Бунинская премия, ставшая в последнее время одной из самых престижных российских наград, учреждена в 2004 году для поддержания лучших традиций русской словесности в современной литературе.
Ее лауреатами в разные годы стали: Андрей Битов, Лариса Васильева, Глеб Горбовский, Андрей Дементьев, Николай Добронравов, Сергей Есин, Александр Кабаков, Тимур Кибиров, Инна Лиснянская, Альберт Лиханов, Людмила Петрушевская, Юрий Поляков, Александр Проханов и другие видные мастера художественного слова.
VII конкурс на соискание Бунинской премии, который в этом году проводился по номинации «Художественная проза», привлек, как и в прошлые годы, интерес писателей, литературных журналов, издательств. В Оргкомитет поступило 80 публикаций оригинальных произведений. Высшие оценки экспертов, составили «длинный список», затем «короткий список» претендентов на звание лауреата Бунинской премии, который был объявлен 15 сентября. Из «короткого списка» жюри выбрало победителей конкурса.
В этом году отбор был очень строгим. Как сказал на церемонии вручения Председатель жюри Святослав Бэлза: «Планку Бунинской премии решили не снижать». Поэтому лауреатов по итогам конкурсного отбора в этом году оказалось всего двое!
Борис Евсеев– получил Бунинскую премию в номинации «Художественная проза» сразу за две книги: роман «Евстигней» и книгу рассказов «Лавка нищих. Русские каприччо» (обе книги вышли в издательстве «Время», в 2009 и 2010 году).
Владимир Личутин - получил Большую Бунинскую премию в номинации «Художественная проза» – за роман «Река любви» (изд. ИТРК, 2010).
Попечительский совет также назвал лауреатов Бунинской премии за особые заслуги перед русской словесностью. Ими стали:
Валерий Ганичев, Даниил Гранин и Владимир Луков.
Лауреаты Бунинской премии получили медаль с изображением И. А. Бунина и удостоверение к ней, лауреатский диплом и денежное вознаграждение.
Премии и дипломы вручали: Председатель Попечительского совета Бунинской премии, ректор МосГУ, профессор Игорь Михайлович Ильинский, и литературовед, Народный артист России Святослав Игоревич Бэлза.
По материалам Оргкомитета премии
Председатель жюри Святослав Бэлза и писатель Борис Евсеев Фото на память: Иван Бунин и Борис Евсеев
То, что история Евстигнея Фомина появилась в народном журнале "Роман-Газета" - это знаковое явление. Евстигней Фомин, пушкарский сын, которого "гнобили" как "власть имущие" и конкуренты при жизни, так и те, кто использовал его творческое наследие без ссылки на автора - "пошел в народ"! В каждой библиотеке есть подписка на этот журнал. Оформление обложек дополнительно привлекает внимание читателей к этой трагической фигуре отечественной культуры. В этом году исполнилось 250 лет со дня рождения Фомина, но об этом вспомнили только на телеканале "Культура", отметив в "Календаре памятных дат". Такое впечатление, что музыкантам, конечно же, легче и проще не вспоминать о Фомине, исполняя популярных, но слегка набивших оскомину классиков, повторяя из года в год свой игранный-переигранный репертуар.
"Евстигней" Бориса Евсеева в "Роман-Газете"
Перебирая новые журналы в библиотеке, обратил внимание на красочные обложки "Роман-Газеты": выразительные портреты и прекрасные Петербургские городские пейзажи. Это были портреты Евстигнея Фомина (художник неизвестен) и Глафиры Алымовой (Дмитрия Левицкого) на фоне удивительных работ художника Алексея Боголюбова "Петербург при заходе солнца" (№17) и "Вид на Смольный монастырь с Большой Охты" (№18).
Публикация в народном журнале "Роман-Газета" говорит сама за себя, еще раз подтверждая, что роман о судьбе Евстигнея Фомина задел за живое многих и многих. И не зря в коротком списке Бунинской премии 2011 года мы видим книгу Бориса Евсеева "Евстигней".
[показать] [показать]
(перепост из ЖЖ vashhenkogen)
"Непричесанные мысли" - так называется статья Русланы Ляшевой в "Литературной России", главу из которой (это об одном из центральных рассказов книги Бориса Евсеева "Лавка нищих" - "Мясо в цене") я случайно выловила в интернете и выкладываю для всеобщего обозрения. Книга "Лавка нищих" - в коротком списке Бунинской премии - 2011. Ее печатает неизвестное издательство "Нигде не купишь" на заказ, потому что книги нигде действительно нет, висит в интернете только электронка и аудиокнига на всех сайтах. Актуальность и востребованность рассказов Бориса Евсеева очевидна.
"Оселок старый для новых проблем"
"…Между тем, рассказ – такой мобильный жанр, точнее, проворный и юркий, что в любую «щель» процарапается, любое событие вывернет наизнанку.
Наверное, многие согласятся, что после Вячеслава Дёгтева эстафету лучшего рассказчика подхватил Борис Евсеев; внешне они «засветились» на разном фоне – Дёгтев дружил с патриотами, Евсеев тусуется с демократами, – но в творческой манере, в стиле гротеска, они близки друг другу и, в сущности, не имеют себе равных. О прозе Дёгтева я уже писала, обращусь к повествованию Евсеева.
Но прежде краткое отступление.
Почему у нас такое обострённое внимание уделяется селу, продовольствию, в общем, еде? И в прессе, в публицистике, и в художественной литературе? Потому что земля, на которой всё произрастает, всегда в России была нравственным оселком, на котором оттачивались проблемы бытия народа и его правящего класса – от князей и бояр в прошлом до нынешних чиновников и олигархов, т.е. элиты – и традиция продолжает стягивать в один узел темы хлеба насущного (даждь нам Бог) и пищи духовной. При огромных внешних переменах всё остаётся так, как положили предки от Ярослава Мудрого и митрополита Илариона, от славянофилов с западниками, от Пушкина и Льва Толстого до сегодняшних «новых реалистов» и постмодернистов. Рассказ, мобильная малая форма, прекрасно фиксирует ситуацию.
Лет десять назад, помнится, в Москву на гастроли приезжал из Германии молодёжный ансамбль «Мясо», рок-гитаристы делали музыку из шума городского. Игровое отношение на Западе к теме земли и еды выразили музыканты, подчеркнув отличие от нашего менталитета.
