Это цитата сообщения БЛОГбастер Оригинальное сообщение

Колоритные портреты знаменитостей Грега Гормана

[505x700]

Далее

[500x375]
Написан как Комментарий к стихотворению Лё Лебедёфф "Шатун"
.....Ветром видимо веяла только страсть.
С финского...
Секс
и возможная власть.....


Может и так, только нет, не во всем ты не пророк,
Узнаю, и тебя, и себя между строк,
Только лишь вОроны, вОроны всюду мне вместо сорок...
Финские скулы мои уже мясом московским по бровь заросли...
И как всегда "с легонцы"
Из Милых свернув голубцы,
Всех их заботой своей задушила,
К следу пришила
Скальпы их девственных Душ...
Так и помощь однажды свою я тебе предложила...
"Пристрелить? Чтоб не мучился долго",-
Да уж...

Разменяться бы с этой своею зимой,
Что на кончиках пальцев мерещится пеплом,
С этим адом, что уж не погонится ветром
С суетнОй пустотой...
И твоей сединой
В стыли великолепной...

Как мне в инее транса
Крупицу найти
И ее не мельчить пошлой карточкой банка...
Я в реальных мирах ведь уже иностранка,
Мне та крупка нужна, без нее не пройти...

Я видала ее в этих чайных глазах...
Расплескав их по блюдцам смешного романа...
Может выйдет, я думала, хоть эпиграмма,
Соберу, как мечталось, хотя бы полграмма
Для своей сумасшедшей несчастной Души.

Кто ж мне будет судьей, что Драг Драйвер погиб,
Что он жизнь мне отдал
И остаться не мыслил...
Что из глаз его мертвых уж льется родник,
Он в себе проглядел угасание жизни...

А потом оборвался последний рассвет,
Тополя вдоль дорог дружно подняли руки...
Грустный Ангел послал мне последний привет
И ко мне перешли в сердце все его муки..

Нет разлуки..
Поверьте, разлуки ведь нет!
Как бессмертна Любовь
Так и Смерть тошнотворна,
Я ему напою тот последний куплет...
Что напеть не успела,
Став ногою на горло.

Продуваю песком из-за южных морей
Дырки сделанных ран,
Их теперь уж немало.
Пропадет средь пустынь
Новый мой караван,
Снегом белым падет он на строки романа...

Из расплавленных Душ
Слепит Бог что-то вновь,
Расплескается небо твоим поцелуем...
Белый Ангел, скажи, что такое Любовь?
И о чем стонут голуби сладко воркуя?

Белый Ангел молчит,
Белый снег разметав
На коробках от дисков давно устаревших...
Ты ведь Жизни искал
Золотой идеал
И зачем-то скрутил 100 рублей пожелтевших

Мы уже никогда не умрем в третий раз,
Переплавленный слиток в лучах заискрится
Лишь чернилами красными чей-то наказ
Проступает на девствено-белой странице...
[588x600]

Я верила всегда, что за Любовь не судят.
И тлен и суета пред Чувствами падёт.
С наивной простотой любя, мы ищем в людях
Те отзвуки Любви, которой вечно ждем.

Но правда Жизни в том, что часто заблужденьем
Морочим мы себя, так падки на обман.
Ведь нам милей всего любимых глаз горенье
И близость рук родных и сладких слов туман!

И кто тому виной, что полюбить заставить
Никто себя невмочь, мечту твою губя…
Развязкой роковой нетрудно уж представить
Души изгнанье в Ночь из счастья, от себя…

И кто посмеет вдруг представить гибель фарсом?
Кто подло подтолкнет на поруганье всем
Безгрешнейшей Любви несметные богатства,
И мЫтарства Души на чей-то грязный смех?

В житейской суете остаться Человеком
Мерило всех мерил, и заповедь Времен
Так может Вечность та с вот этим жалким Веком
Вдруг поменяла ценз на Честь со всех сторон?

