Несколько картин художника.

1.
[700x577]

2.
[561x700]

3.
[700x562]

4.
[483x700]

5.
[700x582]

6.
[700x497]

7.
[449x600]

8.
[437x560]

9.
[485x600]

10.
[529x700]

11.
[700x554]

12.
[700x572]

13.
[700x564]

14.
[673x530]

15.
Читать далее...

Только что прочла, еще под впечатлением. Невозможно настолько приблизиться к чужой жизни, чтобы расслышать и слова, и даже мысли, а потом просто отойти на безопасное расстояние, отвернуться и всё забыть.
Что такое жизнь? она "повернута к человеку своей бессмысленной, равнодушной, безнадежно пустой стороной, на которой написано ничуть не больше, чем на чистом холсте..." Так мог сказать только глубоко несчастный человек, не просто неудачник, это мизерное слово для того, кто несколько раз был разбит наголову в отчаянной схватке за право быть собой. И откуда брались силы, чтобы снова подняться?
В молодости Винсент Ван Гог бросил службу в семейном бизнесе по продаже картин, что могло бы со временем обеспечить и устойчивое положение в обществе, и свое состояние; но будущий художник хотел приносить пользу людям. Отец был сельским пастором, сам Винсент стал проповедником в шахтерском поселке. Его жителям нужны были и помощь, и утешение. Работа углекопов тяжела, заработки малы, жилища бедны, оставалось только молиться вместе с добрым молодым проповедником. Молитвы не были услышаны. Обвал на шахте, суровая зима, эпидемии. Казалось, бог наказывает злосчастный поселок или вовсе отвернулся от него. А что Винсент? Он раздал свое скромное жалование, еду, вещи, наконец снял последнюю рубаху для больного ребенка. Больше отдать было нечего, он ничем не может помочь. Сын священника теряет веру. Представляете тяжесть такого удара?
Если же оставить в стороне высокие материи и смотреть с точки зрения обывателя, судьба Ван Гога одно сплошное поражение. Он жил почти в нищете, жестоко голодая, когда заканчивались деньги, выданные отцом или братом Тео. Художник, который так и не начал зарабатывать своим мастерством. Прожив всего 47 лет, он, когда-то крепкий и сильный, лишился здоровья физического и душевного. Последние годы прошли в лечебницах для душевнобольных. Когда закончились силы и пропало желание рисовать, застрелился.
Женщины, которых Винсент любил, бежали прочь, стоило ему сказать о своей любви, а его настойчивость лишь сильнее отвращала. Возможно, причина в том, что первые возлюбленные Винсента были избалованы достатком и не хотели связывать свою жизнь с мужчиной, который не может обеспечить даже себя самого? Так или иначе, для влюбленного отказ, да такой жесткий, это сильный удар. Винсент еще попробует создать семью с совсем другой женщиной, бедной, как он сам, немолодой, некрасивой, к тому же беременной неизвестно от кого, попытается помочь, чтобы ей не нужно было выходить на панель. Однако семейное счастье продлится недолго.
Винсент узнает другое счастье - рисовать! Дать шахтерам, крестьянам, их женам и детям, деревенскому почтальону, рыбакам, и прочим, прочим вторую жизнь на бумаге. Показать мир таким, каким видит его Винсент Ван Гог. Рисовать один и тот же сюжет несколько раз, недели подряд, и добиться наконец воплощения своего замысла. Впитать в себя солнце и ветер и бросить их на холст! Вот счастье! Винсент говорил о жизни как пустом холсте, и он же продолжает: "Человек, полный веры и сил, не боится этой пустоты; он идет вперед, он действует, созидает, творит, и в конце концов полотно уже не пусто, оно расцветает всеми красками жизни."
Но... Рисунки Ван Гога называли грубыми и неверными, акварели неудачными, картины маслом слишком мрачными, а когда картины стали многоцветными, более яркими, это все равно было слишком не похоже на то, чего ждут от живописи хозяева художественных галерей и состоятельные покупатели. Винсенту несколько раз говорили, что он лишен способностей, что он зря тратит время, краски, а так же деньги своего многотерпеливого брата Тео. Художники успешные, уже получившие признание, придерживались того же мнения, или, даже признавая талант Ван Гога, не слишком стремились помочь. Новые художники, покамест не вкусившие славы, хоть и принимали голландца в свою шумную и пеструю компанию, поддержать не могли никого. Да и слишком они были разные, у каждого своя тема, своя манера, свой взгляд на мир. Поль Гоген, с которым Винсент сдружился ближе всех, говорил, что картины Ван Гога могут свести с ума, если жить с ними в одной комнате. Возможно, Гоген был не так уж далек от правды. Неудивительно, что у Ван Гога при жизни почти не было почитателей.
"Ирисы", "Подсолнухи", "Портрет доктора Гаше" были проданы за немыслимые деньги, какие и во сне не снились их творцу, но это было уже после смерти Ван Гога. Чего больше в этом ажиотаже, любви к искусству или любопытства, вызванного нелегкой жизнью художника и его более чем странным поведением - подумайте, отрезал себе ухо! А картины ведь не изменились, они те же, что и сто двадцать лет назад, когда их не хотели покупать.
Я начинала читать повесть о Ван Гоге из любопытства, потом втянулась. Узнала, как появились на свет эти странные, будоражащие картины, не могу сказать, что полюбила их, но присмотрелась внимательно, надеюсь, лучше поняла, за что огромная благодарность автору книги. Ирвинг Стоун очень Читать далее...

