на кошек в сердце я нынче злой:
они исцарапали все обои,
стерев случайно защитный слой
между влюбленностью
и любовью.
(с) данилова

рано или поздно, но ты достигаешь той самой черты. а за ней уже ничего нет. просто потому что дальше то, собственно, некуда. тонкие очертания той самой грани становятся видны только тогда, когда ты подходишь к ней совсем вплотную и делаешь шаг за нее.
потом уже не надо. не надо принимать и понимать. не надо меняться. не надо менять. можно долго и упорно верить кому-то. верить во что-то. а потом, очень запоздало, настигает осознание, что все осталось по-прежнему. и вот оттуда, из этого факта, уже не вернуться. его не забыть и не оставить.
не существует завтра. завтра - абстрактно и бесформенно. каждое завтра становится сегодня. и именно этим днем надо жить. если можешь сделать - сделай. ты никогда не знаешь, что эта въевшаяся иллюзия с собой принесет. вчера он был в твоей жизни. сегодня его там нет. и сегодня ты уже ничего не сможешь поменять. сделать иначе. делать нужно было вчера.
эта грань не жалеет никого и ничего. она не спрашивает твоего мнения. она попросту существует. она разделяет то, что было когда-то, и то, что есть сейчас. вчера и сегодня.
и это сегодня - уже слишком поздний срок.

столько лет связано с человеком, с которым тебя ничего не связывает.

остаются не воспоминания. остаются их обрывки. и голос звучит откуда-то издалека. из далекого прошлого. ты помнишь едва ощутимый образ. ты помнишь то, что оно для тебя значило. жалеешь о чем-то. что-то хочешь переиграть. пережить заново.
тонешь с головой в памяти. беспощадной и жестокой. потому что память - слишком тонкая материя. рвется. стирается. тебе всем сердцем, всей душой хочется сохранить все незыблемым. до мелочей и деталей. но так не бывает.
время незаметно подводит нас к черте где все, что нам остается - хвататься за крохотные клочки прошлого. хранить их и беречь. запоздало осознаешь, что оставил слишком мало. хочется больше и ярче. чтобы тонуть в этих воспоминаниях. чтобы возвращаться в них снова и снова.
где-то далеко вперед маячит едва различимые очертания тех моментов, которые тебе нужны сильнее чем воздух. от них хочется задыхаться. их прячешь глубоко-глубоко. но тебе этого так невероятно мало.
однажды незаметно из твоей памяти сотрется тот голос. а те обрывки твоей же собственной жизни превратятся в крохотные вспышки и огоньки. и ты будешь жалеть еще больше, чем делаешь это сейчас.
а вспоминать больше нечего.

а ночью приходит Герда и шепчет на ушко Каю,–
из снов и воспоминаний попробуй меня собрать.
и Кай достает коробку с неровными лоскутками
газетных статей; рисунки, наклеенные в тетрадь.

бесшумно идет на кухню в потрепанных старых тапках,
раскладывает там пазлы и долго на них глядит,
и шепчет: «позволь мне вспомнить, мне нужен хотя бы запах,
мне нужен хотя бы голос.. хоть что-нибудь, черт возьми»

потом он вернется в спальню, как в плен (или как из плена?),
повесит на место звезды, сорвавшиеся с орбит…
и будет лежать и слушать, как снежная королева,
свернувшись клубочком, плачет… хоть делает вид, что спит.

(с) ??

Дорога из желтого кирпича

Элли, скажи, ну зачем тебе этот хлам?
Этот страшила… по дому одна солома!
Этот плюшевый песик без пуговок-глаз и лап.
Где ты их откопала? Помойку разводишь дома!

Элли, скажи, может, выкинем этого льва?
Ты посмотри на него, он такой плешивый.
Ты пыталась пришить ему смелость, но не смогла?
И поэтому распорола и не зашила?

Ну, а зачем тебе робот? Он дровосек?
Жуткий и с острыми ржавчинами пластинок…
Хочешь, купим нового яркого, чтоб блестел?
Элли, не плачь, или я заберу его силой!

Здравствуйте, доктор. Не знаю, с чего начать…
Мы уже не справляемся сами – что толку?!
Элли строит дорогу из желтого кирпича…
Эта дорога ведет от кровати к окнам.

