Закутанная в тулуп девочка Маша вбежала в дом, потрясая перед собой тощим котом.
— Маааам! Васька крысу изловил!
— Ой, молодец какой, кормилец ты наш! Давай её сюда, будем готовить.
В зубах Василия и правда болталась придушенная крыса. Наталья без всякой брезгливости освободила кота от сей ноши и повертела добычу в сухих, обезображенных тяжёлой работой руках.
— Хорошая, жирная. Гуляш выйдет отменный. Ой, Васька, пропали бы мы без тебя! - обратилась она к коту и погладила по костлявой спине, - золотой ты мой, золотой!
Василий прыгнул на лавку. У него жёлто-зелёные глаза под стать самому обыкновенному дикому, с рыжевизной окрасу. Когда-то он был мордат и выглядел важно, но это было давно, до блокады. Теперь все, кто живёт в этом доме, напоминают ходячих метвецов. Все, кто ещё остался - мама, девочка и кот.
Блокада Ленинграда.
872 дня пребывания в аду. День, похожий на бесконечный ночной кошмар. Ночь, наполненная голодом и звуками воздушной тревоги, даже если её нет наяву - этот звук въедается в уши навсегда и кровь от него стынет в венах. Маша просыпалась в поту, крича: "Мама, бежим, тревога!", но ей отвечали: "Дочь, тебе приснилось, спи ещё". Но звук был так явственен, так громок, что Маша ещё долго прислушивалась и прижимала к себе покрепче кота. Закончится ли когда-нибудь этот ад? Год за годом, день за днём... Голод. Страх. И бомбы. Вот оно, детство без красок, жизнь в самых чёрных тонах.
Если бы не Васька, Маша с матерью давно умерли бы с голоду. Каждое утро он отправлялся на охоту и приносил мышей или даже, как вчера, хорошо наеденную крысу. Из мышей получалась похлёбка, из крыс - гуляш. Васька никогда не съедал втихаря добычу - он сидел и ждал свою порцию. Лучшую порцию. Наталья всегда отдавала ему лучший кусок, ведь он добытчик, кормилец, ведь он их главный герой. Ночами они спали втроём: Наталья с дочерью по бокам и Васька посередине, греющий их своим теплом.
Василий чувствовал, что будет бомбёжка, задолго до её начала.
— Маша, гляди! Васька волнуется, живо хватай вещи и бежим!
Василий крутился возле дверей и жалобно мяукал.
Самые необходимые вещи, вода, девочка Маша и кот - всё это Наталья хватала в охапку и стремглав мчалась в бомбоубежище. По пути Наталья тщательнее всего берегла Ваську - чтобы его не дай бог не забрали и не съели.
Чувство голода было перманентно и не выключаемо. Самый мучительный момент - это когда жалкий паёк ужасающе быстро приближался к концу, а насыщения не было и близко.
Крошки для птиц. Наталья собирала каждую из них и берегла, как жемчуг. Они пригодятся весной, когда в их края вернутся птицы. Насыпав их в подходящем месте, Наталья вместе с Васькой таилась в засаде. Прыжок Василия всегда был метким и точным. Есть! Птица в зубах, но долго удерживать её он не в силах, потому что, как и все, был очень слаб и худ. В этот момент к нему на помощь и поспевала Наталья. Так, с весны и до самой осени, помимо крыс и мышей, в их рацион вносили разнообразие птицы.
После снятия блокады, когда появилось больше еды, и потом, когда война, наконец, закончилась, Наталья всегда отдавала Ваське лучший кусок со стола и приговаривала: "Кушай, кушай, Васенька! Кормилец ты наш!"
Кота Васьки не стало в 1949 году. Наталья втихую похоронила его на кладбище и, чтобы не затоптали то место, поставила крест с надписью "Василий Бугров". Потому что он был не просто котом, а настоящим членом семьи. Потому что их бы давно не было в живых, если бы не этот пушистик с диковато-рыжим окрасом и бакенбардами на щеках. Уже потом рядом с Василием легла и сама Наталья, а потом и Машеньку положили рядом с ними. Так и лежат они все вместе, бок о бок, как в страшные, бесконечные дни блокады, и милый Васенька греет их своим теплом.
Рассказ написан на основе реальной истории. Имя кота не изменено.
Всех с Днём Победы, дорогие мои! Дай нам Бог всегда мирного неба над головой!
Закутанная в тулуп девочка Маша вбежала в дом, потрясая перед собой тощим котом.
— Маааам! Васька крысу изловил!
— Ой, молодец какой, кормилец ты наш! Давай её сюда, будем готовить.
В зубах Василия и правда болталась придушенная крыса. Наталья без всякой брезгливости освободила кота от сей ноши и повертела добычу в сухих, обезображенных тяжёлой работой руках.
— Хорошая, жирная. Гуляш выйдет отменный. Ой, Васька, пропали бы мы без тебя! - обратилась она к коту и погладила по костлявой спине, - золотой ты мой, золотой!
Василий прыгнул на лавку. У него жёлто-зелёные глаза под стать самому обыкновенному дикому, с рыжевизной окрасу. Когда-то он был мордат и выглядел важно, но это было давно, до блокады. Теперь все, кто живёт в этом доме, напоминают ходячих метвецов. Все, кто ещё остался - мама, девочка и кот.
Блокада Ленинграда.
872 дня пребывания в аду. День, похожий на бесконечный ночной кошмар. Ночь, наполненная голодом и звуками воздушной тревоги, даже если её нет наяву - этот звук въедается в уши навсегда и кровь от него стынет в венах. Маша просыпалась в поту, крича: "Мама, бежим, тревога!", но ей отвечали: "Дочь, тебе приснилось, спи ещё". Но звук был так явственен, так громок, что Маша ещё долго прислушивалась и прижимала к себе покрепче кота. Закончится ли когда-нибудь этот ад? Год за годом, день за днём... Голод. Страх. И бомбы. Вот оно, детство без красок, жизнь в самых чёрных тонах.
Если бы не Васька, Маша с матерью давно умерли бы с голоду. Каждое утро он отправлялся на охоту и приносил мышей или даже, как вчера, хорошо наеденную крысу. Из мышей получалась похлёбка, из крыс - гуляш. Васька никогда не съедал втихаря добычу - он сидел и ждал свою порцию. Лучшую порцию. Наталья всегда отдавала ему лучший кусок, ведь он добытчик, кормилец, ведь он их главный герой. Ночами они спали втроём: Наталья с дочерью по бокам и Васька посередине, греющий их своим теплом.
Василий чувствовал, что будет бомбёжка, задолго до её начала.
— Маша, гляди! Васька волнуется, живо хватай вещи и бежим!
Василий крутился возле дверей и жалобно мяукал.
Самые необходимые вещи, вода, девочка Маша и кот - всё это Наталья хватала в охапку и стремглав мчалась в бомбоубежище. По пути Наталья тщательнее всего берегла Ваську - чтобы его не дай бог не забрали и не съели.
Чувство голода было перманентно и не выключаемо. Самый мучительный момент - это когда жалкий паёк ужасающе быстро приближался к концу, а насыщения не было и близко.
Крошки для птиц. Наталья собирала каждую из них и берегла, как жемчуг. Они пригодятся весной, когда в их края вернутся птицы. Насыпав их в подходящем месте, Наталья вместе с Васькой таилась в засаде. Прыжок Василия всегда был метким и точным. Есть! Птица в зубах, но долго удерживать её он не в силах, потому что, как и все, был очень слаб и худ. В этот момент к нему на помощь и поспевала Наталья. Так, с весны и до самой осени, помимо крыс и мышей, в их рацион вносили разнообразие птицы.
После снятия блокады, когда появилось больше еды, и потом, когда война, наконец, закончилась, Наталья всегда отдавала Ваське лучший кусок со стола и приговаривала: "Кушай, кушай, Васенька! Кормилец ты наш!"
Кота Васьки не стало в 1949 году. Наталья втихую похоронила его на кладбище и, чтобы не затоптали то место, поставила крест с надписью "Василий Бугров". Потому что он был не просто котом, а настоящим членом семьи. Потому что их бы давно не было в живых, если бы не этот пушистик с диковато-рыжим окрасом и бакенбардами на щеках. Уже потом рядом с Василием легла и сама Наталья, а потом и Машеньку положили рядом с ними. Так и лежат они все вместе, бок о бок, как в страшные, бесконечные дни блокады, и милый Васенька греет их своим теплом.
Рассказ написан на основе реальной истории. Имя кота не изменено.
Всех с Днём Победы, дорогие мои! Дай нам Бог всегда мирного неба над головой!
Сан-Себастьян расположен на атлантическом побережье Испании. Он находится в двух красивейших бухтах, в одну из которых впадает река Урумеа, а в другой, находится остров Санта-Клара. Этот город в Стране Басков многие считают самым красивым городом Испании.
Сан-Себастьян называют еще маленьким Парижем, благодаря тому, что архитектурный стили обоих городов довольно схожи. Ну а до французской границы отсюда всего чуть менее 20 километров.
