Между древним и современным оккультизмом нет разницы. Насколько мне известно, всё истинно "оккультное" основано на тех же принципах, хотя термины, в которых это выражалось, менялись на протяжении веков.

Под оккультизмом я понимаю ту науку, или, скорее, мудрость, которая даёт верное и точное объяснение действию законов природы вместе с их приложением по всей вселенной.

Поскольку истина одна, её учения неизбежно должны находиться в согласии со всеми фактами, доказанными наукой — древней или современной. Далее, они должны объяснять и все факты истории, или законы, управляющие отношениями людей между собой, все мифологии, а также то отношение, в котором человек состоит с остальной вселенной.

Фактически, это наука о происхождении, назначении и силах вселенной, а также всех вещей в ней.

Заметная разница между оккультной и современной наукой состоит в том, что первая работает с силами и материалами природы в их естественном состоянии, в то время как последняя использует их в отдельности и в ограниченном состоянии низшего плана их проявления.

Например, оккультист использует невидимые силы природы сами по себе, когда хочет произвести потоки тепла, электричества и тому подобное — то есть как элементы в их высших и более духовных формах, в то время как учёный должен обращаться к такому материалу как свет, вода и прочее, для чего ему, прежде чем приступить к проведению экспериментов, сначала приходится, взяв их в том состоянии, в котором они существуют на низшем материальном плане, расщепить их на то, что называется простыми веществами.

Оккультист рассматривает всю природу как единое целое, а всё разнообразие относит на счёт того, что единство это состоит из проявлений различных уровней или планов, восприятие которых зависит от развития воспринимающего.

Он считает, что единый закон, проникающий все вещи — это эволюционное развитие, движущееся вверх до первоисточника эволюции — божественного логоса; потому известный нам ныне человек способен на почти бесконечное развитие.

Также он верит в абсолютное первоначальное единство всех форм и способов существования, и в то, что все формы материи взаимозаменяемы — точно как лёд может быть превращён в воду и наоборот. Отвергая идею чуда, он считает, что развитый человек может достичь дополнительных способностей восприятия и действия, приобретая таким образом способность управлять элементами...

Веря, что природа и её законы — одно, оккультист знает, что всякое действие против этих законов встретит противодействующие силы и будет уничтожено; потому развивающийся человек должен, если хочет достичь божественности, стать сотрудником природы. Для этого ему следует учиться соответствию природе. Оно приведёт его к тому, что его действия станут неизменно благотворными и будут неуклонно преследовать высшее благо — ведь то, что называется "добром" — лишь действие, производимое в соответствии с единым законом. Потому оккультизм даёт рациональную основу для праведности, какой не может дать никакая другая система, ведь он возводит нравственность в космический закон, а не основывает её на поверии. Более того, осознание единства природы ведёт оккультиста к признанию того, что та же единая жизнь, проникающая всё, действует также и в нём самом; таким образом он приходит к тому, что совесть — это не просто критерий правильного и неправильного, а зародыш высшей способности восприятия, свет, который поведёт его по пути, в то время как в воле он признаёт силу, способную к неограниченному возрастанию и расширению.

Все мифологии — это картинные представления законов и сил природы, также как вероисповедания — лишь частичные выражения универсальной истины, и интуитивным изучением древнейших из них приобретается оккультное знание. Это знание в чистом виде передавалось с незапамятных времён от учителя к ученику и тщательно охранялось от злоупотреблений —

Декоративные, подарочные, интерьерные тарелки » Фарфоровые подарки и сувениры

                                         Крик души художника

Дорогой, уважаемый гость, зритель, заказчик! Давно, очень давно нужно было Вам объяснить главное. Однако за творческой рутиной чаще забываешь, что не художнику не понятна главная особенность нашей работы.  К этим строкам подтолкнул звонок, совсем недавно раздавшийся в мастерской:

- Добрый день! Я зашла к Вам на сайт, мне очень понравились ваши авторские работы на тарелках на тему космоса. Я хотела бы сделать корпоративный заказ.  

- Да, пожалуйста! Сколько Вы хотели заказать тарелочек?

- Две тысячи авторских тарелок.

- О, прекрасно!

- Нашей корпорации они нужны через неделю!

- ….

