Покой нам и не снится.
Маленькая пародия.



В неприметном, заросшем старыми тополями, двухэтажном особнячке, на втором этаже, светились окна. Собственно, свет там горел днём и ночью. Это, вызывало уважение. Прохожие, взглянув на эти окна, чувствовали себя бездельниками. Люди понимали, что пока они бесцельно идут с работы или заходят в магазины, за стёклами этих окон, кто-то напряженно работает, заботится об их благополучии. Думает об них. Это согревало душу и толкало на дальнейшие трудовые подвиги.
Генерал сидел в своём кабинете и, обхватив руками голову, напряженно думал, иногда тяжело вздыхая. А подумать было над чем. Обстановка была напряженной. Вышестоящее руководство требовало сведений, но докладывать пока, было нечего. Агентура на той стороне, молчала. На его тяжелые мысли, в кабинет вошел полковник, – его заместитель.
- Проходи, садись. Есть новости? – Спросил генерал.
- Есть, товарищ генерал. Получили шифровку от агента, работающего под псевдонимом Задвижка. Он сообщает, что ОНИ хотят у нас, что то узнать.
- Узнать, говоришь? - Да, не дремлет ТА сторона! – Сказал генерал, потирая рукой подбородок.
- Ох, не дремлет, товарищ генерал! - Агент Задвижка, просит разрешить ему, внедриться в сантехники, чтобы иметь возможность находиться в непосредственной близости от интересующего нас, объекта.
- А, потянет?
- Думаю, потянет, товарищ генерал. Он когда-то, работал по этой специальности.
- Ну, что же, - давай «добро!». – И, пусть он, там, попробует микрофоны понатыкать. Нам надо знать всё! – И, давай, давай, полковник. Узнавай скорее, что ОНИ, хотят у нас проведать? – Сам знаешь, меня там, теребят!
И, он показал пальцем вверх. Полковник знал, что над кабинетом генерала, был только пустой, засиженный голубями, чердак. Но, за долгие годы службы, он научился, не задавать лишних вопросов.
- Есть, товарищ генерал! – Разрешите идти?
- Давай, давай, полковник!
Генерал сел за стол и, взглянув на монитор компьютера IBM PC , подумал о странностях жизни. – Боремся с противником, используя его же компьютеры.
- Разрешите, товарищ генерал?
В кабинет вошел полковник.
- Есть новости! – Сказал он. – Агент Задвижка – Сантехник, установил микрофоны, теперь вы, даже у себя в спальне, будете знать кое-какие подробности. – Второе. - Установлено, что ОНИ хотят узнать то, что у нас засекречено.
- Вот оно, что? – Задумчиво произнёс генерал. – Ну, и шельмы! - Значит, рано нам с тобой, на покой уходить?
- Ох, рано! – Ответил полковник. – Какой уж тут, покой?
- А, что у нас засекречено? – Спросил генерал.
- Ну, это так, навскидку, и не скажешь! - Выяснять надо.
- Ты, вот что, давай, оперативно выясняй, и мне сразу докладывай, что у нас засекречено. Надо срочно принимать меры. – Дело может оказаться серьёзнее, чем мы думаем. – Нас с тобой там, и он показал пальцем на потолок своего кабинета, по головке не погладят.
- Да, уж ясно, - не погладят! – Устало, ответил полковник.
- Да, достаётся нам с тобой! – Проговорил генерал. – Что сделаешь? – Работа у нас такая! – Жену-то, давно не видел?
- Полковник махнул рукой. – Наверное, больше месяца дома не был. – Как она там?
- Я вчера её видел. Вечером. – Сказал генерал.
- Ну, как она?
- Да, как? – Скучает. Пеньюар купила себе, от скуки.
- Эх, бедняжка! – Сказал полковник. – И, я скучаю. – А, вы-то, свою, давно не навещали?
- Да, тоже, уже забыл, когда дома был последний раз.- Наверное, извелась вся!
- Я видел вашу жену вчера. Ночью. – Сочувственно, сказал полковник.
- Ну, не томи душу! – Как она?
- Да, как? – Плачет! Привет вам передавала.
- Ну, так, давай! – Встрепенулся генерал.
- Ну, так, я же передал!
- Тьфу, ты! – Разочаровался в себе, генерал. – Совсем с ума сойдёшь, с этой работой! – Ладно, поговорили, отвели душу, давай делами заниматься! – Выясняй, что у нас засекречено, и сразу ко мне.
Генерал сидел в задумчивости. И, надо же! Как они узнали, что у нас, что-то засекречено? – Не иначе, где-то, утечка информации.
- Без стука, вошел полковник, – товарищ генерал, у нас засекречено всё! – Не громко, доложил он.
Генерал потёр ладонью, бритый затылок. – А как ОНИ узнали…это?
Полковник недоумённо пожал плечами.
- И, что же, ОНИ хотят всё это узнать? - Да, не дремлет противник, ох не дремлет!
- Копает вражина! - Зло проговорил полковник.
- И, что же мы с тобой, предпринимать будем? – Каков будет наш ответный ход? – Ведь, мне об этом придётся докладывать туда. – Генерал указал пальцем на засиженный голубями, чердак. – И, потом, зачем подключили мою спальню, к микрофонам этого, Сантехника?
- Так, ведь, товарищ генерал, хотели как лучше. Чтобы вы сами всё слышали? – Оправдывался полковник.
- Всё, но не до такой же степени. – Сказал генерал. – Ладно, полковник, давай думать будем.
- Предлагаю провести контрразведывательную Читать далее...