Самый продуктивный возраст человека составляет от 60 до 70 лет; ▪️ 2-я наиболее продуктивная стадия человека - это возраст от 70 до 80 лет; ▪️ 3-й по производительности этап - 50 и 60 лет. ▪️ До этого человек еще не достиг своего пика. ▪️Средний возраст лауреатов Нобелевской премии - 62 года; ▪️Средний возраст президентов 100 крупнейших компаний мира - 63 года; ▪️Средний возраст пасторов 100 крупнейших церквей США составляет 71 год; ▪️Средний возраст пап - 76 лет. ▪️ Это подтверждает, что лучшие и самые продуктивные годы человека приходятся на возраст от 60 до 80 лет. ▪️Это исследование было опубликовано командой врачей и психологов в NEW ENGLAND JOURNAL OF MEDICINE. ▪️Они обнаружили, что в 60 лет вы достигаете пика своего эмоционального и умственного потенциала, и это продолжается до 80 лет. ▪️ Следовательно, если вам 60, 70 или 80 лет, вы находитесь на лучшем уровне своей жизни.
Такого адреса на листочке вызовов я еще не видел. Вопросов добавил ещё старший врач смены.
Стоя у «Аквариума», он мял в пальцах незажженную сигарету. Очень серьезным взглядом, без привычного прищура и ехидства, проводил путь клочка дешёвенькой бумаги от диспетчера под зажим на моей папке.
— Извини, что нарушаю очередность. Вызов срочный. Но… «шоки» заняты, а…
Тут он выдал нечто совершенно невообразимое:
— …А там… это… в общем, увидишь сам. Баб я туда послать не могу!..
Я проглотил возмущение и молчком потопал в гараж.
«Городская свалка. Южный сектор. Там встретят…» Выпученные глаза водителя тоже энтузиазма не добавили. Ехали молча. Только подъезжая к «адресу», когда «уютный летний бриз», напоенный ароматами летней кучи мусора, проехался в полной мере по нашему обонянию, водила обреченно выдал что-то об уникальных анатомических особенностях жителей города.
Нас встречали. Двое работяг в немыслимого цвета робах и водитель мусоровоза молча дымили ядерной махоркой. Где-то сзади квакнула сирена милицейского «уазика». «Джентльменский клуб» в сборе. Выездное заседание номер «мильен тысяч пятьсот первое» торжественно объявляется открытым. Белый халат смотрелся абсурдно, нереально чисто и неуместно в королевстве помоев и хлама. На какое-то время постарался отвлечься, разглядывая довольных жизнью ворон и удерживая силой воли на месте сожранный недавно бутерброд.
— Чем порадуете, компрачикосы?
Один из работяг, всё так же молча, показал рукой куда-то в сторону.
Неподалеку в груде пестрого мусора лежала здоровенная грязная псина. «Совсем охренели!!! Для собаки вызвали. Нашли ветеринара… доктор Айболит, мля…»
Тут до меня доходит, что все молчат. Как-то очень странно. Напряженно. Делаю несколько шагов по направлению к собаке. На грязно-серой морде появляется ослепительно-белая полоска зубов и раздается низкое утробное рычание. Но это меня уже не занимает. Я смотрю и с трудом удерживаю рвущийся изнутри вопль… между собачьими лапами, у поджарого брюха с оттянутыми сосцами, лежит человеческий младенец. Новорожденный. Живой. Он не плачет, только беззвучно раскрывает рот. Слабо шевелит голубоватого оттенка ручками с судорожно сжатыми побелевшими кулачками. Он закопан в мусор до половины тела. Точнее, видимо, раскопан. Собакой. Щенной сукой. Которая лежит сейчас рядом, согревая ребенка своим тощим телом. Периодически вздрагивая и нервно облизывая его лицо, когда он вновь открывает рот. Эти кадры вламываются мне в голову по очереди, раскаленными гвоздями. Сзади, громко топая и сопя, появляются два милиционера. Один, увидев всю картину, багровеет лицом и начинает царапать кобуру, хватая судорожно воздух.
— Она его что, ест? Да я её сейчас!..
— Подожди! Она ж его не трогает, вон смотри… Греет…
Я приближаюсь и присаживаюсь на корточки. Не хочется орать, не хочется кидать чем-то в собаку. Нужно забрать ребенка. Но как доказать собаке, как убедить ее, что я, человек, не наврежу этому детенышу? Как ей поверить тварям, что закапывают своих детей в помойку? Живыми…
Презрение. Ярость. Жалость… Скорбь. Вот что я увидел в карих собачьих глазах.
По-крабьи боком приближаюсь к ребенку. Краем глаза держу в поле зрения задние лапы собаки. Если подожмет для прыжка, хоть успею прикрыть лицо или увернуться. Протягиваю руку к ребенку. Ворчание нарастает. Продолжая глухо рычать, собака морщит нос, показывая мне ослепительный частокол молодых клыков, и кладёт голову на ребенка. Накрывая его и оберегая от прикосновения. Я медленно начинаю разгребать мусор вокруг тельца. Низкое рычание сопровождает все мои манипуляции. Так, наверное, работают саперы, обезвреживая мины. Собака глаз не сводит с моих рук. Не могу проглотить ком, возникший в горле.
— Собачка! Собачка… на-на-на, милая. На, возьми!
В какую-то мятую плошку водитель мусоровоза льёт из термоса молоко. Очередное чудо. Словно извиняясь перед остальными, поясняет: «Язва у меня. Вот жинка термосок и снаряжает…». Собака вскидывает голову, почуяв угощение, и внезапно шумно сглатывает набежавшую слюну.
— Иди, собачка! Иди, моя хорошая… иди, попей молочка…
Еще раз, внимательно проследив за моими плавными движениями, собака встала. Глухо рыкнула, предупреждая. И, прихрамывая, подошла к миске с молоком. Только сейчас стало видно, насколько она худая и изможденная. Инородными телами болтались под втянутым брюхом наполненные соски.
— Щенки у ней, видать, где-то рядом. Вишь,
«У Анастасии горе. Невестка вчера ушла из семьи. Покидала кое-какие вещи в сумку, мольберт свой на плечо повесила и ушла. Анастасия и так и эдак пытала сына, но правды не добилась. Ну, не может же быть причиной то, что он не подал ей руку?
Почти пять лет жили, пять лет все всех устраивало. И вдруг? А Анастасия так надеялась, что они с сыном ей внука подарят…
И у сватьи Анастасии – Зои Ивановны, тоже горе. Дочь вернулась под тесноватый родительский кров. Правда временно, после развода собирается переезжать к подруге в Краснодар. Та ей обещала на первое время выделить пристройку в своем доме.
Здесь хоть была рядом, устроена, и душа не болела за нее. А теперь думай-гадай – как она там? И ведь жили же хорошо!
Максим не пьет, аккуратный, хозяйственный. Зарабатывает, дай бог каждому бы так! Ну не спешил с детьми, так ведь не каждый мужчина готов сразу отцом становиться?
Не стала Светка матерью после первой беременности, но разве Макса это вина? Зато какой чистюлей-хозяюшкой стала, хотя раньше не очень любила домашние дела. Натура у нее творческая, все бы рисовать, да мечтать.
А замуж вышла – подменили дочь словно. Как к ним не придешь – чистота, порядок, все блестит, стекол в окнах не заметить. На плите и первое, и второе. Никаких мольбертов, красок, карандашей нигде не валяется, как раньше в ее девичьей комнатке.
* * *
У Максима горе. Жена вчера ушла внезапно и без объяснений. Ну не считать же причиной то, что он ей руку не подал, не помог из автобуса выйти? Причину выдумала и ушла. Видимо другой, более сладкой жизни захотела. А может и завела кого, да повод все искала, чтобы его Максима дурачком выставить. Он вернулся с вылазки на природу, а ее нет.
* * *
Лишь Света рада. Ей просто легко и радостно. Она сегодня гуляла в парке и сделала целую серию карандашных эскизов. И все у нее получилось! Ушел ступор, и уже чешутся руки взять краски и встать к мольберту. А ведь думала, что все – ушел тот полет, то вдохновение, что давали смысл особый ее жизни.
Когда она стала незаметным приложением к налаженному быту Максима? Когда ей стало душно от таких отношений? Наверное, все началось с первых дней беременности. Максим сразу предупредил, что с ним фокус: -купи то, сама не что, просто что-то захотелось, не прокатит. Потакать капризам он не будет, и вообще, это все глупости.
И тогда же добавил: - а чтобы глупости в голову не лезли, нужно в свободное время не рисуночками заниматься, а домашним хозяйством, мужем, в конце-то концов.
И ведь. действительно, не для того он женился, чтобы самому за собой тарелку мыть после ужина. И то, что жена готовит ужин, следит за чистотой, это не заслуга, а повседневная обязанность каждой женщины. Это и есть – быть хозяйкой, женой, матерью.
Обязанностей становилось все больше, а Светланы становилось меньше.