Передо мной белый круг гладкой скользкой поверхности фарфоровой тарелки.  Передо мной пигменты специальных керамических красок в виде порошков. Эти краски, после нанесения кистью, пером, тампоном на фарфор, обжигаются при температуре до 1000°. Каждый порошок определённого цвета, будучи высыпан на отдельную палитру, тщательно растирается ступкой до состояния пудры. От степени растирания зависит впоследствии качество вплавления краски в глазурь фарфора.  После растирания в полученную пудру добавляется строго определённое количество растворителя.  Каждый художник предпочитает свой вид растворителя. Здесь важно соблюсти грань между получаемой жидкой и густой консистенцией.  Краска не должна не стекать по поверхности фарфорового изделия, не тормозить движение кисти. По существу фарфористы работают по рецептам старых мастеров и другого не дано! Готовых красок, как у современных живописцев, просто не существует.

Вначале фарфор следует протереть глицерином, чтобы грифель карандаша оставлял след на гладкой поверхности.  После нанесения на подготовленный карандашный эскиз первого слоя керамических красок, следует дать им немного подсохнуть. Красочных слоёв должно быть несколько даже для одного обжига. Один слой не даёт нужную интенсивность цвета. Если второй слой наносить сразу, то кисть снимет предыдущий слой краски,  поскольку рабочая поверхность гладкая. Поэтому и требуется время для высыхания (присыхания) первого слоя. Мелкие детали и графику зачастую удобнее наносить краской, разбавленной водным раствором на основе сахара. Так как, вода не смешивается ни с каким иным растворителем, это позволяет добиться изображения тонких деталей без нарушения основного красочного слоя. И так возвращаются к одному и тому же изделию необходимое количество раз в зависимости от характера, сложности сюжета. После завершения первого этапа работы изделие ставится в печь и обжигается в течении минимум  четырёх часов. Примерно столько же требуется и для остывания изделия. Чаще всего продолжить работу реально лишь на следующее утро.

                                   Клод Монэ. Весна в Живерни

 Какая необыкновенная весна в Живерни, скажете Вы и будете правы! Какие странные краски?! Разве такая весна бывает?! Да, верьте художнику! Если проехать 80 км на север от Парижа, можно попасть в живописное местечко Живерни. Эта деревушка знаменита тем, что когда-то здесь в течение сорока трех лет, жил и творил Клод Моне. Поселившись в 1883 году в деревне, художник так увлекся садоводством, что на его полотнах не было почти ничего кроме видов своего любимого сада и макового поля, которое находится на краю деревни. Поначалу сад Моне состоял только из территории, примыкающей к дому (около 1 га). Здесь первым делом художник вырубил мрачную аллею из елей и кипарисов. Но им были оставлены высокие пни, по которым потом взбирались плетистые розы. Вскоре лианы так разрослись, что сомкнулись и образовали сводчатый цветущий тоннель, ведущий от ворот к дому. Конечно, со временем пни разрушились, и теперь розы поддерживаются металлическими опорами.

Это место можно видеть на картинах Мастера: перспектива аллеи, где слева, справа и сверху пышные цветы, а на дорожке внизу их тонкие ажурные тени. Участок перед домом, который просматривался из окон, художник превратил в цветочную палитру, смешивая и подбирая краски. В саду Моне пестрый благоухающий ковер из цветов разделен прямыми дорожками, как краски в коробке. Моне писал цветы и рисовал цветами. Он как истинно талантливый человек был и выдающимся художником, и выдающимся ландшафтным дизайнером. Садоводством он увлекался очень серьезно, покупал специальные книги и журналы, вел переписку с питомниками, обменивался семенами с другими цветоводами.
Коллеги-художники часто навещали Моне в Живерни. Здесь бывали Матисс, Сезанн, Ренуар, Писсарро и другие. Зная об увлечении хозяина цветами, друзья привозили ему в подарок растения. Таким образом, у Моне появились, например, древовидные пионы, привезенные из Японии.

Сад занимал площадь около двух акров и разделялся дорогой на две части. Та, что возле дома, — верхний, или цветочный, сад, — была устроена на месте огорода. Это «усадьба в Нормандии», выдержанная в традиционном французском стиле. Центральная аллея украшена железными арками, по которым взбираются вьющиеся розы. Розы обвивают и балюстраду вокруг дома. Пространство сада разделено на клумбы, где цветочные заросли разной высоты создают объем. Строгие прямые линии аллей контрастируют с пестрым ковром благоухающих весь год цветов.