Борис Евсеев продовольственную проблему вынес в название рассказа «Мясо в цене!» («НГ – Ex libris» от 22 мая 2008 г.), однако не стал подобно публицистам терзать душу читателя цифрами, вроде того, что на восстановление поголовья скота надо 137 миллиардов рублей, а в национальной программе на всё мероприятие по подъёму животноводства заложено лишь 47,5 миллиарда рублей; и т.д. и т. п. (Статья «Кушай тюрю...» Фёдора Подольских в «Советской России» от 27 мая 2008); прозаик тащит читателя по нравственным рытвинам и колдобинам, оставшимся после «ядерного удара» по с/х.
В лавчонку на окраине Мытищ вломились ранним утром ряженые и потребовали: «Сыр, мясо, колбасу – в мешки! Деньги – на прилавок! Бутылки – в ящики!». У хозяина лавчонки от страха «слова пропали». «Продавец, однако, быстро
Только что появилось в "Московской правде", в приложении "Книга в Москве", эссе о "Красном роке" Бориса Евсеева. Книгу сама прочитала с большим интересом, и было приятно, что у меня есть единомышленники.
Красное и черноепроза
Борис Евсеев причастен тайнам природы, он слышит музыку революции и музыку мира.
Упоминание о том факте, что Евсеев «когда-то играл на скрипке», меня явно коробит.
И, кажется, что я знаю почему.
Дело не в том, что музыканты «бывшими не бывают».
Просто человек, который играет на скрипке, не всегда музыкант.
И наоборот, музыкант - это совершенно не обязательно человек, который играет на скрипке.
«Откуда явились в наш мир музыкальные звуки? Ясно, что их извлекают из инструментов или из человеческого нутра. Но для того, чтобы нечто извлечь, надо это нечто - предслышать! Откуда берется предслышанье?».
Вот и персонаж, давший название процитированной выше повести «Черногор», летчик в отставке, «по инвалидности», пораженный инфразвуком, - от скрипки просто бежит. Почему? Потому что взошел в своих стихах однажды по лестнице познания на значительную высоту. Но Тартини взошел гораздо выше. И Черногор при всей своей духовной утонченности, по словам автора, «не более чем страж». То есть тот, кто у черты. За чертой - Тартини, написавший «Учение о звуке». Впрочем, оно до нас не дошло. Тогда почему мы читаем у Евсеева:
«Звук музыки темной - это звук музыки жизни. Звук музыки светлой - это звук музыки смерти. Но не смерти, понимаемой как уничтожение! А смерти, называемой жизнью иной, жизнью с Богом.
По земному темному звуку, как по лестнице, с черными, обросшими грязью нижними ступенями, станешь ты подниматься, выше, выше! Пока наконец - легко и светло - не перейдешь в жизнь иную, подвластную одному лишь Всевышнему... Не по мосту перебежишь, не по реке забвения переплывешь - по звуковой лесенке перейдешь!»
Просто Евсеев был там. Он причастен к тайнам природы. Потому он слышит музыку революции, равно как слышит музыку застоя, слышит музыку войны и слышит музыку мира.
И устанавливает гармонию между слышимой музыкой и музыкой своих чувств. Хотя правильнее сказать - Евсеев ищет этой гармонии, ибо она не наступает по воле автора, а рождается при попадании выстрела текста в мишень художественной правды.
Правдоподобные иллюзии
Финалист «Русского Букера» 2005 года Борис Евсеев стал финалистом «Большой книги» года 2009 с книгой «Лавка нищих: Русские каприччо», выпущенной московским издательством «Время»
Каприччо (каприччио), согласно словарям, имеет итальянско-французские корни – capriccio на итальянском означает каприз, прихоть, французский каприс (caprice) – виртуозная инструментальная пьеса импровизационного склада, с причудливой сменой эпизодов и настроений, родственная фантазии. В оркестровой музыке 19 века характеризуется ярко выраженной национальной окраской музыкального материала.
У Евсеева именно ярко выраженная музыкальная проза с русской, как заявлено уже в заглавии, окраской. Три книжные части, в каждой из которых по восемь рассказов-историй, судя по всему, призваны привносить дополнительные музыкальные обертоны в форму этой талантливой книжки. Недаром Евсеев получил музыкальное образование в знаменитой «Гнесинке» и довольно долго преподавал музыку.
Уже в первых рассказах словно разрядами электричества покалывает, сигнализируя об энергетике талантливой, захватывающей прозы. А как мощно и образно описан Новый Птичий рынок в самом начале первой истории «Ехал на ярмарку Иван Раскоряк…», явленный глазами этого самого Вани: «Люди-звери и звери-ангелы. <…> А иногда – звери и птицы на людей, как две капли воды походить начинают». И здесь же в интригу маленькая тайна: «Глаза у кошечек веселые, добрые. Мордочки счастливые. Только с чего бы это? Ваня знает с чего». А мы как раз не знаем. И не узнаем. Но догадаемся-додумаемся (ведь умный-разумный читатель для писателя бог, а никак не наоборот), что накачивают чем-то несчастных кошечек. Да и подоспеет на следующей страничке объяснение о собачках: «…Некоторые щенки – для весёлости и форсу – наркотой напичканы. Это Ваня по блеску глаз сразу определяет».
Чиста душа у маленького человека (персонажи писателя чаще всего материально бедны, но они хотят жить честно, как бы их ни ломала жизнь) с неуклюжей фамилией Раскоряк, жалеющего живность Божию. За это и пытаются сжить его со света белого, зарыть в могилу сильные мира рыночного, обитающие по своим понятиям, согласно которым не тянет на жизнь «шелупонь» Ваня: «Ни капиталу, ни ума,.. ни прочей собственности. Одна гниль, да прель по сараям. Так чего им тогда в этом мире мучиться?» За какую провинность убивают? За ненужность, да за то, что птичек выпустил из клеток, пожалел.
Но не может заступник братьев меньших мир покинуть ни за понюшку табаку, былинная сила, никак не меньше, приходит ему на помощь, откапывается он из могилы, шествует в ночи, как мститель небесный, сопровождаемый недобитыми ворогами котом и птицей. И, где реальность, а где призраки, пугалки, страшилки, пустяковинки – всё перемешано, детские страхи и взрослые фантазии, не отделить одно от другого. И такое пронзительное чувство сожаления, что в горле щемит. Это-то и есть по-настоящему сверхзадача писателя: будить человеческое в человеке.