Глупостью и капризом Макс счел ночные жалобы жены на тянущую боль. А она не решилась сказать, что накануне упала с табуретки, когда намывала окно в кухне. Побоялась, что Макс снова обвинит в неповоротливости. В неаккуратности. А утром уже было поздно. Первую беременность не спасли, а второй Макс уже не захотел.
Светы становилось все меньше. Этот процесс был постепенным. И вот уже Макс ее замечал лишь тогда, когда вынужден был подзывать, чтобы указать на небрежно застеленное одеяло или на плохо промытую раковину.
А дальше? Дальше, чем безукоризненней становился отлаженный быт, к чему и стремился Макс, тем меньше оставалось Светы. Зато дома был идеальный порядок и быт стал отлаженным механизмом. И вот, когда Максим смог спокойно вздохнуть, и почти был готов на ребенка, на вторую беременность, она ушла.
* * *
В салоне микроавтобуса сидело четыре пары. У каждой пары была с собой собранная сумка с пледом и продуктами. Это был традиционный выезд «на природу» - вздохнуть пробуждающуюся весну. Традиция, которую Макс поддерживал сначала с друзьями юности, потом она стала семейной.
Традиции нарушать не следовало, это же, как небольшой, но необходимый винтик в мироустройстве. Как чистые окна весной, как горячий ужин на столе, как наличие жены у молодого и перспективного мужчины.
Трем женщинам подали руку. А Светлана замешкалась с сумкой, пледом, поэтому к выходу подошла последней. Семь удаляющихся спин на фоне поляны покрытой молодой изумрудно-манящей травой – готовый сюжет для картины (где-то глубоко в душе все же у нее еще жил художник).
В далёкие годы, когда мы с Олюшкой жили в Москве, я привозил ей из-за границы югославские и немецкие колготки, которых невозможно было отыскать в полупустых советских магазинах. Для тех, кто не знает интимных подробностей женского гардероба, поясню, что колготки — это абсолютно гениальное изобретение; это такие, знаете, получулки-полутрусы, которые женщина натягивает по ногам, и далее по бёдрам, и ещё выше — обычно, с некоторым трудом — через живот и ягодицы, вплоть до поясницы.
Для своей цели я бы лучше предпочёл обычные нейлоновые чулки, а не колготки, но, насколько я знаю, Олюшка чулок не носит.
Пока моя супруга дремала перед телевизором, где шла кровавая многосерийная драма под идиотским названием «Таксист-убийца», я тихонько пробрался в спальню и начал копаться в её гардеробе. Я быстро отыскал поношенные светлые колготки, прихватил ножницы и заперся в ванной.
Я сел на унитаз и принялся кроить колготки, моля бога, чтобы Олюшка не заметила пропажи. У неё и без того сильнейшая депрессия, она пьёт кучу всяких таблеток, и исчезновение колготок может вызвать у неё непредсказуемую реакцию.
Верхнюю половину колготок, покрывающую живот и ягодицы, я отрезал и бросил на пол. Эта часть мне не нужна. Я расправил на коленях две оставшиеся «чулочные» части -то есть, те, что предназначены для натягивания на ноги, — и неуверенно прикинул на глаз необходимую мне длину. Дело в том, что в упомянутой мною популярной телевизионной серии «Таксист-убийца» главный герой совершает очередное преступление, натянув предварительно на своё лицо маску, вырезанную из нейлонового чулка, но, к сожалению, авторы фильма нигде не показали, каким образом герой-таксист выкроил эту маску. И вот теперь я должен решить эту задачу сам.
Для начала я натянул чулок на голову вплоть до шеи и посмотрел на себя в зеркало. Картина была чудовищной. Из зеркала на меня смотрело абсолютно дебильное лицо со сплющенным носом и смятыми ушами. Жалкие остатки моей некогда пышной шевелюры были распластаны по лбу. Вместо глаз виднелись две зловещие впадины…
Ну что ж, это, в общем, именно то, что мне надо. Вот такая маска мне и нужна. Как раз сейчас в Америке наступил осенний праздник под названием Хэллоуин, когда чуть ли не все американцы разгуливают по улицам, нацепив на себя маски ведьм, вурдалаков, разбойников и всевозможных чудовищ — и, значит, моя маска не должна вызвать никаких подозрений. Впрочем, я и не собираюсь ходить по улицам, натянув на лицо чулок. Вовсе нет! — я надену его непосредственно перед совершением преступления!
Да-да, вы не ослышались! Именно так! Я собираюсь совершить преступление! У меня просто нет иного выхода…
2
Ну, посудите сами.
Нам с Олюшкой недавно исполнилось семьдесят. Я чувствую себя неплохо, если не считать периодических головных болей из-за старинной футбольной травмы, но моя Олюшка просто пропадает — тает буквально на глазах! У неё жесточайшая депрессия, не поддающаяся никакому лечению.
Я возил её к психиатрам, и они лечили её психотерапией, так называемыми рандомизированными упражнениями, электросудорожной терапией и ещё массой всяких иных мудрёных способов. Они в один голос утверждают, что её депрессивное состояние — это следствие того, что она никак не может примириться с фактом своего старения.
Пожалуй, они правы, эти американские эскулапы! Я и сам с трудом верю, что мне уже пошёл восьмой десяток, и тело по утрам у меня ноет, и мои некогда вздутые мускулы одрябли и превратились в обвисшие складки морщинистой кожи, и во рту у меня какая-то кислая отрыжка, и на самых красивых женщин мне смотреть нет никакой охоты, — и иногда ничего мне не надо, а только бы лечь на диван и вытянуть ноги.
И задремать. И хорошо бы так задремать, чтобы впасть в сон и видеть во сне, какими мы с Олюшкой были молодыми, как мы ненасытно любили друг друга, какими упругими были наши тела, и как мир вокруг нас казался нам неистощимо прекрасным…
Но я всё-таки держусь, а вот Олюшка, потеряв молодость и стремительно старея, впала в жестокую старческую депрессию, которая лечению не поддаётся.
Чего только мы не перепробовали из известных лекарств! Флуоксетин… венлафаксин… милнаципран… бупропион… кломипрамин… имипрамин… Ничто не помогает моей несчастной Олюшке. У неё классические формы депресии: подавленное настроение, так называемая ангедония (то есть, потеря всяких интересов и удовольствий), упадок сил, пессимизм, чувство тревоги и страха, мысли о смерти и самоубийстве. И многое-многое другое…
Кстати, я затратил на дорогостоящих американских психиатров, а также на эти флуоксетины и кломипрамины все свои сбережения, заработанные в Америке тяжким трудом водителя гигантских грузовиков.
Все до последнего цента!
И в результате мы с Олюшкой были вынуждены перебраться из комфортабельной четырёхкомнатной квартиры в Джерси-Сити в тёмную двухкомнатную клетушку на шестом этаже мрачного кирпичного дома, расположенного в Бруклине, на известном каждому
Стихи о несчастной женской доле
Искала льва я в этом мире злом.
Не повезло... И я нашла тюленя.
Но и тюлень, пригревшись, стал козлом.
Придется сделать из него оленя!
***
Когда я стану старой теткой
И стервой злой наверняка
В кошмарных спущенных колготках,
К тому же чокнутой слегка,
Когда ходить я буду с палкой,
Чесать свой крючковатый нос,
Со старой выцветшей мочалкой
На голове вместо волос,
Ко мне негаданно нагрянет,
По злой иронии судьбы,
Мой долгожданный принц-засранец,
Мой гений чистой красоты.
Лишь глянет на меня вполглаза -
И пропадет любовный пыл...
Ему прошамкаю: <Зараза!
Подонок! Где ж ты раньше был?..>
***
На колготках стрелка, еле жив каблук,
Уронила, дура, на ногу утюг,
У любимой блузки воротник сожгла,
Лучше бы я в раннем детстве померла.
Воет псина злая ниже этажом,
Отключили воду, хоть ходи бомжом,
Убегает кофе, всю плиту залив,
(Это был мой завтрак - без альтернатив).
Опустилась в кресло, стиснув кулачки -
Подо мной привычно хрустнули очки.
А на что куплю я новый атрибут,
Ежели зарплату мне в рублях дадут?
Наклонюсь над ванной, чтобы смыть слезу -
Жировая складка наплывет внизу.
И в метро застряну я на полпути...
Жизнь - она прекрасна, мать ее ети!
***
Мне жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд...
Но кони - всё скачут и скачут,
А избы - горят и горят...
***
Ты прости меня, Боже, убогую,
Что не слушала мамку я строгую,
Не читала я умные книженьки,
Не вставала зимою на лыженьки,
Не ходила в кружок вышивания,
Не имела к балету призвания,
Не учила дорожные правила,
Музыкальную школу оставила,
Не закончила курс обучения,
К пианине утратив влечение,
Не писала пейзажи с натуры я,
Вот и выросла круглою дурою.
А могла бы пойти от обратного -
Стала б умною я и квадратною!
***
Я повстречала его весною,
Он был художник почти известный,
Мы целовались с ним под сосною
И он женился, поскольку честный.
