"Опиши хоть Ты, где захочешь, тропинку, с которой я сбился.

Достаточно просто метки, слабой зарубки, легкой царапины на стекле этих глаз, что смотрят не видя: я увижу её.

Начертай на мире одно только слово, нацарапанное для меня: я прочту его.

Коснись лишь мгновения тишины: я услышу его.

И не бойся. Я не боюсь".

"Море-океан", Алессандро Барикко.

хорошо. хорошо. я, наверное, слишком быстро хочу результата. получить всё и сразу, а так не бывает. чтобы хорошо рисовать, нужно долго и упорно трудиться. учиться, штудировать. рисовать, в конце концов, на бумаге, а не в голове. я стараюсь вникнуть в суть вещи, разглядеть её со всех сторон. я пытаюсь отключить мыслительные процессы и поддаться волне вдохновения (назовем это так). с огромным трудом удается преодолеть собственные страхи и нанести первые штрихи. стоит только себя отпустить и - телефонный звонок, сестринское "Алёёёёон", мамины поручения, да черт подери, мир обрушивается. то ли я что-то уяснить не могу, то ли это знаки, твердящие, что творчество - ни хрена не моё.

стараюсь не циклиться. стараюсь упорядочить свои дни.

меньше тратить времени. меньше спать и разговаривать.

я не хочу думать, получится или нет. я хочу просто делать то, что мне нравится. хочу раствориться в том, что я делаю.

хочу разбить стену, которую сама же построила.

до конца июля осталось совсем немного. начало августа - долгожданный Питер. может быть, это как раз то, что поможет мне спастись. смена обстановки ,возлюбленный город, встреча с близкими по духу людьми, отсутствие интернета и телефона, разрыв с привычным рутинным миром. вернусь домой - через пару дней на форум в Чайку, что тоже...а не буду я, наверное, загадывать.

а не попробовать ли мне медитации?

"Человек навыдумывает себе бог весть каких историй и носится с ними полжизни; не важно, что всё это россказни и небылицы, главное - "моё" и точка. Мало того, он ещё и гордится этим. Он даже счастлив. Так может продолжаться до бесконечности. Но вот в один прекрасный день что-то ломается в этой громадной машине грёз - бац, - разрывается ни с того ни с сего; человек и в толк не возьмет, как это вдруг вся эта небывальщина уже не в нем, а перед ним, словно бред постороннего, только этот посторонний и есть он сам. Бац. Чепуха. Нечаянный вопрос. Всего-то".

"Ну, а потом ведь жизнь складывается не так, как мы думаем. Она идет своей дорогой. Ты - своей. И дороги эти разные. Вот так... Я и не жаждала счастья, нет. Я хотела... спастись, да, да, именно спастись. Но слишком поздно поняла, в какую сторону идти: в сторону желаний. Люди полагают, будто их спасет что-то ещё: честь, долг, доброта, справедливость. Нет. Спасают желания. Только они истинны. Будь с ними - и ты спасешься. Слишком поздно я это поняла. Если дать жизни время, она так к тебе повернется, что уже ничего не переделать, и тогда всякое твое желание приносит сплошные мучения. Тут-то всё и рушится, и деваться уже некуда, и чем сильнее мечешься, тем сильнее запутываешься, чем больше рыпаешься, тем больше набиваешь шишек. Замкнутый круг. Когда было слишком поздно, я начала желать. Изо всех сил. И причинила себе такие муки, о которых ты и не подозреваешь.

Знаешь, чем здесь хорошо? Смотри: вот мы идем и оставляем следы на песке, отчетливые, глубокие. А завтра ты встанешь, посмотришь на берег и ничего не найдешь, никаких следов, ни малейших отметин. За ночь всё сотрет море и слижет прибой.  Словно никто и не проходил. Словно нас и не было. Если есть на свете место, где тебя нет, то это место здесь. Уже не земля, но ещё и не море. Не мнимая жизнь, но и не настоящая. Время. Проходящее время. И всё. Идеальное убежище. Здесь мы невидимы для врагов. Чисты и прозрачны.