А какие точные и в то же время пряные фразы-афоризмы разбросаны по страницам «Лавки нищих». «Время, лишь глядя на излом, – полюбить можно». Вот ещё один из персонажей говорит: «Думаете, интеллигенция – это знание, или гражданская совесть? Дудки! Интеллигенция – это интуиция! Верно почуять и правильно решить. Гибель интуиции и есть гибель интеллигенции!» И таких «смыслов» в тексте много, успевай фиксировать и обмысливать. Кстати, автор иногда настолько пьянеет от словесного напитка, что заваливается в метафорические красивости, типа: «…Мимо старухиной дачи крадется, как рослый поселковый вор с двумя верткими молодыми петушками за пазухой, рассвет…» Зачем тут вор, да ещё с петушками?.. Но, подобная сахаристость в прозе Евсева все-таки редкость.
Вот ещё история «со сдвигом» под заголовком «Лавка нищих», где не просто какая-то нищая забегаловка, там действительно продают самых настоящих нищих. Всучивают людей потерявших достоинство, а потом, купленный «дикобраз» карликового роста в потертом человечьем обличье, с явной сумасшедшинкой во взоре и поведении устраивает покупателю такую кузькину мать и «передвижную камеру пыток», – только держись! Магический реализм, конечно, но пробирает до дрожи. Жизнь, люди, вещи – всё джунгли, в которых, как на млекопитающее с примитивными инстинктами, ведется охота невидимыми, до поры, мясоедами.
«Мясо в цене» – вскрикивает герой-иностранец одноименного рассказа. Это, кстати, самая «платоновская», скажем так, вещь в сборнике. И по стилю, и по языковым изыскам, когда, если
[280x448]В аннотации про "Красный рок" написано, что "... Евсеев несколькими штрихами в очень небольшом пространстве романа создал метафору современной России, жесткую и яркую. Забыть прочитанное невозможно, потому что история любого государства - это в первую очередь история людей. И лишь во вторую очередь - история событий."
С этим нельзя не согласиться.
Писательницы Донцова, Устинова, Полякова, Маринина требуют защитить их авторские права в Рунете. Давно замечено: на соблюдении авторских прав рьяно настаивают производители именно вторичного продукта – как раз те, кто не имеет морального права называться авторами.
http://www.vz.ru/columns/2011/7/21/508724.html
| Борис Евсеев: авторы из провинции могут "оживить" русскую литературу |
|
14/04/201117:29
МОСКВА, 14 апр - РИА Новости, Светлана Вовк. Современная российская литература, о кризисе которой неоднократно заявляли литературоведы и писатели, нуждается в новых темах, образах, формах, и авторы из провинции могут решить эту проблему, сказал в интервью РИА Новости известный прозаик и поэт Борис Евсеев.
Борис Евсеев - лауреат премии "Венец" (2010), Горьковской литературной премии (2005), финалист "Русского Букера", "Ясной Поляны", Национальной литературной премии "Большая книга" (2009, 2010). Его проза и стихи переводились на многие языки.
На прошедшем в Бильбао международном книжном фестивале Gutun Zuria Евсеев представлял литературу из России, а также принимал участие в круглых столах, одной из основных тем которых был кризис в современной российской литературе.
По словам Евсеева, российская литература сегодня разбавлена огромным количеством некачественных произведений, созданных по принципу коллажа, кроме того, многие авторы спекулируют на теме оппозиционности...
На взгляд писателя, "искусство - это отбор. Если оно вбирает в себя все без разбора, то это уже не искусство. В этом самая драматическая коллизия нашей литературы - писать стало можно все, что угодно и поэтому стали писать, - что попало".
Он отметил, что этический кризис российской литературы назревал с конца 30-х годов прошлого века, когда за правдивое слово писатели попадали в тюрьмы и клиники для душевнобольных. Тогда писать, не желая лгать, можно было только в стол. Кризисным для литературы было и время "застоя" - 70-е годы. Например, сам Борис Евсеев не печатался с 1973 года по 1991 год. В 1974 году писатель был выдворен из Москвы за выступления в защиту слова в СССР, а его произведения не издавались, так как чиновники считали, что они искажают советскую действительность и проникнуты духом реакционной религиозной философии.
Мировоззренческий кризис, считает Евсеев, проявляется в российской литературе в том, что авторы не знают, о чем писать и создают книги-коллажи, похожие на мозаику понадерганных из газетных статей мыслей.
"Авторы таких книг думают, что, распилив старые темы на куски и по-новому склеив их, можно получить что-то новое. Но никакой новизны в такой эклектике нет", - заметил собеседник агентства.
На его взгляд, усугубляет ситуацию прессинг со стороны политических партий и литературных кланов. По мнению Евсеева, несмотря на то, что кризис - это черта современной литературы в целом, в его преодолении не помогут творческие объединения и союзы писателей.
"Выход из кризиса - это внутренняя свобода. Свобода в выборе света, а не в выборе тьмы. Чехов всю жизнь по капле выдавливал из себя раба", - привел пример Евсеев, обратив внимание, что современным писателям почувствовать себя свободными зачастую мешают самодовольство и гордыня.
Но у Евсеева есть вариант частичного преодоления кризиса: оживляющее действие, на его взгляд, может оказать литература провинции.
"Все новые силы всегда и во всех странах притекали из провинции. Люди привозят из провинции облако, а иногда и целый космос нестандартного мышления, целый мир свежего и незаемного русского языка. В столице все это шлифуется, и, если не убивается, то из провинциалов получаются неординарные писатели", - уверен Евсеев...
На фестивале в Бильбао Борис Евсеев также говорил о лучших качествах известных во всем мире представителей разных российских литературных школ...
Целиком интервью можно прочитать на сайте РИА Новости http://www.rian.ru/culture/20110414/364543788.html
Продолжаю распечатку блестящих выступлений с вечера Бориса Евсеева в ЦДЛ, посвященных его прозе.
Выступление классика отечественного литературоведения, критика Андрей Туркова можно было бы назвать так: "Мы в истории нашей не рыщем, мы в ней живём".