Он пил немного, он был негрубым,
Такое счастье, лишь раз бывает!
Одно смущало - почистит зубы,
И вечно тюбик не закрывает.
Но я внимания, не обращала
Такой мужчина мне небом даден!
И всё по-бабьи его прощала,
Всё - даже тюбик, будь он неладен...
А он, рисуя, впадал в нирвану ,
То вдруг обнимет - люблю, и баста!
То вдруг, проказник, потащит в ванну...
А там ОТКРЫТА ЗУБНАЯ ПАСТА!!!!!!!
А я, как дура - носки стирала,
В супы ложила бульонный кубик,
И всё просила, всё умоляла:
"Почистил зубы - ЗАКРОЙ, БЛИН, ТЮБИК!!!"
А он, скотина - ну как нарочно:
"Всё это, Глаша, второстепенно!"
Скажите, девки - ну разве можно
ЛЮБИТЬ И ГАДИТЬ ОДНОВРЕМЕННО?!
И я с досады ушла к соседу,
Ведь у соседа - вставная челюсть.
На полке тюбик от бленд-а-меду
Лежит закрытый. Какая прелесть...
***
О, юноши! Вас создал Бог,
И в мире нет подобной твари.
Вам не хватает лишь рогов,
Что б вы совсем козлами стали
***
Какая же я всё же неуклюжая,
Раскокала мобильный телефон.
Козой скакала нынче через лужу я
И уронила прямо на бетон.
Стою. В мозгах растёт тревога некая -
Бежать скорее надо в магазин!
Ведь симка есть, а вставить-то и некуда.
И начинаю понимать мужчин...
Искала льва я в этом мире злом.
Не повезло... И я нашла тюленя.
Но и тюлень, пригревшись, стал козлом.
Придется сделать из него оленя!
***
Когда я стану старой теткой
И стервой злой наверняка
В кошмарных спущенных колготках,
К тому же чокнутой слегка,
Когда ходить я буду с палкой,
Чесать свой крючковатый нос,
Со старой выцветшей мочалкой
На голове вместо волос,
Ко мне негаданно нагрянет,
По злой иронии судьбы,
Мой долгожданный принц-засранец,
Мой гений чистой красоты.
Лишь глянет на меня вполглаза -
И пропадет любовный пыл...
Ему прошамкаю: <Зараза!
Подонок! Где ж ты раньше был?..>
***
На колготках стрелка, еле жив каблук,
Уронила, дура, на ногу утюг,
У любимой блузки воротник сожгла,
Лучше бы я в раннем детстве померла.
Воет псина злая ниже этажом,
Отключили воду, хоть ходи бомжом,
Убегает кофе, всю плиту залив,
(Это был мой завтрак - без альтернатив).
Опустилась в кресло, стиснув кулачки -
Подо мной привычно хрустнули очки.
А на что куплю я новый атрибут,
Ежели зарплату мне в рублях дадут?
Наклонюсь над ванной, чтобы смыть слезу -
Жировая складка наплывет внизу.
И в метро застряну я на полпути...
Жизнь - она прекрасна, мать ее ети!
***
Мне жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд...
Но кони - всё скачут и скачут,
А избы - горят и горят...
***
Ты прости меня, Боже, убогую,
Что не слушала мамку я строгую,
Не читала я умные книженьки,
Не вставала зимою на лыженьки,
Не ходила в кружок вышивания,
Не имела к балету призвания,
Не учила дорожные правила,
Музыкальную школу оставила,
Не закончила курс обучения,
К пианине утратив влечение,
Не писала пейзажи с натуры я,
Вот и выросла круглою дурою.
А могла бы пойти от обратного -
Стала б умною я и квадратною!
***
Я повстречала его весною,
Он был художник почти известный,
Мы целовались с ним под сосною
И он женился, поскольку честный.
Он пил немного, он
Когда уходит доверие...
Доверие уходит по-английски.
Его теряют раз и навсегда.
Уходит — и ему не возвратиться
Ни через месяц, ни через года.
Доверие уходит не прощаясь,
В душе лишь оставляя пустоту.
Порой кусок из сердца вырывая,
Похоронив надежду и мечту.
Оно с собой твою уносит веру
В того, кого любил и уважал,
Взамен тебе оставив боль без меры,
Потери горечь и в спине — кинжал.
И те, кто у тебя его ворует,
Живут-не тужат, совесть их не ест.
Но для тебя — уже не существуют.
Осталась только память — словно крест.
… Пусть эта боль тебя не убивает,
Хоть и земля уходит из-под ног.
Ты знай — намного больше тот теряет,
Кто растоптать твоё доверье смог!
Всю жизнь с хорошим человеком, у которого совсем другой вкус счастья..11-04-2022 20:41
Всю жизнь с хорошим человеком, у которого совсем другой вкус счастья..
Я знаю одну семью. Внешне очень хорошую, двадцать лет вместе. Дети уже подростки. Выглядят приятно. Кто-то на них равняется. И пока я не пообщалась ближе с женщиной, я была уверена, что семья идеальная.
Давайте расскажу эту историю с самого начала. Она – из семьи интеллигентов. Мама – врач, папа – ученый. Семья многодетная, городская, благополучная. У всех четверых детей высшее образование. Дочка без ума от искусства – театры, музеи, балет, опера. Можно было бы даже назвать ее в чем-то аристократкой.
Он – обычный мужик. Из деревни на десять домов. Из огромной семьи, где родителям уже некогда заниматься образованием. Закончил восемь классов. Еле-еле. А дальше надо было уже полноценно заниматься хозяйством. Он с руками из нужного места. Не пьет. Очень простой мужик, близкий к земле. Чайковского и Твардовского путает, обоих не слышал, не знает. И незачем.
Случилось так, что ее первая любовь из такой же интеллигентной семьи бросил ее перед свадьбой. Когда уже все было решено, и даже ресторан был заказан. Она сама не поняла, как это случилось. Едва не вылетела из института от таких переживаний. Но пережила. Пережила и встретила его.
Она говорит, что он сразу показался ей надежным. Ему она, конечно же, казалась какой-то нереальной королевой красоты. Ухоженная, элегантная, умная, образованная. Он был ею восхищен, ухаживал, как мог. Да, не очень красиво. Но настойчиво, постоянно.
Она признает, что не любила его тогда. И главным было для нее то, что он ее точно никогда не бросит. Поэтому она и замуж за него вышла. Кому-то показалось, что слишком быстро. Кому-то – что тем самым бывшему отомстила. Но это уже не так важно. Вышла.
Он увез ее из города в деревню. Чуть крупнее, чем та, в которой он жил раньше. И обещал, что однажды они переедут в город. Накопят, купят квартиру. Родился сын. Потом дочь. Потом еще сын. Прошло двадцать лет, но живут они все там же и все так же.
И вроде бы неплохо живут – она работает в школе, хотя могла бы сидеть дома. Он всем семью обеспечивает, но она не может вот так. Кроме всего прочего она занимается детьми, хозяйством. Но. Есть одно серьезное но. Она при этом несчастна. Она не смогла смириться до конца со своим переездом, с его образом жизни, с отсутствием того, что ей нравилось. Даже с тем, что у него нет высшего образования. Он надежен, очень ее любит, но ей не о чем с ним поговорить. Ее хорошо воспитали. Она держит все в себе. И плачет только ночью, на крылечке, чтобы никто не видел и не слышал.
Всю свою жизнь она прожила с хорошим человеком, у которого совсем другой вкус счастья. Однажды он пошел с ней на балет – еще в период ухаживаний – и заснул там. Он не прочел ни одной книги из тех, что она перевезла. Ему неинтересна метафизика болезней. В жизни он верит только в то, что может потрогать руками. Она уважает его, ценит, и даже наверное уже любит, как родного за столько лет человека. Но вот счастья в ее жизни нет. И не потому что она страдает по той первой любви. Эта тема для нее прожита. Но потому, что в долгом семейном союзе родства душ так и не случилось.
Да и ему непросто. Видеть потухшие глаза любимой женщины, и ничего при этом не смочь изменить. Видеть ее тоску, но так и не решиться уехать в город. Ему ведь там просто нечем будет заняться. Не быть способным разделить ее интересы. Не получать поддержки в том, что важно для него – еще одна корова, еще гектар земли и трактор.
Непросто и детям. Не просто так раньше люди женились по принципу равенства «варны» — направленности жизни. Цари – на царицах, ученые – на дочерях ученых, купцы – на купчихах, рабочие – на рабочих. Общество понимало, насколько важны единство вкусов счастья, целей жизни – как для родителей, так и для детей.
У них трое детей, и каждый не может себя найти. Они в себе сочетают несочетаемое – оба вкуса, от обоих родителей, в странной пропорции. Они не могут совсем не работать руками, как отец, но и не могут только руками и работать. Им приходится чередовать то и другое. И при этом еще чувствовать себя странными и ущербными (в деревне-то). Программировать, потом рубить дрова, потом читать книги, потом выпиливать стол, потом доить корову, потом вычислять интегралы. В них постоянный конфликт – нужно ли высшее образование? И хочется, и колется. Нужно ли работать только руками? Или нужно стремиться к офисной работе? Им безумно трудно найти себя. Одному уже двадцать пять, он так и мечется, и ВУЗ закончить не может, и место свое найти.