Куда идут ежи, и что не едят коты?

У меня во дворе, две собаки. Небольшие, но злые (иначе, зачем бы их и на цепь садить?). Лают они по-разному. Зло, с хрипом, рвут цепь, означает, что забрёл кто-то чужой. Повизгивание без лая, означает приход моих близких. Громкий лай, с повизгиванием, но без злости, означает, что наступил конец мая, и через мой двор, как обычно, пошли ежи. В начале каждого лета, через мой двор мигрируют ежи. Куда они держат свой путь, для меня великая тайна. Ещё более таинственно для меня, почему они идут через мой, пропахший бензином и собаками двор? Буквально, в четырёх метрах, можно огородами, вполне безболезненно, вполне инкогнито, просочиться через нашу улицу. Нет, они упорно идут на моих собак. Многие из них, поплатились за это жизнью. Услышав такой лай я, взяв фонарик, всегда выхожу. По направлению взгляда собак, безошибочно нахожу незваного зверька. Обычно, с помощью старой корзинки, я отношу его на безопасное расстояние и, обматерив за нарушенный покой, отпускаю на волю. Бывают случаи, когда я не обратив внимания на лай, нахожу утром у конуры, останки лесного бродяжки. Как, собаки это делают, не видел. Не знаю, вижу только результат.
Ещё они, громко, без повизгиваний, лают на моего кота, Рыжего. Рыжего, ещё котёнком, подарил мне приезжий хохол, Кривопляс. Хохлом, он называл себя сам, и показывал всем платочек с горсткой родной, украинской земли. Но, судя по тому, что он сразу, не торгуясь, купил лучший в округе, трёхэтажный особнячок, надо думать, что с родной Украйны, он вывез не только это. Хохол, он был отличный, душевный, но хитрый до невозможности.
Чем руководствовался Кривопляс, когда дарил мне кота, чувством зарождающейся дружбы или, делая мне пакость, не знаю. Пока Рыжий был котёнком, это был пушистый, игривый, забавный комочек. Постепенно, подрастая, он всё больше принимал повадки Кривопляса, - важность и хитрость. Когда он хотел есть, он не мяукал как обычные коты. Он коротко, не громко, высокомерно вякал. Это, должно было означать: «Пора-бы, стол накрывать». Я лез в холодильник, и из припасённых полуфабрикатов, давал ему котлету. Я не знаю, чем кормил кошек Кривопляс, но у меня, купленную в магазине котлету, кот не ел. Он, лениво погоняв её лапкой по кухне, охладевал к этому занятию и просился на улицу. Если котлета была жареной, Рыжий долго, со всех сторон, её обнюхав, начинал есть. Ел медленно, нехотя, так, что мне становилось совестно за себя. Ведь, полуфабрикаты быстрого приготовления, составляли большую часть моего рациона.
Пообедав, кот ищет развлечений. Но, у нас не Рублёвка, нет кошачьих портных и парикмахеров. Нет и тусовок с кошечками. Мой кот ходит, в чём на свет появился, и от рождения не ведает ножниц и расчёски. Развлекается Рыжий, по- своему. Он садится посреди двора, так, чтобы собаки его не доставали, но в непосредственной близости. Бедные животные исходят лаем, а Рыжий, поджав под себя лапки, равнодушно на них поглядывает. Я, терплю громкий лай собак и Кривоплясовскую наглость своего кота. Я, люблю животных. Прощаю Рыжему, его позднее возвращение домой. Рыжий, возвращается часа в три, четыре ночи. Запрыгнув на карниз окна той комнаты, где горит свет, он царапает, громко мяукая. Это означает: « Не слышишь, что-ли? Я, пришёл!» Я, не добрым словом вспоминая Кривопляса, покорно иду открывать двери. Собаки, в это время, не лают. Они привыкли к выходкам Рыжего. Я, тоже привык. Но мучают меня вопросы: «Куда, и почему через мой двор, идут ежи. И, из чего изготовлены те полуфабрикаты котлет и ромштексов, которых не едят кошки?»

ГРИБНОЕ ЗНАМЕНИЕ.