"В новом романе-версии Бориса Евсеева «Евстигней» есть одна пронзительная нота. Для меня эта нота по многим причинам дорога. В книге сказано: «Слишком многое наше просвещенное общество забывает». Это действительно так, это наша болезнь вековая! Не только наша, конечно, но нам в России следует говорить, прежде всего, о себе. Другое примечательное место в книге: «Нет ни старых, ни новых времен. Одно у нас время, нескончаемое время российское».
История российская в «Евстигнее» показана очень сильно. Ее удары на себе постоянно ощущает герой - композитор Фомин. В одном месте у Евсеева есть строчки стихов: «Не нужен ты Отечеству, певец»! А в другом говорится, что музыка чувствовала себя в той, императорской России – и эта «традиция», к сожалению, отчасти жива и теперь – «недостоверной», незащищенной, несуществующей. Совершенно замечательно об этом говорит один из героев романа актер Дмитревский, который самым активным образом участвует в повествовании. Уже когда судьба героя решена, жизнь кончена, Дмитревский, как бы подводя итог, говорит: «Печать дара у нас ломают первой».
«Печать дара» ломают первой не только в связи с историческими обстоятельствами, но и из-за самого характера главного героя книги. Ведь, по сути, за душой у Фомина нет ничего, кроме таланта. Он защищен только этим талантом и абсолютно беззащитен перед опасностями времени. В романе есть очень интересная, связанная с иезуитами, сюжетная линия. И там, в письме иезуита своему начальству - страшноватая резолюция, касающаяся Фомина: «Этот человек безрассудно честен».
Я сразу вспомнил Блока. У него есть пьеса «Роза и крест», к сожалению, мало ценимая. К этой пьесе Блок писал комментарии. Один из его любимых героев, рыцарь с трагической судьбой Бертран, аттестуется в этих комментариях так: «Он неумолимо честен, трудно честен, а с такой честностью жить на свете почти невозможно»...
Из такого же теста вылеплен и Евстигней Фомин, выходец, как говорили раньше, «из социальных низов». Он вначале такая маленькая человеческая единичка, которую и заметить сложно. Но ему повезло: благодаря настойчивости отчима, простого солдата, его втолкнули в область искусства. И там Фомин чувствует себя сперва очень неуютно. Но потом - распрямляется. В романе есть примечательное место, где описано, как у Фомина постепенно меняется почерк. Борис Евсеев пишет: «Из рабски дрожащего, почерк Фомина делался ровен, раскидист».
Почерк меняется, когда Фомин придумывает себе фамилию и слегка меняет имя - из Евсигнея в Евстигнея. А позже, когда происходит катастрофа с его первой оперой «Новгородский богатырь Василий Боеслаевич», - получаем уже не почерк, а характер. Когда происходит первое настоящее столкновение Фомина с тогдашней властью, - именно на почерк композитора обращает внимание статс-секретарь Екатерины – Храповицкий. Это сцена сделана очень сильно. Затребовав партитуру Фомина после оперного спектакля, Храповицкий страшно раздражается на те вольные завитки, которые «дозволяет» себе Фомин. Храповицкий даже в почерке Евстигнея улавливает своеволие и вольнодумство. Не смея критиковать манерность и ужимки текста «матушки» государыни, он обрушивается на композитора и со сладострастием заливает сургучом и заклеивает полосками бумаги ставшие ему ненавистными места в партитуре Фомина. В этом Храповицкому помогает заезжий музыкант-иностранец, для которого исполосовать, искромсать, отцензуровать одну из первых национальных русских опер – одно удовольствие.
Скупыми прозаическими средствами нарисована одна из тенденций российской жизни. Происходит страшная расправа над рукописью! Ну а где есть расправа над рукописью, там возможна расправа и над человеком. Ведь насилие над рукописью – подобно насилию над живым телом.
Параллельно с «Евстигнеем», я читал огромный том, который называется «МХАТ Второй». МХАТ Второй – это московский театр, погубленный в 1936 году. Погубленный решением правительства. В книге скромно обозначен жанр – «Опыт восстановления биографии». На самом деле эта книга – настоящее воскрешение! Воскрешение уничтоженного театра. Двадцать литературоведов по крупицам, по рецензиям, по воспоминаниям, по косвенным документам восстановили историю театра, руководимого Михаилом Александровичем Чеховым.
Позже, под страшным давлением власти и советской прессы, Чехов уехал. Тогда же уехали и некоторые другие деятели искусства. И
Только что в "НГ- ExLibris" появился отрывок из совершенно новой повести Бориса Евсеева. По обыкновению, все произведения писателя проходили через литературные "толстяки". А в этой книге, которая выходит в издательстве "Эксмо" - целых две никому не известные повести: "Красный рок" и "Черногор". Да еще новая редакция повести "Юрод", сокращенный вариант которой был в журнале "Постскриптум". Книгу обещают выпустить к концу августа. А это как раз к самой книжной ярмарке. Здорово! 
* * *
"Московский Кремль давно осаждали вороны, галки, грачи и пернатые помельче.
Птицы гадили на Царь-пушку, обливали пометом Царь-колокол. Но главное – это в основном делали вороны – долбили клювами и царапали когтями купола Кремлевских соборов. Золото соборов обновили еще в семидесятых, при Брежневе. С тех пор спасу от галок-ворон в Кремле и не стало.
Крепость Кремля оказалась под угрозой!
В те же годы произошел вовсе не смешной, а скорей драматический случай... "
Подробнее: http://exlibris.ng.ru/before/2011-07-14/4_voron.html
Интерес читателей к новому роману Бориса Евсеева "Евстигней", который еще в рукописи попал в финал литературной премии "Большая книга", с каждым днем усиливается. Об этом говорят рецензии, интервью, появляющиеся в печати чередой, презентации, вечера, встречи с читателями как в Москве, так и в провинции. Материал о вечере, который прошел а Русском ПЕН-центре, можно прочитать здесь: http://www.mospravda.ru/issue/2010/10/19/article24485
http://www.penrussia.org/.
Привлекает загадочная фигура главного героя - Евстигнея Фомина, русского композитора конца XVIII века, которого (если коротко) Екатерина Великая "закопала" за вмешательство в ее либретто оперы "Боеслаевич". Фомин, как композитор, вставил туда народные песни. Представляете: конец XVIII века, на сцене порхают ангелочки, танцуют феи и амурчики, знать пришла расслабиться, а тут - народные песни. Да кто стерпит такое!