Семья – это не просто общая кухня и кровать. Это нечто большее. Это место, где мы можем быть собой, быть свободнее и раскованнее, честнее и искреннее. Но что если дома вас не понимают? Что если у вас совершенно разные представления о счастье? Чем тогда станет для вас дом? Тюрьмой? Обузой? Адом?
Героиня истории притворяется уже долгое время. Ей не с кем поговорить об этом. Иногда она разговаривает с дочерью, но боится ее ранить, и поэтому даже с ней – таится.
Она лежит одна в темноте, считает слонов, цыплят и кошек.
У него вода кипит на плите, он думает, сколько бросить ещё картошек.
Она мотается по работе, потом магазины и поздний ужин.
Он, копаясь в старом капоте, думает – да зачем я ей нужен?!
У неё во входящих куча звонков, но из них ни один не важен.
Боль добирается до позвонков, он вынимает бумажник –
вот обрывок затёртого фото, где она так прекрасно смеётся.
Он понимает – жить неохота, жизнь – как гниленькое болотце.
Без неё просыпаться и засыпать – оказалось, страшнее нету.
Она заводит будильник на пять, с тоской глядит на конфеты –
цветные пилюли нерадостных дней, таблетки для одиночек.
Память болью взрывается в ней, вмещаясь в несколько строчек,
но бумажный клочок немедленно рвётся. Она вытирает слёзы.
Жизнь без него – гнилое болотце. Но что-то менять – слишком поздно.
Они случайно встречаются в старом кафе – он с друзьями, её окружают подруги.
И хоть оба уже слегка “под шафе” – усердно делают вид, что и не думали друг о друге.
РОМАШКИ ДЛЯ НАТАШКИ -Бааа!!!Ты что не погладила мое платье? И кто тебя просил убираться в моей комнате? Теперь опять ничего не найдешь!!! Недовольный голос внучки разбудил Наталью Ильиничну и заставил вздрогнуть. Она тяжело поднялась из кресла-качалки и поторопилась в гостиную. -От тебя одни неприятности!!! Ну вот зачем ты погладила эту блузку? Это ткань такая—мятая..Кошмар!!! Я опаздываю и все из-за тебя!!! Виола металась по квартире с возмущениями, на ходу разбрасывая за собой вещи. Наталья Ильинична стояла в дверях, прижав руки к груди, с виноватым видом. -Виолочка, прости…Я не знала..Я не успела… Внучка на секунду остановилась перед бабушкой. Ее красивое лицо было искажено злобой и неудовольствием. Презрительно смерив бедную женщину с ног до головы ,она процедила сквозь зубы: -Прав папочка—от тебя уже никакого толку, одни проблемы. Дом престарелых- вот твое место…Рядом с такими же, как и ты, выжившими из ума. Гневно хлопнув дверью, Виола скрылась в ванной. Наталья Ильинична так и стояла ,побледнев и еле сдерживая слезы. Спустя полчаса, внучка убежала в институт и в квартире воцарилась долгожданная тишина. Когда-то у нее была своя квартира, еще каких то пять лет назад. Но дочка с мужем решили заняться бизнесом, понадобились деньги. Дочь заливалась соловьем, обещая, что ей у них будет хорошо, квартира двухъярусная -места хватит всем. Она подписала документы и переехала к ним. Незаметно на Наталью Ильиничну сгрузили всю домашнюю работу, принимали это как должное и ,часто ,даже не замечали ее. И вот теперь—дом престарелых… Сердце болезненно сжалось, сбилось с ритма и зачастило. Она обессилено присела на табуретку и потянулась за лежащими в кармане таблетками. Надо все таки сходить в больницу…Приступы участились, таблетки и капли почти не помогают. Только вот когда? Еще столько домашних дел… -Бабуля, шевелись быстрее меня за тобой еще целая очередь стоит!!!Ты что уснула? Из задумчивости Наталью Ильиничну вывел голос кассирши. Неопрятного вида крашеная девица нетерпеливо постукивала длинными, с облезлым лаком, ногтями. -Господи, сказала она, пуская глаза под лоб,--как вы мне надоели. Сидите дома уже со своим маразмом, а не людям проблемы создаете. Зардевшаяся от такого хамства женщина начала торопливо выкладывать из корзины на ленту продукты. Из магазина Наталья Ильинична вышла с ощущением ,что на нее вылили ведро помоев. Ну какой маразм? Ей всего шестьдесят… Она была из тех женщин, которых возраст не портил. Стройная, волосы с проседью аккуратно собраны в узел на затылке, небольшие морщинки в уголках необычайно ясных голубых глаз. Наталья Ильинична совсем не выглядела маразматичной старухой и вот …такое отношение. Она шла по аллее домой, грустно опустив голову и не замечая никого вокруг. Во что превратилась ее жизнь?... -Наточка, здравствуй!!! Женщина удивленно оглянулась и опешила… -Саша?...Ты?...Не может быть!!! Перед ней стоял подтянутый пожилой мужчина, в дорогом кашемировом пальто. -Боже, ты все такая же красавица, как и сорок три года назад!!Как я рад тебя видеть. Глаза его светились счастьем от неожиданной встречи. Саша Рудницкий был ее школьной любовью с первого класса. Они взялись за руки на первом звонке и больше не разлучались до конца десятого класса. Влюбленный мальчишка охапками носил ей любимые цветы и называл Наташка-ромашка. Она смеялась ,целовала его и называла Сашка-ромашка. Они вместе делали уроки, ходили в походы, даже болели вместе. Все считали, что они обязательно поженятся. Но Сашиного папу перекинули в другую часть на Дальний Восток и он забрал семью с собой. Наташа плакала три месяца, писала длиннющие письма. Саша тратил баснословные деньги на телефонные переговоры и обещал приехать. Но постепенно письма стали приходить реже и в один прекрасный день –связь оборвалась совсем. Наташа поступила на искусствоведа и вскоре выскочила замуж и родила дочку. Муж был замечательным талантливейшим архитектором. Жили они хорошо и она не могла сказать, что семейная жизнь не удалась. Но он умер в пятьдесят от инфаркта ,а она так и осталась сама. -Я иду за тобой уже метров сто…Все никак не мог поверить, что это ты. Думал, а вдруг обознался? Мужчина шагнул вперед и обнял ее. -Как я рад…-повторял он. -Как я рад… Чай уже давно и безнадежно остыл, а они все никак не могли наговориться. Смеялись ,вспоминали детство и одноклассников. Казалось что нет этих сорока трех лет….На столе стояла ваза с букетом огромнейших ромашек и Наталья Ильинична, время от времени, бережно гладила белоснежные лепестки. -Вот так я живу…Имею свой бизнес за границей. Сын тоже в Америке обосновался ,сюда возвращаться не хочет. А я вот приехал —домой что-то захотелось, в родной город. И как повезло ,что встретил тебя. Александр Сергеевич держал ее руку в своей ладони и улыбался. -Да что я все о себе, да о себе…Как ты ?Расскажи… Домой Наталья Ильинична вернулась поздно. По-быстрому стала готовить ужин. Только взгляд то и дело возвращался к огромному букету ромашек. Впервые за несколько лет она улыбалась и была счастлива. К тому же
«Пункт третий – а нужен ли нам муж, который не смог оценить такую женщину?..30-03-2022 19:55
Она прошла на кухню, вернулась с бокалом вина, чокнулась с зеркалом: «Пункт третий – а нужен ли нам муж, который не смог оценить такую женщину?..
Теперь рядом с ним была совсем не та, что раньше, не «принеси-подай»
Утром на работу Рите позвонил муж и сообщил, что вечером, не заезжая домой, сразу отправится к Васильевым отмечать свой профессиональный праздник. «Если хочешь, приходи», — добавил безразлично, уверенный, что она не пойдет, а будет читать или весь вечер торчать у компьютера.
«Ладно», — тоже бесцветно ответила она, но в обеденный перерыв отправилась в универмаг за подарком мужу. Женщины толпились в отделе парфюмерии.
Рите сразу бросился в глаза флакон дорогого одеколона – на черном глянце коробочки элегантный красавец в небрежно наброшенном пиджаке, с нагловатым прищуром и насмешливой полуулыбкой. Точь-в-точь ее Григорий.
Продавщица ловко упаковывала подарки в яркую фольгу, клеила бантики. Неожиданно подошедшая старушка сказала:
— Эх, девчата, вот вы дарите мужикам одеколоны, а нюхать-то будут другие и на галстуки любоваться тоже.
«Девчата» дружно засмеялись, а Рита подумала, что она всю жизнь так – все для Гришеньки, а он – для других. Молодые были – любила его без памяти, а он снисходительно позволял. В институт на заочное поступил – она по ночам за него контрольные писала. Дети появились – все заботы взяла на себя.
