Памяти посиделок с Сержантом пост.

Меня воспитали в чувстве - вокруг только свои. Я не боялась темных подворотен и чужих людей, а панки в метро вызывали у меня только желание подойти и тронуть шипы на плече.

Меня вырастили на чувстве - никто никогда не обидит. И в 13, 16, 18 лет я честно и искренне протягивала руки и смотрела в глаза. Открыто. Не прячась.

"Я стою перед тобой, Господи, как есть".

Когда я оказалась в квартире Сержанта и осталась в ней меня поразило то, что он, напарник мне и опора, честно говорил мне (так же, как я, не пряча глаз): "Люди всегда уходят. Все, что есть между нами - общий миг на Перекрестке, общая гроза за стенами Маяка, и дальше только дороги расходятся.

Долгая история в том. как я обещала остаться с ним и ушла. Я уже раскаялась и повинилась в этом, и винюсь до сих пор, да и речь сейчас не об этом.

Я верила, а мир говорил мне: бойся других. Очерти собственный круг и не верь никому за пределами. Я чертила, была вынуждена чертить. А круги становились все меньше. Сначала все непохожие. Потом только походники, реконы, страйкболисты. Потом только реконструкторы и страйк. Потом только страйк...

А потом только собственная команда.
Звонкий щелчек, затмивший все звуки на целую треть мгновения. Кнутом - пока еще над плечами.

Своих слушай! Своим верь! И больше - никому.

Так приходит во взрослую жизнь глупое и детское: не мой камуфляж - чужак.

Не мой цвет шкуры.

Не мое.

Опасность.

На веки вечные.

Негоже отступать от традиции, хотя сегодняшнее сновидческое было вполовину просто визуализацией страхов - мол, еду на закрытие и с ужасом понимаю, что забыла всё, вообще всё - форму. привод, снарягу, рацию.... После пошло уже что-то странное - ласки, больше похожие на мышей, буровато-рыжие, и еще игольчатые зубы, впивающиеся в ладонь. Сиди, ломай голову...

К таро не притрагиваюсь, вытащила колоду Диксита. В лучших традициях себя колода сказала ровно столько, сколько посчитала нужным, а потом выкинула фортель, закапризничала и замолчала. Расклад, в общем, ничего сверхнереального не показал, но, как водится, реальность устаканил.

Дано: вилка. С - двое детей, проходящие сквозь старую фотокамеру, на выходе пара в свадебных костюмах держится за руки. Я - Королева червей венчает карточный домик, под ней ярусом ниже бубновый король и король трефовый, бубновый спокоен, трефовый в ярости. От трефового по диагонали вниз - пиковый валет с лицом канцлера.

На соединение - ярусы пожарных лестниц, мальчонка лет 4 карабкается по ступенькам вверх, к деду.

Чуть в стороне - СШ, дорогу из киноленты венчает заключенный с ядром на ноге. Углом внахлест карта с грустным арлекином, который держит перед лицом улыбку.

Влияние СШ на слияние Х и С через окно снеговик смотрит на свечу у рождественской елки.

Общий путь - по дощатому мосту через пропасть едет экипаж, запряженный двойкой лошадей.

За мостом - зима и метель.

Буду думать, что же еще....

Сны. Все время сны, все время невыразимо, чудовищно яркие и все время кажется - о чем-то. Для чего-то. Вспомнить, понять, определить.

Не знаю. Нужно разбираться.

Вчера снились не Близнецы - идея о них. С. хмыкнул и всерьез не воспринял. Сегодня - сумасшедший, отощавший парнишка, торс которого опоясывали рваные, корявые шрамы. Парнишка орал, я боялась и все пыталась спросить, откуда шрамы.

Потом удирала с зарешеченного балкона, сигая в мутную холодную осеннюю воду и уплывая от собак.

Сложно сказать, к чему это.

В голове ютится настоятельное желание покурить, жахнуть чаю и подумать о вечном.

Все в пизду, пойду завтра с утра по ботаническому бегать.

Мрзд, похоже, упорно пытается мне на что-то намекнуть - уже второй раз за минувший месяц старательно вытаскивала зубы из собственного вываренного черепа, который держала в руках. Во сне такие тонкости, как невозможность данного действа, само собой, не смущали.

Зубы были крепкие, белые, чуть в желтизну после варки (как и черепные кости), едва заметно удлиненные и почему-то кроми передних - сплошь клыкообразные. Первая мысль после ощущения некого дискомфорта (при вытаскивании казалось, что расшатываются зубы во рту) звучала прерно так: а не сделать ли украшение?