У каждого времени года особая цветовая гамма. Весной — изобилие нарциссов и тюльпанов, затем расцветают рододендроны, сирень, глициния. Позже сад превращается в настоящее море ирисов, их художник особенно любил. Дорожка, окаймленная ирисами, изображена на знаменитой картине «Сад художника в Живерни». Ирисы сменяются пионами, лилейниками, лилиями, маками. В разгар лета цветут колокольчики, львиный зев, ипомеи, водосборы, шалфей и, конечно, розы всевозможных оттенков и форм. А в сентябре наступает время георгинов, мальв, астр и хризантем, дорожки оккупирует настурция. Это настоящее царство цветов и цвета! В 1893 году, через 10 лет после своего приезда в Живерни, Моне купил участок земли рядом со своим имением по другую сторону железной дороги и превратил его в пруд «с водными растениями ради развлечения и отдыха для глаз, а также сюжет для рисования». При планировке водного сада Моне следовал советам японского садовника, гостившего какое-то время в Живерни.   Здесь явно чувствуются японские мотивы, влияние традиционной восточной философии созерцания природы. В 1895 году Моне строит знаменитый японский мостик, словно перекочевавший в сад с гравюры Хокусая. Среди привычной растительности в саду выделялись китайские гинкго, японские фруктовые деревья, вдоль узких аллей тянулся плотный лес бамбуковых зарослей. Пруд был густо обрамлен папоротниками, азалиями, пышными кустами роз. Вода в некоторых местах подогревалась, и там цвели роскошные тропические

                                             Грабарь «Иней»

Зима на фарфоре. Изображение русской зимы одна из самых традиционных и самых эффектных тем  для росписи на фарфоре!  Белизна самого материала уже располагает к отображению самых невероятных оттенков белого снега. Изумительные по красоте цвета приобретает снег в разное время суток. Главный мотив многих работ Грабаря – иней. Он писал разнообразные виды инея – в утренние и вечерние часы, при солнечном свете, и без него. Мимолётность этого явления заставляла особенно спешить с работой, чтобы уловить минуты быстротечной красоты. Живописец писал на открытом воздухе, делал маленькие цветные наброски, так как на морозе застывала краска. А уже в мастерской многочисленные этюды превращались в художественные композиции. Любовь к зиме стала основополагающей в творчестве Грабаря, который признавался, что с окончанием этого времени года пейзаж становится менее привлекательным для него. В своих работах Грабарь передаёт не свой восторг природой, а состояние самой природы, приведшее его в восторг.  

Почему именно иней? По словам Грабаря, работа над инеем будила его «живописный задор». Он считал: «Немного на свете таких потрясающих по красочной полифоничности моментов, как солнечный день инея, где цветовая гамма, ежеминутно меняясь, окрашивается в самые фантастичные оттенки, для которых на палитре не хватает красок».

В отличие от многих мастеров Грабарь, влюблённый в красоту русской зимы, пишет иней на берёзах - «сверхъестественном дереве, дереве-сказке» –  пожалуй, самом нежном светлом дереве, ставшим символом России! Белизна стволов добавляет ещё большее очарование зимнему настроению. Грабарь пишет символ земли русской. Заснеженные заиндевевшие берёзы на его полотнах звенят хрустальным звоном. Они словно вырастают из еловых зарослей и растворяются своими кронами в синем просторе. Небо мерцает бирюзовым цветом. На поверхности искрящегося снега пролегают голубые тени. Сиреневые и фиолетовые оттенки на заснеженных деревьях довершают картину сказочного пейзажа. Автор показывает фантастическое зрелище, которое сам называет «сказкой».

                «Бриллиантовые кружева на бирюзовой эмали неба», – такое определение этому явлению даёт сам художник. Такое впечатление создаётся применением шероховатой фактуры краски, наложенной мелкими, дробными мазками (дивизионизм). Использование этого метода сделало Грабаря одним из основоположников импрессионизма в русской живописи. Грабарь одним из первых в России оценил искусство импрессионистов.  В картине «Иней» автор показывает своеобразную, необыкновенную для русской живописи пульсацию света и цвета. Соединение графического и живописного эффекта, выражение одного через другое позволяет увидеть особенности инея, трудно передаваемые в искусстве.