У двора Егора, лежало огромное, вросшее в землю, бревно. По вечерам собирались соседи посидеть, покурить, обсудить новости и вообще, посплетничать. Вот и сегодня, говорили о погоде, урожае, о том, что в этом году много грибов. Правда, грибы какие-то, не такие. Вкус не тот. Деревенская знахарка, бабка Елизариха, говорила, что в связи с глобальным потеплением, в грибах накапливается много отрицательной энергии. Мол, когда она принесла грибы из леса, кошка ушла из дома. Электросчётчик стал крутить в обратную сторону, в результате чего, Чубайс задолжал ей триста рублей. Соседи недоверчиво качали головами но, втихомолку, завидовали Елизарихе. Триста рублей, для селян, были деньги не малые.
Из леса, неуверенной походкой, шёл сосед Егора, Харитон. Он держал, в одной руке, ведро с грибами, в другой, что-то продолговатое и большое. - Во, чё нашёл. – Сказал он, как-то неуверенно, словно сомневаясь, и протянул находку Матрёне. Та, отдёрнула руку. - Нахал! – Сказала она злобно. – И не стыдно? - Чево, стыдно? – Это гриб такой! Не видишь, что ли? Вот, понюхай. У Харитона задёргалось правое веко. - Чево? Чево, я нюхать должна? – Да, я тебе сейчас в волосы вцеплюсь, сморчок несчастный! – Злилась Матрёна.
- Да, гриб это! – Уже чуть не плакал, Харитон. Левая щека его, стала подёргиваться. – Ну, хоть вы посмотрите! – Просил несчастный грибник, соседей.
Подошла Ляксандра, - старая дева. Не такая уж и старая. А, дева она или нет, - никто не проверял. Ляксандра дотронулась до гриба пальцем, потом, внимательно разглядела его через очки, с толстыми стёклами. - Вы знаете? - Это, напоминает мне, что-то до боли знакомое. Задумчиво сказала она. Лицо её, как-бы, посветлело. - Ха, - ха! – Вам-то, что это может напоминать? Весело прощебетали пятнадцатилетние подружки, Вика и Леночка.
- Ух, ты! – Сказала Леночка.
- Да, супер! – Подтвердила Вика.
- Как не стыдно? – Упрекнула их Ляксандра.
- А чё, стыдно? – Не мы же это принесли. Сами показывают, а потом: «стыдно!» - Возмутились подружки.
- И, куда ты это добро понесёшь? – Спросила Матрёна у Харитона.
- Как, куда? – Домой. Валька порежет и изжарит. В сметане. Правое ухо Харитона, мелко подёргивалось.
- И, ты будешь, это, есть? – Издевалась соседка.
- Да, чего, это? – Это гриб! Гриб! Понятно? – У Харитона задёргались, правое ухо и левое веко.
- А то, я не смогу это, от гриба отличить! – Гнула своё, Матрёна.
- Дайте, я ещё посмотрю. – Тихо попросила Ляксандра.
Она поправила очки и стала обходить Харитона, оглядывая предмет, под разными ракурсами. Явно, что-то вспоминая.
- Можно, я потрогаю? – Спросила Леночка.
- Ты чё, блин, дура? – Одёрнула её Вика. – На фига тебе это надо!
- Ах, какой чудесный экспонат! – Восторженно пискнула, подошедшая, учитель истории, - Зоя Ивановна. – Фаллос, – это символ силы и плодородия, у некоторых народов. – Его надо в школу, в музей. – Не трогайте, пожалуйста, руками! - Да, какой – «Фаллос»? – Простонал Харитон. Из глаз его, выкатилась скупая, мужская слеза. - -Это.… Вот, как бывают, - маслята, грузди! – У Харитона дёргались, правая щека и левое ухо. - Это, знамение! – Зловеще, сказала бабка Елизариха. – Где вы это взяли?
- Да я, в лесу срезал. Иду, стоит. Ну, я тово…, срезал. – Оправдывался Харитон.
- Не к добру это! – Вещала, старая. – Неси назад, в лес. Обуй правый сапог на левую ногу, а левый, на правую, и неси. Как прейдешь в лес, плюнь три раза через левое плечо и убегай. Не оглядывайся!
- Да, ни куда я не пойду. Я, лучше, есть его не буду. Упорствовал Харитон. Было заметно, что рот у него стал кривиться в левую сторону.
- Помните? Когда у меня в огороде, такое же знамение выросло? – В тот год жеребец, в конюшне, запел человеческим голосом: - «Распрягайте хлопцы коней…»? – Пугала провидица.
- Да, брось ты! – Прервал её, ночной сторож, Прокопий. – Это, пел конюх, Кузьмич. Ночевал он тогда, пьяный, в конюшне, вот и распелся. А жеребец, тогда, кобылу Зорьку покрывал, - не до песен ему было.- Нет, не пел тогда, жеребец.
- Не скажи! – Не унималась Елизариха. – В тот год Советский Союз развалился!
- Советский Союз, был Читать далее...

Фельдшер Охломов.