Конечно, по началу она чувствовала его благодарность. Потом он к ее заботам привык и принимал как должное. Хотя со стороны, наверное, казалось, что семья идеальная: достаток, мирная жизнь, послушные, умные дети. Но вот дети выучились и уехали. Рита осталась с мужем. И поняла, что в ее жизни чего-то не хватает.
Ее мать тогда, 20 лет назад, была против их брака. «Ну, посмотри, ведь он же очень красивый, и знает об этом, и любуется собой, — твердила она влюбленной дурочке. – Красивый мужчина – общий мужчина. Все будут на него пялиться, а тебе достанется меньше всех, хотя прав будет больше». Тогда не пункт первый – мы имеем нелюбимую жену. Пункт второй – ей уже 43 года, пункт третий – она никому не нужна…»
Рита подошла к окну. Солнце жарило уже по-весеннему. «Скоро и женский праздник, — подумалось вяло. – И что? Опять одна… А ведь жизнь почти прожита… И что впереди?…»
С улицы донеслось веселое чириканье, потом настойчивый стук по стеклу. Рита опустила глаза — по карнизу расхаживал растрепа-воробей и косил на Риту круглым глазом.
«А ведь это знак», — подумала Рита. В ту же секунду, подтверждая ее мысли, забухали настенные часы.
«Итак, время еще есть. Пункт первый – если нас не любят, полюбим себя сами…» Хлопнув дверью, Рита помчалась по ступенькам вниз: сначала в парикмахерскую, потом в магазин…
В половине седьмого зеркало восхищенно пялилось на таинственную незнакомку: слегка покачиваясь, она сидела в компьютерном кресле. Маленькое черное платье, короткая стрижка, по-модному растрепанная трехцветная челочка, а глаза глубокие, с загадкой (подводка, тени, умелая растушевка), губы – чуть тронь карандашом и жидкой помадой с блеском – и вот они уже и пухлые, и капризно изогнутые.
«Итак, пункт второй: в 40 лет жизнь только начинается…»
Она прошла на кухню, вернулась с бокалом вина, чокнулась с зеркалом: «Пункт третий – а нужен ли нам муж, который не смог оценить такую женщину?..
Стоит ли говорить, что к Васильевым она вошла, слегка покачиваясь на тонких шпильках. Общее замешательство — и сразу потянулось несколько мужских рук: помочь снять пальто, предложить стул или яблочко. «Ах, да… Что вы говорите?! И мой муж здесь?.. Я как-то сразу не заметила…»
Противник был ошеломлен внезапным вторжением, сбит с толку стратегией и тактикой, подавлен всеобщим восхищением.
Утром, желая взять реванш за вчерашнее поражение, он своим прежним голосом нагло заявил: «Мы вообще-то завтракать будем?» Но тут он ошибся, или, может, еще не проснулся окончательно, потому что рядом с ним была совсем не та, что раньше, в смысле, не «принеси-подай».
Рядом беззаботно посапывала нежная, капризная женщина, совершенно уверенная в себе.
Не поворачивая растрепанной трехцветности, она капризно промурлыкала: «А ты уже приготовил завтрак, дорогой?» Потянулась и, вновь засыпая, подумала: «Вот так-то, милый. А иначе придется вернуться к пункту третьему».
МИША
- Татьяна Ивановна, нам уже закрываться пора, а он стоит
и ничего не покупает,- пожаловалась директору продавец Ольга.
Татьяна подняла голову от накладных и рассеяно переспросила:
- Кто стоит? Зачем? Скажите, что закрываемся и всех делов.
Зачем меня по пустякам беспокоить? Но Оля мялась на пороге.
Татьяна отложила бумаги в сторону и устало сказала:
- Понятно. Пошли, разберемся.
Вышла в зал и сердце её ёкнуло. Спиной к ней стоял солдатик
перед витриной с пирожными. Оттопыренные уши забавно
торчали на обритой голове.
- Миша, сынок! - крикнула хрипло Татьяна. Оглянулись все.
И Ольга, и уборщица тетя Валя. Повернулся и солдат.
Татьяна судорожно вздохнула...Опять всё начинается сначала:она
вновь увидела сына в чужом человеке.
С трудом взяла себя в руки и спросила:
- Молодой человек, мы скоро закрываемся. Если ничего купить
не хотите, прошу на выход. Совсем ещё молоденький пацан,
смущённо улыбнулся.
- Извините, выбрать не могу. У меня денег мало, - и раскрыл
ладошку с мелочью.
- Что, все в увольнении прокутил? А родители плохо помогают
- пошутила Татьяна, подходя ближе.
- Да я не себе. Сестрёнке. Меня в отпуск на неделю отпустили,
вот я и приехал. Она у меня недалеко живёт. В детском доме на
Комсомольской. Мы с ней одни остались. А деньги у меня в поезде
украли, хорошо что мелочь в кармане осталась, - покраснел парнишка.
Татьяну, как холодной водой окатили и она повернулась к Ольге.
- Девочки, давайте по- быстренькому соберите в пакет чего
повкусней. Чек мне потом отдадите,- скомандовала она и
повернулась к солдату.
- Сам поди голодный ?- спросила Татьяна и взяла его за руку.
- Пойдем ко мне в кабинет. Я тебя чаем напою и бутербродами
накормлю. Паренёк, краснея, пошёл за ней.
А тем временем, в зале Ольга с напарницей укладывали в
пакет сладости.
- И чего наша Татьяна так всполошилась? Уже домой пора и
кассу закрывать, а мы тут возись, - ворчала Ольга.
Тётя Валя прикрикнула на неё:
- Чего ворчишь? Сказали, делай и не бурчи. А Таня правильно
делает. Надо девочку порадовать, да паренька поддержать.
Но Ольга не сдавалась - Я её, если честно, в первый раз
такой увидела. Как она ему крикнула?Миша? Вот вы, тёть
Валь, здесь давно работаете, кто это? Уборщица перестала
мыть пол и горестно вздохнула.
- Так сына её звали. Он у неё в афганскую сгинул. Один-
единственный у неё был. Не дай вам Бог, девки, такого
пережить. Она же раньше другая была. Хохотушка, болтушка.
А как Мишки не стало, закаменела вся.
А в кабинете Татьяна деликатно расспрашивала парня.
- А давно вы одни? Как сестру зовут? Где ночевать будешь?
Тот с аппетитом поглощал бутерброды и бесхитростно отвечал.
Что родители в бане пьяными угорели. Сестрёнку зовут Света
и через два года она из детского дома выпускается. Что после
армии он в деревню вернётся, в родительский дом и туда
же Свету заберёт. А ночевать будет на вокзале, он уже
с дежурным договорился.
А Татьяна слушала его, а видела перед собой сына. Он так же
морщил нос, когда говорил и так же откусывал хлеб, сначала
корку, а потом мякиш.
Тут она спохватилась:
- А зовут тебя как?
Он удивился:
- Так, Михаил меня зовут. Вы же сами там меня в зале окликнули.
Я даже удивился, откуда вы меня знаете.
У Татьяны горло сжалось в спазме. Она закашлялась так,
что из глаз слезы покатились.
Миша всполошился:
- Что с вами? Плохо? Татьяна отхлебнула из стакана минералку
и вытерла мокрое лицо.
- Ничего, всё в порядке, не волнуйся. Вот что. На вокзал ты
не пойдешь, ночевать у меня будешь. Сейчас к Свете съездим
и если не пустят, гостинцы передадим. И не спорь.
Я старше и мне лучше знать!
Миша робко спросил:
- А ваши не против будут? Ну, если вы с улицы постороннего
приведете?
Татьяна усмехнулась...
- Некому против быть. Одна живу.
И на мгновение вспомнила бывшего мужа. Он через полгода
после похорон ушёл от неё. К девчонке совсем, старше сына
их на два года. У него сейчас уже трое детей.
Видела его недавно. Постарел, располнел, подурнел. Понятно,
что про Мишку и не вспоминает, наверное, детей растит.
Это она до сих пор сына забыть не может.
Через год после этого события, на перроне стояли двое.
Татьяна и Света, которую она забрала к себе. Они ждали скорый
поезд. На котором должен был приехать Миша.
Их главный человек в жизни
Lana Svetlaya
Мишка Цаплин человек незаметный. Нет, он конечно, очень даже заметный, но только на близком расстоянии. Метр пятьдесят вместе с шевелюрой «а ля Анжела Дэвис». Сорокапятилетний Мишка не менял причёску тридцать лет. Его хипповое прошлое никак его не отпускало, да он не очень-то этого и хотел. Нельзя сказать, что Мишка выглядел человеком худым, нет, он был тощим, как памятник жертвам Освенцима.
