Эту тему рассказа или письма, порождаемых дабы заклясть смерть, наша культура преобразовала: письмо теперь связано с жертвой, с жертвоприношением самой жизни. Письмо теперь – это добровольное стирание, которое и не должно быть представлено в книгах, поскольку оно совершается в самом существовании писателя. Творение, задачей которого было приносить бессмертие, теперь получило право убивать – быть убийцей своего автора. Возьмите Флобера, Пруста, Кафку.
Связь между телом, разумом и чувствами, слава богу, не тотальна, но даже с той, что есть, справляться - не для слабохарактерных. Впервые лет за десять купил сигарет и выкурил одну. Было просто интересно, как она подействует на ядерный реактор под диафрагмой, но как-то не особенно, разве что горло побаливало. Еду приходилось, да и до сих пор еще, вкладывать в себя из принципа. Из какого принципа?
Мы делаем вывод - что тело с его ощущениями и гормонами управляет нами только тогда, когда ему почти нечего противопоставить или не на что опереться. Когда положиться на ощущения - это как выход из проблем, существующих в других сферах. А если есть опора, то что ж, три дня, и я уже почти в порядке. Здорово.
Призыв «познай самого себя» имеет, видно, существеннейшее значение, если бог знания и света начертал его на фронтоне своего храма как исчерпывающий совет, который он мог нам дать. Быть счастливым, возможно, означает не пугаться самого себя, и все.
Не так уж и важно не испортить совсем ничего, что-нибудь вообще-то можно. В конце концов, до этого чего-нибудь миру было все так же заебись. А еще мне сейчас удивительно нагляден солипсизм и отсутствие и технической, и интуитивной возможности действительно понимать других людей. So why worry now?
На тему исс это, конечно, тоже хорошо ложится. Нравится ли мне этот тип исс, хотелось бы мне иметь к нему доступ? Хотелось бы им делиться? Только в определенных условиях, или разово, ради опыта, из серии "сегодня мы многое поняли". Да, здорово.
Все ли я выписал из себя? Ледяные манго и стручковая фасоль, холодный кофе. Нечего больше хотеть от недостатка, осталось только от избытка. Ну и пусть наивно, в конце концов, уже 33.

https://engie.livejournal.com/100223.html

По улице Интернациональной направо на Ленина, там обмен валют и дальше налево по Независимости. Так оно все и было в истории.
У меня опять планы на годы вперед и повод посокрушаться.
Поспеет в лесу ягода, я тебе свет проведу сюда
Если б со мной ты поладила, то будет кроватка и радио.
Всегда преследует ощущение неустойчивости всей моей повседневности, не видел еще никого, у кого было бы похоже по степени. Сложнее всего со временем. Сейчас часто говорю себе: останавливаемся, останавливаемся, не в буддийском смысле, а хотя бы в физическом.
Определяя Dasein как "то существо, которое в своем бытии ставит это самое бытие под вопрос", Хайдеггер старается избежать идентифицирования человека с субъектом или индивидуальностью.
Не люблю с детства просыпаться от секса, потому что обычно мне снится что-то не слишком приятное. При этом срабатывает какой-то условный рефлекс, я откликаюсь, и секс происходит, но первые минуты он совсем не с тем человеком, и это не всегда приятно, то есть, чаще всего, нет.
Очевидно, что когда бедных становится слишком много, возникает необходимость в новых потребительских моделях, адаптированных под низкий уровень дохода. Просто потому, что экономика не может позволить себе игнорировать такое количество потенциальных потребителей. Задача производителя товаров в эпоху глобализации заключается в том, чтобы, не впадая в крайности и провокации, заставить бедных потреблять свою зависть к богатым в условиях, когда блага ограничены. Ничего сложного, но моя страна по ходу не справляется, справляются некоторые другие. Может, у меня уже слишком много positional goods, и я неверно интерпретирую.
На культурном центре города Псков (куда мы заехали, потому что кошке нужно было бы поспать в нормальных условиях), архитектура поздний Сталин с колоннами, в качестве мотивирующего билборда с цветами триколора используется цитата Освальда Шпенглера про культуру и цивилизацию. Что-то все-таки победило, по крайней мере, я не чувствую больше войны. Или противоречие снялось через банальность.
Есть несколько концептов, ожидающих своей участи. Самый перспективный, наверное, про наркотики, а самый неизбежный - про свободу в психотерапии, в контексте свободы от (только не вне?) социальной практики и дискурсивных практик же.
И, главное, как все это отразится на посевной?
Все по-прежнему очень хорошо, важно написать себе об этом.