Послушала "Орфея и Эвридику" в интернете. До сих пор нахожусь под впечатлением этой музыки! Не зря современники называли Фомина "русским Моцартом". Вчера обзвонила кучу магазинов, диска с "Орфеем" нет! Да!.. Постаралась Екатерина. Начало XXI века - а диски с музыкой Фомина не сыщешь, как говорится, днем с огнем.
Встреча с лауреатом премии "Чеховский дар" Анатолием Гавриловым
В рамках программы 6 Московского Международного Открытого Книжного фестиваля (ЦДХ, Москва, Крымская набережная, дом 10) состоится встреча с мастером короткого рассказа, лауреатом Всероссийской книжной премии "Чеховский дар", писателем из г. Владимира - Анатолием Гавриловым.
Примут участие: председатель жюри Всероссийской книжной премии 
"Чеховский дар", писатель Борис Евсеев, член жюри премии, литературный критик, журналист Николай Александров, главный редактор ИГ "Аттикус" Ольга Морозова .
Встреча будет проходить в шатре "Херсонес", 13 июня в 13.00.
Приглашаются все желающие.
"Чтение-21" http://www.chtenie-21.ru/news/5730
После фестиваля я добавила фото с сайта OpenSpace.ru - автор Евгений Гурко
http://www.openspace.ru/photogallery/23095/260434/
http://www.openspace.ru/photogallery/23095/260480/
Борис Евсеев и Анатолий Гаврилов на книжном фестивале.
На сайте интернет-клуба "Книги говорят" обнаружила небольшую, но очень ёмкую рецензию на роман-версию "Евстигней".
«Евстигней» - это объемное, полное, правдивое и ненавязчивое описание яркой жизни основоположника классической музыки, и не просто музыки, а отечественной классической музыки.
Евстигней Фомин – великий реформатор отечественного театра музыки, развивавший свою деятельность во второй половине 18 века. Жизнь этого человека загадочна и трагична. Обладатель диплома Болонской филармонической Академии остался невостребованным в России до конца своей жизни. В этой книге впервые его судьба рассмотрена подробно и вдумчиво. В произведении также имеют место настоящие, редчайшие архивные документы, что делает историю еще более жизненной. Это обосновывает судьбу, переживания и саму жизнь Евстигнея. события жизни великого русского композитора автор отражает через музыку, театр, творчество.
Книга написана поистине гениально, художественное представление документов, насыщенные переживаниями рассказы, аргументы и факты – все это потрясет настоящих любителей историко-биографического жанра.
С сайта http://kniginegoryat.ru/history_biography/boris_evseev_evstigney/
Борис Евсеев принадлежит к тому типу писателей, которые словно бы стремятся осуществить мечту Флобера: творить силой одного стиля, давая форме самой созидать своё содержание. Андрей Белый, Ремизов, Бабель, Олеша, Платонов, оба Казаковых (прославленный Юрий и известный более на Западе Владимир), Саша Соколов изваяли, на радость нам, таким методом много шедевров. Однако же большинство писателей продолжает угрюмо исповедовать «идейное содержание». И преобладающая критика не больно-то жалует «художников». Вот и на Бориса Евсеева они нередко нападают, не находя в его прозе духоподъёмных мыслей. Между тем, их у него, как у каждого истинного художника, столько, что и не счесть простым арифметическим действием. Просто они, эти мысли-идеи, разбегаются в бесконечности интерпретационных возможностей – как в каком-нибудь музыкальном произведении. Недаром он дал своему новому сборнику рассказов подзаголовок – Русские каприччо.
Тут целая галерея чудиков – вроде бы «пришпиленных» к нашему времени, если не порождённых им: всякий раз с просветами в вечность. Восходящих не столько к Шукшину, сколько к Ремизову, Сологубу, тому же Платонову. Живущих с виду реалиями современного бытия и быта, но и в каком-то полусне, сдвигающем времена и пространства. Та же лавка, торгующая нищими, существует где-то на грани яви и ночного кошмара. И бандиты здесь не совсем бандиты, и мирные обыватели с какой-то угрозливой уродинкой или приступами блаженненькой неги. Но ощущения модной «чернухи» не возникает – именно благодаря естественному, природному изяществу ненатужной музыкальной - или ещё можно сказать акварельной – формы. Евсеев пишет «перстами легкими, как сон…», возвращая нас к пониманию того, что художественная литература – это прежде всего искусство языка. И лишь затем – потреба «головных» построений.
«Сюррные» контаминации позволяют автору иной раз скручивать время в один тугой узел. Замечателен тут рассказ "Берлинская история" - история лип на знаменитой улице Унтер ден Линден (название которой переводится – "Под липами"). Кто только из нашего брата под этими липами не прогуливался, но лишь Евсееву пришло в голову пофантазировать о том времени, когда эта аллея возникла, и о тех людях, которые к этому возникновению причастны. Фантазия – благодаря письму – переходящая в наглядную реальность.
Ещё один принцип остранения, применяемый искусным автором: взгляд на русских как бы со стороны. Со стороны тех, кого судьба теперь забрасывает к нам в Россию:
Босняк любил русских за красоту языка и кураж. Ненавидел – за гибельное покорство и душевную слякоть. За то, что многие мужики ходили по улицам, словно их выпустили туда в одних кальсонах. А бабы – через одну – говорили так, словно под языком у них прыгала бородавчатая жаба. Слякоть ему хотелось закопать. Дикую приязнь к нищете – выжечь. Но он чуял: над слякотью и нищетой перекинулся – словно мостик – Великий Пост, сплотивший себя из чьей-то любви, надежды…
Особая симпатичная мета поэтики Евсеева – зачины его рассказов или отдельных главок. Короткие, выпуклые, энергичные, незаметно и ловко втягивающие в чтение. Восходящие словно бы к классическому началу романа Мелвилла «Моби Дик» («Зовите меня Измаил…»). Вот, навскидку: «На горбу мешок с кормом», «Вечер лёг гуще, плотней», «Яша Мырдик прикупил самолёт!», «Он был М, она – РЖД», «Жизнь прошла – не заметил»… И не заметишь, как сам потянешь ниточку рассказа дальше. И зачитаешься.
Юрий Архипов. Рецензия на книгу "Лавка нищих" Бориса Евсеева.