Себя чтоб не ронять, травить того, кто любит
И затоптать его, повыше чтоб стоять.
И не понять вовек, что никогда не будет
Ни шанса, ни времен, чтоб что-то поменять…
[400x600]

перевод Е. Кутузовой (Ленур)

Не в силах камень устоять и море
Пред Временем, безжалостным во всем.
Хоть Красота со Временем и спорит,
Увянет все ж божественным цветком.

Рука костлявой Осени погубит
Медовый запах Лета на губах,
Сталь рже сдается, ветер скалы рубит,
Так Время перемелет всё в веках…

Где мне найти тот саркофаг бесценный,
Где мне от Рока Красоту спасти?
И где его сокрыть, на дне Вселенной,
Чтоб Хронос уж не смог его найти?

Создателя пусть гнев рискую я навлечь
Но в Вечности Любви Тебя я смог сберечь!
[600x450]

Я читаю твои строки, написанные таким привычным почерком... и чувствую в них сильную тоску... Я вглядываюсь в твою последнюю фотографию и вижу боль в угасающих глазах... И мне страшно за тебя... Но не говори мне больше об одиночестве... Я хочу противопоставить тебе другое одиночество... О нем сильнее и правдивее говорит молчание... молчание в сети... Натянутое, как струны дешевой гитары, неумело настроенной тем, кто никогда не будет на ней играть...
Знаешь... когда тебя оставляет единственно значимый для тебя человек, круто направляя свой путь в никуда или заворачивая его в спираль куража и флирта, ты становишься в 5 миллионов раз более одиноким. Сказать, что ты становишься несчастным - ничего не сказать, а просто цинично промолчать...
Но ты не разрушаешь свой Мир, и не начинаешь ненавидеть его... этот Мир за окном и в твоем компьютере... Ты просто медленно и верно превращаешься в амебу терпения в режиме ожидания... И когда редкие всхлипы эмоций, переполняющие твою Душу вырываются наружу из этой круглой и уже безликой сущности, вместо плевков злобы и спеси, ты являешь Миру свою беззубую безумную улыбку светлой грусти... Слёзы застилают тебе Путь и заслоняют Солнце... Поэтому ты гонишь их прочь. Наверное, они смывают с Души боль и страдания, наверное... Но, уж наверняка отвлекают... От Света... От покоя... От Мира и его сути... от этого прекрасного, наверное, Мира за твоим окном, ставшего белым листом бумаги на твоем столе... Мира, в котором больше нет тебя...

[500x298]

Народ Иерусалимский ликовал!
В Христе он видел кесаря замену.
Он ветви пальмы под ноги бросал
Царю Иерусалима. Перемены
В своих мирских заботах, суете
Так жаждал, что поверх голов не видел,
Где Ангел скорбный Тризну уж вещал
Над этой же толпой, Святой Провидец!
Ведь тот же люд, так скоро на Христа
Вдруг закричит: «Распять!», «Спасти Варраву!»
И не вернуть тогда уж время вспять,
Когда Спасителю избрали все расправу!
О, нет, Народ Душой не ликовал!
Он о земном, о мелком, суетился!
Христос всем Душам вечность даровал,
А сам скорбел, не в силах тщету видеть…
Тот праздник потому и дорог нам:
Он святость скорбью делит пополам:
Чтобы могли Святое мы увидеть,
Мирское, личное хоть в чем-то отодвинуть,
И осознать: Душа – Святого храм!
И помнить заповедь Иисуса: «Аз воздам!»
[480x364]

Как можно зрелость уж познав,
Безумной воспылать любовью?
И ночи напролет не спать,
К его склоняясь изголовью.

Любовь – волшебная страна,
В ней люди возраста не знают,
Стыдливо в ней не прячут глаз,
И за Любовь не презирают.

И как же горек наш удел,
Нас, брошенных, забытых наспех,
И где ж те обещанья, где,
О вечности Любви и Счастья?

Куда деваться нам тогда?
Иль голову посыпать пеплом?
Навек исчезнуть в никуда,
Из оберёга сделав петлю…

Навряд ли что-то тут решишь,
Ведь здраво мыслить неспособен,
И день-деньской в окно глядишь,
И видишь мир таким убогим..!