https://engie.livejournal.com/99862.html

31 декабря, почти шесть вечера, сижу на работе. Таким был этот год (все очень хорошо).

https://engie.livejournal.com/99665.html

Довольно серьезным критерием в решении приобщаться или не приобщаться к каким-то маргинальным ИСС служит значение для человека тем контроля и самоконтроля.
Склонность к контролю выделяется как важная характеристика личностей определенных типов практически во всех принятых классификациях психологических типов и личностных акцентуаций, что, в общем-то, говорит о том, что контроль давно и серьезно стал игроком на поле понятий, из которых складывается актуальная сейчас политика переживаний. Причем, речь идет не только о контроле поведения, но о контроле за эмоциями, состоянием здоровья, своими и чужими мыслями. Христианская культура возводит самоконтроль в ранг добродетели, и европейская философия в массе своей заимствует эту традицию, вписывая самоконтроль в поле значений, формируемое такими ценностными фигурами, как сильная воля, разум, человеческое достоинство. Сходную идею об особой ценности самоконтроля можно найти в источниках восточной философии, особенно, если подходить к ним с европейской меркой.

Ну, однако ошибочно было бы искать только прямые корреляции между ценностью самоконтроля для человека и нежелательностью для него опытов по искусственному преобразованию своего состояния сознания. Шарль Бодлер, объясняя свое пристрастие к опиатам, написал:
Человек, исследующий порочные границы опыта через себя, особенно нуждается в гимнастической системе, направленной на то, чтобы укрепить волю и дисциплинировать душу. Только строгий этос, индивидуальный культ себя может создать форму жизни, достаточно прочную и гибкую, чтобы вынести погоню за удовольствием и красотой.
Здесь узнается мотив, достаточно типичный для интеллектуалов Европы и США середины 20-го века. Речь о таких именах, как Сартр, Бурдье, Фуко, Жид, Адорно и многие другие. Мотив этот состоит в том, чтобы при помощи ИСС не только не отказываться от самоконтроля, но и напротив, расширить его влияние на максимально большое число своих проявлений. Достичь еще большего контроля над своим сознанием при помощи ЛСД, расширить понимание себя и, следовательно, увеличить контроль над собой через это новое «знание», пользуясь глубокими трансовыми состояниями, необычными сексуальными практиками и др. В этом контексте всякое новое ИСС становится не только вызовом привычному переживанию себя, но и средством для овладения собой в еще большей мере, чем прежде.
В начале 21-го века Малгожата Яцино пишет:
Отказ от самоконтроля происходит под контролем, что необходимо для повышения «качества жизни», то есть, повышения эффективности труда и качества отдыха. Свободный стиль жизни нового среднего класса предполагает освобождение с помощью рационализации и контролируемого расширения сферы того, что не контролируется. Однако возврат к естеству, прислушивание к голосу интуиции или осуществление желаний скорее станут продолжением процесса рационализации жизни, чем ее обратной стороной.
Здесь мысль о необходимости дисциплины и целеустремленности в поисках новых граней себя концептуализируются не как стремление к свободе от норм морали и самоконтроля, а как потребность в контролируемом расширении сферы того, что как будто бы не контролируется. Т.е., по сути дела, в расширении сферы контроля над собой до предельно возможных масштабов. И вполне себе легко обозначить ценности контроля и самоконтроля не только как препятствие к достижению новых опытов ИСС, но и как побудительный мотив.