ц. Саша Бест

мы привыкаем не к самим людям. мы привыкаем к тому, что мы в них видим. или слышим. привыкаем к тому, какое место они занимают в нашей жизни. что чувствуем к ним. что им говорим. так что от людей то ничего и не зависит. это мы строим эфемерные замки и верим в них до победного конца. мы мучаемся и страдаем, если люди вдруг нашим картинкам не соответствуют. разводим руками. картинно вздыхаем. убеждаем сами себя, что нужно дать еще один шанс. и даем. не спрашивая у них разрешения. опять таки от них ничего не зависит. им неважно, что ты там себе придумал. неважно, чего ты от них ждешь. и уж тем более неважно, что тебя во всем этом не устраивает. они живут себе спокойно. никого не трогают. чай по утрам пьют. в окошко в автобусе смотрят. и это не люди такие плохие. они нормальные. обычные. и ты такой же. для тебя тоже построили много эфемерных картинок. ты их не видел. ты не знаешь, насколько они правдоподобны. и кого-то ты понял лучше. а он понял тебя. ты знаешь этого человека. это тот самый, кому ты рассказываешь все и про всех. даже про себя. себе не говоришь, а ему расскажешь. цени этого человека. а есть картинки, которые существуют отдельно от человека. ты просто не увидел всех деталей. не понял мелочей. и вот уже злишься. потому что с ним все не так. и к картинке привык. и с реальностью не соотносится.
проблема не в людях. и не в картинках. мы просто смотрим не туда. и жалуемся не на то.
люди обычные. картинки эфемерные. а смотреть нужно не где эффектно нарисовано. смотри туда, с чего рисовал. за что цеплялся. и к чему привыкал. это и цени.

лицемерие - не порок. это следствие. того, что всегда в себе. а другим нельзя. потому что свое. родное и близкое. и самое честное. поэтому те, кого хотят видеть. а те, кто есть, за семью печатями. спокойно, когда видишь, что маски показывают всем. но не тебе. а потом роли меняются. ты смотришь на близкого и дорогого через качественно выполненную работу твоей самоуверенности. с правильного угла. в правильное время. я не отказываюсь. нет. но тех разговоров по ночам мне будет не хватать. не потому что их больше не будет. я просто с масками разговаривать не люблю.

длинная партия получилась. мне даже понравилось. выучили друг друга до деталей. иногда даже смешно становилось. от того насколько. правила устанавливал ты. я выставляла границы. играть в глупую наивную девочку - твое правило. не путать девочку со мной - мои границы. мне не обидно. нет. мне смешно. и даже немного грустно. наверное, этого я ожидала меньше всего. от тебя. но в судьбу я верю дольше, чем знаю тебя. а значит все так, как должно быть. по схеме ли. по плану. к черту. по крайней мере, будет что вспомнить.

иногда хочется попросить о чем-нибудь. о самой неважной мелочи. о том, чтобы выслушали. чтобы сделали так, как тебе хочется. чтобы ты был для кого-то не просто обязательной данностью. черт возьми, это ведь так просто. по крайней мере для меня. я боюсь людей. боюсь того, что они закрылись в своем мире настолько прочно и сильно, что миры остальных людей их не волнуют. я боюсь просить. знаю, чем оно все закончится. я боюсь людей настолько, что перестаю им верить. всем. даже тем, кто ближе всех. потому что именно они ранят больнее всего. я хочу так же как и они, спрятаться в свой уютный маленький мир и никого туда не пускать. к черту все и всех вокруг. и ведь не могу этого сделать того по одной причине. я стану такими же как они. а этого я боюсь еще больше.

Николас Был
… старше первородного греха, и голова у него была белее белого. Ему хотелось умереть.
Малорослые обитатели пещер Севера не знали его языка, они говорили на собственном наречии, напоминавшем птичий щебет, и совершали непонятные ритуалы, когда не были заняты повседневной работой.
Раз в год, несмотря на его протесты и рыдания, они изгоняли его в Бесконечную Ночь. За одну эту ночь он должен был проведать каждого в мире ребенка, оставив возле кроватки один из невидимых даров пославших его карликов, покуда детишки спали в ледяных объятиях времени.
Он завидовал Прометею и Локи, Сизифу и Иуде. Его наказание было суровее.
Ох. Хо. Хо.

Гейман, Нил

часто ведь думала что-такое правильно. никогда не знала ответа. а хотелось. много. только вот ответа нет. никакого. все относительно настолько, что для каждого свое правильно. для каждого оно особенное. непохожее на остальные. когда ты была нужна, тебя не было. но тогда ты была свято уверена, что у тебя все правильно. сейчас? сейчас изменилось слишком многое, чтобы ты смогла ответить. даже не однозначно, а вообще. в принципе. когда была нужна я, я сидела рядом. говорила нужные слова. это было правильно. для обеих. не сказать тебе - неправильно. вот только мне в первый раз в жизни плевать. это было мое. мой разговор. не для тебя. спасибо, что оно осталось между нами. правильно ли это? черт его знает. относительно. все.

