Сегодня первый раз видела как умер человек. Агонию видела раньше. А сегодня путь от агонии до остановки дыхания и сердечной деятельности. Как-то сразу стало ясно: взгляд в одну точку, гаспинг-дыхание, пульс нитевидный, зрачки без реакции на свет. Несколько вздохов под действием нарастающей концентрации CO2, затем остановка дыхания и сердца. И это где-то в потоке вполне стандартных пациентов.

Весна неизбежно приходит. Снег непременно растает. Листья обязательно зеленеют. Рассвет бесспорно наступит. Мы засыпаем, но всегда просыпаемся. Вода закипает и остывает. Люди умирают, но и рождаются. Конец чего-то обязательно даст начало чему-то новому. Земля крутится. Клетки размножатся. Одиночество исчезнет. Желания сбудутся. Цели будут достигнуты. Надо только дождаться, когда этому настанет черед.

Я качусь в большую жопу. Меня все больше раздражают пациенты. Я не хочу дежурить и каждый день ходить на работу. Я не вижу в этом смысла (для себя). Мои надежды рушатся. Мое сердце разрывается. Меня успокавают каталоги с мебелью и дизайном интерьеров. Все, о чем пишут в книжках, должно оставаться в книжках. Я ошиблась, просчиталась и переоценила свои возможности.

У нас у всех есть примеры жизненных драм, примеры минут, решающих все вместо нас, точек отсчета, когда все перевернулось и стало совсем не так, как мы предполагали. Примеры трагедий, жестоких, невосполнимых, тягостных потерь. Но, на мой взгляд, человек всегда сможет найти то, чего он раньше не испытывал. Это же можно и про боль сказать: всегда существует боль, которую до определенного момента мы не испытывали "никогда в своей жизни". Боль первого падения, первых травм или операций, хронических заболеваний, мышечные боли после победы, боли после победы над собой, боль потерь, боль выбора и не принятия сложных решений, боль от осознания своей же слабости и тяжесть собственных решений. Чувство усталости, рутины, бессмысленности, пустоты, одиночества. И у каждого такого понятия есть свои степени. И каждый раз они для нас новые и приходят к нам все с большей силой и в большем масштабе. Почему так? Наверное, потому, что испытав что-то один- два раза, мы не воспринимаем это как нечто удивительное. Каждый раз то, что мы запоминаем будет сильнее, чем предыдущее явление.

Молодые женщины, теряющие мужей в авариях и борющиеся за свою жизнь в палате реанимации, увешанные пакетами с аминокислотами, плазмой и растворами, разговаривающие с окружающими предметами под действием наркотических анальгетиков. Молодые женщины внезапно, за несколько часов, теряющие половину объема крови, носящие в себе злую опухоль, забирающую у них последние силы. Женщины с открытыми животами, растерзанными красивыми телами, утыканными трубками. И долгой историей этой борьбы, каждая минута которой может стать последней без предупреждения. История возвращения или ухода.

И вот ты смотришь на них. Вот таких. И ты разделяешь с ними эту боль. Но как не жаловаться и как быть счастливой (что настоятельно рекомендует la_fourmi), если дальше тебе эту боль не с кем разделять, не с кем бороться за них? Мне тоже больно, но по-другому. Да, моему телу не больно и на нем нет грубых шрамов, да, я не потеряла свою жизнь и здоровье за одну минуту. Но я ничего и не обрела.

У меня есть работа и стремление. И даже в этом выборе я могла капитально просчитаться. А больше ничего нет. У меня есть эти женщины. И эти мужчины. Им больно, страшно и одиноко. И их боль- моя боль. Их слезы непременно отольются моими слезами. Может в них смысл? И силы на борьбу за них ты берешь только из чувства противоречия и какого-то врожденного стремления сопротивляться.

Осыпались листья над Вашей могилой,
И пахнет зимой.
Послушайте, мертвый, послушайте, милый:
Вы всё-таки мой.

Смеетесь! — В блаженной крылатке дорожной!
Луна высока.
Мой — так несомненно и так непреложно,
Как эта рука.

Опять с узелком подойду утром рано
К больничным дверям.
Вы просто уехали в жаркие страны,
К великим морям.

