Фотографии Martina_Mad :

Если и играешь – мне уже неважно.
Я люблю все так же – сильно и отважно.
Губы я сжимаю – крепко и до боли,
Чтоб не знали вкуса слез ненужных соли.
Где ты? С кем ты ? Как ты? А в ответ – ни слова.
Холодно и страшно… Ночью…В полвторого.
Я опять ломаюсь. Как обычно, впрочем,
Раз курю на кухне в полвторого ночи…

Она жила в городе, где не было счастья. Точнее, его не было у нее.

Думаешь, так не бывает? Бывает, поверь, в ее городе все бывает. Иногда ей казалось, что она придумала этот городок сама - с его солнцем, прячущим свою озорную мордашку в изумрудных кронах деревьев, оранжевым небом на закате, теплым воздухом, в котором постоянно пахло ванилью и ароматами цветущих деревьев… А главное, ей казалось, что она придумала людей – добрых, приветливых людей, которые суетились, смеялись, сталкиваясь на своих запутанных путях и тропинках, жили, жили… И были счастливы. У каждого из них было свое маленькое счастье. Счастье терлось о их ноги и мурлыкало, когда они приходили домой, счастье смеялось из колыбели, когда солнце ласково проводило своим лучиком по его маленькой щечке, счастье целовало на ночь и укрывало одеялом, счастье улыбалось с ярких фотографий… А вот у нее счастья – не было.

Она часто стояла на своем балконе и подолгу смотрела на юг. Почему-то она была уверена, что ее счастье придет именно с юга. Она курила сигареты с запахом фруктов, и, глядя на колечки дыма, улетающие вверх, к небу, полыхающему закатом, и думала- а какое оно, ее счастье? Какого цвета у него глаза? А действительно, какого цвета глаза у счастья? Голубого? Нет, это слишком невинно и романтично, а она уже и не верила в такое. А может, карие? Или совсем черные? Нет, зеленые. У ее счастья наверняка самые-самые зеленые на свете глаза. Она улыбалась и выбрасывала сигарету. И каждый раз думала: вот будет у меня счастье – обязательно брошу курить. Насовсем, а не так, как обычно.

А потом она ложилась спать - это она сама себе так говорила. На самом деле она шла мечтать. Мечтать о том, как придет оно – то самое, долгожданное, зеленоглазое. Ей казалось, что это будет что-то такое особое, грандиозное. В тот день она проснется и поймет – сегодня. Сегодня оно придет обязательно! День вспыхнет тысячами красок, как фейерверк, сердце застучит, дыхание собьется, когда она увидит его и!.. И…

Звонил телефон. Сонная, растрепанная, она хватала трубку и бормотала нечто среднее между «алло» и «пошли к черту». «Спишь, соня? Пошли смотреть на звезды!» - говорил знакомый голос. Как всегда, приятель. Как всегда, он разбудил ее в самый неподходящий момент. «Вот сам иди и смотри! Передавай привет и поцелуй!» - бросала она и, вконец разочарованная, шла спать. Порой этот человек ее даже раздражал, и она не стеснялась повредничать. Сколько они были знакомы? Как они стали друзьями? Для нее это было не так важно, она привыкла, что он есть, что он рядом. Про себя она порой называла его занудой и вообще не понимала, зачем он ей звонит каждый вечер и зовет смотреть на звезды. Дались ей эти звезды, когда она о счастье мечтает…

Шло время, и маленькая мечта потихоньку терялась. Она уже перестала прислушиваться к шагам на лестнице и ждать стука в дверь, перестала ждать, что открыв эту дверь она увидит зеленые-презеленые глаза и услышит : «А вот и я!»

Однажды она сломалась. Просто сломалась. Не брала трубку. Не курила свои тоненькие фруктовые сигаретки, не улыбалась солнечным зайчикам, прыгающим по утрам на ее подушке… Пусто. Просто было пусто.

Она никогда не запирала дверь. В городе, где все были счастливы, до нее не было дела никому. В нем и грабителей-то не было. Одним солнечным утром эта дверь тихо приоткрылась.

-Привет!

О нет, этот звездочет пришел. Меньше всего она хотела видеть того, кто мешал ей мечтать о том, во что она уже не верила.