Очень близко тематически здесь лежат химические вещества и нехимические практики, которые в современном медицинском дискурсе называются лечебными или лекарственными. Человек же единственное животное, которое само стремится принимать лекарства, это можно связывать с отчужденностью его Я от тела, с наличием феномена самосознания, с возможностью проекции себя в будущее и пр. В сущности все эти идеологемы выражают одно и то же свойство – способность человека к инструментальному использованию объектов в окружающем мире и самого себя как такой объект по отношению к тому Я, которое себя использует. Имеющий средства уменьшать свою физическую боль и дискомфорт, испытывает естественное любопытство к тому, как можно повлиять на свой дискомфорт в любой другой области, как улучшить положение вещей посредством улучшения себя. Похоже, что это естественное следствие эволюционной программы по стремлению к достижению комфорта, заложенное в существо любого вида, но только человек благодаря самосознанию (или самоотчужденности) способен использовать для достижения комфорта такие инструменты, которые преобразуют не только объекты вокруг него, но и то, что в некоторой мере является им самим – тело, сознание и переживание.
Однако ж все эти объекты не принадлежат ему в полной мере. Постольку, поскольку он является частью социума, последний тоже реализует некоторую власть, заявляя права на частные тела, разумы и чувства. Способы, которыми эта власть являет себя, изменяются по мере развития общества, которое создает из себя новые дискурсы и Читать далее...

Круг замкнулся, я снова сделал флюорографию в автобусе на профосмотре. Когда-то это событие произвело на меня слишком сильное впечатление, до сих пор вспоминаю его как мягкий, теплый, темный вход в чистилище.
Есть один писатель, который для меня оказался любимым детским, и вот у него есть двоюродный брат, я тогда его читать не смог. Значит, "Смерть в Венеции", ее главный герой Густав фон Ашенбах. Он там довольно старается по жизни, делает все норм, потом в какой-то момент начинает накрываться бессмысленностью обдуманности, некоей как бы сделанностью того живого, на которое он претендует. А как художественный лакмус ему автор предъявляет чувака, который слишком сделан в плане эстетики, и это начинает героя жутко корежить, он начинает думать, что вот и его, Ашенбаха творчество в таком же духе пишется, и сам он, и т.п. Персонаж, кажется, списан с Малера, который тоже Густав, австрийский композитор. Я сейчас слушаю Малера, и это обидно - он не хорош уж тем, что доставляет наслаждение. Ну прямо как наркотики. Хуле, настоящая жизнь противопоставлена сделанности и, вероятно, искусству, а яблоко - отглагольному прилагательному. Не люблю я модернизм.

https://engie.livejournal.com/98997.html

Настроение пишущее, Варшава, алкоголь подогревает изнутри, засим напишу я про европейские столицы.



Есть довольно больший список стран, где меня не было: Лихтенштейн, Швейцария, Македония, Албания, Босния и Герцоговина, Монако, может, еще что-то, сейчас не вспомню. Буду писать про те, от которых есть ощущения, по мере того, как они будут всплывать.

Брюссель. Непонятно, почему он первый, возможно, что-то в нем есть от академичности. Брюссель производит впечатление официальной резиденции чего-то очень символического. Не Ватикан, конечно, Брюссель намного вкуснее и разнообразнее. Готика, барокко, католики, очень много шоколада в виде фабрик и магазинов. Вокруг английская речь везде, и все дорого. С другой стороны, если использовать блошиные рынки, кебабные и открытые мужские писсуары, то будет ок. Приезжих больше, чем местных, но это не те приезжие, что в Вене или в Париже, эти белые и осознанные, работают где-то тут, в каком-нибудь комитете ООН или Юнеско. И немного арабов, буквально пару крупных улиц, геттоизированно. В Брюсселе почти любой - чужой, не представляю, как там можно прижиться и прикипеть к нему как к части себя. Всё интересно, уютно и не торкает.