– Покатай меня, большая черепаха!
Черепаха повернула голову. Её чёрные глаза встретились с золотистыми глазами льва.
– Тебе разве не нужно быть в Нарнии? – удивилась она.
– Нужно, – отозвался Аслан. – Но пока Белая Колдунья собирает войска, у меня есть полчаса. Потом я спасу Эдмунда, пожертвую жизнью, вернусь в самый отчаянный момент и возглавлю битву между добром и злом. Рутина. А в душе-то я всё тот же поющий львёнок!
– А я – всё та же поющая черепаха. Знаешь что? Сходи к слонам, скажи, что меня не будет полчасика. Пусть подержат Землю.
(с) wof

черт бы тебя побрал. честное слово. тысячу раз сходила с ума. каждый раз пытаюсь остановиться. успокоиться. сделать вид, что мне оно не надо. а потом либо вспомню сама, либо напомнят они. и я не могу так просто выкинуть тебя из своей головы. каждый раз. снова. и снова. и снова. бесконечный круговорот непонятных фраз, путанных мыслей и старых схем. потом случится что-то, или кто-то. ты опять исчезнешь. и я опять начну сходить с ума. потом, правда, возможно все-таки успокоюсь. но ровно до того момента, как мне про тебя вновь не напомнят. два года. два чертовых года я не могу выкинуть тебя из своей головы. два года мы ходит по одному и тому же кругу. одни и те же схемы. я боюсь признаваться в этом. даже самой себе. а ты... а черт бы тебя побрал. ненавижу. всем сердцем ненавижу. и ровно так же схожу с ума.

шла и не знала, чем оно обернется. шла и думала, о чем будем разговаривать. о чем сможем. а что лучше не говорить. шла на час. а осталась на всю ночь. с тобой разговаривать хоть бесконечно. снова, еще раз, до самого утра. все, что придет в голову. пока не кончится кофе, а может еще дольше. потому что говорим обо всем. и оно так правильно и хорошо, что время тает и исчезает. а вокруг тусклый свет и хорошая музыка. а еще разговоры. настоящие, искренние. и слушаем. обе. друг друга. так редко случается. каждый наш разговор вспоминаю с теплом. потому что особенные. и ты особенная. замечательная. и, наверное, если бы не тот час до самого утра, потерялось бы многое. для меня. а теперь, ни за что не променяю. и всегда будет тот час. с кофе. до самого утра.

знаешь, это очень страшно. страшно думать, что когда-нибудь тебя не будет рядом. и тому могут быть тысяча причин. самых простых. бытовых. элементарных. просто однажды я пойму, что тебя рядом нет. возможно, я буду видеть тебя каждый день. возможно, мы будем как и раньше стоять и курить. разговаривать о всяких глупостях. смеяться над шутками, которые никто никогда кроме нас не поймет. но рядом тебя не будет. пусть и затасканно звучит, но ты для меня - воздух. теплый летний воздух, светлое-светлое небо с ярко-красной полосой заката на горизонте. то самое время, когда никто рядом вроде бы и не нужен. никто, кроме тебя. старая-старая фраза, лучшие друзья это те, с кем есть о чем помолчать. вот с тобой все именно так. поэтому сейчас больше всего на свете я боюсь, что однажды тебя рядом не будет. и черт с ним, со всем остальным миром.
не хочу, чтобы это когда-нибудь случилось.
вот. точка. и не смей со мной спорить, лисенок.

Мой черный человек в костюме сером!..
Он был министром, домуправом, офицером,
Как злобный клоун он менял личины
И бил под дых, внезапно, без причины.

И, улыбаясь, мне ломали крылья,
Мой хрип порой похожим был на вой,
И я немел от боли и бессилья
И лишь шептал: "Спасибо, что живой".

Я суеверен был, искал приметы,
Что мол, пройдет, терпи, все ерунда...
Я даже прорывался в кабинеты
И зарекался: "Больше - никогда!"

Вокруг меня кликуши голосили:
"В Париж мотает, словно мы в Тюмень,-
Пора такого выгнать из России!
Давно пора,- видать, начальству лень".

Судачили про дачу и зарплату:
Мол, денег прорва, по ночам кую.
Я все отдам - берите без доплаты
Трехкомнатную камеру мою.

И мне давали добрые советы,
Чуть свысока похлопав по плечу,
Мои друзья - известные поэты:
Не стоит рифмовать "кричу - торчу".

И лопнула во мне терпенья жила -
И я со смертью перешел на ты,
Она давно возле меня кружила,
Побаивалась только хрипоты.

Я от суда скрываться не намерен:
Коль призовут - отвечу на вопрос.
Я до секунд всю жизнь свою измерил
И худо-бедно, но тащил свой воз.

Но знаю я, что лживо, а что свято,-
Я это понял все-таки давно.
Мой путь один, всего один, ребята,-
Мне выбора, по счастью, не дано.

(с) В.В.

