Настигает ночь, распиная мои следы
На холстине новопреставленной мостовой.
Загребает в подол подельницу немоты –
Душу. Душно. Откройте небо! Есть кто живой?

Эй, Всевышний, хотя бы форточку отвори!
Или мне придется по-наглому, напролом.
Сонный отрок с оплывшей свечкой из-за двери
Укоризненно покачает шестым крылом.

Надышаться… Слышь, я сюда не за нимбом, брат.
Голове моей бритой нимб – как овце седло.
Мне – отмашку… Какую точно – не разобрать.
Чтобы завтра заново/набело/отлегло.

Намолиться истово/истинно/на века.
Чтобы выдали панацею не "от", а "для".
И смирительную сорочку о сорока
Рукавах/резинках/завязках/крючках/петлях.

…
Настигает ночь, осыпает из всех горстей
Начиненное чинной вычурностью трюмо.
А сережку луны знобит на одном гвозде
В дряблой мочке старухи-бездны. Аnd nevermore.


Sterva

Город в туманной обложке слеп.
Время секунды – как стрелы – в бок.
Если мечта – твой насущный хлеб,
Значит, напутал с мечтою Бог.

Если привычно дрожат весы,
Пеплом бессонниц вокруг пыля,
Если химерой одет и сыт,
Значит, не страшно к нулю с нуля.

Город в туманной обложке глух
К рваным аккордам сердечных струн.
Месит подошвами свет и мглу,
Горечь сажает в открытый грунт.

Разум – беретта, душа – петля.
Эх, безнадега, куда не плюнь!
Мне бы пилюли не От, а Для.
Мне бы путевку в чумной июнь.

Крылья на вырост. Нельзя впритык.
Ниша тумана скрывает высь.
Я улетаю. А Бог привык.
Пятое небо не просит виз.


Sterva

Смотрела в мир, не видя ничего,
что удержать могло в текущей точке:
ерошился кургузый мех снегов,
от ветра укрывая кожу-почву,
и по сезонной скользкой оболочке
брёл почтальон, неся остатки почты,
беспечно не доставленной вчера.
Под клёном замерзающим хандра
спала, свернувшись туго "калачом".
Смотрел с небес расширенный зрачок
Луны, почти к безумию созревшей.
В урочный час домой погасших женщин
вели дела.
Ненужные собаки
делили то, что пищей не являлось,
зато явилось поводом для драки.
Серели люди.
Вечер вёл усталость
в мой город, опоясанный тоской.

Но позже над громадой городской,
накрытой небом, как Его рукой,
покой раскрылся,
после — стал строкой.

Писала "аз" — в нём слышалось "воздам".
Поток свободы тёк по проводам,
в стекло вливаясь, воплощался светом
и падал кругом на плато стола.

Молчала ночь,
и я, совсем ничья,
была везде и всё же не была,
как на ребре кружащая монета,
но, несомненно, проявлялась где-то
за нетелесным планом бытия.



Уже Другая

...изменилась.....Изменилась не сильно внешне, но глубоко внутренне. и уже больше не та наивная девочка, которая была вначале. Научилась скрывать свои слезы, научилась улыбаться всем назло, улыбаться тогда, когда хочется сдохнуть и улыбаться так, чтобы все верили в эту улыбку. научилась скрывать свои эмоции, потому что нет желания лишний раз показывать их тем, кто вряд ли поймет. На лице - улыбка. А в душе...

Эполеты листопада на плечах.
Осень мечется: помиловать / казнить?
Мы с тобою друг у друга в палачах,
Злые звезды вырываем из глазниц.

Мы давно не кустари, но мастера –
Виртуозы в этом мерзком ремесле.
Каждый раз тебя терять / стирать / сдирать…
Год второй. И круг второй. Посмотришь вслед,

Отпуская… /Да и смог бы удержать?/
Грусть дождями упивается. / Запой? /
Наша связь во всех возможных падежах
Заполняет бреши Прежнего собой.

Лицедеям не положено молитв.
На груди пригрелась мертвая петля.
Осень губы откровеньем просмолит.
Чтобы всуе не разбрасывали клятв.


Sterva

Слова холосты, как патрон без пули,
и муза глумливая крутит дули —
а, впрочем, что я, какая муза?
Союзом "и" не создать союза,
так хватит копий с чужого слепка.

Уже не горько. Пожалуй, терпко,
а это значит, вполне терпимо,
но прежде чем ударяться в схиму,
пишу незримому имяреку.

Самонадеянность человеку
присуща так же, как птице крылья,
но все в итоге закончим пылью,
и мифом станет любая правда —
спроси у древнего аргонавта.

Слова немеют, но то — не горе,
пока я слышу, что шепчет море,
в котором крови едва ли меньше,
чем зрелой злости в одной из женщин.

Не потому ли от этой соли
во мне, несущей и ген монголий,
и Матки Боской прикосновенье,
враз изменяется направленье,
как изменяется вектор взгляда
того, кто обочь, но всё ж не рядом?