Эту работу Грабарь создал в 1905 году в  Абрамцево, где он поселился с 1930-х годов в дачном поселке художников недалеко от Москвы. Это место стало для него источником вдохновения. Многообразная жизнь зимней природы оставалась для Грабаря-пейзажиста наиболее интересным объектом наблюдений. Из года в год художник пишет картины «Роскошный иней» и «День инея», «Иней», «Иней при восходе солнца». Грабарь полностью по­святил себя освоению пле­нэрной живописи на основе законов разложения цвета, используемых французски­ми импрессионистами. Од­нако в 1905, работая над по­лотном «ДЕНЬ ИНЕЯ», художник был вынужден при­знать, что в этом произведе­нии свежесть впечатления уже

                                                           Ван Гог. Цветущее сливовое дерево

               Перед Вами самая необыкновенная работа, родившаяся в нашей мастерской!  Вы знаете, как рождаются самые дорогие в мире, больше всего ценящиеся у коллекционеров почтовые марки? Они становятся таковыми в результате случая. Нечто подобное произошло с «нашим» Ван Гогом.

                 Однажды в Голландском городе Антверпене Винсент Ван Гог приобретает японскую гравюру. Он был поражен японской экзотикой, изображенной на гравюрах, поэтому они заняли почетное место в его ателье. Серьезный интерес к гравюрам возникает, когда у него с младшим братом Тео собирается большая коллекция японских эстампов (сейчас эта коллекция находится в Музее Ван Гога). Считается, что идея картины «Цветущее сливовое дерево» была навеяна творчеством японского художника Утагавы Хирошиге (1797 - 1858), ведь в коллекции Ван Гога насчитывалось 12 гравюр его работы. Для полотна своего «Цветущее сливовое дерево» Ван Гог воспользовался мотивом гравюры «Цветущее сливовое дерево в саду чайного домика в Камейдо».  И действительно, сравните:

                    Ван Гог взял у Хирошиге принцип композиции, подход к решению изображения сада. В Париже Ван Гог изучает работы, посвященные импрессионизму, и приходит к выводу, что японские гравюры оказали большое влияние на изобразительное искусство. Ван Гог восхищался умением японцев: «Японец рисует быстро, очень быстро, стремительно как молния, это происходит потому, что его нервы более восприимчивы, а его чувства менее запутаны».
Летом и осенью 1887 Ван Гог занимается копированием гравюр Утагавы Хирошиге, но не буквально: для усиления впечатления от цветовых эффектов он превращает свои цвета в более насыщенные, использует более контрастные и яркие оттенки, добавляет кайму с иероглифами, взятых с других гравюр. В 1888 году Ван Гог пишет: «Я завидую необыкновенной ясности, которая присутствует у японцев во всем. Их работы настолько же просты, насколько просто и естественно дышит человек».

               Слова Ван Гога, характеризующие японскую манеру изображения, можно вполне отнести и к его собственному творчеству в целом. Возможно, японское искусство оказало на всемирно известного голландца гораздо большее влияние, чем это принято считать.

               Вот как рождалась картина, по мотивам которой сделан фарфоровый пласт, фото которого Вы видите перед собой.

                                                                     Бакшеев «Голубая весна»

Однажды в дверь нашей мастерской постучали.

- Здраствуйте! – вошла эффектная молодая женщина как минимум на седьмом  месяце беременности.

Мы сильно удивились, таких посетителей у нас ещё не было!

- Меня зовут Татьяна!

- Присаживайтесь!

- Нет-нет, спасибо, мне лучше постоять. Да, и я посмотрю вашу экспозицию… .  Я видела в интернете ваш фарфор. Мне очень понравилось. Мы с мужем в квартире сейчас сделали ремонт, скоро у нас перемены – она смущенно улыбнулась, - и хотелось бы что-то такое… . В новый интерьер!