я искренне рада за тебя. за то, что ты никогда не испытывала и не переживала ничего подобного. и я так же искренне надеюсь, что тебе никогда и не придется такое пережить. правда. потому что это убивает. вся твоя жизнь полностью разлетается на куски, а ты беспомощно на это смотришь, не имея ни малейшего представления, что же можно сделать.
я понимаю, что у тебя своя жизнь, свои проблемы и заботы.
просто я, наверное наивно, считала, что в такие моменты ты будешь рядом.
наверное, я ошибалась. я ведь не он. и ради меня ты не готова на такие подвиги. меня же ты не потеряешь. я же этого не допущу.
ты не учла только одного. в какой-то из таких моментов от меня самой ничего и не останется. терять попросту будет нечего. и некого.

а раньше все было подозрительно лучше. мороженое вкуснее. мультики наивнее. фильмы серьезнее. книжки интереснее. но все это неважно. с этим мы не можем ничего поделать и не могли изначально.
дело в другом. наша жизнь раньше была лучше. правильнее. веселее. интереснее. романтичнее. тысяча слов. неважно как. главное - лучше. и плевать на все остальное.
мне вот, правда, плевать. я хочу как раньше. делать то, что делала раньше. сейчас что мешает? отсутствие того времени. оно было и было, и как бы нам того не хотелось, никогда больше не повторится. поэтому там, раньше, было лучше. а сейчас сплошная суровость. не так, и черт бы все побрал.
вроде как и понимаю, что оно неправильно.
а плевать хотела. все равно хочу в это чертово раньше.
чего бы это не стоило.

ах, если бы я умела так писать.

Алиса.
«Все страньше и страньше» - подумалось вдруг Алисе,
Когда из норы она вышла в реальный мир.
О маленькой леди со взглядом наивно-лисьим,
Что вышла из комы, уже растрепали СМИ.

«Хорошая новость – проснулась Алиса Лидделл» -
Кричат заголовки газет, верещит TV.
И вешают детский портрет как картонный идол,
Уставший стоять по колено в чужой любви.

В больнице ей снятся улыбчивый кот и кролик,
Ванильное небо, разбитые зеркала.
Алиса то дико хохочет до слез и колик,
То резко становится будто бы смерть бела.

Ее психиатр Доктор Доджсон листает карту,
Разводит руками, мол, если бы, но «увы»
Она возвращается в кому, к Морфею, в тартар.
Ей пофигу как этот мир назовете Вы.

А врач говорит: «Улучшений уже не будет»,
Что в коме, возможно, ей снятся цветные сны.
Алиса семнадцатый год пребывает в чуде,
Которого так не хватает ее родным.





Реквием по душе.
Мой прекрасный создатель с любовью меня творил,
Называл меня Словом и в слове была Душа.
Он мне выточил сердце, оно отбивало ритм.
Я все думала – будет ли стук этот мне мешать?

Мой прекрасный создатель любил меня больше всех.
Даже больше, чем ту, в красной шляпке с цветным пером.
Он меня, будто я настоящая, кутал в мех,
Шил мне платья и пёк по средам заливной пирог.

И сегодня, в безветренный день под конец зимы,
Зазвонил колокольчик в прихожей, мяукнул кот.
В дом вошла незнакомка из зимней прохладной тьмы.
Мой прекрасный создатель, ну кто она? Кто же? Кто?

Он смотрел на Нее так, как будто пришла весна,
Так, как будто Она источала волшебный свет.
Он бледнел, он, возможно, болел, и тогда она
Улыбнулась тепло и открыто ему в ответ.

Если б я была девочкой… ну, настоящей совсем,
У меня бы, конечно же, сильно заныл живот.
Мы с Ней словно близняшки: лицо, руки, платье, корсет…
Но Она не КАЗАЛАСЬ, а ТОЧНО была живой.

Если б я была девочкой… я бы лишилась сил.
На ресницах Ее, мягко таял пушистый снег.
Губы дрогнули, сжались, но я не смогла спросить
«Вы, когда меня создавали, мечтали о Ней?»



Кофейная колыбельная.

Кот уминает остатки холодной пиццы.
В маленькой клетке тихо скребется мышь.
Взгляд от экрана:
- Ну, вот… и тебе не спится?
- Как я могу уснуть, если ты не спишь?

Солнцем искусственным тускло чарует лампа.
- Сколько там на часах?
– Без чего-то три.
Сладко зевая, сползаешь с дивана на пол:
- Кофе давно хочу, только лень варить.

Месяц глазеет на сонные наши лица.
Я выхожу, ногой прикрывая дверь.
«…ложечку сахара, чуда, чуть-чуть корицы»
Слышу вдогонку:
- Сахара можно две.

Кофе готов. Босиком возвращаюсь в спальню.
В спальне тепло, открыто одно окно.
На подоконнике стройная в платье бальном
С книгой в руках сидит забияка-ночь.

В комнате пахнет осколками звезд и маем.
Ночь замирает и говорит мне: «Тщщщ»
Ставлю на тумбочку кофе и понимаю:
Кофе готов, а ты уже сладко спишь.