Был, в сельском медпункте, фельдшер, Петрович, хороший фельдшер. Оказывал первую медицинскую помощь, Приходилось ему и роды принимать, поскольку до поликлиники было более сорока километров, обращались к нему и с насморком и с более серьёзными хворями. Лечил всех, а вот себя, не мог. Запойный был. Несколько месяцев в рот не брал, ходил, всегда чистенький, побритый, свежий. Потом, что-то в нём ломалось, становился раздражительным, проклинал свою жизнь деревенскую, и наливал граммов сто, спирту. После работы, заходил в магазин и набирал несколько бутылок водки, дескать, что бы пьяному не бегать.
Пил много, - до поросячьего визгу. Закусывать не мог. Но, мог с одним сухариком в кармане, выпить литр водки. Запой длился от недели, до дней десяти. За время запоя худел. Худел так, что очки на голове не держались. Потом, дня два-три лежал, ни кого не хотел видеть, есть ни чего не мог. Отравленный алкоголем желудок, отказывался принимать нормальную пищу. Если что-то проглатывал, через силу, сразу же бежал к грязному тазику. Рвало. Рвало так, что казалось, на изнанку его вывернет. Ночами не спалось. Выходил во двор, курил одну за другой сигареты и тяжело постанывал. Стонал не от боли. Это, стонала душа. Не дурак был фельдшер Петрович, понимал всё сам. А от того, что всё понимал, только тяжелее на душе становилось. Дворовая собака Мирта, всегда повизгивавшая, при виде хозяина, в эти дни, лежала тихо, положив умную морду на вытянутые лапы. Лежала молча, и только глазами следила за каждым его шагом. Нервы у Петровича, были натянуты до предела. От любого случайного звука он вздрагивал, прошибало, как электрическим током. Проблемы, которые в обычной жизни, выеденного яйца не стоили, казались теперь, неразрешимыми. Иногда казалось, - хоть в петлю. Но, Петрович знал цену таким мыслям. Знал, что это преходяще. Через несколько дней пройдёт. Работая много лет фельдшером, сам не раз сталкивался с подобными случаями. Знал, сколько дельных мужиков ушло из жизни по дурости. Всё пьянка!
Потом, Петрович, разбивал в стакан пару сырых яиц, солил и, через силу, выпивал. Принимал, помаленьку, крутой бульон, так он и ставил себя на ноги. Это повторялось из года в год, с завидным постоянством. После очередного запоя, Петрович, стыдясь знакомых, рано утром ушел из деревни. Ушел совсем. Говорят, видели его на железнодорожной станции. Где-то, в другом городе, у него была бывшая жена. Наверное, понял, что это последний шанс выжить. По другому – «труба».
Село осталось без фельдшера. Жизнь продолжалась, люди простужались, садили себе занозы, рожали иногда, нельзя без медицинской помощи. А, какой умный дурак поедет в эту глухомань, где и жилья порядочного нет. Приходилось выбирать из того, что есть. А был в деревне, бывший ветеринар Охломов. В просторечии, - Охламон. Охломов давно занимался целительством. Собирал в лесу и поле, травки разные, корешки, цветочки и, делая настои, которые называл «микстурками», лечил людей. Иногда вылечивал.
Охломов, сначала артачился, не хотел быть фельдшером, ставил условия по оплате его труда, но узнав, что денег в А.О. нет, и зарплата в ближайшее время не ожидается, сразу согласился. Медсестру, оставили ту же. Три в одном. Она мыла полы, вела регистрацию больных и делала кое-какие процедуры. Ставила компрессы, клизмы и делала перевязки. До уколов, Охламон её не допускал.
- Ткнешь не тем, или не туда, а мне – отвечай! – Говорил. Он, и сам избегал уколов. Лечил «Микстурками». Серьёзно больных, направлял в районную поликлинику. Но те, узнав цены на лекарства, в районе, сразу выздоравливали и возвращались в деревню. Уж, лучше – «микстурки».
Медпункт располагался в одноэтажном, кирпичном доме. По преданию, этот дом был построен во времена правления Ярослава Мудрого. Он, в свободное от княжения время, наезжал сюда со свитой и молодыми служанками. Что, он там мудрил с ними, летописи умалчивают. Внутри дом был украшен лепниной. С потолка смотрели ангелочки с крыльями, и луками в руках. Строительством этого сооружения, руководил азиатский архитектор, фамилия его затерялась в веках. А, вот, ангелочки его, узкоглазые, со злобными лицами, с натянутыми луками, походившие скорее на ордынских воинов, чем на Амуров, сохранились. Правда, время не пощадило и их. Луки раскрошились и выпали из рук Амурчиков, отчего казалось, что они хотят схватить вас раскинутыми руками. В сочетании со шлепками отваливающейся штукатурки, дом этот, навевал тягостные чувства. Ночью, случайные прохожие обходили его стороной. С наступлением утра, при свете солнца, страхи проходили, и болящие люди доверчиво отдавали себя в руки Охламона.
Фельдшер боялся за больных и не пускал их внутрь помещения. Любой, отделившийся от потолка ангелок, мог привести к несчастному случаю. Да, и простые куски отваливавшейся штукатурки, шрапнелью разлетались по замкнутому пространству. Медсестра передвигалась по коридору, исключительно с ведром на голове. Пластиковое ведёрко с надписью: «для Читать далее...