И всё не то, и все не так,
И жизнь застыла как-то криво.
И бесит каждый в ней пустяк,
От мух до кошки сиротливой…

Ты думаешь: ну что не так?
Во мне чего-то не хватает?
А, может, лишнее, так как?
Нет, лучше сяду погадаю…

И день гадаешь ты, и ночь,
И каждый раз себе клянешься:
В последний раз, и, карты прочь!
Но, завтра, только ты проснешься…

Опять гаданье день-деньской,
Как будто это что решает,
А Тот с какой-нибудь Другой
Тебя цинично забывает…

И только Месяц – друг в ночИ
Способен боль твою увидеть:
Рыданье сдавлено в груди, -
Понять. И не возненавидеть.

И не поднять себя на смех,
При всех не обсуждать «детали»…
Пожалуй, Месяц – лучше всех…
Хотя полезнее, едва ли…

Однажды все-таки поймешь:
Страданья, муки – все напрасно,
Всё взглядом трезвым обведешь,
Рассудишь всё умом бесстрастным…

И скажешь: «Что ж, любовь прошла.
Как все проходит, слава Богу.
Была прекрасною она,
Как всё прекрасно понемногу…»

Да здравствует же мой Покой!
Свобода Времени и Сердца!
Господь с тобой, Любимый мой!
Ну, не судьба! Куда же деться!?!

А всё же думаешь порой:
Зачем так глупо и жестоко
Душе всё снится образ твой
Такой безумно одинокий?

И череда безликих дней
Проглатывает твою сущность…
Мы не становимся мудрей,
Ответив ханжеством на грубость…

Потом уж привыкаешь ждать
То выходных, то приглашений,
Куда пойти? Кого принять?
Нет разницы. Нет отношений.

И вот средь Чувства похорон,
Когда все мысли сдохли разом…
Вдруг, словно Дух, вернется Он,
Едва лишь различимый глазом…

Вот тут бы все сомненья прочь!
И прошептать: «Ну, Слава Богу!»
А ты ему: «Могу помочь?
А если нет, ступай, ей-Богу!»

И нет притворности ни в чем,
Но долгим было ожиданье,
Мы часто цель подолгу ждем,
А, получая, не желаем!

Вот так, в безумной тишине
Ты стал уже ненужен мне…

Високосный год – лишь перепутье,
Странный морок и туман в глазах.
Безвременье, амок и безлюдье,
Тяжесть судьбоносная в словах.

Это время – испытанье Воли
И Души, распятой за грехи.
Кто сказал, что Душу бить небольно,
Что не умирают от тоски.

Кто решил, что високосье – карма
И рискует каждый злой судьбой?
Знаешь, ведь у каждого есть право
Покаянья в каждый год, в любой.

Не года виной, не лихолетье!
Сами мы причина наших бед.
Ведь трудней смолчать, а не ответить!
Оправданья ищем, не ответ!

Всем непонятен смысл моих тревог,
Безумных в виду, сросшихся с надеждой.
И, непонятны, впрочем, как и прежде,
Среди всеобщей суеты безбрежной
Маршруты призрачных моих дорог.

А может, недосуг их понимать?
А что тут понимать, скажите, впрочем?
Шаблонно жизнь шагает дни и ночи.
Прервать по кругу бег свой кто захочет,
Чтоб слушать, говорить и рассуждать…

И неподсуден, кто свой Путь наметил,
И понял смысл мирского жития,
Найду свой путь когда-нибудь и я.
И в данном случае, я вовсе не судья -
Благословен любой, кто в мыслях светел!

Как-будто неземное провиденье
Мне мысль бесстрастную который раз дает:
Иди вперёд, ищи, и он придет –
Удел земной, судьбой не обойдет,
Сумей его узнать, как откровенье!

Мне светлый дар Хранитель преподнес,
В нем вдохновенья светлые минуты,
И пусть смешным он кажется кому-то,
Мне без него так трудно почему-то
Но это не ответ, а лишь вопрос…

Поэты непонятны и смешны,
Но есть ли в этом доля их вины?