Я Вас целовала! Я Вам колдовала!
Смеюсь над загробною тьмой!
Я смерти не верю! Я жду Вас с вокзала —
Домой!

Пусть листья осыпались, смыты и стерты
На траурных лентах слова.
И, если для целого мира Вы мертвы,
Я тоже мертва.

Я вижу, я чувствую, — чую Вас всюду,
— Что ленты от Ваших венков! —
Я Вас не забыла и Вас не забуду
Во веки веков!

Таких обещаний я знаю бесцельность,
Я знаю тщету.
— Письмо в бесконечность. — Письмо в беспредельность. —
Письмо в пустоту.

Марина Цветаева

«Ты, старина, этого не понимаешь, иначе ты знал бы,что деятельность уже в себе самой содержит награду. Действовать, создавать, сражаться с обстоятельствами, побеждать или быть побежденным - вот в чем вся радость, вся жизнь здорового человека!»

Эмиль Золя «Дамское счастье»

Все немного переигралось. Ссылка в поликлинику на 2 недели короче. Пока что тружусь в отделении той самой ЦРБ. Тут тихо и спокойно. Я даже заскучала. Много тех, кого направили на консервативное лечение. Очень много травматологических. Животы здесь не так любят, как в центре. И оперируют их тоже как-то по-другому. А еще анестезиолог считает, что операция не может длиться больше часа, поэтому все время стоит за спиной и приговаривает "ну делайте что-нибудь скорее". Это весьма раздражает. И и.о. заведующего все время наезжает на методики моего родного отделения. И оперирует грубо и ненадежно, хотя говорит "что рецидивов и осложнений МЫ не встречаем" (правильно, они потом в центр едут).

А вот на травматологических анестезиолог молчит. 3 часа собирали бедренную кость дяденьке. Кровопотеря 1л при исходной гемоглобине 100, а анестезиолог не нервничает. Это тоже как-то странно.

Тут за хирурга может дежурить травматолог (и вот в эти моменты я чувствую себя гуру в хирургической диагностике). И за травматолога хирург (поэтому тебе за просто может случиться просверлить чью-нибудь пятку или вправить вывих, или репонировать перелом).

Плановых для хирургического лечения мало. Животов тоже. Я тоскую по безумным неугомонным будням МОКБ.

Перспектива работать в поликлинике 100%- ная. Дежурств всего пара в неделю. И никакого плана. Но начальство тем не менее кормит обещаниями и старается говорить мне то, что я жажду услышать.

Мой шеф со своими шуточками про должность главврача и мои планы на будущее ставит в очень неловкое положение. Скорее бы все это закончилось. Может быть я когда-нибудь уже успокоюсь с этими лишними мыслями и начну уже самостоятельно работать и хоть что-то делать,а не сидеть на чужой шее и ныть.

Меня отправляют в ЦРБ. В поликлинику... НА МЕСЯЦ, блять!!!

Я повешусь там...

И, начмед, такой, приехал к шефу, мол, где тут ваш интерн, давайте мне его сюда...

Чует моя задница, что придется мне гнить в поликлинике... Или уезжать в область... И ведь был шанс уйти в реанимацию, тоже ведь нравится специальность. И звали-то дважды. А я...

В 3 часа ночи привезли упитое животное с вспоротым животом. Началось общение с грубого посыла, пока охранники пытались фиксировать конечности. Спасибо судьбе, что привез это добрый фельдшер Сережа, который каждый раз при нашей встрече говорит мне весьма приятные слова. Я с большой радостью его слушаю и тихо улыбаюсь, потому что кроме него мне таких слов никто не говорит. Это чертовски (если не сказать больше) приятно. И весьма поднимает настроение, особенно в таких случаях.

Мне кажется, что в моей комнате все еще пахнет цветами, которые подарил один молодой человек, с которым мы встречались только раз. Сейчас мне бы хотелось увидеть такой букет (я понятия не имею, что это были за цветы) еще раз.

Пошла я наконец-таки в другое отделение. Мир посмотреть, да себя показать.
И случилось важное: до меня дошло-таки, что я абсолютное хирургическое ничтожество.

Все не так. Узлы, зажимы, коагуляция, пальцы, локти, швы... блять, ВСЕ! Как ассистент я полное говно. Чем я занималась полгода в общей хирургии, спрашивается?