Волна неспешно уносит числа.
Случайно выпав из поля смыслов,
уже не рвёшься вернуться в рамки.
По мелководью плывут "вьетнамки",
гогочут чайки, на горизонте
дрейфует яхта, и пляжный зонтик
полой трепещет. Тугие капли,
статисты в малом моём спектакле,
стремятся снова соединиться.

Я — капля в море, но капли-лица
мне не тождественны изначально,
и здесь причина для умолчанья.

Я намолчалась. Я намолчала
слова, возможные для начала,
но все в итоге закончим пылью.

На пальце, пахнущем сном ванили,
пчела отходит, воткнувши жальце.
За око — око? Сжимаю пальцы.
Постфактум жизни-иллюзиона
тождествен принципу талиона.


Уже Другая

Не отыскав мужчин, от меня привитых,
Самое время прощать, уходить в приваты
Прошлого, обнажённого на ретвиты,
Медленно оживающего, едва ты

Делаешь вход как выбор [назло бесспорен]
В зал ожидания выхода - дом без спален.
Первый из встречных временем обезболен,
Но и сейчас со мной неразрывно спаян

Осенью, вдохновеньем, тоской в архивах,
Музыкой, заживающей на айподе.
Вырастив из Акелы себе Ахилла,
Я его убеждала, что всё проходит.

Тщательно убеждала - не убедила:
Чувство противоречия у ведомых
Часто неподобающе объективно
[впрочем, гораздо чаще, увы, бездомно].

Переплативший с вызовом - троекратно -
Раз уж со мной дождями единокровен,
Новый октябрь попробует проиграть нас
В "русской рулетке" и бархатом стол накроет,

Выложит револьвер с козырным патроном,
Словно в борделе девочку - на смотрины,
Я бы хотела случиться твоим контрольным -
Линией жизни - набело, без отрыва.



Sterva

А вы умеете плакать молча? Плакать без лишнего звука… без всхлипываний… без слов… просто молча… Забившись в темный уголок своей комнаты… в ночи… когда все спят… Чтобы ни единая душа не увидела вас таким… не услышала… не узнала об этой слабости
А вы умеете рыдать навзрыд? выплакивая всю боль… ту боль, что скапливается где-то внутри вас… выплакивать ту часть души… в которую вы никого не пускаете…
Это просто слёзы…боли…сердца…разума…ушедших чувств… переживаний… предательства… ушедших людей… всего, что было и чего больше не будет…
А вы умеете по ночам плакать так, чтобы утром снова улыбаться?

А я вот не знаю: то ли утопиться, то ли застрелиться,
то ли, Парфён, за тебя замуж пойти, - что в принципе
одно и то же.

К/ф «Даун Хаус»
--------------------------------------------------------



Вхожу в твое положение.
По старинной винтовой лестнице.
Она, паскуда, скрипит и к ногам ластится.
Набиваю в мобильный какую-то околесицу.
При этом не знаю: утопиться, застрелиться, повеситься
Или просто тебе отдаться, как старшеклассница.
Вхожу в твое положение.
По самой красной
Из всех ковровых дорожек.
Сверкают вспышки. Мелькают кители.
Улыбаюсь. На миллион. Даже дороже.
Фотографы. Мальчишки. Телохранители.
Прекрасно!
Вхожу в твое положение –
С корабля на бал,
Задрапированная в непредсказуемость и алый парус.
Кокетство бьется лукавым завитком у лба.
Не парюсь.
Вхожу в твое положение.
А может, в раж.
Аккуратно нащупываю пределы.
Вспоминаю числовые ряды, постоянную Эйлера.
Алло, гараж!
Твой новый водитель безумно похож на ротвейлера.
Того и гляди – набросится. Вот что с ним делать?
Вхожу в твое положение.
Знакомлю клатч
С ковром по дороге в гостиную – между прочим.
Целую тебя – для эпиграфа – мне так проще.
Прячу последнее слово за черным скотчем.
Теперь - плачь.


Sterva

Так приживаются к новой роли. Чувствуют ветер. Играют в книжность.
Ты одиночеством взят из хроник, чтобы настигнуть. Тобою движет
Сила сближения. Ты разгадан стать безупречнее этой силы.
Осень спускается вниз каскадом строк/обнажений/листвы, и с тыла
Тихо подходит, плеча не тронув, только наметив осанку/поступь -
Императрица подходит к трону именно так, принимая постриг
В самодержавие. Ты за нею двинешься молча, рисуя титры,
Боготворя априори немо, не оскорбив - через слово - титул.
Раз закреплённая в тегах "верность" не запрещает строкой травиться,
Перебирая круги инферно, ты сообщишь тишину странице:
Точную пулю - живой мишени.

Всё остальное, конечно, спорно.

Так настигают любимых женщин,
Вслед за короной снимая порно.



Sterva

Испытывая сердце, не забудь,
что есть предел любому механизму –
пружины, шестеренки, линзы, призмы,
набор уже состарившихся букв,
тягучее, густое вещество,
наполнившее колбочки предсердий…

Испытывай же сердце милосердней.

А лучше не испытывай его.