Вспоминаю тебя каждый день,
И все так же по-детски мечтаю,
Что тебя, как всегда, повстречаю,
И в глазах разгляжу свою тень.

Но ты прячешь глаза от меня,
Почему? Я понять не умею,
Я сама отчего-то робею,
Каждый раз, когда вижу тебя...

Да, любовь в твоем сердце жива.
Потому ты глаза опускаешь,
Что прекрасно и сам это знаешь -
Сразу выдадут чувства глаза:

Маяки безотчетного счастья,
И свидетели сна наяву,
Я без них слабой тенью живу,
Без огней перепрятанной страсти!

Помолчи. Я не верю словам,
И без них тайный смысл различаю,
Просто жду, просто чувствую, знаю,
Что поверю лишь только глазам!

И зачем каждый раз говорить,
В сотый раз, что как будто забыто,
Я молчу. Мои чувства открыты:
Ты не можешь меня разлюбить!

Алексей… Словно музыка ветра…
Твоё имя как шелк на губах…
Нежной лаской, слезой на глазах
Твоё светлое имя напето.

Мягкий свет, абсолютный покой.
Твое имя - как образ блаженный,
Слух ласкает волной вдохновенной,
Пахнет морем и ранней весной.

В нем прозрачность чистейшей воды,
Вероломства в них нет и намека,
И глаза с золотой поволокой
Сберегают весь мир от беды.

Сердце бережно, разум глубок,
Ты покоя и правды Хранитель,
Всех непрошенных чувств Повелитель,
Грань, где Солнца и Мрака порог.

Светлый Ангел, с судьбою не споря,
Я тебя и зову, и гоню…
Но всегда в своем сердце храню
Я тебя, как спасенье от Горя
АлекСея – Властителя моря….

Поговори со мной, Родной,
Пусть будет разговор не в тему,
Не принимаю перемены…
А мысли тянутся в поэму.
Как музыка мне голос твой,

Пусть ни о чем пойдет рассказ,
О суете, и о ненужном,
Ты говори, я буду слушать
Забудь, что голос твой простужен,
Какая разница сейчас…

Пусть будет разговор пустой:
О службе, о погоде скверной,
Мно б только слышать голос твой,
Глубокий и проникновенный.
Души б дотронуться Душой,

Ну, расскажи мне, как ты жил,
Жил без меня такую вечность!
И кто сказал, что Время лечит?
И будет напускной беспечность
Израненной твоей Души.

Ты расскажи мне, с кем дружил,
Кого ты полюбить пытался,
И чем ты сердца боль лечил,
Когда со мной на век расстался.
Сто тысяч лет, ну где ты был?

Да, расскажи мне о себе,
Я буду лишь молчать и слушать,
Ты облегчи больную душу, -
Немую в сердце боль заглушит
Наш странный разговор вполне

Поговори со мной, Родной,
Как можно дольше, бесконечно…
Пусть будет разговор беспечным,
Мне станет хоть немного легче!
Ты просто говори со мной...

Жгу прошлогоднюю траву
Всеядной памяти:
Год прошлый предаю огню
Цветущей замяти.
Чтоб маем снова расцвести,
Не маем маяться.
Чтоб плетью новою сплестись,
Зарёю зариться.

Стекает прошлое стеклом
Из глаз оплавленных
Чесать часами тонкий нерв –
Удел удавленных…
Сжигаю письма и слова
Горящей конницей,
Над головою купола
Вселенской звонницы.

Эх, прозвонить до позвонков,
Чтоб звуки гравием!
Эх, не встречать бы простаков
С глазами Авеля.
Водою вешней отойти,
Почти незримою,
Подставить Солнцу колоски,
Убраться нивою…

Осенней птицей улететь –
Не оглянуться…
И никогда не захотеть
К тебе вернуться…
04.05.10.
Тверь-Москва.