В общем, хз.
____________

Сны вообщ доставляют в последнее время. И сны, и события. На Йоль выпало нежданное свидание с Южкой, 22го Нечто веселое выжрало, подчистив, лестничную клетку и мамаем прошлось по квартире. По всем подсчетам - ползло по мою душу и по моему зову. Пересмотрела месяц до того, припомнила некоторые события и почти все 23е провалялась с лютейшим отходняком. С. пожимал плечами, отходил вместе со мной и умилительно сопел в плечо.

В этот раз по совету обошлось без красивых финальных сражений чем и помогло от Нечта избавиться.

Готовлюсь писать годовой отчет - соотносить мыслимое с реальным.
А завтра мне 22, да.

На одном из пабликов наткнулась на дивный комментарий: "Давно хотела преобрести колоду Таро, к Йолю как раз научусь на них гадать". Комментарий поверг мозг в тонны умиления и такие же тонны скептицизма. Я, как водится, вспоминала.

Первой моей колодой была колода Эльфов, подаренная Мявой. Этому событию предшествовали 4 или 5 лет, в течение которых я четко ощущала: пока еще нельзя. Не мое, не возьмусь. Точно так же я знала - первую колоду мне должны подарить.

"Эльфы" потом были подарены Нергалу, который успешно ими пользуется, на сколько мне известно, по сей день. А я пошла в хавэшку за, как мне тогда думалось, Райдером Уайетом. Казалось напрасно - вынесла я из магазина "Animal Lords", и искренне пыталась работать с ними, но от этой идее быстро отказалась. Практика показала, что не-символьная колода подходит мне мало - помимо классического толкования мне жизненно необходимо еще и видеть картинку.

И только третья, "Черный Гримуар", не смотря на странную отрисовку, пришлась к месту и, что называется, "заговорила". Я достаю ее редко - такое, видимо, часто происходит с гадающими - но она пока еще ни разу не ошибалась.

Так что фраза "к Йолю как раз научусь" воспринимается мной разве что юмором.

А на днях раскидывала на Макса, из чувства собственной важности (не иначе) - с полной отдачей, недосказанное вынув голыми руками и не спрашиваясь. Макс ответил, как мог - в вечном свое депрессивном состоянии выжрал все под чистую, только крошки и остались. И ведь накрепко присосался, засранец...

А вот буду знать, как рисковать собственными щитами ради того, что бы залезть поглубже...

На полях: следить за мыслями.

Забытая и привычная картинка. Секундное недовольство (на тебе, подавись, голос повышать вздумал!) - и С. спотыкается о провод, от души, чуть не улетев лицом в косяк.

Когда такое еще было? Уже и не вспомнить...

"Снова тот сон"

Во сне завтрашний день уже наступил - или, по крайней, мере, наступал. А я собирала в хвост длинную густую гриву - до талии, не меньше. И так была этому счастлива, что воспоминание о коротких волосах, вчерашней прическе, отмела легко и непринужденно - я же все время путаю время, мне просто показалось, что короткими они были вчера.

Никогда еще мне не было так легко, как когда я, хмыкнув и плюнув на попытки завязать пучок, просто распустила золотистые волны по плечам.

Никогда еще у Сокольника не было столько счастья в глазах, как когда у метро он зарылся пальцами в эти волны.

Что бы ни происходило, как бы не приходилось наряжаться - смотрю на себя вполупровиль и думаю: даже с хвостом было бы лучше.

Не постригись я....

Сейчас они были бы почти такими, до талии.

Полгодика, сантиметров 7-8 не дотягивали бы.

Скорее, Боже, скорее.
И я больше никогда не остригу кос.

Восстановила алтарь.

Двоякомыслие.

Дома в коробке сидят две куропатки - они пестренькие, до ужаса симпатичные, похожие одновременно на курицу и голубя, но с куда более умными, чем у голубей, глазами. Они теплые на ощупь и очень возмущенно дрыгают ногами, когда берешь их в руки и тащишь поить из-под крана.

Одна из них, кажется, больна - слишком вялая - а у второй запекшаяся кровью рана сбоку на шее. Скорее всего, обе они не жильцы. Я бегаю вокруг них кругами, переживаю, не стало ли хуже, смотрю, чем кормить, и тоже ношу к крану-поилке. Но когда они откинутся - а они, скорее всего, откинутся без вариантов - я спокойно обдеру с них перья и отрежу головы, что бы выварить черепа. И сложу их перья в коробочку - на ловцы снов. И нанизаю бусы из шейных позвонков.