Листая старинные летописи, слушая рассказы
очевидцев, я по крупицам старался восстановить
историю зарождения Воздушного Флота России.

Про Акима Шалого.

Аким Шалый, лапти подвязав и посконную рубаху одев, прощаться стал. Троекратно расцеловал жену – Лебёдушку, семерых детей своих. Выскочил восьмой. Вроде, семеро у меня? Нуда, ладно. Не досуг разбираться.
Акима Шалого ждало небо. Ждали жители и гости села Ядрёные Кочерыжки. Все высыпали на церковную площадь. Развевались конские хвосты над шатрами представителей Орды. Раскинулся половецкий стан. Резали баранов, ели и ждали показа крыльев воздухоплавательных. Ни кто не знал, что это такое и на всякий случай, боялись.
Аким, под восторженные возгласы толпы, влез на колокольню. Одев на спину, спрятанные там крылья, он встал на карниз и обратился к толпе:
- Слушай меня, люд честной!
Все затаили дыхание.
- В это, многотрудное в финансовом отношении время, я построил крылья сии. Дабы мочь зорко охранять рубежи наши. А помогал мне, денежно, спонсор – Митрофан Бесштаной, что яичную торговлю ведёт. За что, превеликое ему спасибо! – А сейчас я, с Божьей помощью, наверное, воспарю!
- Неужели воспарит? – Удивлённо спросил, заросший бородой, мужик.
- Энтот, вопари..т! – Ответил старичонка, в кургузом армяке. – Я его стервеца сызмала знаю!
Оттолкнувшись от карниза, Аким Шалый взмыл под облака. Все ахнули. Выполнив «мёртвую петлю» он снизился и, пройдя на «бреющим», над головами зрителей, стал набирать высоту. В лучах солнца мелькнули, белёный холст Акимкиных портов и первая на Руси реклама на крыльях: «САМЫЕ КРУПНЫЕ ЯЙЦА, У МИТРОФАНА БЕСШТАНОГО!».
Неожиданно Аким, ловко сработав лаптями как рулём, сорвался в штопор. Все, в страхе, затаили дыхание. С воем: «У-у, мать твою!» Аким Шалый нёсся к земле.
С криками: - «Воздух! – Воздух!», ордынцы на землю попадали. Половцы в степь ускакали.
- Врежется! – Сказал, заросший бородой мужик.
- По саму задницу в землю уйдёт. – Сказал мужичонка в кургузом армяке. – Я его, стервеца, знаю!
Но, когда до земли оставалось пол аршина, Аким ловко вышел из пике и взмыл вверх . Немного не рассчитав, мазнул грязными лаптями, по носу князя ордынского. Нукеры за луки схватились.
- Отставить! – Он мне живой нужен. – Сказал князь. – Приглашаю его на пир. В его честь.
Аким уже приземлялся на площади, тормозя дымящимися от перегрузки, лаптями. К нему бежали соседи, земские люди, жена с семерыми (или восьмерыми) детьми. Но их опередили слуги ордынские. Схватили они летуна и, перекинув через круп коня, к шатру ордынскому умчались.
Князёк встретил Акима надменно, как и подобает иностранцу.
- Скажи, урус Акым, дети есть у тебя?
- Есть, есть. Семь, - нет, восемь! Всё одно – много.
- Ага. Тьма – по нашему. – Ответил ордынец.
- Ещё какая, тьма! Детей кормить надо, а заработанную деньгу барин не даёт.
- Я дам тебе денег. Много. Ты же, мне, секрет крыльев передашь. А хочешь, ко мне в Орду поедем. В золоте купаться будешь.
- Неможно так. Князь – воевода прогневается. На дыбу пошлёт, драть будет.
- Дурак ты, урус Акым. Кыназ с моими наложницами тешиться, а мзду не платит. Я с ним полюбовно улажу. Поедешь?
- Я помыслю. – Ответил Шалый.
Повеселел ордынец. Перед Акимом поставили бочонок вина заморского. На средину шатра танцовщица выскочила. Полуголая. Покачивала широкими бёдрами, на которых губной помадой, слова песни: «Всё выше, всё выше и выше….!» Срамница.
Пили много и долго. Аким играл в кости. Проиграл охабень, рубаху и домотканые порты. Прикрыть срамоту, - подарил ему князёк халат цветной, шелковый. Почти новый.
Пьяный князь ордынский, на четвереньках к Акиму подбежал. Сунул ему в рот жирное ухо баранье. Уважает, значит. Желудок Акима, выросший на отрубях, с покорным урчанием переварил этот знак признательности.
- Поехали ко мне, в Орду. – Домогался князёк. – Построишь для моих воинов много крыльев. Полети с тобой, Вечерние страны покорять.
Аким представил, тысячи, всадников, порхающих в воздухе, с кривыми саблями. Аж дух захватило. Страшно. Но вспомнились босые чада свои, - семь (а может восемь), все голодные. Жалко. А, нешто! Выправляй визу. Едем!
- Я тебе шатёр новый дам. Большой.
- С унитазом?
- На кой, он тебе? – У нас вся степь – унитаз.
- И то! – Свободная страна – свободные нравы. – Думал Аким, запуская по локоть руку в плов.
Домой Акима привезли на коне, с ордынским бунчуком. В цветном халате, на голом теле. Пьяного, всего в губной помаде.
- От, леший! Дома детям жрать нечего, а он пьёт! – Встретила его Лебёдушка.
- Лапушка, скоро заживём! Озолотимся! В Орду работать, приглашают! Шатёр новый дадут. Большой. Вот, приму обрезание…! – Мечтал Аким.
- Чево? Чево ты обрезать Читать далее...

