Сегодня на паре практической культурологии написала натуралистически-романтически-психоделический верлибр про небо и свой организм. Пометка себе же на будущее - он в блокноте, не забудь!

А я улыбаюсь.

Меня угнетает так много всего.
Меня угнетают мысли, слова, убегающее время, недочитанные книги, холодный пол, парни, заглядывающие в раздевалки, отсутствие нормальной резинки - пойди и купи, сложно, что ли? а также штриха, точилки и кучи других, пропавших вещей, меня угнетают следы отдалённых друзей и собственный мой облезлый подход к разговорам.
Меня угнетает твоя нелюбовь к тебе, меня угнетает то, что оно угнетает, меня угнетает то, что оно угнетает тебя, и меня, нас двоих. Меня угнетает английский, твоя курсовая, и то, что на слово "английский" в ушах начинает звенеть с школьных лет второе и равное слово "французский", хоть мы и не учим. Меня угнетает отсутствие телекинеза по пять человек переноса куда-то подальше. Меня угнетает нехватка любви и ума у меня в голове, и в душе, ну, и в сердце.

Меня угнетает и то, что меня угнетает всё это.

Меня заставляет всё это устало прикрыть глаза веками, так, чтоб они не болели, и тихо подумать о том, что подумаешь ты, и что ты, конечно, расстроишься, и ужаснёшься, если узнаешь, что я удалила.
Я не удалю.
Я только, вот честно, жалеть буду, что написала.
пишу презентацию с псевдо-докладом о королях.

Меланх-
оли-
я.


Шмыгаю носом.
И шмыгаю туда-сюда.
Горло болит.

Чукча. Пишу про себя.
Искренняя.
Француженка.
Аристократка.
Глупышка.

artbox.ucoz.de/publ/

Я люблю статьи о закулисье, особенно - творчества!

Настроение сейчас - Примирённое

Я достаточно долго думала сегодня. Разумеется, не в рамках режима дня и расписания, и не глупой уверенности - "об этом мне надо подумать", и не сплошным потоком -
В общем.
Я достаточно долго думала сегодня о времени, о его нехватке, о творчестве и Настоящих мыслях, об отдыхе и лени и снова - о каком-то внутреннем росте, а ещё о фотографиях, свете и аккуратности.

Аккуратно и в срок выполнять свои обязанности - счастье. Тогда освобождается, спасается, выручается много времени из липких тенет обыденности. "Наша любовная лодка разбилась о быт". Это касается не только любовных лодок, но и состоятельности собственной личности, которая иначе раскрываться не сможет, и писать не сможет - времени у неё не будет, силы у неё закончатся.

Но если я не умею и почти не могу жить таким попорядочным образом (по-порядочным, попо-рядочным), то что же мне теперь? Плакать и сбивчиво исполнять обязанности в ночь, в кашель, в тёмные пятна в глазах и под глазами?

Обойдётесь. Я никогда не любила сдавать свои позиции. И верила в людей, которые властвуют над моими обязанностями. У них всегда можно попросить минуту отсрочки, дожить до сильных своих плеч, которые выдержат их, чужие, просьбы о ненужном ни для чего счастья грузе - и выдержать.

А пока мои плечи ещё не готовы - не надо себя ни корить, ни крушить. Допустим, сегодня вечером - как неделю назад, моя силовая и целепологающая мана восстановится, и всё у меня получится сделать из всего, что от меня ждут.

Да, конечно, если времени на отсрочки для выпестывания плеч нет - тогда надо что-то делать, но только сознавать, что дело идёт не о жизни и смерти, а так - о мелочи, которая меня не лишит ни зрения, ни пения.

И есть же ещё - что-то?
То, что проклёвывается во мне вместо подготовки к модулям, вместо учёбы, работы, использования времени - в аккурат точно, то, из-за чего я не могу и не способна делать что-то когда-то вовремя, и дела сдвигаются, скатываются в комки и заставляют глотать себя ночью, как манную кашу из заботливого детского садика.