АНГЕЛ… (НОВОГОДНЯЯ ИСТОРИЯ)
«Дворники» автомобиля работали в самом быстром режиме, но снег был такой большой, что лобовые стёкла, не успевали оттаивать, даже несмотря на то, что салонная печка на полную мощность, обдувала их горячим воздухом. Видимость на дороге была очень плохая, но до Нового года оставалось несколько часов и Борька пытался выжать из своего «Ленд Крузера» максимум, что можно было выжать в такой снегопад… В салоне мягко горели разноцветные огоньки приборов, из динамиков приличной акустической системы, слышался громкий голос Лепса, и его известная песня — «Рюмка водки на столе».Заднее сидение автомобиля, было забито кульками и пакетами с разным снадобьем и напитками, а дома его ждала Танька, в каком то новом, как она сказала, сексуальном «прикиде»…Борька не любил опаздывать, особенно на такие приятные встречи и поэтому нервничал, ругая на чём попало и снегопад и синоптиков, а ещё больше дорожников и городские власти, которые не смогли обеспечить в предновогодний день, нормальное движение транспорта на дорогах города… Приятной мелодией заиграл телефон."Танька", — подумал он и взглянул на дисплей. В этот самый момент, впереди, неожиданно, показался заснеженный багажник какого то автомобиля и Борькин внедорожник въехал в него, на всех парах! Лепс пел припев, поэтому звука удара Борька не услышал, но то, что столкновение произошло, сомнений не было никаких… Разъярённый Борька, включил «аварийку» и выскочил на улицу, в готовности растерзать Того, кто посмел задержать его в такое неподходящее время! Из старенького «Опеля», в который заглубился передний бампер Борькиного авто, медленно вылез невысокий старичок, с остроконечной бородкой, длинными, спускающимися к подбородку усами и в пенсне. Видно ему досталось от удара, потому, что он правой рукой держался за голову.
-«Ты чё дед, охренел что ли?» — привычно набросился Борька на старика.-«У тебя же „стопы“ не горят! Ты же меня подставил!»
-«Извините любезнейший» — пролепетал дед, -«Но я очень тороплюсь в больницу, не могли бы мы решить вопрос нашего „ДТП“ позже? Я обязуюсь возместить Вам, все ваши убытки.»
-«Да ты совсем чёкнутый дед», — взревел Борька и бросился к багажнику своего «крузера» за битой. И в эту самую минуту, когда он вышел из-за крыла своего автомобиля на проезжую часть, в него, на полном ходу «въехал «проезжающий мимо «Мерседес»…Удар был такой сильный, что Борьку отбросило на пять метров в сторону и последнее, что он помнил, это адская боль в левой ноге и огромный сугроб, в который плавно «входила» его голова…
Очнулся Борька в больнице, на операционном столе, в окружении медсестёр и врачей в белых халатах. Сильно болело всё тело, а левую ногу он совсем не чувствовал… Где-то, как из подвала, к нему доносились голоса хирургов:
-«Ногу придётся ампутировать» — сказал один -«Выхода нет! Сильно повреждена!»
-«Ну что Вы, любезнейший!» — вдруг услышал Борька, невероятно знакомый, старческий голос — «Парня надо спасать! Смотрите какой молодец! Операцию буду делать лично я, Вы мне будете помогать!».-«Но Вам же нельзя, Вы сами…"-«Мне можно» — резко сказал дед и в этом голосе прозвучала такая сталь и такая уверенность, что если бы Борьке кто-либо сказал, что это именно тот дед, который лепетал перед ним некоторое время назад, он бы ни за что, не поверил!
-«Специально напрашивается! Отрежет ногу гад! В отместку отрежет!- с ужасом подумал Борька…
Впрочем это были последние слова, которые он слышал. Лёгкая маска анестезиолога, накрыла его рот и нос, и он опять провалился в бессознательное состояние…
Второй раз, Борька очнулся уже в палате. Рядом сидела медсестра и смачивала влажным, ватным тампоном его пересохшие губы… С замиранием сердца Борька просунул левую руку вдоль тела и попытался нащупать ногу — нога была на месте!
-«Мне ничего не отрезали?» — спросил Борька медсестру, с напряжением ожидая её ответа.
-«Всё хорошо, не переживайте, операция прошла успешно!» — ответила медсестра, и вытерев платочком глаза, добавила:
-«Вас лично оперировал лучший хирург нашей больницы…"-«Понимаете, он ехал на срочную операцию, которую кроме него, никто не мог сделать, но попал в «ДТП», потерял время и спасти того пациента уже не смог… Профессор в «ДТП», сам получил сильное сотрясение мозга, но сказал, что Вас, будет оперировать только он, чтобы спасти ногу от ампутации. Операция была сложной и длилась восемь часов. Вы потеряли много крови и не только нога — Ваша жизнь, была в опасности… Всё это время, он стоял у операционного стола и буквально по миллиметрам собирал Вашу ногу. Золотой человек!»…
Невероятно жаркий комок подкатил Борьке к горлу…
-«Как его зовут?» — Хриплым и чужим голосом, спросил он медсестру.
-«Родители его были набожные люди. Отца звали Адам, а профессору дали имя Ангел… Ангел Адамович, фамилия — Святой.»
…Борька почувствовал, что третий раз за сутки, теряет сознание…
Святые, зла не помнят…
ДТП — дорожно — транспортное проишествие.
РАЗМОЛВКА ДЛИНОЮ В ПОЛВЕКА ...
Пятница, 16 Октября 2020 г. 17:34 + в цитатник
Размолвка длиною в полвека...
Не слыша в упрёках мольбы,
Два юных тогда человека
Смешали все карты судьбы.
По-глупому так разбежались.
Причина - какой-то пустяк.
Разъехались и потерялись.
Забыли всё? Как бы не так!
Он был активист, комсомолец,
Ударник на стройках страны,
Женился в одной из околиц,
Растут у него пацаны.
Она же в столицу подалась,
Закончила ВУЗ, а потом -
Залёт, с инженером осталась,
Пошла под венец с животом.
Банально? Не спорю, вы правы.
И судеб таких миллион.
Что в юности жизнь? Да забавы!
Но снится, всё снится им сон.
Один на двоих и изводит,
Где вместе они у реки
Всю ночь, но не смеют позволить
Предаться любви... дурачки!
Закончились юности сказки,
И ангел в душе его смолк.
Какие цветы или ласки? -
Унылый супружеский долг.
Разъехались взрослые дети,
Он рано, увы, овдовел...
И как-то зимой на рассвете
Вдруг взял и в москву прилетел.
Лет двадцать назад это было.
Он долго робел, весь продрог.
И вот через страх, через силу
Решился нажать на звонок.
Она напряжённо молчала,
А он, запинаясь, сказал:
"Давай мы начнём всё сначала,
Я так тебя долго искал..."
Как исповедь жизнь ей поведал,
Но сердце вдруг сжалось в груди,
Услышав:"Зачем ты приехал?
Я замужем, и... уходи"
Вулканом изверглись все чувства,
Лишь только захлопнулась дверь.
Жила она ладно, без грусти,
Но всё всколыхнулось теперь.
Есть муж пожилой, нездоровый,
И ей он по-своему мил,
Всегда к ней лишь с ласковым словом,
Прощал всё и нежно любил.
Предать его было б жестоко.
На это она не пойдёт!
Уж сколько отмерено срока,
Она с ним по жизни пройдёт.
Разжала кулак, в нём записка,
Где адрес и слово "Пиши".
Она улыбнулась "Не близко"
И грустно вздохнула в тиши.
Но всё же ему написала.
Муж помер, со смерти уж год.
Сама еле-еле вставала.
Видать, скоро жизни исход.
Приехал он - еле узнала:
Старик, без волос голова.
Но жадно, как воздух, вдыхала
Из юности голос, слова.
Любовью вовек не напиться,
Любимых вовек не забыть.
Их души взлетели, как птицы,
Но сколько ж осталось им жить?
Любовь - это суть человека.
Эх, если б тогда да кабы
Размолвка на целых полвека
Не спутала карты судьбы...
Автор: Александр Третьяков (2012)...
Размолвка длиною в полвека...
Не слыша в упрёках мольбы,
Два юных тогда человека
Смешали все карты судьбы.
По-глупому так разбежались.
Причина - какой-то пустяк.
Разъехались и потерялись.
Забыли всё? Как бы не так!
Он был активист, комсомолец,
Ударник на стройках страны,
Женился в одной из околиц,
Растут у него пацаны.
Она же в столицу подалась,
Закончила ВУЗ, а потом -
Залёт, с инженером осталась,
Пошла под венец с животом.
Банально? Не спорю, вы правы.
И судеб таких миллион.
Что в юности жизнь? Да забавы!
Но снится, всё снится им сон.
Один на двоих и изводит,
Где вместе они у реки
Всю ночь, но не смеют позволить
Предаться любви... дурачки!
Закончились юности сказки,
И ангел в душе его смолк.
Какие цветы или ласки? -
Унылый супружеский долг.
Разъехались взрослые дети,
Он рано, увы, овдовел...
И как-то зимой на рассвете
Вдруг взял и в москву прилетел.
Лет двадцать назад это было.
Он долго робел, весь продрог.
И вот через страх, через силу
Решился нажать на звонок.
Она напряжённо молчала,
А он, запинаясь, сказал:
"Давай мы начнём всё сначала,
Я так тебя долго искал..."