Пёс Крутой.

Послышался людской говор и покашливание.
- Мужики на работу идут. – Подумал Крутой. – Закончилось моё дежурство. Теперь, можно целый день бездельничать.
Пёс, встречал рабочих, соскучившись за ночь, радостно повизгивал. Так было каждое утро, уже пять лет. Крутого, нашли механизаторы, когда косили сено у Крутого Лога. Он, жалобно скулил, голодный и испуганный, потерянный городскими грибниками. Щенка привезли в бригаду, назвали Крутым, по месту находки, накормили, изготовили конуру. Так определилась судьба этого, теперь уже здоровенного, ростом с телка, пса. Кормили его отменно. Многие работяги, придя утром на работу, давали ему, кто, залежавшуюся в домашнем холодильнике котлету, кто, кусочек засохшего сыра, а кто, приносил и банку наваристых щей. Крутой, цену себе знал. Он не хватал на лету куски, как большинство его собратьев, он просто, равнодушно смотрел, как прибавляется горка лакомств в его объёмистой миске. Крутой, не считал это подачками, он знал, что честно заработал свой кусок. За все годы, что он охранял машинный двор, не было ни одной кражи. Попытки были. Но, Крутой, с любителями лёгкой наживы разбирался по-своему, т. е. по-собачьи. Но, жалоб не было. Повторных попыток кражи, тоже не было. Однажды, произошло короткое замыкание в электрощите, питающем наружное освещение, начала гореть изоляция проводов. Крутой поднял такой лай и вой, что бригадир, живший неподалёку, понял, - что-то произошло, и быстро прибежал в бригаду. Обесточив линию, вызвали электриков, и происшествие благополучно закончилось. Но, все понимали, чем это могло обернуться. В боксе, на котором висел электрощит, стояла новая техника и служебная машина бригадира. После этого случая, Крутой стал, как-бы, членом бригады. Позже всех, уходивший с работы бригадир, закрывая калитку, говорил: «Сторожи, Крутой!». И, Крутой сторожил. Сторожил бдительно.
После короткой планёрки, механизаторы разъехались и разошлись по рабочим местам. В кузне остался работать, лучший друг Крутого, кузнец Павел.
- Пойду, проведаю. – Подумал Крутой.
Больше всех в бригаде, он уважал этого, угрюмого, коренастого мужика. У Павла были проблемы. Ему приходилось жить на две семьи. Павлу надо было с кем-то поделиться, излить душу, но он не умел этого. Всегда боялся, что его не поймут. И только псу Крутому, он мог доверить свои сокровенные мысли, и тот, казалось, это понимал.
Крутой, направился к кузне, и лёг у скамейки, на которой сидел всегда Павел. Через какое-то время, кузнец вышел передохнуть и покурить. Присев на скамью, он добродушно сказал: «ну, что, брат, соскучился?». Крутой, зная себе цену, степенно подошёл и сел у ног друга. Когда они оба сидели, головы их, были почти на одном уровне. Крутой вытянув шею, положил морду на плечо Павла, но потом, мотнув головой, от дыма сигареты, пересел и положил голову на колени кузнеца.
Так они сидели несколько минут. Павел, что-то говорил, пёс внимательно слушал, наклоняя то в одну, то в другую сторону, голову. Им обоим было хорошо, в это время. Павел знал, что его слова не станут достоянием сельских сплетниц, а Крутому, было хорошо от дружеского общения. Собакам, тоже иногда, требуется человеческое общение.
Павел, в этот день, решил не идти домой на обед. Что-то у него, ни как не складывалось, в семейной жизни. Как всегда в таких случаях, он вскипятил в электрочайнике чай, достал из рабочего шкафчика пол булки чёрствого хлеба и кусок пожелтевшего солёного сала.
- Пойдём, псина, поедим. – Позвал Павел.
Крутой, без лишних церемоний, сел около ног кузнеца, и с аппетитом стал грызть сухарь, которым угостил его, друг.
- Понимаю, брат. – Сказал Павел. – У тебя в миске котлеты лежат, а одному жрать не хочется? А в компании и сухарь, в радость?
Пёс, в знак согласия, вильнул хвостом.
Крутой, лежал на высоком крыльце бани, которая располагалась на территории, им охраняемой.
- Пойти к невестам? – Размышлял пёс. Но, сейчас, когда засеяли огороды, хозяева, всех сучек посадили на цепь. Идти в чужой двор, это значит, нарываться на скандал. Нет. Остаётся, идти на молочную ферму. Там живёт его надёжная подруга Альфа. Альфа, сука породистая и жила у порядочных людей. Хотя, - какие они порядочные? Уехали в Германию, а её на улице бросили. Подыхай. Так бы и скиталась по мусоркам, да, спасибо, доярки подобрали. Теперь живёт на молочной ферме. Сытая и при деле, она тоже, сторожит. Да, ладно, сегодня уже поздно. Скоро мужики по домам пойдут, на кого бригаду бросишь? Свои обязанности, Крутой, исполнял безукоризненно.
Был тёплый, солнечный день. Пёс лежал на излюбленном месте – на крыльце бани. От сюда, просматривался почти весь тракторный двор. Послышались женские голоса.
- Значит, сегодня четверг. Вывел для себя, Крутой. – Бабы в баню идут. Сегодня и завтра, будут угощать меня, сладким. Хоть бы, оладьей принесли. Давно не лакомился. – Мечтал Крутой.
Крутого, в деревне знали все, и он знал всех. По голосу, по походке, по запаху.
- Вот, Читать далее...