Именно это что-то и сдвигает мне все планы в ночь.
Именно это что-то и мешает мне заниматься чем-то нужным тогда, когда у меня есть (о чудо!) на это нужное время.

И я постараюсь больше его не корить, не винить.

Это моё тонкое, сочное, восприимчивое и влиятельное Дерево внутри.
Яблоня. Вишня.
Ясень. Тополь.
Кипарис. Айва.
Орех. Баобаб.
Сосна. Пихта.
Черешня. Бамбук.
Ива.

Да всякое.

Моё Дерево растёт во мне неравномерно, и заполоняет меня неодинаково.
Сегодня под моим лицом шумит зелёная листва вишни.
Мешает немного дышать. А вам кажется, что я болею и у меня - насморк.
В ушах - изнутри - забившиеся зелёные листья.
Плотные и немного ломкие.
Насыщенные хлорофиллом истинно-жизненного цвета.

Моё дерево поёт мне песни. Обнимает мысли. Ласкает изнутри весь череп.
Оно не пробьёт меня, я не боюсь.
Оно же тоже - часть меня. Тем более - добрая.

И когда я чувствую нарастающий шум листвы в ушах - я бросаю любую незначительную ни для чьей дорогой жизни обязанность - и начинаю взращивать тонкие побеги.

Сижу на чужих ЖЖ - и проникаюсь светом вспышек ваших фотокамер.
Пишу песни. Не перепечатываю и кому-то случайно потом отдаю в тетрадях.
Разговариваю. Долго.
Мечтаю. Листаю.
Читаю всё, что хотела - да "времени не хватало".

И не надо корить своё дерево.
Оно - обоснование наших слов и наших любящих глаз.
Не променяю его ни на БЖД, ни на конспект по политологии.
Вот оно пошумит, уйдёт - и тогда я вернусь к своим милым не сильно духовным делам.

И я счастлива, что во мне растёт Дерево.

И я не буду снова себя и его корить за несделанные доклады.
Зато ведь во мне свистели мысли. Более разноцветные, чем обычно.

[480x282]

vodennikov.livejournal.com/

[465x699]
Разочарование - бессмысленно, он же пишет не для меня.
Для меня он уже написал много чего другого.
Наверное, даже чуть-чуть догадываясь об этом. Только меня представляя в разных лицах и разными людьми. Я ведь тоже кусочек - народа.

Все мы - какие-то продукты, скорее всего - пищевые.
В плотных упаковках, с яркими или не очень этикетками. Просроченные или свежие. Вкусные или полезные. Редкие или ширпотребные.
Стильные и не очень.
Железные сверху или картонные.
Разрекламированные или никому неизвестные.
Необходимые или никчёмные.
Все мы стоим на кухне Бога.
Кто-то ещё в холодильнике - а кого-то уже вскрыли.
А потом, после употребления, наверное мы попадём в переработку.
И снова станем -
Какими-то продуктами.
В магазине для Бога.

Уже больше трёх. Я начинаю себя внутренне грызть. Жутко, до боли, до ломоты в суставах хочу спать. Меня все пугают, что не спать опасно. Я делаю вид, что не ржавею.

Дело не в этом.

Мысль такова:

Все мы окажемся провинциалами. А большинство уже оказалось. Приехало из провинции старых и бывших столиц Прошлого в звонкую и нынешнюю столицу Настоящего.
Где и мода другая, и вкусы, и интересы, и наука уже далеко куда продвинулась.
А город не любит крестьян.
Чем старше человек - тем больше он - провинциал.
И ходят они, приезжие, не адаптировавшиеся к быстрому дорожному движению, непривыкшие помышлять о прыжках с парашютом с БигБена, не рисующие кофейными росчерками бесценные картины, не курящие что-то очень редкое и неумеющие расчитываться кредитками.
Я люблю провинциалов куда больше, чем столичных штучек.

Я, кажется, всегда немного такая.
Провинциальная.

Извините, а как пройти на Тверскую?..

Это писатели и поэты имеют право щеголять в учебниках морщинами и бородами. Писательницы и поэтессы должны быть юны и вечно прекрасны.