А то, что я отлично делаю (болтаю с больными, пишу всем истории, делаю назначения и хожу на ВК с оформленными мною документами) тут не нужно совершенно.

Вот так. И хожу я вот уже вторую неделю как опущенная в воду (или что похуже). Правда, первая неделя оказалась не такой страшной, как вторая. Но это все потому, что у меня есть талия и сиськи, а пришла я в исключительно мужской коллектив отделения торакальной онкологии с извращенцем заведующим. Так что я им там всем понравилась. Все везде показывали и рассказывали, терпеливо смотрели, как я вяжу узлы (оказывается по меркам 1 ХО я делаю это ну очень медленно).

А вот у онкологов- абдоминальщиков я вызываю, кажется, стойкое раздражение. Причем у всех. У заведующего в наивысшей степени. Он предпочитает хватать меня за руки сразу, как только видит, что я что-то делаю не так.

На операции берут только потому, что нужен хоть кто-то в ассистенты. А сегодня чуть не продали в рабство химиотерапевту. Но меня спас однокурсник- онколог. Спасибо ему за это откровенное.

Операционные сестры относятся хорошо, говорят, что и доктора отзываются неплохо, мол, стойкая. Но, согласитесь, кривые руки категорично перечеркивают все положительные личностные качества. По-моему так и есть.

У себя в отделении я тоже особенно не нужна. Там 2 новых интерна и моя тезка. Так что завтра я схожу с торакальщиками на легкое. И свалю домой.

Лучше всего у меня получается красиво пиздеть на медицинских терминах. Так что место мне самое в терапии или психиатрии, где можно полечить словом.
Казалось бы, зачем столько самокритики? Но ведь полгода прошло. А на этой неделе у меня не пропадает ощущение, что я студентка и ассистирую впервые.

Блять, какая фрустрация... Пойду поем.

«А еще... неудачные встречи, слабые люди. Я всегда хотела служить, всегда иступленно мечтала слушаться,ввериться, быть вне своей воли (своеволия), быть младаше. Быть в надежных старших руках. Слабо держали - оттого уходила.
Как поэту - мне не нужен никто. Как женщине, т.е. существу смутному, мне нужна ясность, - и существу стихийному - мне нужна воля: воля другого к лучшей мне.»

Марина Цветаева

Признание борьбы- вот, что важно. Признание кем-то дорогим тебе. Значимым, важным для тебя, уважаемым.

Безразличие к большинству окружающих меня вещей постепенно, но вполне ощутимо нарастает. Вещи эти общепринятые и повсеместно любимые большинством населения этой планеты. Дом, семья, друзья, подарки, елка, шампанское, поздравление всех знакомых короткими фразами, желания в новогоднюю ночь.

Улыбку у меня способен вызвать мой новый знакомый, с которым мы очень во многом похожи. Глубокий интерес и вовлеченность- хорошая книга (со смыслом и содержанием, а не хэппи эндом). Анатомию и оперативку я запихиваю в себя слегка с усилием, но получается все же сосредоточиться и втянуться в процесс надолго. Вот и все. Остальное мне безразлично.

Через силу с неимоверными мучениями я заставила себя выбрать подарки своим 2 единственным лучшим друзьям (они таковые за выслугу лет и за искреннее понимание и принятие моей эгоистичной и нескромной натуры).
Со скрипом позвонила нескольким близким и достаточно дорогим мне знакомым. Вроде договорились о встрече. Но, во-первых, я совсем не уверена, что она состоится (по вине не только моего нежелания); а во-вторых, я не вижу смысла в них, ибо разговоры предвидятся все те же и ни к каким другим выводам не приведут.

Моя напарница достаточно активно ищет себе будущее место работы. Сейчас она на этапе отказа от ранее подписанного договора с менее выгодным местом. У меня есть одна альтернатива, но тотальное безразличие ко всему (и даже к своей карьере) мешает мне понять, устраивает меня она или нет, поэтому я ничего не делаю и не решаю, что выводит из себя Т.Д., который вроде бы рад помочь нам устроиться и вполне может это сделать в силу своего авторитета. Я плыву по течению какой-то вязкой, тягучей реки.