О бессмертии души человеческой, пишут и говорят много. Говорят верующие, учёные, доктора и все, все, все. Я, хочу выразить своё понимание этого. Своё мнение, никому не навязываю, не выдаю его за истину, просто, делюсь. Сам я, человек не верующий. Когда удаётся, читаю Библию. Ведь, должен же я знать, во что не верю. Уважаю мнение людей верующих, если даже, не всегда соглашаюсь. В детстве, меня крестили. Крестила мать, тайком от отца. Но, повзрослев, узнал, что это легенда. Отец всё знал. Просто, в то время страна жила по заветам Партии. Отец, дабы угодить жене и парткому, разрешил крестить меня, в то время, когда он будет в командировке. Так, что, я благодаря родителю своему, чист перед Господом Богом и перед Коммунистической Партией.
Многие считают, что душа, после смерти, должна покинуть тело и жить своей, неприкаянной жизнью. Человека не будет, а душа его – бессмертна! Не верю! Не верю я, что когда меня не станет, моя душа, как беспутная вдова, будет скитаться в ожидании другого тела. Не верю я, не в какие реинкарнации. У меня, наверное, есть душа, многие говорят, что я человек душевный. Но моя душа, умрёт со мной. Не будет она летать в небесах.
Я, так понимаю бессмертие. Каждый человек, бессмертен по своему. Для нас бессмертны имена великих людей, полководцев, царей, писателей поэтов и т. д. Мы не видим и не слышим души А.С.Пушкина, например, но не забываем его. Для людей, он – бессмертен. Так же, Александр Македонский. Перечислять можно, до бесконечности. Простые люди, тоже бессмертны. Каждый по-своему. Да, я не прославился в веках. Но, несмотря на это, на месте моего захоронения, лет через восемьдесят, вырастет большое дерево. Клён, например. (Обидно, если – дуб). Кладбища уже не будет. На этом месте будет, скорее, парк. И, вот, моя пра-пра-пра-правнучка, будучи молоденькой девушкой, сама того не сознавая, придёт к этому клёну, и, прижавшись щекой, будет делиться своими, девичьими секретами. Вот, в этом и есть моё бессмертие.
Возможно, этот клён, распилят на доски, и одна доска, попадёт в руки хорошего резчика по дереву. Он создаст на ней шедевр, и буду я, в виде изукрашенной доски, храниться в музее. (Но, это во мне, гордыня заговорила. Лишь бы, в музей.)
Не важно. Главное, я знаю, что моя душа не будет летать в небе, со стаей диких голубей, и гадить вниз на то, что построено мною при жизни.

  Бросил всё. Поехал на берег  Иртыша, где в детстве ловил рыбу. Помню, был родник. Мы пили из него холодную,  кристально чистую воду. Долго не мог найти, - наконец, нашел. Подставил ладони, вспомнилась телереклама чистой, родниковой воды. Поднёс к лицу, хорошо, что не успел глотнуть. Увидел масляные пятна. Пригляделся, - это не родник. Это, небольшого диаметра, труба. Слив отходов, расположенного поблизости, животноводческого комплекса. Родника уже не было. Заметил, что многое стало меняться в жизни. Бросил всё. и поехал домой.