Журнал "У книжной полки" №4 2009
http://repnin.livejournal.com/12323.html
[250x324]
[показать] >Нестоличная литература → ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЧЕХОВУ
Александр Киров
[100x]1. МОСКВАПервые сутки своего пути я провёл в поезде и в Москве.В поезде спал. В Москве – сидел на скамеечках и приступочках: около Красной Площади, рядом с театром имени Евгения Вахтангова на Старом Арбате, в метро и других местах. Сидел и читал. Книгу. «Последний из миннезингеров». Книгу написал я. Третьего мая она вышла в издательстве «Время». С этой книгой я поехал дальше, в Таганрог. В Таганрог я поехал, потому что год назад получил Чеховскую премию. В этом году на Чеховский фестиваль я приглашён уже в качестве свадебного генерала. Приятно, и совсем не мелочь. Замысел «Миннезингера» зародился на родине Антона Павловича Чехова, пусть там же текст обретёт своего первого читателя.Почтальон из Владимира – "Необыкновенный рассказчик"
На родине Чехова вручили премию "Чеховский дар"
2011-05-19 / Варвара Смирнова
В рамках V Чеховского книжного фестиваля в Таганрогском драматическом театре была вручена премия «Чеховский дар». Премия была учреждена фондом «Пушкинская библиотека» и администрацией Таганрога в 2010 году в связи со 150-летием писателя и вручается в трех номинациях.
Лауреатом премии этого года в номинации «Необыкновенный рассказчик» стал прозаик из Владимира Анатолий Гаврилов. Писателю, работающему почтальоном, диплом лауреата вручил мэр Таганрога Николай Федянин.
«Проза Анатолия Гаврилова – это настоящая летопись нашей жизни, уложенная в емкую форму коротких рассказов, – сказал председатель жюри премии писатель Борис Евсеев. – Сейчас словно бы происходит второе рождение писателя, для которого ни в советские, ни в постсоветские времена места в нашей литературе не находилось. В горьких и смешных рассказах из книги «Берлинская флейта» Гаврилов продолжил чеховские традиции на совершенно новом уровне. Небывалый удельный вес каждой фразы, новаторские подходы к развитию сюжета, лирический гротеск и глубокий подтекст заставляют говорить о Гаврилове как о крупном прозаике нашего времени. Присуждение премии писателю из Владимира – это не только восстановление справедливости, но и шаг вперед для всей нашей литературы, явно заигравшейся с пригоршней столично-тусовочных имен».
Народный артист РФ Владимир Фокин поставил спектакль по рассказам лауреата Анатолия Гаврилова, а также финалистов премии Олега Зоберна, Елены Мордовиной, Афанасия Мамедова, Владислава Отрошенко и Асара Эппеля. Главные роли в нем исполнили актеры Таганрогского драматического театра и приглашенная звезда Владимир Качан; инсценировка – Бориса Евсеева.
Лауреатом в номинации «Подвижник книги» стал проект «Неформатный Чехов» областной универсальной библиотеки Липецка (руководители – Елена Маликова и Людмила Харикова).
Лауреатами в номинации «Благотворитель» стали сразу два мецената: Валерий Крепостнов (Киров) за осуществление проекта «Кабинет А.И.Герцена» в Кировской областной научной библиотеке имени Герцена и президент гуманитарного фонда «Поколение» Андрей Скоч. Присутствовавшему на церемонии Валерию Крепостнову диплом и специально изготовленный для этой номинации Чеховский знак вручила генеральный директор фонда «Пушкинская библиотека» Мария Веденяпина.
Писатель Борис Тимофеевич Евсеев – человек открытый и неординарный. Как у любого творческого человека, у него на все есть своя точка зрения. Борис Евсеев с самого детства имел страсть к сочинению рассказов и стихов. Но серьезной литературной деятельностью он занялся несколько позже, в период студенчества. Ни одно из его произведений не было напечатано в советское время, и сейчас писатель наверстывает упущенное и поражает читателей страстью к гротескам и парадоксальностью используемых образов. Мы поговорили с Борисом Тимофеевичем о роли писателя и художественных произведений в современном обществе.
Борис Тимофеевич, считаете ли вы, что XXIвек – это век застоя и упадка русской литературы?
Я бы не стал столь остро высказывать предположения по этому поводу. Многое в мире и нашей литературе изменилось – это факт. Конечно, искусство, в том числе и литература, приобрело новые формы и модификации. Изменился сам контекст произведений, которые становятся популярны у публики, и это настораживает. И все же я бы не хотел верить, что это картина именно застоя.
Вы согласны, что Россия по-прежнему остается самой читающей нацией в мире?
Не знаю, здесь сложно давать какой-то конкретный ответ. Наверно, она занимает достойные позиции – если мы говорим об общем количестве читающих людей. У нас появляются новые писатели, произведения которых достойны похвалы и уважения, и это радует.
Существует ли вообще сейчас такая профессия, как писатель?
Что касается профессии писателя, то ее сегодня действительно нет. Закон о статусе творческого работника не принимают, и, думаю, в ближайшие годы не примут. Зачем какие-то профессиональные писатели? У нас ведь любой крупный и мелкий чиновник пишет быстрее и больше любого писателя, а «литературные негры» и пресс-секретари давно заменили писателей в сознании власть имущих. На гонорары писателю, создающему качественному литературу, тоже жить невозможно. Поэтому я работаю. Веду мастер-класс прозы и читаю лекции о современном русском рассказе в Институте журналистики и литературного творчества (ИЖЛТ). На жизнь едва хватает. Однако всё равно предпочитаю честную бедность бесчестным играм с литературой. Я не раз отказывался брать большие гонорары, которые были обещаны за то, чтобы написать книгу за другого человека, и отказываюсь от беллетристики, которую обещали и обещают хорошо оплатить. Говорят, что писательство – это судьба. Так вот: я очень хочу, чтобы эта судьба была судьбой профессионала!
И все же, кто он такой – рядовой российский писатель, как бы вы могли его охарактеризовать?
Жить ему, рядовому, сейчас не легче, чем Акакию Акакиевичу Башмачкину. Так же как Акакий Акакиевич всю жизнь «строил» шинель, некоторые писатели у нас в российской провинции «строят» одну-единственную в их жизни книгу. Так что гоголевский герой, пожалуй, счастливей многих и многих нынешних провинциальных писателей, которые никогда при жизни не могут издать свои произведения.