И та троица, что лежит в моей морозилке, тоже когда-то была живой и теплой, и чистила перья, и смотрела желтыми внимательными глазами, но сейчас я просто прикидываю, как половчее отрезать крылья, что бы не повредить так нужные мне кости.

Это двоемыслие практично.

Это двоемыслие пугает.

"Мир таков, каков есть на самом деле".

Прощайте, розовые очки?

Смысл в том, что, похоже, придется признать стразу несколько вещей - да, мы вмешиваемся в мироздание. Мы ломаем его себе под стать. Мы нарушаем Закон.

И следующим этапом - да нет никакого Закона. Можно все.

Но только если ты готов и ответственность принимать - всю. До последней капли.

...Я не умею создавать. Черт возьми, я не умею создавать. ни единой крупицы здесь не создано мной, и (о, Господи, я набью себе эту фразу на лбу!) Сокольник был прав. Я чувствую себя в живущей в гостиничном номере потому, что везде живу, как в гостиничном номере. Везде. Вообще. И именно поэтому меня так тянет на Южку, к маме, к Мяве, к Ворону, даже на Елецкую - туда, где дома совершены и совершенны хозяевами, туда, где дом есть дом, потому, что час за часом кто-то вкладывал себя в него.

Мало сказать - здесь моя родина. Покуда кровь на три пяди землю не пропитает...

Нерг кроил Южку под себя. Елецкая скроенна ими всеми - под себя. Молостовых матерью взлелеяны, как еще один ребенок...

А я везде принимаю должным, и приезжаю, и уезжаю, и....

Я помню то, единственное место, где хотелось творить, собственными руками лечить все, что за полвека ломалось, загаживалось съемщиками, захламлялось чужаками - Войковская.

Единственное место, где я пришла и с остротой боли поняла - я готова заснуть здесь как есть, в форме, обутая, на чужой кровати. в прокуренной комнате.

Что подарить тебе, дом? Ладонь за сына, голову за дочь? Что в огонь бросить, что бы врасти в тебя корнями, чем дарить тебе жизнь, новоявленный?

Что я могу дать тебе?

Теперь понимаю. Тригер, центратор, идея о человеке. Воплощенная судьба или, если угодно, сущность. Каждому своя. Каждому - не отвернуться, не забыть.Каждый однажды вложит себя - в кристалл в медной оплетке или в свисток на жестком шнурке, пока кто-то другой вдруг не вытянет из-под ворота, не взвесит на ладони чужую квинтэссенцию жизни. Не споткнется о нее, налетая, как на стену, на самую суть человеческую.

Я писала его и писала Нергала. Писала даже Шепота, если постараться и поискать. Мироздание отвечает мне и мироздание дало мне имена, глядя на которые я только усмехаюсь: надо...

"Никто другой не смог бы заставить меня вернуться в универ".

И до: "Я знаю. Ты меня заставишь".

Но есть в итоге только мотивация - легкокрылым ястребиным небом, от которого нельзя отказаться. Баш на баш, товар за достойную оплату - возвращение в стены неродной, забытой, брошеной Альма Матер. Достойная цена.

И я не откажусь.

Я не посмею отказаться.

Говорят, я ходила во сне.

Говорят, что количество мертвецов в квартире чертовски зашкаливало этой ночью.

Говорят, я просила кого-то уйти.

Я этого не помню, помню только огромный темный зал и до того, днем - задушенный горлом крик и отчетливое понимание: я должна открыть дверь, я теряю сознание, но должна открыть дверь, иначе я не проснусь.

Я почти горда собой.

Я постараюсь удержать картинку сегодня.

У него была красивая мать.

Новоприобрела колоду Таро.

Новоприобретение оказалось удачным.

Есть что сказать за 13-й, но я скажу об этом завтра.

Мирной ночи.

Ну, по правде сказать - не совсем без. Скорее, так: "Чертовы неклассические!"

Так в сердцах выкрикнула метресса Джоанна, столкнувшись с Лабиринтом.

...Собирая и везя центратор я подумала вот о чем: все мы - чертовы неклассические. Нет, классика как всегде "в тренде", но мир слишком изломан, что бы понимать его только так. И потому творить остается только какими-то новыми способами.

Наверное, именно поэтому мой центратор можно повесить на запястье.

Наверное, именно поэтому Шепот советовала вписать в систему Диксит кубы.

Чертовы неклассические, да.

Но ведь работает?

А с Диксит хватает своей мороки: я все ещё считаю, что 84-х карт многовато. Часть из них просто не отвечает. Или я их не слышу.

На полях: кубы как игра. Возможность перетянуть возможность.
На полях: вода.

Конец связи.