Надо задаться карьерным вопросом в операционной. Там обычно у меня все вставало по своим местам. Может и сейчас получится. И вообще, не мешает наконец-то оторваться от отделения общей хирургии и уже пойти по другим отделениям, и конечно же в поликлинику, где вероятнее всего мне предстоит гнить до конца своих дней, начиная сразу же после интернатуры, ибо в стационар меня никто брать не жаждет.

Я жалею о некоторых сказанных мной в состоянии алкогольного опьянения словах моим докторам. Не о самих словах, а о факте их оглашения. Им не следовало это слышать, хотя от слов своих я совсем не отрекаюсь. И еще жалею о том, КАК это было сказано. Вероятно, очень скоро мне придется признать свое поражение и это окончательно сломит меня, станет последней каплей в почти переполненном стакане слов упрека и сомнений, осуждения и чужих советов. Как прекрасно: последней каплей станет очевиднейшая правда, которую я так долго отрицала, представшая передо мной в самый разгар битвы моего мировоззрения со стереотипами окружающих.

А между тем А.А. полностью доверяет мне больных, от поступления до выписки, зорко проверяя дневники, протоколы и выписки особенно сложных пациентов. Т.Д. упорно вкладывает в мои руки скальпель для доступа на типичных операциях, заставляет зашивать все больше и просит молодых дежурных не баловаться лапароскопией, а давать нам делать открытые операции. Мы вроде как растем, медленно, но прогресс есть. И это то немногое, что доставляет удовольствие: ощущение своего возрастающего опыта и хотя бы минимальной профессиональной значимости в этом отделении (отпускать нас на другие базы все же мало кто хочет).

Татьяна Пална пожелала бОльшей уверенности в новом году, профессионального роста, сохранить пытливый ум и жажду к расширению своих знаний. Жена М.А., которая работает с хорошей знакомой медсестрой Олей в одном отделении, наслушалась про меня много хорошего, даже слишком. Мне даже стало неудобно. И заведующий расхваливал вместе с докторами на корпоративе (во-первых, все были уже под нормальным градусом, а во-вторых, шеф незамедлительно громко отметил, что "они не будут хирургами и уйдут в другие специальности").

Бохтымой, столько хорошего и все обо мне? И все так рады, что я есть и что я именно такая. Но что толку-то от этого? Помогала бы чем эта хорошесть.

Вся соль в наших желаниях.

Смешно, я совсем недавно осуждала тех, кто нацепил насильно на свою индивидуальность маску общепринятых моделей. А теперь, кажется, я сама занимаюсь тем же самым- запихиваю себя в костюм той, кем не являюсь.
А разобраться, кто я, и что мне с самой собой делать, до 23х лет так и не вышло (хотя, может быть есть те, кто это и за всю свою жизнь не может понять).

Всеобъемлющая, постоянная, непоколебимая и от того еще более ужасная Относительность всего того, что происходит. Со мной, с ней, с ними, с телами, умами и душами. И в эту игру никому не получается выиграть. В игре с многоликой Относительностью не помогают джокеры, блеф и тактика, так все эти приемы тоже относительны. К тому же абсолютно теряют свой смысл в руках неумелого новичка.

Мы проигрываем. Единицам удается выиграть, как нам кажется. Но ведь мы только лиши видим эту победу. А что внутри, и что было до, задолго до нее? Может, если учесть все короткие отрезки времени, это все же поражение?

В любом Читать далее...

Прошлая ночь с субботы на воскресенье была просто раем по сравнению с сутками неделей раньше. В это дежурство я посмотрела всего 2х человек (за 12 часов). Зато сама сделала ревизию раневого канала. А потом доступ на лапаротомии. Правда, ранение было неинтересным: без кровотечений и швов на кишке или еще где (ну, хорошего понемногу).

Зато в прошлое дежурство я даже считать не успевала всех тех, кого посмотрела. То была бесконечная вереница аппендицитов, желудочно-кишечных кровотечений, панкреатитов, а еще беременные... Беременных теперь я больше так не люблю (ах, во мне окончательно умер юный акушер-гинеколог, и это прискорбно). Привезли женщину на 38 неделе с симфизитом и болями в правой подвздошной области. Плять! Какая правая подвздошная область может быть у беременной в 38 недель с крупным плодом??? Да там весь живот- сплошная матка! Аппендикс скромно ныкается где-то за ней и даже если болит, то явно не так, как у нее. Но и отпустить как-то страшно. Короче, беременные в общей хирургии- это тот еще геморрой.

