Это был не единственный «трофей» Ирины. В другом бою Левченко застала врасплох неприятельского пехотинца, и тот, сопротивляясь, пытался в нее выстрелить. Но Ирина опередила его, и пуля угодила немцу в плечо. Потом этому пленному сама же делала перевязку…Кстати, ей не раз приходилось оказывать первую помощь и врагам.
Для представителей сильного пола стать танкистом не было проблемой, но для женщин… Долго, очень долго решение Левченко наталкивалось на стену непонимания – ее
...Только коснусь ладонью Знакомой ручки дверной - Снова полна любовью К жизни этой земной. И ничего не нужно Мне в мире, кроме того, Что при моем рожденье Было судьбой дано. Только бы было небо Синим, зеленой - трава, Мне хватит воды и хлеба, Чтоб счастлива я была. * * * Когда-то здесь лежали Ахматова и Блок, Теперь лежит молитвенник И ситцевый . Молитвенник, чтоб Богу Молиться по утрам; , чтоб рано утром Идти в Господний храм. Ахматова забыта. Забыт отныне Блок. Остались мне молитвенник И ситцевый . Мимолетное Прости мне минутную слабость, Надежду, мелькнувшую тщетно. Я знаю, что прав не осталось У бедного сердца на это. Но взгляд твой открытый, и голос, И то, что рассудка сильнее, Наполнили душу такою Тоской, что сказать не сумею. Я знаю, что, кроме разлуки, Судьба нам не может дать больше. Ну что ж - обними меня крепче... Ну что ж - поцелуй меня дольше... * * * Сначала меришь жизнь на дни, Потом - на годы, Потом узнаешь, что они Здесь непригодны, Что начинается В десятилетья И четверть века так легка, Как полстолетья. | И только под конец пути От нетерпенья Опять начнешь считать на дни И на мгновенья. Как будто в комнату вошел И тут же вышел - Вот и вся жизнь - зеркальный сон, чисел. * * * Теперь все равно абсолютно, Что было, что будет со мной. И счастье, и горе минутно, А вечен - лишь вечный покой. И только когда к полуночи Забудусь, усталая, сном, Я вижу в виденьях непрочных Знакомый с младенчества дом, И девочку в черных кудряшках В горячей траве цветника, И в потной ладошке букашку, Похожую на светляка. И трудно в момент пробужденья Поверить, дитя В блаженной игре единенья С вселенной, действительно, - я. * * * Гаснет нежность родного взгляда Так быстро, так ощутимо. Я сегодня была бы рада Умереть, пока я любима. Знать, что радость была безмерна, Но больше неповторима - Как же тяжко неимоверно, Как же больно невыносимо! * * * Может быть, твоя душа - Эта цветная, Золотисто-голубая, Как небесные поля, Промелькнула над плечом, Заставляя обернуться, Обернуться - улыбнуться И задуматься потом. |
[303x400]Т. Г. Шевченко Автопортрет. 1843 год.
