На подоконнике стоит картина в массивной и тяжёлой деревянной раме, выполненной под старину. Когда заходят ко мне в комнату, больше внимания обращают на раму – такую солидную, с витиеватым бронзовым узором, бегущим по самой кайме, чем на заключённую в неё акварель. А акварель проста. На тёмно-изумрудном фоне, будто залитом чернилами, танцует молодая балерина. «Моя девочка» - я ласково так её называю.
В каждом её движении – старание. Большие карие глаза опущены вниз, подрагивают ресницы. Кажется, будто бы она едва дышит, впервые точно выполняя изящное фуэте. Ещё секунда и сорвётся или же выйдет на новый оборот.
Смотреть на эту картину могу бесконечно, хотя, считается, что бесконечно можно смотреть только на огонь и воду. Хрупкая, невесомая, прямая, старательная девочка, будто сотканная из тончайшей кисеи, как пепел, на который дунешь, и он разлетится. Каждый раз смотрю и описываю. И каждый раз нахожу новые слова.
Картину я купила в Мариинском театре – катались в этом году в Питер. Точнее, мне её подарили, наверное, хотели порадовать, но это была не просто радость, а исполнение одного из заветных желаний - с тех пор, как ушла с танцев, мечтала съездить в Питер и привезти из Мариинки воспоминание – балетную девочку. Вот и съездила. И теперь она «крутит» у меня на окне в громоздкой, обезличивающей её раме.
С рамой, кстати, сама виновата. Хотела красиво «одеть» картину, «нарядить» её в самое лучшее, потому что очень люблю, а вышло…Теперь рама живёт в моей комнате своей жизнью, а картина своей, и сочетаются они ровно так же, как кожаное платье с заклёпками а-ля Zara и серёжки из бабушкиного сундучка.
Четыре года своей жизни я посвятила танцам. Помню, когда училась в десятом классе, моя тётя вместе с мамой отправились заниматься восточными танцами. Вскоре мы с сестрой к ним присоединились. Первые занятия я ухахатывалась над своим изображением в зеркале, неуклюже пытавшемся повторить движения за преподавателем. Никогда не думала, что у меня в результате получится, да и не хотела особо. Только однажды пришла на занятия раньше времени и украдкой подглядела, как Ася – наш первый преподаватель (маленькая, пухленькая девушка с очень мягкими руками и копной светлых волос длиной до талии) танцевала под одну популярную арабскую песенку. Я смотрела на то, как она плавно двигается, закручивается в бочки, как легко выделывает «ключи», ходит с тряской, бросает на зрителей кокетливо-заигрывающие взгляды и всё сильнее понимала: хочу-хочу-хочу, хочу уметь также!
В то время я училась в школе. В обычной московской общеобразовательной школе спального района, которая даже не являлась центром образования, но почему-то нагружала нас таким количеством домашних заданий, выполняя которые, приходилось ложиться в час ночи, а вставать в пять утра. Изложения, сочинения, анализы, сравнительные характеристики, - всё это валилось на наши головы с регулярной частотой. Порой, у меня возникало ощущение, что наш класс готовят к массовому поступлению в МГУ.
Конечно, ни о каком МГУ речи ни шло, наверное, нас просто хотели научить выносливости и стойкости, умению не «прогибаться под изменчивый мир», ведь несмотря на сильную загруженность, я находила время для танцев.
Танец был тогда для меня побегом. Я делала уроки на переменах, набрасывала эссе в столовой, списывала математику на английском, учила стихи по дороге на курсы - всеми силами старалась распланировать своё время так, чтобы дважды в неделю успеть на занятия танцами. И не каждый раз у меня выходило. Но когда получалось, я отдавала себя им всю. В моей голове не оставалось мыслей о школе или о ссорах с друзьями, только последовательность движений, правильность исполнения, комментарии преподавателей и поначалу непривычная, немного нудная арабская музыка. Но и её я потом полюбила.
Дома я живу в маленькой комнате. Большую часть правой стены занимает здоровое чёрное пианино – на нём книги. Те, что я читала последние три года. Вытащи любую из них, открой задний форзац: на плотной бумаге карандашом или ручкой пометки: две тарелочки, верблюд, удары на три стороны, поворот, шаг с левой ноги. Я часто подробно описывала танцы на книгах, которые читала. Теперь, когда случайно натыкаюсь на эти записи, становится немножко стыдно и жалко книги, но тогда для меня не было ничего важнее – запомнить и записать сразу после занятия точную последовательность движений.
- Привет, тётя Наташа! Как ваши дела? Хорошо? Вот и у меня отлично! Так что у нас там с танцами?
Наше чисто семейное обучение танцу живота распалось, когда в середине первого года ушла мама, а в конце в связи с экзаменами в колледже перестала ходить сестра. Остались мы с тётей Наташей.
Тётка у меня классная! Она энергичная, весёлая, кампанейская, найдёт общий язык абсолютно с любым человеком. Она – редкое сочетание бесшабашной лёгкости и вовремя срабатывающей ответственности, но главное её достижение, безусловно, в том, что одна воспитала дочь. В разговоре с друзьями или знакомыми я частенько называю её тёткой –
Читать далее...