Апогеем дежурства (абсолютно без минуты сна) стала СЛР пациента с терапевтической патологией, но как-то исторически в течение 3 месяцев числившегося за нами и только-только переведенного из реанимации для того, чтобы благополучно сплавить его на социальную койку в приспособленный для таких больных стационар.

То был кромешный ад. И в 4 утра я, глядя на очередную машину СП под окном приемника, молилась, чтобы только не к хирургу, и вообще, скорее бы дежурство уже закончилось. Мы с дежурным по честному смотрели на время и считали (!) часы до конца дежурства. А в силу своего патриотического настроя и внезапно открывшегося второго дыхания после нейрохирургической операции (дада, я видела пульсирующий головной мозг), я была настолько умна, что осталась до утра, хотя по негласному графику вечером меня должна была сменить напарница.

В итоге, после того, как напарница начала жаловаться на головную боль и жуткую усталость после 10 дежурных часов, я огрызнулась и предложила остаться еще на 12. То было глупо, но я тогда тоже устала и не желала слышать чье-то нытье под ухом.

Помня прошлые сутки, я считаю дежурство с 23 на 24 раем, ибо ночью никто не дергал и я спокойно занималась долгами по историям плановых, а потом и поспать успела.

ТД все чаще ставит делать доступ на плановых больных- уже 2 паховые грыжи начались с легкого взмаха скальпелем в моей худенькой руке. АА уже и не проверяет назначения по историям и спокойно утопывает домой вовремя. Толик звонил однажды и нахваливал меня, как интерна...
Ну все, кажется пора остановиться, чтобы не перехвалить саму себя.

Сегодня пока готовили камеру на лапароскопию рассказывала про книжку "Цена нелюбви" Лайонел Шрайвер (по ней сняли фильм "Что-то не так с Кевином"). Книга весьма психологична. Нам ее посоветовала ЕН, совершенно харизматичная психиатр на лекции по семейной психотерапии. И так вышло складно орудовать терминами, что анестезиолог не в меру громко удивилась на весь зал, почему же я не в психиатрии. Я было вновь расстроилась, что не туда, ах, не туда меня завернул мой самообман и лишние мысли на пару с комплексами. Но сейчас думаю: ну а куда еще, я там, где должна быть.

Как же не хочется уходить их этого отделения... А 28го корпоратив.

Но в своей жизни ты вынужден принимать множество решений, и если ты их не принимаешь, то никогда ничего не сделаешь. Потому что проведешь всю жизнь, выбирая между вещами, которые мог бы сделать. Так что нужно иметь объяснение, почему ты любишь одни вещи и ненавидишь другие.

Марк Хэддон "Загадочное ночное убийство собаки".

Фу, черт возьми, до чего же стыдно жаловаться (тем более перед коллегами, на всю ординаторскую). Вот тут я себе это позволяю в полной мере, ибо этот бред читает человек 10 от силы. И только 1 из них видел меня лично. И все же, написав очередной пост про несправедливость жизни в стиле "ну почему я себе такого не позволяю, как она?", удалила на фиг. Не стоит оно того.

Арам сказал, что это черта характера (жаловаться), если ее нет- то ее нет. И неумение жаловаться на публику- не всегда будет играть на руку, и с этим, пожалуй, нужно смириться.

А еще Арам сказал, что я стала значительно спокойнее (расту, черт возьми), и блокады дал делать самостоятельно, а сам ушел чай пить. И вот, мужчины боятся и дрожат передо мной (хладнокровной и беспощадной), залезая на кресло, стонут и вскрикивают на игле, что тычет им в перианальную область. Бедняжки. А что они говорят при этом, дабы себя как-то приободрить... Ну это я скоро начну записывать...

Простые числа - это то, что остается, когда вы убираете все классификации и шаблоны. Я думаю, что простые числа похожи на жизнь. Они очень логичные, но вы никогда не сможете выработать для них правила, даже если будете постоянно думать об этом.

Марк Хэддон "Загадочное ночное убийство собаки".