    Вот, не верю я учёным из лондонского музея!  Если бы мужчина врал только три раза в день! А женщины? - Два раза!  Слабаки они, значит. Если русская женщина врать начнёт! Делает это она с садистским расчётом, перемешивая враньё с правдой. Получается такой липкий, прочный, скользкий монолит. Разделить его, практически, невозможно.                                                                                                                                   А мы, лучше?  Я, хоть и не великобританский учёный, но решил провести свой тест. В качестве подопытного кролика, выбрал себя. Больше ни кого под рукой небыло.  Да, и для чистоты эксперимента нужен был человек, которому я доверяю. Ну, конечно-же, себе я доверяю чаще чем другим. Результаты теста, меня шокировали. Я ни когда не думал, что я такой лгун. Если бы это в мой адрес сказал кто то другой! - Я бы обиделся. Но себе я , как уже говорил,  доверяю. Почти всегда. Причём, врал я не корысти ради. Нет.  Скорее, по привычке.  Поделюсь результатами:                                                                                  - Утром жена спрашивает: "Домой придёшь во время?"                                                                                                       - Мой ответ: "Нет, заеду на СТО, а там всегда очередь. Я позвоню, когда освобожусь".                                             На СТО я в этот день не собирался. Но у меня, когда врал, даже уши не покраснели. Привычка!                         - Выйдя на улицу, встретил знакомого, несколько лет не встречались. Я с деланой радостью  воскликнул: "сколько лет, сколько зим!", хотя если бы этих лет и зим было  в два раза больше, я ни сколько бы не расстроился.    Но  меня уже понесло. - Как здоровье? - Зачем то спросил я, пугаясь того, что он начнёт  рассказывать о своих проблемах с животом, или ещё ниже. Но у знакомого, хватило ума ответить: "Скриплю потихоньку".            - Ну, скрипи. - сказал я и уже, отойдя несколько шагов, забыл о этой встрече. но, мимоходом, столько наврав.      На работе, в десять утра, пили чай.  Вели светский разговор о том, кто и что ел  дома на завтрак. Выслушав сослуживцев, я в свою очередь, поделился тем, что на завтрак жена подала, как всегда,  яичницу и кофе.             Я, соврал дважды. Да, я пил кофе. Но, я не ел яичницы, так как кончились яйца в холодильнике. Жена сказала, что денег осталось только на проезд,  до зарплаты. Я свою зарплату, оказывается, трачу на бензин и ещё не известно куда. Из этого следует, что кофе мне жена не подавала. Подавал его себе, я сам.                                                                                                                             Приятель по работе,  выполнив, что то вроде гимнастического упражнения,  и подняв руки спросил: "Ну как?"     - Что, как? - Не понял я.                                                                                                                                                          - Мой новый костюм. Не видишь, что ли?                   

Читать далее...

=ч

                                                                                                          Листая старинные летописи, слушая рассказы                                                                                                                  очевидцев, я старался по крупицам восстановить                                                                                                                 историю зарождения Воздушного Флота России. 

liveinternet.ru/users/17581...125971250/

Очень занимательно! Но зачем инопланетянам, да ещё жывущим среди нас, отвечать на вопросы коверкая наши посевы?
И ещё. Ответы представителей высокоразвитой цивилизации, согласитесь, примитивны. Толковать можно как Настрадамуса. Рад бы поверить! Да не могу.

liveinternet.ru/users/29170...125974197/

Можно, конечно, употреблять морковный чай, а перед посадкой за руль, делать клизму. Но в стране, где пьяные работники милиции сбивают пешеходов, это вряд ли повлияет на количество ДТП.
(Это только МОЁ мнение. Прислушиваться необязательно.)

Много лет назад, я принимал участие в археологических раскопках. Жара стояла страшная! И, вот, наверное от того, что перегрелся на солнце. или ещё по какой причине, я представил себе, моего пращура.
Как он куском камня царапает по глине, пытаясь оставить нам своё, - наболевшее.

КЛИНОПИСЬ.
Я с детства занимался тем, что не писал стихов.
ни стал бы пачкать я бумагу и поныне, но мелом я подъезде
рифму начертал, как пращур мой, водил камнём по глине.
Но, рифму неуклюжую мою, нигде ни знать, ни видеть не желают,
а глины шмат, что пращур исписал. за бешеные деньги покупают.
Пращур мой, ещё тогда, до нашей эры, охотник никудышный был,
силёнкой не блистал. Что бы сводить свои концы с концами,
ночами клинописью промышлял.
Писал он много и тяжеловесно, что ни памфлет - то килограмм
на пятьдесят. И до сих пор, уставши на раскопках, его археологи
матерят.
[193x241]