-Уходи.

-Тебе же плохо. Можно, я останусь? Пожалуйста. А я тебе кое-что принес…

В ее ладонь легла маленькая рыжая лилия. Лилия обняла ее пальчики лепестками и словно прижалась к ее ладошке, как спящий пушистый котенок…

И вдруг ей стало больно.

-Да уйди ты уже!!! Оставь меня! Не трогай! Кто ты мне? Зачем ты мне?! Перестань звонить мне и предлагать смотреть на твои гребанные звезды! Мне это не – ну-жно! Меня уже тошнит от твоих чудачеств!

…Она все кричала и кричала, пытаясь откричаться за все те годы, что была несчастной в мире счастливых. Никто не знал, как это было мучительно, потому что она не показывала. Но теперь… Больше она не могла сдерживаться. А он слушал. Как всегда молча смотрел на нее и слушал. Маленькая лилия полетела в него. Он увернулся, и цветок ударился о стену. Парень как-то вздрогнул, словно ударился он сам, а потом , будто бы во сне, повернулся и пошел к выходу.

Обернувшись на пороге, он тихо спросил:

- А ты когда-нибудь спрашивала, есть ли у меня счастье? А, спрашивала? Конечно, тебе все равно… Вот только знай: да, оно было. И мое счастье все время звучало в трубке сонным голосом, который посылал меня куда подальше со своими звездами. Я один шел на крышу и вспоминал, всю ночь вспоминал этот голос. Твой голос. Это и было – счастье… А теперь вот мое счастье меня прогнало…

Он вышел. В доме наступила тишина, которой ей так хотелось пару минут назад. Тишина, которая так давила сейчас. Большие часы тикали, как-то не нарушая этого Читать далее...

Море бьет о пирс и швыряет в лицо мельчайшие брызги. Шкода. Пытается изменить мое настроение. А зачем? оно же не плохое. Так, скептически-ироничное. И единственное, что может это настроение пошатнуть, сейчас бодро топает ко мне, насколько я слышу. Чем хорош деревянный пирс – ко мне трудно подойти незаметно. Впрочем, к приходу сестренки, грозы моего скептицизма, подготовиться не удается никогда.
- Почему ты тут одна сидишь?

Вот оно, начинается.
- Да так, сестрец, просто захотелось.
-Просто?
Она села рядом.
- Красиво как!..

Я невольно посмотрела туда же. За двадцать минут морской пейзаж стал восприниматься мозгом, как нечто само собой разумеющееся. Хотя и в первые минуты восторгов не было. Настрой не тот.
-Да, красиво.
-Как в сказке…

Я тяжело вздохнула. Сказки – моя больная тема. Сколько ни ищи, а настоящей сказки нет. Находишь вроде бы, но она рушится довольно быстро. И с каждой разрушенной сказкой вера в сказки в принципе уходит безвозвратно.
-Что, совсем не веришь?

Вот черт, кажется, вслух говорила.
-Не верю, дорогая. Нет ни принцев, ни алмазных замков. Есть только много Бабок – ежек , ну, и , пожалуй, Иванов много.
-Царевичей?
- Нет. Скорее дураков, из тех, что пьют, а потом козлятами становятся…
Один и таких «Иванушек» с диким гиканьем пробежал по соседнему пирсу. Несмотря на изрядное опьянение, он легко обошел пляжную охрану и прыгнул в море, зацепив ногой табличку «С пирса не прыгать». Обычное дело… … А сестренка смотрела на багрово-красный закат. Ее не интересовало то плохое, что происходило вокруг. Главное, чтобы было что-то хорошее… В этой ее черте я узнавала себя, какой я была когда-то. А может, и совсем недавно. Куда же все ушло?..
-А здесь что, не сказка? Смотри, как красиво…
Я промолчала. Может быть, и сказка. Когда при вылете тебе ставят в паспорт печать, свидетельствующую о том, что ты летишь в сказку. Там хорошо, дворцы, цветы, бриллианты и куча принцев. Но настоящего из всего этого – лишь море. Искреннее, доброе. У моря можно взять ракушку и поставить на полку. И это будет только твоя ракушка, подаренная одним-единственным морем. Пожалуй, это единственное настоящее, что есть в этой сказке. А так… Принцы – общественного пользования, за дворцы заплачены немалые деньги, да и дворец твой всего на две недели… Люди готовы платить огромные деньги за самообман. Голос сестры прорезал шум прибоя:
-Нет, все-таки, тут сказка. Пойду, побегаю по ней, пока она не кончилась…