Неплохая такая смена 12 часов.

Началось все с утреннего коллективного сна. Спали втроем с хирургами. А после 11ти начали все ходить- звонить и звать. Завелись, потом операция, потом снова приемный покой.

Парочка самостоятельно осмотренных больных. Я надеюсь, что они никуда не вернуться в воскресенье (это шутка, конечно. Но иногда бывает тревожно, когда вспоминаешь про какую-нибудь мелочь при осмотре).

Дедулечка с якобы ущемленной грыжей (участковый терапевт направил к нам). Смотрю- ничего за ущемление. И не только на момент осмотра, но и до него никаких оснований для госпитализации. Короче написала что делать. Все 4 раза объяснила. Так все понравилось дедушке, что даже имя-отчество спросил и здоровья пожелал.

И еще межреберная невралгия. Начала с фразы "у меня вот такие боли уже год". Надо научиться контролировать свое лицо, иначе контакт с некоторыми пациентами потеряется...

Череда желтух и вероятных опухолей. Положили- капаем.

Стало чаще появляться какое-то интуитивное чувство больного живота. Теперь работаем над тем, чтобы внутренний голос все же стал громче и увереннее, и наконец-то стал работать в мою пользу.

Толик засранец, но если случаются моменты серьезного отношения к делу, то с ним хорошо. Вечно у него лежит парочка завальных, над которыми нужно подумать и помучаться с ними.

С понедельника выходит Арам. Психопат с поломанной пяткой. Пожалуй, куплю себе еще пачечку афобазола. Кстати, у него тяжелые больные встречаются на порядок реже (что меня, как жаждущего практики и сложностей интерна, немножечко огорчает).

Большой челюстно-лицевой хирург снова в дежурантах. Сегодня дежурили вместе. Он, конечно, хоть и пишет "печалька", но в реальности сама серьезность и излучает какую-то изнутри исходящую уверенность и спокойствие. Я люблю с ним дежурить, с ним в приемнике как-то спокойно и без паники.
А вот дальше того, чтобы дежурить дело беспросветно застряло. В плане личных отношений я полностью дезадаптирована. Теперь, наверное, единственное, на что я способна- это подойти и, не глядя в его ясные глаза, сказать "Вы мне нравитесь, Алексей Борисович". Но когда эта картинка прокручивается в голове, то кажется глупой и я разворачиваюсь и ухожу.
Надеюсь только на свое предательски выдающее мои внутренние переживания лицо: может оно уже все ему рассказало. А пока дежурим.

я заебалась, честно сказать. но неведомая сила каждый день тащит меня на работу.

Не смотря на свою угрюмость и поднадоевшее нытье, я все же оптимист. Пессимистичный такой оптимист.

Я заметила: когда приходят плохие новости, первой реакцией служит отрицание и "да ну, пройдет ведь, что так паниковать сразу". Потом идет "а, все так серьезно? ну что же, шанс есть всегда -- будем надеяться". Когда же случается непоправимое, в дело вступает смирение: "ну что теперь сделаешь, такое тоже случается. слезами уже ничего не исправишь". А иногда (если позволяет ситуация) то"если сейчас так плохо, значит скоро будет так же хорошо".

Мне так хотелось помочь сегодня Толику. Ничего больше, чем "16 лет- дети лучше восстанавливаются, шансы есть" больше и не скажешь. Хотя все понимают, что они слишком малы. Но я надеюсь. И глаза к небу тоже воздела (на всякий случай) с просьбой о шансе. Толик ведет себя как последний засранец, но он не плохой человек. Мне хочется ему хоть чем-то помочь, но я бессильна.

Я не прячусь, я не безразлична, просто я не хочу до конца признавать господство черного над белым.

А еще профессия научила смиряться с многими непоправимыми и неоспоримыми и не модифицируемыми фактами. Например, что люди умирают. Вот наш прооперирвоанный наморфиненый рак наконец-то умер. И это не цинизм и не защита. от этого люди умирают долго и мучительно и конец становится долгожданным не только для персонала, но и для самих таких больных. Так бывает: люди умирают; и делают это они совершенно по-разному.

Добро победит. И все будет хорошо. Надо просто улыбаться. И, наверное, верить.