Пытаюсь разобраться, чем мне понравилась эта книга. Не сказать, чтобы в ней были очень уж оригинальные идеи. Любая конституция на свете может провозглашать право любого человека на всяко-разные свободы, но, если быть честными, так ли уж нужна обыкновенному человеку полная свобода, если он не знает, что с ней делать. На такие размышления меня натолкнул роман, и мысли это вовсе не новые. Так что для меня интерес не в новизне.
Книга Франзена мне попалась, пожалуй, очень вовремя, я читаю про Патти Берглунд и думаю о себе, я ведь тоже была довольно шустрой студенткой, а теперь всего лишь домохозяйка. Меня тоже занимает вопрос, достаточно ли домохозяйских дел и родительских обязанностей для того, чтобы не перестать себя уважать. Проверяю себя, а не хочется ли мне свернуть куда-нибудь в сторону? Если хочется, то куда, и стоит ли?
Мне нравится, как Франзен пишет про своих героев, он никого из них не осуждает, даже самых противных, даже тогда, когда они ведут себя глупейшим образом, автор готов подарить каждому еще одну попытку, и поэтому «Свобода» кажется мне вполне утешительной книгой, хотя там хватает и печальных страниц.
Действие романа растянуто на несколько десятилетий, самые поздние эпизоды вплотную подбираются к нашему времени, а это тоже интересно, по крайней мере для меня любопытно узнать, как живут люди на другой стороне земного шара, о чем думают, сравнить с тем, что у нас происходило в эти годы.

Книга про хорошую молодую семью: мама, папа, дочка и сын. Муж, Уолтер, очень доброжелательный, любит природу, души не чает в жене и детях. Жена, Патти, бывшая баскетболистка, теперь домохозяйка, приятная во всех отношениях, ни про кого не скажет плохого слова, и про нее ничего плохого сказать нельзя, разве попенять, что слишком хвалит детей, особенно сына. Дети тоже милые, учатся, играют в свои детские игры. И кто бы мог предположить, что через несколько лет жизнь семьи Берглундов пойдет наперекосяк; Уолтер станет раздражительным, нетерпимым, Патти пристрастится к алкоголю и начнет закатывать истерики, а дети убегут из дома, причем сын, Джоуи, убежит с безобразным скандалом. Да, так бывает, дети вырастают, начинают жить своей жизнью, но не всегда они при это перестают общаться с родителями.
Отчего так случилось? Кое-что становится понятным, когда прочтешь о юности Уолтера и Патти, о их отношениях с родителями. Они тоже спорили, им тоже хотелось жить по-своему, не так, как советуют папа и мама. Джонатан Франзен добр к своим героям, он разрешает им идти туда, куда они хотят. Открывает заветные и запретные двери, за которыми, казалось, ждет счастье. Ах, вы маетесь взаперти? Хотите свободы? Пожалуйста! Посмотрим, что из этого выйдет.
Вот вопрос: обязательно ли идти до конца дороги, чтобы узнать, куда она приведет, или можно догадаться заранее?
А еще, вот как вы думаете, кто более свободен, рок-музыкант или служащий большой корпорации? Или кто-то другой, например, бродяга, такой, как брат Уолтера, так и не наживший никакого имущества, может, он единственный по-настоящему свободный человек в этой книге. У него было много жен, еще больше детей, но, похоже, он никого из них не любил, поэтому всегда легко мог сняться с места. А ведь, когда любишь, приходится ограничивать свою свободу, ну тут уж надо решать, что для тебя важней.