Сразу идёт цепь грустных образов об отстреле поэтесс, доживших до 40, и о Льве Николаевиче Толстом с его извечной бородой. Оттуда сразу же - на его несчастную смерть, и случайно вскрывшийся в разговоре с какими-то умными людьми (кажется, родителями, но не уверена) его дуализм, несовместимость слова и дела, того, о чём писал и истины Толстовской жизни.
Он так мучался своим вечным дворянством, кажется.
И мало что делал, чтобы это исправить.

А я, может быть, и бессовестно вру.
Потому что не знаю истории.
Мелкая Малая с крупными амбициями и абсолютной апатией.
На весь вечер.

Ещё в голове - мостиком переброшенным становится фамилия - Татьяна Толстая. О ней я знаю больше и даже её недолюбливаю за самомнение и неспособность понять умных людей вроде Кураева, за подверженность предубеждениям и раздражительность в "Школе злословия".
И сразу всплывает Воденников.
Не задерживаясь на нём, мысли идут к Андрею, которого хочется назвать на "ты", но это уже становится избитым приёмом - называть любимых этой псевдо-возвышенной формой второго лица единственного лица. Местоимением. Вместо-именем.
Вот уж увольте.

Да, об увольнении. Хочу работать по специальности.
Никто не нуждается в услугах говорливого, творческого, но ленивого, спонтанного и необразованного почти что культуролога?
Ельки?

Я сижу с горой несделанной работы.
Это уже даже не шокирует.
Привыкла.
Люди привыкают почти ко всему.
Сходу и не придумать того, к чему не привыкают.

Когда мне было, кажется, 5, мы жили лето в Никитском Ботаническом саду. И каждое утро ходили к морю по удивительно красивой дороге.
Через неделю приехали наши знакомые и очень поражались виду.
Нам же уже дня четыре как он перестал удивлять глаз.
Мне было уже тогда за это обидно.

Вот бы - удивляться!

Смотрела свои фотографии годичной давности.
Я там искренней и открытей.

Всё чаще замечаю сомкнутые прямые свои губы. Я меньше улыбаюсь.
"Лена, у тебя замечательная улыбка. Улыбайся, чаще улыбайся, как можно чаще!" (с) Дьолог.
А у меня мышцы чувствуются, когда я специально тяну вверх уголки рта.

Я так не хочу.
Я хочу не так.
Я жажду - по-настоящему.

Начинается Родительская неделя. Мир заговорил о смерти, а начал Катунин. Мне до сих пор аукается его рассказ про маму. Царство ей Небесное. Экраны телевизоров говорят о Польше и Киргизии. Вспоминаю свои восемь - и землетрясение в Турции. Мне было и интересно, и страшновато смотреть на развалины и руины, га цветастые одежды беженцев. Я ещё думала об этом, как о приключении.
Бессознательное, к сожалению, не меняется.
Просто разум слегка повзрослел.
Я не хочу трагедий.
Я не хочу трагедий и через экраны.

Сегодня я рисовала закат молоком. Белила, разведённые пополам с водой - это именно молоко. (На губах не просохло). Сразу в голове - желторотые неоперившиеся птенчики - и как я их кормлю летом в деревне крошеным яйцом.

Удивительно ярко хочу стать ребёнком.
Боже мой, что за ностальгия в расцвете юности?
С другой стороны - думаю, что я сейчас как раз такая, какими вспоминают себя современные бабушки. "Звонкая была, как бубен". "И сейчас трещите".
(с)

Набор образов отличается некоей отрицательностью. Давно заметила - а Сотникова подтвердила. Переживём, перерастём - или выкристаллизуемся окончательно.

В дверь скребётся ёж.
Суеверно оглядываюсь.

Ночь - избитое слово.
У меня с вечным моим сотрудником и собеседником - компьютером - вечный же вечер.
Да ещё я тебе звоню.

И стучат в голове мысли.
Я стала их отцеживать.
Сегодня у меня три отцеженные мысли.

Это - не обязанность. Писать тут ежедневно не собираюсь. Разве что вдруг, случайно, да под вечер...:))
[401x491]