Какие произведения, по вашему
Я познакомилась со списком лучших книг по отзывам и оценкам читателей электронных библиотек. Действительно - это настоящие книголюбы, которые скачивают книги в этих библиотеках, делятся своим мнением о прочитанном с другими читателями, участвуя в составлении таких рейтингов.
Русскоязычная проза
Аксенов В. Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках.
Акунин Борис. Азазель.
Акунин Борис. Алмазная колесница.
Акунин Б. Весь мир театр.
Бакланов Г. «Июль 41 года», «Навеки девятнадцатилетние».
Балдин А. Московские праздные дни.
Басинский.П. Лев Толстой: бегство из рая.
Булгаков М. Мастер и Маргарита.
Веллер Михаил. Легенды Невского проспекта.
Глуховский Дмитрий. Метро 2034. Продолжение легенды.
Дорман О. Подстрочник: Жизнь Лилианны Лунгиной, рассказанная ею в фильме Олега Дормана.
Евсеев Б.Т. Евстигней.
Евсеев Б. Лавка нищих. Русские каприччо.
Ефремов Иван. Таис Афинская.
Иличевский А. Перс.
Кабаков А. Беглецъ. Дневник неизвестного. .
Лукьяненко Сергей. Спектр.
Лукьяненко Сергей. Лабиринт отражений.
Лукьяненко Сергей. Линия грёз.
Лукьяненко Сергей. Фальшивые зеркала.
Лукьяненко Сергей. Черновик.
Орлов Алекс. Меченосец.
Попов В. Сон, похожий на жизнь.
Рубина Д. Белая голубка Кордовы.
Рубина Дина. На солнечной стороне улицы.
Рубина Д. Синдром Петрушки.
Савицкая Наталья. Желание жить.
Сахновский И.Ф. Заговор ангелов.
Славникова О. Легкая голова.
Толстой А.К. Князь Серебряный.
Улицкая Л.Е. Зеленый шатер.
Улицкая Людмила. Казус Кукоцкого.
Улицкая Людмила. Люди нашего царя.
Шишкин М. Письмовник.
Ну а остальных, если интересно, смотрите в ЖЖ у Чтицы: http://chtitsa.livejournal.com/838.html
Там находится оригинал рейтинга.
( Leave a comment )
Небольшой отрывок из стенограммы 21-го заседания Русского интеллектуального клуба (от 25 февраля 2010 г.), который проходил в Московском гуманитарном университете под председательством ректора, доктора философских наук, профессора Ильинского И.М.
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЦЕСС
В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Алла Большакова, доктор филологических наук:
"... На рубеже веков читательское и литературно-критическое внимание привлек прозаик Борис Евсеев. Если в раннем его рассказе «Орфеус» еще заметно стихийное освоение различных литературных традиций, представленных, в частности, именами Леонида Андреева и Апдайка, то в «Николе Мокром» (1992) – рассказе о развернувшейся на глазах героя охоте на дезертира – и в последующих произведениях Евсеева властно заявляет о себе собственная ориентация на специфику слова как эстетического объекта. Художественные средства и приемы (метафоры, эпитеты, инверсия, гротеск, поэтическая этимология и т.п.) всё чаще и целенаправленней используются им не в функции отклонения от «затертой» семантической или стилистической нормы, а в предметно-номинативной. Переносные значения словно бы обрубаются как излишние, чтобы дать простор самобытному, первородному –подлинному лику вещей в их очищенной от случайных связей сути.
Особенно ярко свойства стиля этого писателя, в ряду которых — парадоксальность образов, гротескность, овеществленность поэтического языка, непривычные сочетания реалистических и модернистских элементов, — проявились в сборнике «Баран» (2001), куда, кроме заглавного «Барана», вошли рассказы «Никола Мокрый», «Узкая лента жизни», «Кутум», «Садись. Пиши. Умри...», «Рот» и повесть «Юрод». Идею «Барана» и «Юрода» можно определить как поиск точки опоры в ситуации культурно-исторического или эпистемологического разрыва. Но если в «Баране» такой поиск можно обозначить как реакцию на еще не завершившееся самосвертывание человеческого в человеке, то в «Юроде» прозаик открывает тему «последних людей последних времен» (Геннадий Красников).
Проблеме возрождения России посвящено и одно из самых значительных произведений Евсеева — роман «Отреченные гимны» (2003). Завязку романа составляет попадание героя, правнука бывшего домовладельца и заводчика, из тихой провинции в кровавый октябрь 1993 года: перед читателем встают картины осады Белого Дома, «хаос стрельбы» в сцене растерла мирных жителей. Однако в социоисторическое пространство романа вплетаются философско-фантастические, религиозно-теологические мотивы. Верхним и высшим, по замыслу автора, становится здесь «сквозной» сюжет о мытарствах души, видения которых возникают у «испытуемых» и записываются на пленку исследователями в некоей тайной лаборатории, отпочковавшейся от Минобороны и работающей под прикрытием деловой фирмы.
Взаимодействие нижних (разрыв исторической действительности) и верхних (испытания души и достижение желанного очищения, гармонии) пластов повествования и создает внутреннее напряжение романа. Сюжеты о мытарствах души, образуя самостоятельную линию, восходят к византийскому каноническому тексту «О мытарствах преподобной Феодоры» и представляют ряд картин-испытаний, посвященных преодолению того или иного из человеческих грехов. Так слагается единое повествование о земных и духовных мытарствах России в огне политических распрей, восходящее к движущей автором сверхидее — собирания распадающегося мироздания на высшей, не подвластной историческим катаклизмам основе, таящей в себе «словесную мелодию чудных и сберегающих нашу душу и в небе и на земле ангельских песнопений: сиречь — гимнов».
Ретроспективная повесть Евсеева «Романчик» (2005) имеет подзаголовок: некоторые особенности скрипичной техники. Сквозь эту музыкальную призму автор смотрит на 1973 и 2003 года, обнаруживая явления и события, от скрипичной техники весьма далекие. «Мы заблудились», — таков вывод автора. Он полагает, что именно в 70-х были созданы предпосылки тех поражений и бед, тех «оранжевых» революций, которые обложили Россию по периметру, и которые вот-вот перекинутся на ее территорию. И всё же в центре «Романчика» не политика, а любовь — к ближнему, к родине.