Как исповедь жизнь ей поведал,
Но сердце вдруг сжалось в груди,
Услышав:"Зачем ты приехал?
Я замужем, и... уходи"
Вулканом изверглись все чувства,
Лишь только захлопнулась дверь.
Жила она ладно, без грусти,
Но всё всколыхнулось теперь.
Есть муж пожилой, нездоровый,
И ей он по-своему мил,
Всегда к ней лишь с ласковым словом,
Прощал всё и нежно любил.
Предать его было б жестоко.
На это она не пойдёт!
Уж сколько отмерено срока,
Она с ним по жизни пройдёт.
Разжала кулак, в нём записка,
Где адрес и слово "Пиши".
Она улыбнулась "Не близко"
И грустно вздохнула в тиши.
Но всё же ему написала.
Муж помер, со смерти уж год.
Сама еле-еле вставала.
Видать, скоро жизни исход.
Приехал он - еле узнала:
Старик, без волос голова.
Но жадно, как воздух, вдыхала
Из юности голос, слова.
Любовью вовек не напиться,
Любимых вовек не забыть.
Их души взлетели, как птицы,
Но сколько ж осталось им жить?
Любовь - это суть человека.
Эх, если б тогда да кабы
Размолвка на целых полвека
Не спутала карты судьбы...
Она была неинтересной. Во всех смыслах этого слова. Может, Создатель и задумал придать некоторую привлекательность чертам ее лица, но отвлекся в самый ответственный момент, а когда спохватился, было уже поздно. С уходом молодости и свежести этот просчет стал проявляться все явственней, пока со всей безжалостностью не обозначился на пятидесятилетнем лице Нины Анатольевны Заречной. При этом глупой ее никак нельзя было назвать, скорее, наоборот. В школе она быстро решала задачки сначала по арифметике, потом по алгебре и тригонометрии. Геометрия и физика тоже давались ей легко, а химия и вовсе была любимым предметом. Правда сочинения, написанные мелким аккуратным почерком, выходили у нее скучными, но грамотными. Она с легкостью поступила в ФинЭк в переломный момент истории государства. Никаких особых способностей в финансовых науках у нее не обнаружилось, но сессии она сдавала исправно и писала неплохие курсовые. Виктор Коршунов был ее однокурсником. Как и почему он приглядел Заречную, сказать никто не мог. Вроде и не красавец, но высокий и довольно складный, он мог завладеть сердцем любой будущей финансистки, но на лекциях и семинарах упорно садился рядом с Ниной, а после занятий провожал ее до метро. Она в свою очередь писала ему контрольные и курсовые работы. Через два года у них как-то особенно заладилось сотрудничество, которое они приняли за любовь. Накануне скромной свадьбы, показательная пышность тогда еще не вошла в моду, иногородний Коршунов перевез свои вещи из общежития в двухкомнатную квартирку Заречных. Маму уплотнили в проходной, где она и так уже давно кантовалась, не мешая дочери осваивать премудрости финансовой науки. Женщина деликатная и незлобивая, начитавшаяся русских классиков в юности, Алевтина Ивановна проводила дни в очередях за продуктами и готовкой обедов для молодых. Сидя на кухне в трениках, Витя с удовольствием поедал котлеты и борщи, нахваливая тещеньку. Иногда они с Ниной приносили в бидончике разливное жигулевское пиво и помогали Алевтине Ивановне лепить пельмени. И все было бы хорошо, если бы не отсутствие малейшего шороха за тонкой перегородкой после того, как там гасили свет. Это беспокоило Алевтину Ивановну, она тревожно вглядывалась в лицо дочери, которое оставалось непроницаемым. Что-то непонятное происходило между молодыми, но происходило это втайне от Алевтины Ивановны, привыкшей к откровенным разговорам с дочерью, которая сейчас молчала. Однажды в приоткрытую дверь ей удалось увидеть супружескую незастланную постель. Подушки лежали в разных сторонах кровати. Супруги спали валетом. Долго это продолжаться не могло. Через полгода Витя тихо съехал, так и не успев прописаться. Нина Заречная пару раз показалась на кухне с заплаканными глазами. На вопросы матери она ответила, что у нее с мужем оказалась половая несовместимость, они разводятся, а она переводится на вечерний. «Какая такая несовместимость? — удивилась Алевтина Ивановна. — Импотент он, что ли? А женился тогда зачем?» Все ее сбережения ушли на свадьбу дочери и котлеты для зятя. Нине пришлось сесть на обслуживание коммунальных платежей в ближайшей сберкассе. Третий курс закончить ей удалось, но и только. В стране началась разруха и Заречные выживали как могли вместе со всеми. Так что Чаечка, как любовно звала ее мама, подрядилась еще и мыть пол в той же сберкассе.
Тем памятным вечером она немного замешкалась: дверь не закрывалась, пришлось отскабливать намерзший на пороге снег. За этим нехитрым занятием ее застала молодая приветливая дама в импортной шубке. Разговорились. Дама назвалась Илоной. Оказалось, что она давно присматривалась к Нине, но ждала удобного случая предложить ей кое-что. «Что?» — удивилась та. «А вот пойдем ко мне в офис, там и поговорим».
В офисе, как громко называлась небольшая комната в ЖЭКе, Илона достала из сейфа банку растворимого кофе и колбасу сервелат. «Я долго сидеть не могу, меня мама ждет», — виновато сказала Нина, отведя глаза от деликатесов, разложенных перед ней. «Так мы быстро», — блеснула золотыми коронками Илона. И вправду, все произошло быстро, даже очень. Мгновенно закипел электрический чайник, из которого разлили кипяток по откуда-то взявшимся сервизным чашечкам. Помешивая кофе изящной ложечкой, Нина успела рассмотреть кольцо с аккуратными брильянтиками на пальце Илоны, пока та нарезала тонкими ломтиками сервелат. Вот он: укол легкой зависти под лопатку. Хотя, почему «легкой»? Вовсе нет. Зависть осела в ее душе, как кофейный осадок на дне чашечки. Борясь с этим чувством, Нина что-то отвечала щебечущей Илоне, пока та вдруг не сменила тон и не спросила вполне серьезно:
— В бухгалтеры ко мне пойдешь?
— Так я ж не закончила ФинЭк.
— Мне твой диплом не нужен. Мне нужен человек для оформления документов. Ты девушка скромная, выпячиваться не будешь, так что — соглашайся. Деньги поначалу будут небольшие. Если дело пойдет хорошо — прибавлю.
И Нина, не задумываясь, согласилась. А с какой стати отказываться от
Донбасс территориально принадлежит Украине. Пришла армия РФ в 2014 году
отжать его как и Крым. Мы защищаем свою территорию. 14 тысяч наших погибло.Нет у нас фашистов ,нет наркоманов ,как говорит вам ваш телевизор . Это пропаганда ваша работает ,чтобы оправдать военное вторжение в чужую страну. Никто русских здесь последние 30 лет не унижает,не угнетает. Постановочные ролики в сети со зверствами украинцев удаются И вы им верите.
8 лет на переговорах мы просили путлера вывести войска и- конец войне. Он требовал отделить Донбасс от Украины. Почему мы должны отдать свою территорию?
А вы отожмите Аляску или отдайте нам Воронежскую область,а?Там украинцев 70%
Цель россии- взять территорию Украины,устроить плацдарм для нападения на Европу . Вернуть соц лагерь ,империю,след поход на Прибалтику . ваш народ к сожалению это поддерживает. А как же! Сколько халявы будет!.
Но мы сопротивляемся. Вас изолировали от всего мира. Поддерживают все страны только нас.Материально,морально.
Мир понимает ,если не остановить вас,вы пойдете дальше.
Включите мозги.
Выключите свой телевизор . Взгляните правде в глаза.Посмотрите независимые источники. Ваша творческая элита нас поддерживает и коммунисты депутаты ГД тоже. Сотни россиян в каждом большом городе выходят на улицы в знак протеста. За это их отправляют в ваши комфортные тюрьмы Это у вас свобода слова. У нас не бояться выйти на майдан и выгнать президента- вора и предателя януковича.
Я думала ,вы умнее.
Вот какой свободный мир вы несёте
:
Киев. 28 февраля. УНИАН.
Российская армия массированно обстреляла Харьков из "Градов", в результате обстрела погибли десятки людей, еще сотни получили ранения. Об этом сообщил советник министра внутренних дел Украины Антон Геращенко.
В Харькове во время обстрелов подверглись разрушениям верхние этажи двух жилых 16-этажных домов.
Об этом говорится в сообщении на странице Государственной службы Украины по чрезвычайным ситуациям в Facebook.
"Харьков: 28 февраля во время обстрелов подверглись разрушениям верхние этажи 2 жилых 16-этажных домов на ул. Кольцевой. Из двух домов были эвакуированы 35 человек. 8 человек были травмированы", - говорится в сообщении.
Отмечается, что к эвакуационным работам привлекалось 8 единиц пожарно-спасательной техники и 40 человек
