешь руки и отходишь. потому что смысла нет. не для чего.

когда сначала на тебя кричат потому, что у человека день не удался, потому что у него нет настроения, какие-то проблемы, неудачи или что-то ещё, и в этом виновата ты, ты и только ты, когда тебе усердно объясняют, какое ты никчемное дерьмо, что ты живешь, прожигая свои дни, никому не принося пользы, уже не хочется плакать, меняться не хочется, расти, совершенствоваться. хочется просто повернуться и сказать: "сделай так, чтобы я больше не просыпалась, раз не даю спокойно жить"

на вопрос "чего тебе не хватает" мне совершенно нечего ответить. ведь всё есть. спасибо маме, всё благоустроила. нечего просить, нечего желать. жизнь в комфортных условиях, полное содержание. чего ещё? и правда. ничего.

"ты не умеешь любить". да, наверное. ведь если бы любила, я бы давно к ней приехала, что-нибудь сделала бы, нашла, помогла бы. а нет. я всё ещё здесь, а она всё ещё там. и сделать хоть какой-то шаг не дает банальная трусость. боязнь получить ещё боли. тупая жалость к себе любимой. и как оправдание: "ну а что я могу сделать? напишу, она ответит холодно, а потом и вовсе проигнорирует. поиграет и бросит. опять". знаешь..если бы ей от этого становилось чуточку лучше, легче, может быть, стоило бы терпеть. но, чувствую, её это больше раздражает, после этого и вовсе не хочется попадаться на глаза. а что чувствую - это давно остается за кадром, я уже сама никогда не признаюсь, больно или нет, хочу или уже к черту, люблю или любила.

парализующая всё тело усталость. найти бы в этой жизни кнопку "game over", нажать и успокоиться. моя война? смешная шутка.. недостаток собственной воли. взяла на себя роль сильной, такой на деле не являясь. не способная дать отпор жизненным препятствиям. и чьи-то пафосные нравоучения, возгласы и призывы "борись! поднимайся!"...нет, не прокатит. прости. я слишком хорошо заучила эти слова. может, кому-то поможет, помогло бы. но уже не сейчас. не теперь. не в этот раз.

не суйся лучше в чужие жизни. человек никогда не сможет понять другого человека. со стороны всегда всё выглядит проще. а если ему хочется умереть, кто знает, может, это единственное, что сумеет его спасти

тошнота подступает комом к горлу от их слов.
заворачиваются в аппетитные роллы с соблазнительно-отравленной начинкой - ешь, давись, довольствуйся.
говорят, говорят, топчутся на одном месте, застряв между временными рамками вчера и завтра. оправдываются скользким бесформенным сегодня, измеряющимся долей секунды, сотнями делений невозможно короткого промежутка времени.
ищешь здесь логику? проваливай, присутствие или отсутствие ваших псевдонаучных объяснений меня вряд ли исправит. вам лишь бы чему-нибудь научить, изменить, подстроить под себя, подчинить.

чертова человеческая натура: то, что мне неподвластно, должно быть устранено.

не получается держать голову в холоде, когда из-под ребер взрывными волнами по комнате разносится тепло.

в Раю никогда не будет лета, знаешь? там всегда зима, там всегда температура в минусе. там нет чувств, нет места человеческому.

безмерная любовь заключается в равномерном безразличии, друг мой. суди меня, если так хочешь. опровергай эти глупые мысли. я так вижу, а значит, для меня так оно есть.