Мы подвели нашу гостью к полкам, заставленным фарфором нашего производства: различными блюдами, штофами, вазами, скульптурой, а также к стене, на которой прикреплены самого разного диаметра и тематики блюда и тарелки. Внимательно всё рассмотрев, уже через пару минут Татьяна замерла перед большим голландским блюдом, на котором был воспроизведен сюжет знаменитой картины Василия Бакшеева «Голубая весна».

- Понравилась?

- Очень! Вы знаете, это - то, что мне надо! Вот я сейчас это поняла.

- Может, Вы посмотрите что-то ещё? У нас…

- Нет-нет, я уверена, я возьму именно это блюдо! В нём есть нечто… созвучное мне, скорее, даже моему настроению что ли?... Состоянию… Понимаете, я сейчас сама внутри, ну, Вы понимаете, тоже ощущаю… весну! Внутри меня пробуждается новое, будто новый росток – кстати, у меня будет мальчик!

- Поздравляем!

- Спасибо! И знаете, я как будто подпитываю этот росток своими корнями! Сама питаюсь новыми вешними соками земли, - вот, как на блюде эти берёзки из освободившейся недавно из-под снежного покрова тёплой земли с прошлогодней охристой травой и молодыми зелёными стрелками новой травы. И белая  берёзовая береста, и ломаные ветви с ещё не появившимися зелёными побегами, и всё такое сиреневое – всё так неотвратимо уверено струится от земли вверх…. Да, именно струится в свежем воздухе, уже хорошо прогреваемом весенним солнцем. Солнца в картине нет, но тепло его лучей чувствуется… . Зима кончилась, снега сошли, пришло тепло. Впереди лето, впереди только хорошее! Поверьте, я чувствую! Знаете, такое радостное

По сюжету картины Айвазовского «Ледяные горы в Антарктиде»

                                   (блюдо, голландский фарфор)

                 Иван Айвазовский – величайший маринист в мире. Множество своих картин Айвазовский посвятил истории российского флота. Они изображают не только военные баталии и победы, но и вполне мирные события, выдающиеся по своему значению.  После окончания Балканской войны  Айвазовский  редко уже  обращался  к батальному  жанру.  Времена  парусного  флота  миновали.  На  смену  искусно сработанным кораблям,  которые  воображением  художника  воспринимались  как неотъемлемая и прекрасная часть вольной морской стихии,  пришел  броненосный флот, обитый металлом,  с  дымящими  пароходными  трубами.  Это  была  новая эстетика, которую призваны были воспевать художники следующих поколений.  Но на картинах  Айвазовского  по-прежнему  сливались  воедино  с  морем  гордые  и прекрасные парусники.

               Дружба Айвазовского с российским морским флотом не  прерывалась  в течение  всей  жизни  художника. Моряки  платили  ему  ответной   искренней любовью. Не однажды по их приглашению он принимал  участие  в  самых  разных плаваниях. Интересен потрясающий факт, как-то, специально для него в мирное время с корабельных  пушек  стреляли ядрами, чтобы художник мог наблюдать,  как  рикошетом  они  летят  по  глади воды. Зритель может и сегодня восхищаться натурализмом, изображённого художником.

Перед Вами – переложение для фарфора уникальной картины великого живописца. В 1870 году, когда отмечалось 50-летие открытия Антарктиды русскими мореплавателями Ф.Ф. Беллинсгаузеном и М.П. Лазаревым, Айвазовский написал первое в мире живописное полотно, изображающее полярные льды, — «Ледяные горы в Антарктиде».

Своё путешествие из северного полушария в южное экспедиция начала летом, а завершила зимой. Это было неслучайно, поскольку, когда  русские корабли достигли южной части планеты, там начиналось лето, а это способствовало более эффективному продвижению судов на юг. Перед зрителем - картина антарктического лета! Обратите внимание, несмотря на низкие температуры приполярной области, и влажность, приносимую прибрежным океаном, восхитительная цветовая гамма и эффект сияния льдов создают радостную  феерию, которую можно даже сравнить со знаменитым северным сиянием! В то же время,  ощущение покоя в этой работе возникает через выбранный сюжет изображения бухты. Именно прибрежной бухты - бухты нового материка! Выбран момент, когда открытие уже свершилось и наступила передышка и осмысление достигнутого участниками экспедиции.  