Думаю, я заслужила пятерку за поведение. Два дня была в гостях у свекрови, ходила в магазин, помогала с готовкой праздничного обеда - сегодня у нее день рожденья. Еще я пыталась развлекать маленькую девочку, которой нет еще и года, а это не так легко, я уже успела забыть, какие бывают дети в таком нежном возрасте, к тому же у меня никогда не было девочки, только мальчишки. Кажется, все прошло успешно, Антошка немного заревновал, но я его успокоила, надеюсь, он знает, что я люблю его больше, чем чужих девочек.
Школьная форма (два комплекта) поглажена, дети постираны и уложены спать. Цветы на завтра куплены. Завтрак уже готов. Можно выдохнуть: у-ух!

Итак, теперь о статьях, которые понравились, надо сказать, таких оказалось немало, и это как раз те случаи, когда очевидно, что авторы более чем неравнодушны к писателям, о которых рассказывают, и к текстам классиков.
Сергей Шаргунов "Космическая карета, или один день панка" о Александре Сергеевиче Грибоедове и о Чацком - как раз то, что хотелось сказать в школе о персонаже, налетающем на всех подряд, как кусачая муха, но не позволяла боязнь показаться дурой, не постигшей смысла произведения.
Татьяна Москвина "Ум — хорошо, а сердце лучше" о Александре Николаевиче Островском. Очень тепло написано, с большим уважением к Островскому не только как к драматургу, но как к светлому, хорошему человеку, и умному, и сердечному.
Михаил Шишкин "Великий русский триллер" о Иване Александровиче Гончарове. Триллер это, по-моему все же преувеличение, статья вообще вышла очень эмоциональная, настоящая речь адвоката в защиту Обломова, страстная и убедительная. По Шишкину, Обломов всю жизнь провел на диване не из-за невероятной лени, а исключительно из-за порядочности и честности, это был некий лежачий протест. "Неудачник, loser — звучит как приговор. Но правильно ли судить человека по правилам игры, в которую он играть не хочет?" Захотелось перечесть.
Дмитрий Горчев "Гистория о литераторах и шалопаях, а также о директоре пробирной палатки" о Алексее Константиновиче Толстом, авторе серьезных исторических драм и Козьмы Пруткова, который старается быть серьезным, а выходит смешно. Основные факты биографии изложены в таком духе, что Алексей Константинович и сам кажется литературным персонажем занимательнейшей книги.
Алексей Евдокимов "Приключение со Щедриным" о Михаиле Евграфовиче Салтыкове-Щедрине, которого многие школьники упустили из виду, а те, кто прочел, набили оскомину и перечитывать по собственному желанию не станут. Благодаря Алексею Евдокимову несколько изменилось мое отношение к писателю, сознаюсь, раньше считала его старым занудой. Поняла, что это был исключительно умный, проницательный человек, лишенный каких бы то ни было иллюзий относительно дворянства, а также относительно крестьянства, которое тоже не есть одна сплошная страдающая добродетель. Он одним из первых догадался, что в нашей истории нет и не было никакого движения вперед, а все по кругу. И еще, прямо-таки поразило сравнение "Ста лет одиночества" и "Истории одного города", мне бы и в голову не пришло такое сближение, а ведь действительно много общего!

На днях, не сегодня. Сегодня у нас дождик весь вечер.
[700x289]

Сейчас читаю второй том, в которой современные авторы рассказывают школьникам, да и всем желающим, про русских классиков, от Грибоедова до Солженицына. Не знаю, можно ли последнего считать бесспорным классиком литературы, но в школьной программе он одно время был, может, и сейчас есть.
Почти никаких новых для себя фактов я из этого сборника не узнала, но интересны чувства, интонации, с которыми пишут писатели сегодняшние о своих старших коллегах, уже прочно обосновавшихся на литературном Олимпе. Книга не похожа на привычный иконостас в кабинете литературы, это скорее собрание работ, выполненных в разных стилях, в разных техниках, и порой вместо ожидаемых портретов классиков выставлены автопортреты. Так из статьи предположительно про Куприна я узнала много о детстве незнакомой мне ранее писательницы Натальи Курчатовой и значительно меньше собственно о Куприне. Герман Садулаев в самом начале рассказывает анекдот из своей школьной жизни, правда, при этом подробно цитируя Сергея Есенина.
Рассказ Валерия Попова о Льве Толстом оказался наиболее похожим на статью из школьного учебника и потому самым скучным.
Людмила Петрушевская говорит о Пушкине с шутками и с прибаутками, словно о хорошем знакомом - "Пушкин страдал, но делать было нечего", и все в таком духе. Смешанные чувства остались. Читать занятно, но иногда какой-то протест все же возникает в душе, не слишком сильный все же.
Вот статья Битова про Лермонтова, трепетно мной любимого, мне не понравилась совсем, слишком сухо показалось.
Аркадий Драгомощенко про Чехова - очень аккуратно, и верно про необходимость видеть не одну нить, но весь ковер, всё же холодновато. Хотя и Чехова иногда обвиняли в холодности, не знаю, насколько справедливо. В этой же статье приводятся слова Ахматовой о невозможности одновременно любить и Чехова, и поэзию. А я вот люблю, и мне не кажется, что это взаимоисключающие чувства.
Ну да ладно, напишу лучше о том, что понравилось, но, наверно, отдельно, уже и так вышло почти на страницу.