Кот Басё

Пока ты змеилась, кончалась и извивалась,
вонзая в него ядовитую гениальность...
/ТТД/



Не дай тебе Время связаться с породой сучьей,
Которой всесильное слово - как хлеб насущный
И как вариант безналичного платежа
[Надёжен, практичен, а главное - беспроцентен].
Беги этих тварей, червивых еще в плаценте,
Они никому не способны принадлежать.

В реале и вне, у судьбы за седьмой печатью,
Учись налету безошибочно отличать их
По тонкому запаху похоти от ключиц,
По шелесту губ в предвкушении новой рифмы,
Когда колдовство возникает в составе лимфы,
Рискуя границы разумного отключить,
От тайны зачатия двигаясь к первым схваткам.

Фиксируй ходы, наблюдай, изучай повадки,
Детально, продуманно пестуй иммунитет.
Убрав романтизм из привычного рациона,
Держись хладнокровно, цинично, дистанционно,
Держись, даже если захочется полететь
Крестом [недоношенным, детским] с цепи сорвавшись
В строку, что минуту спустя потеряет важность
Для той, у которой глаза зеленей тоски,
Чьё имя - как след - от пощёчины/от меча ли?
На выходе в осень по имени отмечали,
И эта отметина стоила заводских.

Пускай вероятность действительно удержаться
Равна единице из тысячи тысяч шансов,
А боль будет выше, чем силы её терпеть -
Здесь всё включено, окупаясь, как только кукла
На цыпочках ближе к рассвету идет на кухню,
Где пишет свою неприкаянность по тебе.

Минутную искренность вкрапливая в детали,
Чтоб вынули душу и нежностью отхлестали,
Уняв обострённую надобность в палаче
Тетрадным листом - предсказуемо - нараспашку.
Она забирает твой сон и твою рубашку.
Но ты не успеешь спросить у неё: зачем?




Sterva

Прессует осень суету в плюс бесконечность пестрых строк.
И светофорами осин ночные трассы стопорит.
Он ищет рифмы напрокат в осточертелости бистро.
Он платит платиной тепла за достоверность ста палитр.

Жужжит дождей тревожный рой за дружным кланом глаз-окон.
Его спокойная ладонь ласкает сколотый бокал.
«Нельзя помиловать/казнить» - гласит неписаный закон.
Как сложно выбрать то, что не. Чтоб угадать наверняка.

Дресс-код продрогнувших дворов диктатом охры одолел.
Усталый тощий календарь листает листья невпопад.
Но к одному из нужных слов всегда найдется параллель,
Та, что уводит провода в надежду счастье не проспать.

Он пишет шифром шатких букв, мазками рваных запятых
По тертым матрицам пустых взлетно-посадочных полос.
А разведенные мосты портниха-осень шьет впритык.
Те, над которыми взойдет звезда по имени Сбылось.



Sterva

Время разорвется на огни.
Выпорхнет синицей с циферблата.
Я уйду в мираж. Сама. Без блата.
По межстрочью таинств мудрых книг.

Я уйду по синей полынье –
Пьедесталу зазеркальной выси –
В год, который счастье молча высек
Из горы поломанных монет.

Я уйду письмом в конверте вьюг.
Пусть его получит кто-то дальний.
Пусть прочтет в застенках желтой спальни
Те стихи, которые пропью.


Sterva

Вжикнула тушью – к реснице ресница –
Веер иголок над каждым болотцем.
Тени /ваниль, карамель и корица/.

То ли топиться. А то ли колоться.

Губы по контуру – утренним кофе.
Блеск – горностаевой кистью – в полслоя.

В тысячный раз – по столичной голгофе.
Лавров не стоя. И терна не стоя.


Sterva

Как же много вас, тех, кто хочет
К шлейфу фетиша приобщиться.
Каста. Мальчики-тамагочи.
Занимательные вещицы.

Вместо яблок аплодисменты
[Или звезды?] всю ночь срывая,
Опровергнув чужие сметы,
Спеть в терновнике – в центре рая –

Вы достойны, пажи со стажем
[На запятках пустой кареты].
Фишки высшего пилотажа
Восхитительно некорректны.

Бочку дегтя – медовой ложкой.
Срезав вакуум над мирами.
Скорой помощью, неотложкой
С перебитыми номерами

Вы спасаете[сь?] от рутины.
Протаранив шлагбаум шика.
Очищая от паутины
Небо падших – реестр ошибок.

Sterva

качнулась фиолетово
резиновая улица.
в однообразной полночи
моргнули фонари.
последними билетами
и занятыми стульями
театр ослабил помочи.

ах, что ни говори,
а небо опускается
замедленными кадрами.
врезается, вонзается
в пустую магистраль.
последний ангел кается,
что милый мой, негаданный,
останется за тайнами
стоглавого шатра.

паяцы пригорюнились,
жонглеры ходят сонные.
все роли переиграны
по десять тысяч раз.
я выхожу, спокойная,
иду домой газонами
и с встреченными тиграми
болтаю до утра.


Sterva

Когда-нибудь ты вспомнишь обо
мне.
Закончатся дела, поездки, встречи
…И в жуткой нестерпимой
тишине,
Ты вдруг захочешь сделать
вздох…а нечем…