Заглушая визгливую панику шин,
Опуская грозою небесный клинок,
(Где бы ни был, невольный напарник - дыши!)
Через тернии к звездам стелился восток,

Красным дымом пожарищ оскалился юг,
Запад кашлял, хрипя, и молился во сне.
Только север молчал - между яростных вьюг
Все молчал, беспощадный, молчал обо мне.

Мой невольный напарник, потерянный брат,
Слишком тяжел, оскален шипами венец...
В этих дебрях, срывая карманный твой ад,
Я держу тебя, друже. Последний гонец,

Вестовой от погибших - я помню тебя,
Проклинаю тебя, только - слышишь?! - держу!
И пылая рассветом машины горят,
Поминая дожди и осеннюю ржу,

Я держу тебя, ярость последней войны,
Я держу тебя, золото ранних полей,
Ради самой последней, ненужной цены.
Я - оплавленный крест на ладони твоей,
Уходящая небыль грядущего дня -

Потому только ты и удержишь меня.

Я проснулась от крика - села в кровати, едва понимая от нахлынувшего извне чужого ужаса, где нахожусь. Ужас был звериный, не было в нем ничего человеческого, он выжигал из нутра все человеческое, и я, хрипя и задыхаясь от него, на вдохе выкрикнула, вытолкнула из себя имя - и зашарила руками по одеялу и столу, ища сигарету.

Это был не мой кошмар, не мой страх. Но я услышала его. И попробовала написать.

Мы кричим по ночам, просыпаемся в липком поту,
Задыхаемся пеплом давно отгоревших пожаров,
И сидим молчаливо таращась в небес черноту,
Сигареты сминая меж пальцев... Послушной отарой

Звезды катятся вниз, замирая у южных границ,
И бездумно минуя уснувший, запутанный Север.
Только-только покажется, что не запомнил и лиц,
Как они пробиваются вдоль междуреберных реек

В глубину, в самый горький, заросший болезненно шрам,
И палят по мишеням души, как гражданские в тире.
Вот проснешься, забудешь, но кажется: нужен лишь там,
На своем беспощадном, таком ненавистном фронтире.

Вот ещё подумать за страйкбол....

На ночь глядя я решила пробежаться глазами по видео в закладках - хотелось что-то красочное про войну во Вьетнаме или между Севером и Югом. Вместо этого я наткнулась на "Сирийские дневники" одного корреспондента с России-24. И решила: почему бы нет? Тем более, всего 43 минуты, успею лечь до нуля...

...Мысль была невольной: как похоже на наши, страйкбольные игры. Те же заброшенные здания, тот же треск - только рубленней, звонче. Бегут люди. Солдат стоит на одном колене, выглядывая из-за угла. Или вот передышка - усталы, рядком, сидят у стены люди в камуфляже. Вот только...

Вот только у нас никогда не бегут вот так вот нервно, дерганно вжав голову в плечи. И не падают так - мешком, коротко дернувшись. А упав, не остаются лежать, дико и не логично раскидав руки.

Я смотрю и думаю - мы играем в это. Это страшно, дико, невозможно - а мы в это играем.

Не потому ли, что наши мертвецы, улыбаясь, только вскидывают руку с красным платком и уходят, а не остаются лежать?

Чужой ли дикости
В сердце много
Чужой ли ярости
Полон день...
Идти, кроваво
Роняя тень,
За спину бросив
Излом порогов.
Брести на свет
Или в темноту,
Ответ не вызнан,
Вопрос не слышен,
Кому дорогой -
Двускаты крыши,
Кому - в приморский
Излом тропу.
Кому - горланить,
Кому - молчать,
И песни петь,
Надрывая горло,
Суметь бы не
Захлебнуться слогом
Дорог приняв
На себя печать.

Дела и события последней недели наводят меня на тысячу разных мыслей. Первая из них - первое впечатление не просто самое сильное. Оно - единственно-хранящееся. Ты можешь заставить себя умом понимать что-то иное, но первое чувство - будь то восторг или страх - никуда не денется. И, похоже, со временем только усилится. И если восторг ещё штука относительно безобидная, то хуже страха чувство найти сложно. Потому, что страх вызывает собой самый дремучий инстинкт - инстинкт спасения собственной жизни.

И потому если с отвращением можно жить - то страх и через месяц, и через год, будет заставлять тебя непроизвольно топорщить шерсть на загривке.

Мысль вторая. Я не могу сказать, что никогда не ошибаюсь. Но по крайней мере - во многих случаях я оказываюсь права. Да, исключительно за счет интуиции и косвенных данных, но права. А значит, нужно лучше присматриваться к людям. Вне зависимости от первого впечатления.