Откопала дома старую книжку с упражнениями для развития памяти. Сначала прошла тест, результат получился неутешительный, то ли памяти нет вовсе, то ли я не умею ей пользоваться. Дай, думаю, поупражняюсь. Вот одно из первых заданий: попробуйте вспомнить свой вчерашний день, как можно подробней. Стала вспоминать, и что же? Приготовила кашу, накормила мужиков, помыла посуду. Сварила суп, накормила мужиков, помыла посуду. Нажарила котлет, напекла блинов, накормила мужиков, помыла посуду. Попили вечерний чай, утрясла детей спать, посуду бросила назавтра.
Вот, собственно, и все, что вспомнилось. То ли память правда подводит, то ли больше ничего и не было.

Дорогие друзья, терпеливые читатели!
Всем огромное спасибо за теплые поздравления, за добрые слова и щедрые пожелания! Очень-очень приятно!
Пусть у вас все будет хорошо!
[700x525]

Последняя порция.

1.
[486x700]

2.
[510x700]

3.
[700x521]

4.
[525x700]

5.
[700x510]

6.
[525x700]

7.
[525x700]

8.
[525x700]

9.
[700x515]

10.
[479x700]

11.
[510x700]

Петршин - самый высокий из пражских холмов.

1.
[700x525]

2.
[503x700]

3.
[700x525]

4.
[490x700]

5.
[543x700]

6.
[524x700]

1.


1.
[525x700]

Снова Прага...

1.
[700x525]

2.
[700x512]

4.
[525x700]

5.
[700x525]

6.
[525x700]

7.
[700x525]

Прага...

1.
[525x700]

2.
[493x700]

3.
[700x525]

4.
[700x525]

5.
[700x525]

6.
[525x700]

7.
[552x700]

8.
[700x525]

9.
[700x525]

10.
[700x525]

11.
[700x525]

12.
[525x700]

13.
[515x700]

Пешеходный мост, самый старый в Праге.

1.
[366x700]

2.
[525x700]

3.
[700x525]

4.
[525x700]

5.
[511x700]

6.
[700x510]

7.
[444x700]

8.
[700x525]

9.
[700x455]

10.
[700x525]

11.
[521x700]

12.
[700x525]

13.
[700x669]

14.
[504x700]

15.
[504x700]

Еще один район старой Праги - Мала-Страна.

1.
[700x525]

2.
[592x700]

3.
[519x700]

6.
[525x700]

7.
[700x515]

8.
[525x700]

9.
[492x700]

10.
[496x700]

11.
[525x700]

1.
[700x565]

Третья порция фотографий из Праги.

1.
[380x700]

2.
[488x700]

3.
[517x700]

4.
[700x525]

5.
[700x503]

6.
[700x501]

7.
[525x700]

8.
[700x517]

9.
[525x700]

1.
[700x525]

Кафедральный собор, строился около 600 лет!

1.
[525x700]

2.
[700x543]

3.
[525x700]

4.
[525x700]

5.
[700x525]

6.
[525x700]

7.
[700x597]

8.
[525x700]

9.
[509x700]

10.
[525x700]

11.
[525x700]

12.
[525x700]

13.
[525x700]

14.
[525x700]

1.
[440x599]

1.
[700x525]

2.
[700x580]

3.
[502x700]

4.
[337x700]

5.
[700x445]

Подслушала, как играют дети, мой Антон со своим другом Ваней.
Антон: чур, я буду командир, буду давать тебе задания.
Ваня: ладно. Какое будет задание?
Антон, специальным командирским голосом: Ты должен отправиться в пещеру в горах и отыскать там артефакт.
Ваня, подумав: Давай я лучше пойду на базу!
Антон, обычным тоном: Ну ладно.