Любовь Ты проходишь дальними дорогами В стороне от моего жилья. За морями, за долами, за порогами Где-то бродишь ты, Любовь моя. И тебя, Невесту неневестную, Тщетно ждет усталая душа, То взлетая в высоту небесную, То влачась в пыли, едва дыша. Эту жизнь, с печалью и тревогами Наших будней нищего былья, Ты обходишь дальними дорогами В стороне от нашего жилья. 1934 | Любовью болеют все на свете. Это вроде собачьей чумы. Ее так легко переносят дети И совсем не выносим мы. Она нас спасает. Она нас поддерживает. Обещает нам счастье, маня. Но усталое сердце уже не выдерживает Температуры огня. Потому что оно безнадежно замучено От самых простых вещей. К вечной казни и муке оно приучено, Но не может привыкнуть к ней. 1950-е |
[470x313]
В Германии представители сильного пола настолько ослабли духом, что в три раза чаще женщин кончают жизнь самоубийством, составляют большую часть бездомных, алкоголиков и наркоманов. Фото: www.deposit
Посмотри, как гаснет пламя Меж багровыми углями! У камина — тишь и мгла... У камина я мечтаю, Поступь стрелок отмечаю: Полночь только что прошла. И в огне поет полено Гимн весны благословенной, Словно память дальних дней... Для обоих в прошлом это, Для камина и поэта: Юность — помните о ней! Вдруг порыв полночный ветра Там, где стонам нет ответа, Там, где мрак, и лед, и снег, В дикой ярости разбега, Как фанфары Скандербега, Гулом тьму и тишь рассек. Вспышки пламени в камине Будто шепчут чье-то имя, Будто шепчут мне: "Вперед!" Но бушует ветер грозно: "Прочь мечты! Стремиться поздно! Гаснет пламя — тьма и лед!" Отсвет зыблется, мерцает, Фолианты озаряет, В них — творенья мастеров... В каждой пламенной странице Песнь бессмертная хранится — Отблеск сердца в тьме веков. | И опять огонь в камине Повторяет чье-то имя: "Вот герой, пророк, поэт! В гороскопе мирозданья, Как созвездий сочетанье, — Вот их след в потоке лет!" Воет ветер в исступленье: "Те, чья жизнь — одно мгновенье, Нынче жили, завтра — нет... В рока горне раскаленном, В стуке молота бессонном Жизнь их — только искры свет. Труд и руки — прах забвенный, Книги — склепы мысли тленной, Вянут лавры тех, кто был... Их минутный шорох, трепет — Словно блеклых листьев лепет Над холмами их могил!" И внезапно гаснет пламя, Меркнет слава с именами, И лишь мрачный вихрь ночной Воет гулко, дико, нагло: "Головнею Мелеагра Гаснет факел под золой!" Встал и ветру я ответил: "Сдаться? Ни за что на свете! Не напрасен смертных труд! Бесконечное горенье, Вдохновенье и стремленье — Смерть и мрак их не сотрут!" |
Детский городок Строили дети город новый Из морских голубых камней. Догорал над ними закат лиловый, Замирал в лесу соловей. И один сказал: «Мы тут вал нароем, Никого не допустим к нам — Ни людей, ни зверей, и дома построим Мы для тех, кто без пап и мам! А другой ответил: «Нас очень много, Этот город нам будет мал. А давайте мы лучше попросим Бога, Чтобы он нас к себе забрал. Мы из солнца костер разведем над небом, Будем шапкой луну тушить И Большую Медведицу черным хлебом Будем мы по ночам кормить. Там есть ангелы. Вроде как люди, но- птицы. Пусть они нас научат летать...» «А ты знаешь, что там надо много молиться, А когда же мы будем играть?» Это третий сказал. И добавил строго: «Этим ангелам я не рад. Вот они мне уже оторвали ногу — Бомбу бросили с неба в ребят...» Они замолчали. Умолк в печали, Захлебнувшись от слез соловей. И, шипя как змеи, волны смывали Недостроенный город детей... 1946 | Без женщин Как хорошо без женщины, без фраз, Без горьких слов и сладких поцелуев, Без этих милых, слишком честных глаз, Которые вам лгут и вас еще ревнуют! Как хорошо без театральных сцен, Без длинных «благородных» объяснений, Без этих истерических измен, Без этих запоздалых сожалений. И как смешна нелепая игра, Где проигрыш велик, а выигрыш ничтожен, Когда партнеры ваши — шулера, А выход из игры уж невозможен. Как хорошо с приятелем вдвоем Сидеть и пить простой шотландский виски И, улыбаясь, вспоминать о том, Что с этой дамой вы когда-то были близки. Как хорошо проснуться одному В своем веселом холостяцком «флете» И знать, что вам не нужно никому «Давать отчеты» — никому на свете! А чтобы «проигрыш» немного отыграть, С ее подругою затеять флирт невинный И как-нибудь уж там «застраховать» Простое самолюбие мужчины! 1940 |
Всеволод Фёдорович накрепко запомнил отеческую заповедь: «На твою долю выпадает честь отметить 200-летие службы Рудневых Российскому флоту. Помни — среди Рудневых трусов и изменников не было. Не склоняй головы перед врагом, пока она цела. Не спускай пред ним флага!»Итак… в апреле 1880 г. Руднев был назначен на крейсер «Африка». ✂··· Читать далее