Белы, как полотна Плассона. Неуловимы даже для самих себя. Но в этом чистилище есть свой изъян. И от него не уйти. Это море. Море завораживает, море убивает, волнует, пугает, а ещё смешит, иногда исчезает, при случае рядится с озером или громоздит бури, пожирает корабли, дарует богатства - и не дает ответов, оно и мудрое, и нежное, и сильное, и непредсказуемое. Но главное - море зовет. Ты поймешь это. Море и есть не что иное, как постоянный зов. Он не смолкает ни на миг, он заполняет тебя, он повсюду, ему нужна ты. Можно ничего и не замечать - бесполезно. Море по-прежнему будет звать тебя. Это и другие моря, которых ты никогда не увидишь; они вечны и будут терпеливо поджидать тебя в шаге от твоей жизни. Их неустанный зов ты будешь слышать везде. И в этом чистилище из песка. И во всяком раю, и во всяком аду. Не важно как. Не важно где. Море день и ночь будет звать тебя".

Барикко Алессандро, "Море-океан"

под раскаленным, кажется, до предела солнцем торопливо шагала и думала, как бы не расплакаться. не обида, не очередная депрессия.

я всё делаю неправильно.

день за днём, как белка в колесе. гонюсь за призрачными целями, не понимая смысла, просто не желая понимать. девочка-пустышка, такая же, как и большинство окружающих людей.

сама не заметила, как зациклилась на этом никчемном, совершенно не нужном.

глупое.

бессмысленное.

никчемная.

вечно ноющая от усталости. усталость, возникшая от ощущения своей полнейшей непригодности.

хаос в голове. знал бы ты, какой хаос сейчас в голове. меня снова вывернули наизнанку и ткнули в отвратительную реальность.

я знаю, что срочно надо что-то менять. и, наверное, ещё не слишком поздно. я так боюсь. так боюсь снова ошибиться, снова оступиться и пойти не туда.

в этом мире все ценности слишком искаженны. невообразимо трудно остаться собой, остаться хотя бы человеком.

научиться делать что-то не для галочки, не для кого-то, а для себя, для развития, для познания мира. нельзя всю жизнь сидеть на потреблении. гармония будет только при равноценном обмене.

чувствую, после сессии мне действительно нужно будет надолго уединиться. слишком много информации, слишком много правды выстрелом в упор.

как хорошо, что такие люди ещё есть. как хорошо, что кто-то ещё может встряхнуть и выдернуть из липкой паутины фальши.

я снова зацепилась за что-то важное. не хочу больше это терять. не хочу смотреть на их мнимые смыслы.

столько голосов. все одновременно. голова разрывается.

я теряюсь.

я не хочу теряться.

как бы удержаться.

как это всё...

мы и правда совершенно разучились слушать.

через пару дней всё обязательно встанет на свои места. и я, конечно же, успокоюсь.

кроме как с зеркалом говорить сейчас с кем-либо бесполезно.

мы все потерянные. все.

оно дышит в затылок. всё уплывает. мысли ядовито-синими гусеницами расползаются по квартире. искажает все линии. всё хуже и хуже

сколько ещё продержаться

дни растягиваются в бесконечную ядовито-салатовую гусеницу. сворачивается кольцами, не умещаясь в рамки выдуманного квадрата. дни недели, здравствуйте и до свидания, количество кругов, пройденных сбитой с ритма секундной стрелкой

где..мы?..я?..кто?

температурная карта пестрым полотном обтянула кожу. реки вен, песчаные бури, сгустки крови - торнадо. моё тело превратилось в отдельный мир. простреленные дыры - звезды. три луны и два солнца, две черные дыры вместо глаз. задержи дыхание и  вытяни вперед руки, потянись к сгущающемуся теплу. это лето расплавит тебя и обмажет тобой пересохшие стены кирпичных людей.

в это время с деревьев летит пепел, осыпаются засохшие цветы. с часов капает слово за словом, воздух кишит ощетинившимися ежами. ты только, пожалуйста, дыши. не забывай, как это делается. по линиям ребер медленно разрывается кожа. жадно вдыхаешь царапающий иголками, застревает острыми комьями; касаешься кончиками пальцев грудной клетки: густая кровь ударяет металлическим запахом, а под ней на ощупь - жабры. по вырезанным линиям пробиваются плавники.

кто-то бережно поднимет, возьмет на руки, спрячет в безразмерный аквариум. там я буду один. среди волнистых водорослей и безмолвных рыб. он будет подходить каждый день к аквариуму и тихонько стучать в стекло. а, может быть, когда-нибудь выпустит в открытое море?

