Мотало лодку у причала.
Шипела пена на песке.
Истошно чайка закричала.
Надулась вена на виске,
Когда я в вёсла упирался,
Когда без помощи остался.
Я бился из последних сил,
А ветер лодку уносил.
Стихия мне терзала душу,
Ревел отлив, меня несло.
Я бросил мокрое весло,
С надеждой вглядываясь в сушу.
Выл за спиной девятый вал…
Был чёрный в памяти провал…
И я пропал иголкой в сене,
Песчинкой лёг на дно реки.
Мне золотой Сергей Есенин
Уж не подаст своей руки
И в стог душистый не уложит,
С травы подняться не поможет,
В кабак меня не позовёт,
И стопку «горькой» не нальёт
И не споёт про персиянку.
И я останусь одинок.
Припомню только пару строк
Про иволгу и про «тальянку».
Мой череп, как сырой подвал…
И вечный в памяти провал…
Опять всё хмуро и несладко.
Застыла стрелка на нуле.
Стихов помятая тетрадка
Душой упала на столе.
Душою русского поэта
Лежит, никем не обогрета,
Среди окурков и плевков,
Освободившись от оков.
В мазурке пары проносились,
В углу дышала жаром печь.
Хотелось что-нибудь сберечь,
Но мысли все перебесились…
Я ничего не понимал…
Был полный памяти провал…
По розам ползали улитки.
Вода сочилась из камней.
Противный резкий скрип калитки
Терялся в памяти моей.
Я лишь припомнил эполеты,
Перо, бумагу, пистолеты,
Ущелье, скалы впереди,
Коня и рану на груди,
А остальное всё – нечётко:
Опять прибой, сырой песок,
В тумане – детский голосок,
А на волнах – пустая лодка.
И я в тревоге засыпал…
И снова в памяти – провал …
Её уютная квартира
Ему служила мастерской.
Здесь по ночам звучала лира.
Теперь всё залито тоской.
Лежит ребёнок нежеланный,
Холодный труп, в холодной ванной.
Дрожанье рук, упрёки, слёзы,
Паденье со Стиха до Прозы.
Какая грустная примета!
Кобель, зашедший на погост,
Убитый кем-то чёрный дрозд,
Рождённый мёртвым, сын поэта…
Зима. Могилу лёд сковал…
Плита. Две даты и провал…
Какая боль пронзает сердце!
Душа наполнена тоской!
Забита маленькая дверца
Двумя гвоздями и доской.
Но обветшала дверца эта.
Сквозь дыры льются струи света,
А иногда по вечерам
И рифмы с кровью пополам.
И снова – бред: убийца в рясе,
Грудной ребёнок – в кандалах,
Притон разврата – на хорах
И много-много жидкой грязи.
Сильнейший стресс, как первый бал…
И – полный памяти провал…
А что за кони у цыгана
В тумане бродят поутру?!
Костры горят вокруг кургана,
Скрипят кибитки на ветру,
Звенят гитары, песни льются,
Старухи грязные смеются,
С дороги ветер гонит пыль,
Волнами стелется ковыль.
У леса – лёгкая коляска.
В ней мёртвый князь сжимает брошь.
В груди его – короткий нож…
Лицо застыло, словно маска.
Протяжно ветер завывал…
И вновь – провал.… Опять – провал...
Я помню дальнюю дорогу,
Глаза, к бинтам присохший гной,
Пустой рукав, худую ногу
И «трёхлинейку» -- за спиной.
Следы на глине, у оврага.
В кармане -- смятая бумага.
Стихи. Прохлада – в ивняке.
Патрон последний – в кулаке.
Холодный труп – в глубокой яме.
Конец. Последняя верста.
А на шинеле – два креста
И дырка с красными краями.
Последний выдох и привал…
И в бесконечности -- провал…
В городе
Севастополь гостиницы на любой вкус и достаток собраны на одном сайте.