Глядя на это блюдо, испытываешь, своего рода, состояние медитации. Завораживает характерная для этих широт свежесть прозрачность красок, божественная чистота сине-сиренево-розовых оттенков неба и контрастность оттенков океанской воды, от тёмно-кобальтового до светло-салатового.

В антарктическом пейзаже нет ничего застывшего, в нём всё живёт, всё ипрессионистически дышит и всё движется.  Движение цветных

Уважаемый зритель! Позвольте поделиться с Вами свежим наблюдением! Я тот, чьи работы Вы  можете видеть на моей странице. Я – художник-живописец по фарфору. Зачастую, бытует мнение, что работа художника и труд, например, оператора башенного крана несоизмеримы по физическим нагрузкам. Возможно. Но, держа кисть в руке, я устаю не меньше! Просто по-другому…

Вот только что я закончил очередной заказ. Он был весьма объёмным и в то же время должен был быть выполнен к определённому сроку.  Ограничение во времени заставляет работать крайне интенсивно: не успеешь – потеряешь заказ! Но этот заказ был особенным – тема - «близкий и далёкий космос». Это сравнительно новая для нашей компании тема. Однако только мы эксклюзивно воспроизводим Виды Космоса на фарфоре.

Я с удовольствием приступил к работе. Стоял август. А Вы помните, каким был прошедший август. Чтобы уложиться в сроки, приходилось вставать в 5 – 5.30 утра почти вслед за солнцем. От сильного задымления порой не было видно не только огромного здания Газпрома, рядом с которым я живу и работаю,  но даже соседних двенадцатиэтажек! Я вставал и, почти не видя за окном земного мира, погружался в бесконечный мир космоса. В моём распоряжении  было множество фотографий реального космоса, сделанных с помощью мощнейших телескопов и со спутников.  С одной стороны стола - у меня палитры с  керамическими красками, которым ещё предстояло под воздействием высоких температур стать яркими, с другой – бесконечно разнообразные многоликие пространства… Пространства, полные далёких солнц, разноцветных звёзд, невероятных по разнообразию планет, а также завораживающих, затягивающих взгляд в свои спиралевидные круговороты звёздных скоплений…  А между ними передо мной ещё пока белый фарфор.  

Однако, мало иметь фото. Специфика данного заказа состояла в подборке и сопряжении нескольких совершенно разных сюжетов и создании общей оригинальной композиции. А это требовало сосредоточения, больше скажу, погружения в конкретные уголки космоса, зафиксированные современной техникой. Встаёшь рано утром. Ещё «не жарко»  –  под 30⁰, за окном дымно  –  всё как сквозь разбавленную сыворотку…  Голову под холодную воду, чтоб проснуться и придти в себя в ежечасно усилившейся жаре. И – в космос!

Садясь за рабочий стол и беря в руку кисть, я становился астронавтом, выходящим в открытый космос.  Да-да, человеком, не пилотирующим космолёт, а прямо так без скафандра, выходящим в открытое космическое пространство. Каждое утро я, подобно герою фэнтези, открывал для себя новые миры, отдалённые от моей комнаты на многие парсеки, на миллионы световых лет.  Новые миры каждый день, поскольку контракт не предусматривал  повторов создаваемых космических сюжетов. Минутная стрелка начинала свой бег, отсчитывая часы рабочего дня, и постепенно начинала исчезать мебель в комнате, стены, окно – да более того, - городской пейзаж за окном переставал существовать для меня. Сначала вокруг резко темнело, и тут же тьма расцвечивалась такой феерической палитрой, краски которой невозможно найти даже в экзотических, не говоря уже о привычных земных пейзажах! Если до этой минуты Вы думали, что космос исключительно чёрный, запомните, Вы сильно ошибались. Космос невероятно наполнен Цветом с большой буквы!

В течение дня я перебирался из центра галактики М31 к её окраинам, от  галактики NGC 1097 к галактике NGC 6946, не приближаясь близко ни к одной звезде, дабы не сгореть от жара её протуберанцев. Зато я часто подробно рассматривал поверхности планет Солнечной системы. Выжженного до крайней степени Меркурия, затянутой ядовитыми облаками светлой Венеры, покрытого величайшими каньонами и ледяными шапками Марса, огромного бушующего гигантскими циклонами Юпитера с