а за окном светит солнце. весеннее яркое, обдающее теплыми переливами. в прозрачное стекло бьются проснувшиеся птицы, безвольно сползают вниз, ломая свои хрупкие крылья, оставляя за собой ядовито-яркие кровоподтеки.
мои страшные сны, кажется, начали сбываться.
я умоляю тебя, не надо больше боли. я хочу спать. очень хочу спать.
глухое, еле слышное сердцебиение. подожди ещё немного... не уходи, оно вот-вот остановится. последние минуты... хочу провести с тобой.
всё чаще не хватает воздуха. ты ведь знаешь, как действует на меня их весна. медленная смерть, самое жестокое наказание. впрыскивает в вены яд, осторожно, маленькими порциями, чтобы мучился, чтобы всё прочувствовал.
тишина, комната неживая, будто небрежно нарисованная - размытые акварельные пятна. из стены медленно показалось зеркало.
в зеркале отражение безликого мальчика. он тянет ко мне руки, зовет, манит. по ладоням его растекаются улыбки, шепчут, обещают. ледяное прикосновение зеркальной поверхности, его тонкие руки выскользнули словно из воды. крепко обвили цепкие пальчики мою шею, по вискам застучали молоточки, в глазах распустились черные цветы. ты меня забираешь, мой мальчик? держи, никому не отдавай. неосознанный шаг вперед, ближе к зеркальной поверхности (чужого ли?) почти забытого мира. "твоё спасение..." - змеиным языком по коже, самым кончиком, леденящим касанием. опрокинуться в разбитое зеркало, рассыпаться снами по осколкам.

я буду танцевать над обрывом

во время ритуала самосожжения

"динь-динь-динь" - в голове звенят колокольчики. там как будто образовалась целая галактика, давит изнутри, вот-вот, кажется, пробьет черепную коробку. изгибы полумесяцев, вытягивающиеся в чеширские улыбки, брызги кислоты, прожигающие поверхность неба. всё кружится, неестественно растягивается; и снова я тяну к этому миру детские ладони.

что если человек и правда - вселенная. бесконечная цепь жизней и смертей, тесное переплетение реального и выдуманного. реального, в таком случае, и вовсе нет. всё - чья-то выдумка. мы - часть чьего-то кропотливо продуманного мира, фантазия того, кто в свою очередь тоже является фантазией. иллюзии, которые могут представлять, и так до бесконечности...

стены прогибаются под тяжелым сонным взглядом. знаешь, я в детстве любил надевать очки для дальнозорких, пространство так искажалось сквозь толстые линзы, я то взлетал к дрожащему потолку, то проваливался в огромные кратеры. это как посмотреть на мир глазами нечеловека. это как бродить по чужой планете.

идем собирать сказки с желтых лепестков?

маковое поле. её улыбка среди цветов, проступающими кровавыми пятнами на белоснежной коже. смятая трава, густой жаркий воздух, стрекот цикад, опрокинутый кувшин с прохладной водой. она не спеша запускает руку в плетеную корзину, наполненную ароматными красными яблоками. глаза цвета расплавленного песка. прищурившаяся тайна. сквозь губы, застывшие в слегка насмешливой улыбке, едва заметно скользнул тонкий змеиный язык (показалось?). улыбнулась (хищным оскалом прикрытым невинностью), протягивая спелое яблоко. пальцы тянутся к её рукам, так хочется коснуться её бархатистой кожи, пробежать тенью по её плечам, спрятаться меж лопаток, лечь узором дракона вдоль позвоночника. губы касаются гладкой поверхности яблока. она откидывает резко голову, заливаясь разрывающим воздух хохотом, кожа лопается. из яблока выползают черви, въедаются под кожу, терзают губы, пробираются внутрь. она смеется, падая в кровавый букет цветов. солнце, кажется, совсем близко; из глаз солнечным соком льется соль. небо окрашивается в алый, такой же алый, как маки, пробивающиеся сквозь мою грудь. покачивающаяся корзинка. рассыпавшиеся спелые яблоки. шелест солоноватого на вкус ветра. отголоски смеха, теряющиеся в пропитанной кровью траве. расколотый кувшин.

бьют по сердцу разряды молний. где-то на вершине внезапно проснувшегося вулкана. ты слышишь? это Конец Света. он смеется над нами, надевая на голову пепельный парик вершителя Страшного Суда. он идет, шурша подолом кроваво-алой мантии, он будет выжигать на нас наши же грехи, он будет заглядывать в глаза, полные ужаса и столь человеческого, человеческого страха. слышишь, как стучит в висках закипающая кровь? это уже совсем не твой мир, не мир, наполненный ароматом весеннего ветра; это мир без иллюзорного напыления твоего эгоистичного счастья. он спускается с поднебесья по грозовым тучам, сложившимся под ним покорной лестницей, спускается медленно и неумолимо; сама Смерть послушно следует за ним.