Вена. Видимо, мысль утекает туда, где ей комфортнее. Вена входит в мой топ-3 городов Европы благодаря иногда накатывающему там желанию сесть на корточки и закрыть глаза от невозможности наблюдать такое прекрасное. Главным образом, речь о пропорциях архитектуры, соотношение ширины улиц с высотой домов, эркеров к окнам, цветов облицовки и прочему такому. В очень концентрированном варианте это все умещено в центре Зальцбурга, но Вена здоровенная, и всю эту красоту можно есть большой ложкой. Она жутко, жутко разная, и венчик на торте из крема, и строгая геометрическая фигура вроде октододекаэдра, и заросли сирени, и вообще все, кроме, быть может, сталинского ампира, вот этого вот нету, да. Но вместо него есть модерн и преотличный. Здесь, как в Брюсселе, опять шоколад, плюс современное искусство, и кофе. Много русскоговорящих эмигрантов, центральный рынок так вообще на две трети чеченский, и это ок. В Вене любят монопродукты. Едальня на мюслях. Сырная лавка. Будка с соками со шпинатом. В Вене самая вкусная в мире шаверма (а в Зальцбурге лучший вок и вид на город).

Таллин. В Таллине живут эталонные шоколадный торт и свиная шея барбекю. Как и вся Скандинавия, он божественен эклектикой, вот тут у нас небоскребы и плавные изгибы двадцатиметрового стекла, от которого отражается солнце, а тут, в ста метрах, Старый Город, брусчатка и бабушки продают нарциссы. Далеко не все прибалты, на самом деле, понимают по-русски, в Эстонии это где-то половина, и чем младше, тем меньше. Говорить на английском - тут нормальная дань уважения. Есть божественный музей оккупации (на порядок, нет, на три порядка лучше рижского). Вообще, эстонцы весьма разумны, глубоки и отлично держат дистанцию. В Таллине ночью безопаснее, чем в большинстве городов мира, где мы жили, и вообще есть такое ощущение надежности во всем, с чем тут имеешь дело - если уж они готовят, то это ок, если это мода или архитектура, или образование, то это будет очень серьезно, для кого-то даже слишком. И до Хельсинки всего час на катере через залив.

Про Хельсинки не знаю что написать, в Финляндии очень скучно. Ну дизайн вещей, да. Природа, спа-центры. Одноразово, если не иметь меркантильных целей.

Совсем другое дело - Осло. Он тоже входит в мой топ-3, и самое лучшее в Осло - это современная архитектура и пляжи. Про пляжи подробно. Вот ты в центре города. Идешь себе, идешь по деревянной набережной, видишь лестницы вниз и тут бултых, ты купаешься в соленой воде. Вылез, пошел дальше по своим делам. Очень круто и очень удобно, действительно лучшие пляжи в мире, как на мой вкус. Доброжелательно, эклектично, и увы очень дорого. На их месячное пособие по безработице в Будапеште, наверное, можно прожить пол года, гуляя себя в ресторанах. Но они реально много работают, на всех непрестижных работах типа уборки мусора всё равно все местные. И еще офигенен в этом городе размах архитектуры ввысь и вширь. Прокатиться по белоснежной крыше оперного театра на велике метров 300 - это только тут.

Раз уж мой мозг пошел по Скандинавии, то Стокгольм. Самый европейский из всех этих скандинавских и самый разношерстный. Благодаря определенной политике, в городе очень много приезжих широкого спектра, и у них даже как-то получается оставлять себе свое культурное своеобразие. Т.е. африканка в метро, одетая в туземное обличье, и с ребенком на голове - это норм. Типично европейский центр города, замок, площади, проспекты, вот это вот все. Очень классный зоопарк. Еще там в виде городского транспорта присутствуют катера и паромы, нужно брать общий билет на них и на все остальное, ибо город расположен на большом количестве мелких островов. Мое самое первое возникающее воспоминание о Стокгольме - это реклама музея как раз на рейсовом пароме: alcohol or museum? Читать далее...