После того, как 24 апреля этого года ушла из жизни моя бабушка, не дожив до празднования 65-летия Победы всего две недели, я задумалась о том, как и чем она жила в своей скоромной и одинокой жизни. И мои раздумия вылились в вот такой незамысловатый стих, который также посвящаю 65-летию Победы в Великой Отечественной войне. Потому что моя бабушка - не единственная непризнанная вдова солдата, пропавшего без вести...
Ждать всю жизнь Солдата... Разве это не подвиг?
Подвигу Любви и Верности Русской Женщины в канун Дня Победы я посвящаю...

Она ждала несбыточной любви –
Огромной, словно море и прекрасной,
Чтоб эта Жизнь вдруг стала ненапрасной
И что-то важное сложилось впереди.

Сквозь лихолетье отзвуков войны
Она еще растерянно искала
В почтовом ящике его письмо и знала:
Ее лишь ждет безмолвье тишины…

Он обещал, что он придёт назад,
А в жизни он всегда был верен слову,
И, уж никак не верилось такому:
Что он ушел и без вести пропал…

Надежда глупо память бередит,
И кажется вполне возможным чудо,
Что он к ней доберётся отовсюду:
Как в фильме он приедет, прилетит!

Она ждала. Бежал за годом год,
Как поезд жизни скорость набирает!
Еще вчера был сорок пятый год…
А нынче год какой? А кто считает?...

Какие-то обрывки глупых фраз…
Надежных рук забытое касанье…
И с фото глаз родных его сиянье…
Всё памятью прокручено не раз.

Она была приятна и скромна,
Но как-то не дал Бог судьбы и доли.
И не за тем жила она так долго, что ли,
Чтоб ждать и ждать всё также, у окна…

Как много их, солдатских вдов печальных,
Чьи судьбы перечеркнуты войной,
Обвенчаны гнетущей тишиной
Лишь с фотокарточкой колечком обручальным!

Не выпьют за помин, и слёз не льют.
Нелепа и горька их злая доля!
И вспомнятся они мне поневоле
Под праздничный Победный наш салют…

Отчаянье рубахи белой,
Да под ней распятье.
Стекло стеклом,
Сползло, ломая суть,
Где нового начало так некстати.
И в прошлое тревогой постучаться,
Я знаю, мне захочется потом.

И не уснуть,
И не закрыть крестом,
Мне не забыться,
Снов не развернуть,
И новую себя я не приемлю...
Зачем Господь пускает нас на Землю
В такой тяжелый и неблизкий путь?

Безликий лицами средь ясной пустоты,
Не вас ищу глазами в косогорах
Торжка,
О вы, мои унылые кресты!
О вы, мои волшебные просторы!
И на святые купола с укором
Глядит святая Родина моя,
И не понять, за что так маюсь я...

И кажется порой: придет покой.
И только загадать одно желанье,
И всё воскреснет и вернется вновь:
Краснеющая юность и Любовь,
Согретая воскресших мертвецов дыханьем...

И милый дом, что также в розах утопает,
И дерево любимое мое,
Соляркою пропахшее жнивье,
Рвет Душу соловей...
И бабочка порхает...

Но под прикрытые на времени изломы веки
Как пепел лет ложится тот туман...
Я знаю, это только лишь обман,
Стереотипов сонм железный в человеке.
И нас уж нет, и Сумрак нас впитал...

И что менять? Куда отмерить Путь?
Когда никто не ждет в житейской стыни?..
И мне понятным кажется отныне:
Да, время можно вспять пустить,
Но вряд ли Жизнь вернуть...

Вот новый день. И новые заботы.
Диктует Жизнь условия свои.
И с каждым днем теряем в жизни что-то,
Откладывая в неизвестность дни.

Инертность настроений и поступков
Заложена конечным бытием.
И суждено бессмертие кому-то.
Не нам, живущим лишь реальным днем.

И с каждым днем всё тяжелей сознанье,
И крылья уж не выдержат полет,
И с каждым днем прерывестей дыханье
И меньше вера в то, что всё пройдёт.

Года короче, сумраки длиннее,
И тянет жилы тяжкий быт оков.
Но всё-таки наверно, мы сумели
Шагнуть в бездонный Мир средь облаков.