прячься... беги, мой маленький Кролик, у тебя почти не осталось времени. старайся спастись, убегай как можно дальше, прыгай в бездонную норку, в пучину своего воспаленного безумия.

он рассечет твою грудь пополам, он вытащит твоё гнилое, заходящееся в судорогах сердце, из которого почерневшей кровью будет бить кропотливо запрятанная душа.

беги, кролик, беги. часы тикают, и ты можешь сильно опоздать.

моё тело плывет в лодке. я сижу рядом с ним, теребя пальцами лепестки увядших подсолнухов. ветра нет, если закрыть глаза, будет казаться, что мы стоим на одном месте, и время прекратило свой бешеный танец. но нет, зрачки упрямо искали часы, жадно всматриваясь в движение тонкой красной стрелки, неумолимо отсчитывающей секунду за секундой даже после моей нелепой смерти. в этой бредовой стране я даже не могу понять, до конца ли я мёртв. алиса сыграла свою коронную шутку, так и не показав игрокам своего лица. может быть, и не было никакой алисы, и тот Серый Человек, затянувший меня в измерение своих стальных зрачков, был лишь симптомом страшной болезни, нависшей над моей головой смертельным покрывалом. кто знает, может быть, сейчас меня насилуют препаратами и шокотерапией, а я плыву  безмятежно в лодке, касаясь ладоней своего же трупа, как ни в чем не бывало, осознавая это как совершенно нормальное явление. тонкой дугой лунного света растекался по поверхности воды чеширский оскал, под водой извивались обтянутые скользкой кожей кости русалок. смейся, алиса, мы плывем за тобой, волны - твой зов, несущий нас по поверхности жидкого льда. глаза окрасились в переливающийся цвет холодного металла, кожа треснула от исказившей лицо улыбки. в духе Страны Чудес. я растянулся рядом со своим трупом, устроившись головой на его едва не рассыпавшемся плече, и удовлетворенно прикрыл глаза. путешествие ещё не закончилось, моя алиса. мы, конечно же, до тебя доберемся. ты только жди.

[я]
я хочу быть прозрачного цвета. хочу течь по миру в блестящем
и мокром платье. и если. меня не хватит но я останусь. я буду
лежать на асфальте. и то и дело тебе придётся смотреть как
я падаю с неба. как бьюсь о крыши. как колочу по окнам.
я больше всего во вселенной боюсь тепла и света. я
часть обшарканной лужи в мае. дождь. я
становлюсь глубже и шире. ты
дома. и меня нет
в твоей
квартире.



[mir_ra]
твой маленький мыльный пузырик где-то летит по свету. он так
улыбается миру. он так улыбается. mirra. источник твоих эмоций
на солнечных батарейках на голом энтузиазме на голосе свыше.
слышишь? не соловьём и не канарейкой плачет огромный город.
он голоден. он ещё молод не источает света. но уже видел холод.
твой маленький мыльный пузырик его отражает. и в нём отражается.
где-то. он ищет свою дорогу. он очень боится ветра. он может лопнуть
он может разбиться о камни сдуться попасть в карманы он нужен тебе?

источник твоих эмоций
где-то
летит по свету.
а ты улыбайся.
 

ПлюмНеУмеетНеПомнить.

довольно странный день. неожиданный приезд из Москвы дяди - вернулось всё, волной накрыли воспоминания из детства, время его обучения здесь; она, живая и полная сил; их с мамой воспоминания о далеко убежавшем детстве. он сказал, что мы с ней становимся всё больше похожи: чертами лица, мимикой, взглядом, голосом, манерой речи. но это всё...

разговорились о планах, о будущем, мои нелюбимые, мои больные темы, слёзы на глаза наворачиваются, когда они поднимаются. и в этот раз резко встал и почти уже вышел из комнаты (не хочу больше, чтобы кто-то видел, как расстраиваюсь, лучше молча уйти, переждать наедине с собой). остановил словами "перестань бояться". развернули, вынули наружу всё, что точило. впечатались слова его: "не пытайся перевернуть всё вверх дном одним днём. не обрывай свою жизнь мыслями, что надо её менять кардинальным рывком, что, если не сразу, то ничего не получится.  оставь впереди чистый лист." действительно, гонюсь за призрачной целью, за туманным образом, сама не знаю, как, но хочу изменить.