И то верно. Мудрый у меня ребенок. Что грешить на сказки, это же им свойственно – кончаться… Гораздо больше подозрений вызовет нескончаемая сказка. Что ж… С чего там все начинается? Я встала, потянулась и прыгнула с пирса. Как раз зацепив ногой табличку «С пирса не прыгать». По пирсу уже топотала пляжная охрана. Я усмехнулась. Все сказки начинаются с нарушения запрета. Вот и начнем…

Настроение сейчас - 4/5

Она не умеет плакать. А как хотелось. Сесть и заплакать, некрасиво, в голос, как она плакала лишь на похоронах. Когда самое страшное уже произошло и страшнее не будет.
А поздней ночью в комнате, рискуя погасить слезами дрожащую в руках сигарету… Не вариант. И слезы сохли на глазах, не переходя грани колючих ресниц. Слезы капали куда-то внутрь, душа намокала, и становилась очень тяжелой. В такие моменты она ехидно думала о том, что очень похожа на кашу. Причем очень несчастную кашу.
А потом упиралась лбом в холодное стекло и смотрела на скованную морозом улицу. И слушала грустную, но любимую песню. Ей хотелось плакать от нее. Плакать хотелось при мысли обо всем, что она любит. Наверное, потому что она была этого лишена.
Лишена навсегда. Самое страшное уже произошло.
Но все равно – плакать она не умела. Как не умела верить в бога, срывать на ком-то свое плохое настроение, как не умела пользоваться людьми и еще тысячи вещей, которые очень помогают людям жить.
Она вообще не умеет жить.

Настроение сейчас - 4/5

Человек бегал по комнате. Он плакал. Даже не плакал - кричал.
Тонкий, протяжный, какой-то бесполый крик вырывался из его рта и переходил на шепот.
Наверное, у тоски нет пола. Она бестелесна, но ощущается лучше, чем материальное. Странно...
Человек бегал по комнате, переворачивал стулья, вырывал ящики из тумбочки, выворачивал содержимое шкафов...И всхлипывал.
Он не выглядел опасным, в отличие от многих других сумасшедших. Его было жалко. Он вообще не казался психом. Если
бы это его состояние не было постоянным, на него бы вообще не обращали внимания. Но он выбивался из нормальных показателей,
и санитарка со шприцем уже приготовилась воткнуть в его руку иглу с лекарством.
Руки медбрата крепко сжали его. Он пару раз дернулся, как человек, которому не дали завершить крайне
важное дело. Он посмотрел на меня. Глаза его были безумны.
Повинуясь внезапному порыву я подошла и присела рядом с ним. Игла входила в его кожу, когда он прошептал одними губами:
-Найди его. Найди...
-Что найти?
-Я потерял счастье. Это моя вина, девочка, я был идиотом и потерял... А ты найди...Прошу тебя, ищи, не останавливайся...

Лекарство подействовало. Он заснул. Санитары унесли его. А я осталась посреди развороченной комнаты.
Меня не покидало странное чувство. Я вдруг подумала о том, что он нормален. Это мы - психи. Равнодушные психи, теряющие счастье,
психи, потому что даже не понимаем, что происходит нечто ужасное. И не ищем его. А он ищет... И его за это
признают сумасшедшим...
Разве это справедливо?
Слеза покатилась по моей щеке. И упала на пустой шприц, оброненный санитаркой. Я усмехнулась.
Никогда люди не смогут вколоть счастье, потому что забыли, как оно выглядит.
И всегда будут вместо него колоть спокойствие.

Я поднялась и нехотя пошла в "Скорую". Не тот безумец, кто ищет потерянное счастье. Безумец тот, кто потерял его
и не хочет ничего с этим делать.

Когда души становится слишком много, ее нужно записывать...
[319x479]