И там нас ждут, считая годы тайно,
И силы прибавляют нам в протест.
Лишь изредка, как будто бы случайно
Мы чувствуем касание небес...

Когда ты от боли внезапной затих,
И боль эта всё заслоняет собой,
Я плачу, ведь Сердце у нас на двоих,
С тех пор, как решили однажды с тобой.

Когда тебя друг предает или брат,
Обида и мне застилает глаза,
Ведь мы с тобой как-то сто весен назад
Решили, что общая наша Душа.

Когда тебе грустно, - и мне не смешно,
Твоими слезами заплачут глаза,
Ведь мы же решили когда-то давно,
Что Память одна, по-другому нельзя.

Зачем же глядишь ты девчонкам во след,
О чем-то мечтая вечерней порой,
Как горько, что в общей Душе уже нет
Взаимной Любви. В общем Сердце – покой…

Лишь Память, забытую Нежность храня,
Все клятвы листает, которые помнятся.
А Сердце с душой… Ничего, отболят…
И снова на две половинки расколются…

Открой мне двери, Марелина!
Иль брось ключи на мостовой.
Была сегодня Коломбиной:
Беспечной, ветряной и злой.

Мне было жалко Пульчинелло,
Но он – дурак, набитый впрок!
Мне надоела тарантелла
Из глупых и избитых строк!

Куда приятней Панталоне,
Опрятен и покладист он,
И на его одеколоне
Печатью «Мачо всех времен»!

Так почему в Душе так пусто?
Неужто из-за простака?
И почему так Сердцу грустно?
Оно грустит без чудака?

Как он сказал? «Люблю всем сердцем!»
А можно ли не ВСЕМ любить?
Ему теперь не отвертеться!
Забудет глупости твердить!

О, Боже, как он мне наскучил,
Наивных слов наговорив.
Но почему меня так мучит
Наивной песенки мотив?

Открой же двери, Мерилина!
Я чувствую себя больной.
Забыться хочет Коломбина
Своей растерянной Душой.

Пробивает трава чернь Земли,
И вернулись назад Журавли,
Белой пеной сады закипели,
Кружевами невест зацвели.
Как сиротки в недавнем апреле
Счастье царских невест обрели!

Чудных запахов шлейф тут и там
И пернатых певцов милый гам,
Ведь и там сватовство на исходе:
Отворяйся же милый Сезам!
Оду вечной загадке-природе
Я в чарующем мае воздам!

Небо выше и тени длинней,
Притяженье земное сильней,
Я ступаю по райскому саду,
Что загробного рая пышней!
И чего нам, бесчувственным, надо,
Кроме Родины милой своей?

Ты пишешь и звонишь, как-будто спохватившись,
И повод ищешь вновь общенье завязать.
За призрачной мечтой несешься, пробудившись,
А мне тебе, увы, уж нечего сказать.

Я 350 ночей была с тобою рядом
И 350 тоскливых серых дней.
Была твоей Душой и Болью. И не надо
Мне говорить теперь о нежности своей.

Как рассуждать легко о чувствах и о мыслях,
О происках судьбы…
Ненастною порой
Мне снится тот же сон:
Капелью серебристой
На крышах плачет лёд,
Растопленный Весной.

Но что его жалеть: растает и исчезнет,
И словно ни был он… Вот так и у людей:
Пустого Сердца стук, кому он интересен?
И творческий союз навряд ли льда теплей.

Как можно рядом жить, любви не замечая,
И Душу растоптать в пошлейший адюльтер,
А после вдруг «прозреть», за ниточку хватаясь,
И за руки хватать, как злобный бультерьер?

Я много дней ждала: любила и страдала,
Я всей душой жила, тебе ль того не знать,
Я рада, что ты понял то, о чем молчала,
Да и сейчас, поверь, мне нечего сказать…

Давай же помолчим о прошлом без обиды,
Помянем ту Любовь, что льдом твоим сошла,
И пригубим вина: наш спор давно закрытый,
Ты вешай трубку: номер выбыл навсегда…