странно ещё то, что они меня считают художникам. и уже с полной уверенностью говорят, что дорога моя связана, напрямую связана с искусством. всё это, конечно, слова. удивило то, как резко изменилась позиция. раньше в семье были категорически против любых моих творческих начинаний, а сейчас всячески идут на встречу. может быть, пора переставать видеть во всех действиях подвох?

мама как-то обмолвилась, что она хотела, она мечтала, чтобы кто-то из нас посвятил жизнь искусству.

и...снова иду по пути маминому, она ведь начинала именно с искусства, только с музыки.

всё, мысли путаются. удержать бы это в голове. до утра бы не выветрилось. выстеливается дорожка из красного кирпича. Алиса, беги...беги в свою Страну Чудес

море пробудилось

море взбесилось

бросает взрывом воду в воздух

взрывает

полощет

у ветра крадет небо и звезды

разъяренно

бушует сколько

никто не знает

длится день

перестанет

мама об этом

не говорила  мама моя

баю-бай, колыбельная

баюкает море

как же баюкает

разъяренно

повсюду

пена и мука

безумное море

куда ни кинь взгляд

только ад

черные стены воды

водовороты

и мы немы

ждать все равно

конец настанет

корабль на дно

мама, я так не хочу страдать

я хочу водную гладь

пусть тебя отражает

останови

эти

стены

нелепые

из воды

пусть рухнут вниз

и этот шум

гладь хочу, ты знаешь, море, желаю тишину, свет и рыбок летучих над ним, - пусть летают

когда мысля заняты чем-то чужим, погрузиться в какое бы то ни было занятие кажется невозможным. музыка теряется в назойливых "как же так", карандаш ломается и крошится под чрезмерным нажимом неконтролируемых пальцев, линии самовольно извиваются по листу, нарочно избегая переплетения в узоры, книга не оживает в сознании. кажется, краски снова потухают, опрокидывает куда-то вниз или вверх (какая разница, куда падать, когда закрыты глаза)

поскорее закончить этот бесцельный день, где бесполезно было чем-либо заниматься. отвратительно пустое с примесью ядовитого разочарования, тотального разочарования, наверное, опять в себе, в первую очередь. нет на самом деле никаких "ты", "мы", "вместе", "за руки". всё это в очередной раз придумано и раскрашено наивными детскими руками. есть только "они", "где-то там". да и ни к чему это.

ничего нет.

в любом современном обществе должно быть одно слабое звено в виде человека, которого будут медленно изживать из коллектива. как правило, такой коллектив не имеет какой-либо общей позитивной цели, таковой является тупое убийство времени ради получения морального удовлетворения. потеха сиюминутного сейчас без какой-либо пользы для самого человека я как-то даже не ожидала, что в один прекрасный день этим слабым звеном сделают меня.

нет, не обидно, даже не неприятно. зачем такие друзья, которые ими на самом деле не являются?

ничего. и это пройдет.

я когда-то умела рисовать

[700x466]

несносное чувство ожидания. я будто под толстым слоем густого тумана, всё доходит так медленно, с опозданием в несколько дней. словно кто-то решил пошутить и замедлил ход мирового времени. жизнь заторможена, заморожена, приостановлена. всё это, конечно же, отмазки, что я к жизни не приспособлена, что не могу идти в ногу со временем, с ними всеми.

слушай.. мне не интересно, что будет в конце. давай снова рестарт? или all over, я сдаю карты. ничего не нужно, лишь бы никто больше не трогал. бежать хочется от их фальшивых "я тебя люблю", плюются словами, не думая, ничего не понимая

не хочу, чтобы кто-то касался меня и моего мира, и так все стекла залапаны. преграда, о которой не нужно кричать. пусть разбиваются о равнодушие, мне всё равно

хочу под одеяло, и никого не слышать, спрятаться в сныучебукнигичто-нибудь

и я скучаю кажется, снова ощутимо-осознанно, само заморозится спустя несколько дней, всё давно кончено, неизбежность заставляет раздирать веки и, щурясь, смотреть на расплывающееся солнце.

как хорошо, что я этого безумия не вижу

как хорошо, что зрение теряю

как хорошо, что скоро всё закончится