Прозу Бориса Евсеева последних лет отличают художественно-стилевые, жанровые эксперименты, направленные на преодоление сдерживающих рамок литературного канона, но, парадоксальным образом, и на развитие классической традиции. Так, в рассказе «Живорез» о батьке Махно и в цикле «Тайная власть имен» (прежде всего в рассказе «Борислав») Борис Евсеев делает шаг к смене функций жанра рассказа, уходя от его обычной эпизодичности, самозамкнутости в ограниченном числе героев. Новый тип рассказа-новеллы у Евсеева сочетает в себе напряженную событийность западной новеллы с традиционной лиричностью русского рассказа. В «Живорезе»
"ЛЕГЧЕ УКРАСТЬ НЕБО" (небольшой рассказ)
После третьего урока школьное радио о чём-то громко объявило и, захлебнувшись, смолкло. Многие не сразу поняли, в чем дело. Не понял и я. Я учился тогда в школе №14 города Херсона. Школа стояла на горе, на Привозе, за её забором высился громадный Святодуховский собор. В те дни его как раз то закрывали, то открывали вновь.
Радио проурчало ещё раз, и теперь, даже те, кто ничего не понимал, выскочив в коридор, стали визжать и «бурюкаться». Я вышел последним. Стал спрашивать, в чем дело. Никто ничего не отвечал, дико радуясь нежданной свободе. В углу, у подоконника, общей радости наперекор плакала квёлая соученица. Я дёрнул её за локон: «Чего ревёшь»? Она ответила: «Все орут. Страшно... Наверное, война началась».
Это сообщение меня не испугало. Мы, третьеклассники, твёрдо знали: новая война будет короткой и решительной: трах-тарарах - и ни от кого даже мокрого места не останется. Так чего такой войны бояться?
Крик в школе не умолкал. Наконец, я ухватил мёртвой хваткой одного из своих приятелей, Леню А. и потребовал объяснений.
- Ты чё, дурак? – скривился презрительно Лёня, - генерал-майор Гагарин улетел в космос! – Леня подумал и сказал, - он там будет летать всегда.
- А зачем он там будет летать всегда? – не понял я.
- Ну ты совсем. Затмения легулировать будет! Пускай чаще случаются!
Недавно ученики нашей школы радостно отпраздновали небывалое природное явление: солнечное затмение. Затмение принесло с собой много интересного: копченые стекла, темные очки, разрешение во время темноты не готовить уроки. Само затмение было коротким, но впечатляющим. Оно продолжалось минут пятнадцать: стало густо темнеть, в 10 утра наступил вечер, закричали ишаки у рынка, ударил годами молчавший церковный колокол. Затмение кончилось быстро, но сильно воодушевило учеников нашей школы. Оказалось: не всё в жизни – саносмотр и торжественная «линейка»!
Наконец в радиорубке справились с помехами, и мы услышали: «Говорит Москва… Лётчик-космонавт майор Гагарин… вывел на орбиту первый пилотируемый корабль… Полет успешно завершен…»
Бурная радость учащихся всех возрастов переросла в срыв занятий. Учителя никак не могли развести нас по классам. Дело решила пионервожатая Сима. Выступив вперёд, она звенящим от гнева голосом крикнула:
- Кто не прекратит безобразничать, того не запишут!.. - В коридорах стало чуть тише, - …не запишут в Школу космонавтов! Да, с завтрашнего дня у нас, на базе бывшей Авиашколы, такое учебное заведение откроется!
Кому-нибудь другому мы бы не поверили. Но Симе поверили сразу. Дело в том, что неделю назад Сима делала общешкольный доклад. Стуча указкой по наглядным пособиям, она показывала фотографии и возмущалась чьим-то бездушием. Оказалось: в 1936 году в Херсоне была открыта Школа авиаторов. Состоялось два выпуска, а потом Школу закрыли. Эту Школу успела окончить Симина мама. Тогда же, неделю назад, Сима предложила написать письмо с просьбой снова открыть Авиашколу. Поэтому ее заявление про Школу космонавтов было воспринято всерьез. Галдеж увял, все пошли готовиться. Не к занятиям, конечно, а к вступлению в Школу космонавтов.
Эта подготовка продолжилась днем, на улицах. В городе уже цвели яблони, скоро должны были появиться маленькие, удивительно кислые, с мягкими молочными косточками, абрикосы. Мы слонялись по городу и видели: он преобразился! Космический полет принес с собой странную радость и непонятное возбуждение взрослых. Весь день слышна была первомайская музыка. Летали красные и синие воздушные шары, которых в другое время не найти было днём с огнём. Слышались разговоры о возврате старых денег (их как раз обменяли на новые). Воодушевление народа иногда выливалось в слабо отрепетированное: «Ура!»
Военные патрули и милиция наблюдали за народным счастьем с туманными улыбками. Из-за кинотеатра «Коминтерн» торжественно выступила сумасшедшая Сюся. С белым флагом в руках и в калошах на босу ногу она пошла вниз, к реке. На груди у Сюси пылал от солнца громадный крест. «Князь Гагарин вернулся!» - вскрикивала иногда Сюся. Её Христом Богом попросили убраться, и Сюся послушно ушла, отдав флаг военному, а крест милиционеру. А вечером в Центральном парке, невдалеке от памятника Сталину, на плечи которого три-четыре года назад приварили голову Ленина, возле двухсотлетнего дуба лучший городской гармонист Петр Фомич Щ. затянул свеженькую частушку: «Если мы летаем в космос,/ То скажи на милость,/ Отчего со мной вчера /Вот что приключилось. /По Суворовской я шел, /А моя соседка, /Говорит: «Пойдем ко мне, /Слетаем в космос, детка»…
День и вечер прошли в подготовке к открытию Херсонской Школы космонавтов. Никаких сомнений в том, что новое учебное заведение будет находиться именно в школе №14, не было. Поэтому, на следующее утро, подойдя к школе и не увидев вывески, мы пригорюнились и затосковали.
Чтобы разогнать тоску, Леня А. сообщил:
- Теперь затмения будут раз в неделю. А природоведение - отменят!
- Ты уже говорил, что Гагарин – генерал! – крикнул Владик Н. и