Родина художника - Иран. Однако, своей второй родиной, давшей ему "путёвку" в плодотворную творческую жизнь, Хессам Абришами может назвать Италию. Получив образование в великолепной флорентийской Академии Изящных Искусств, Хессам благодаря своему таланту, полученным знаниям и навыкам, умению делать выводы из впечатлений и наблюдений, выработал собственную манеру, в которой гармонично сочетаются элементы восточных мотивов и традиции европейской живописи Новейшего времени.
Есть маленькое счастье: верить в чудо,
Внимать его незрелым голосам,
За полчаса схватить любовь-простуду,
Забыв свой страх на эти полчаса,
Разглядывать луч солнца через сито
От пыли не отмытого окна,
Читать меж строчек то, что в них сокрыто -
Влюблённая замёрзшая... весна,
Держать тебя, пусть мысленно, за руку,
Смотря, пускай бессовестно, но ввысь!
Летать над головой твоей по кругу,
Пока, смеясь, не скажешь нежно: Брысь!
Скучать, будить тревожными ночами,
Мечтать о том, что где-то дождь прошёл...
И улыбаться глупо телеграмме:
"Ты ЕСТЬ! -
и мне чертовски хорошо
Эля Григ
приходи и утешь, приходи и когда-то утешь,-
я любимая вещь, я родная твоя потеряшка...
воздух этой весной будет слишком по-зимнему свеж,
без последних надежд, и уже без желанья поблажек...
и капель, и капель затекает под плиты дорог,
и утихнет метель, на душе растревожив сомненья,
если каждому в жизни отпущен какой-нибудь срок,
пусть хоть ты для меня многолетнее будешь растенье.
обновится листок, обновится ручьями вода,
не оставив следа прошлогодних моих листопадов...
приходи и утешь, и услышишь короткое "да"
за твоим как всегда лаконичным и сдержанным - "надо...".
над церквушкой дожди, - за кресты зацепив облака,
их ветра, как вожди племенных постояльцев, собрали,
жизнь течет и течет, но в руке пусть не дрогнет рука,
как бы мы от дождей и разбитых дорог ни устали.
Эля Григ
Вот был город как город, а стал затопленный батискаф,
Словно все тебя бросили, так и не разыскав,
Пожила, а теперь висишь как пустой рукав
У калеки-мальчика в переходе.
Да никто к тебе не приедет, себе не лги.
У него поезд в Бруклин, а у тебя долги,
И пальцы дрожат застегивать сапоги
Хоть и неясно, с чего бы вроде.
Дело не в нем, это вечный твой дефицит тепла,
Стоит обнять, как пошла-поехала-поплыла,
Только он же скала, у него поважней дела,
Чем с тобой тетешкаться, лупоглазой;
То была ведь огнеупорная, как графит,
А теперь врубили внутри огромный такой софит,
И нутро просвечивает нелепо, и кровь кипит,
Словно Кто-то заходит, смотрит и возопит:
«Эй, ты что тут разлегся, Лазарь?..»
Полно, деточка, не ломай о него ногтей.
Поживи для себя, поправься, разбогатей,
А потом найди себе там кого-нибудь без затей,
Чтоб варить ему щи и рожать от него детей,
А как все это вспомнишь – сплевывать и креститься.
Мол, был месяц, когда врубило под тыщу вольт,
Такой мальчик был серафический, чайльд-гарольд,
Так и гладишь карманы с целью нащупать кольт,
Чтоб когда он приедет,
было чем
угоститься
(с) Вера Полозкова
А я его вводила шприцем в вены,
А я его тянула с никотином.
Он не успел моим стать самым первым,
Но я его до одури любила.
А я его мешала с Маргаритой,
Глушила залпом, крупными глотками.
И все, что под одеждой было скрыто
Я изучала влажными губами.
А я ему стелила в ноги небо.
Его портрет впечатав в роговицу,
А я с его руки кормилась хлебом.
Он мой журавль, а я была синицей.
А я его, как гончая, на запах,
А я его на память заучила.
А я за ним на перебитых лапах.
А я его бесила своим "милый".
А я его включила в идеалы.
На душу ему ставила заплатки.
А я его классически ночами
Писала только рифмой и в тетрадку.
А я его по воспаленным нервам
Ласкала на прощание в передней...
Он не успел моим стать самым первым,
Я не сумела стать его последней.
(с)
Фотограф Карстен Тормелен (Karsten Thormaehlen) из Германии снимает портреты людей, достигших столетнего возраста.
Эрика Элитц
Дата рождения: 4 мая 1910 года
убивай меня нежно: холодной постелью,
незаваренным кофе, осенней хандрой,
листопадами, ливнями, лужами, снегом,
убивай меня тем, что мы не вдвоем…
убивай меня тихо: следами по небу,
фонарями в ночи, бесконечностью дней,
облаками и звездами, окнами, светом,
убивай меня просто, давай поскорей…
убивай меня шепотом: вслух и нарочно,
еле слышно на вдохе твои имена,
я рифмую их с светом, любовью и снегом,
убивай меня смело, сквозь города…
убивай километрами. болью и памятью.
одиночеством. бредом, дыша через раз.
убивай меня правдой. суровой реальностью.
все равно меня нет, пока я без тебя.
(автора не знаю)
отче наш, еже еси
заплати за такси
прости меня, господи
ибо ведаю, что творю,
проклинаю зарю,
нещадно горю.
понимаю. много взял на себя.
бунтарь хуев.
господи, забери все.
оставь лишь немного вина
и поцелуев.
© Ес Соя
а она, уходя, оставляла после себя то ли колкую боль
то ли тоску, которую он словно пламя сжигал изнутри
заметал манерно следы, полагая, что в общем-то вырос
а то и больше того перерос: и её и всё, что у них случилось
отмахиваясь на любой встречный вопрос: "подумаешь, не срослось"
педали давил на газ, в сотый раз вспоминал лица тех
кто добровольно ушёл и обратно его не ждёт
и каждый день без неё становился новой отметиной на руке
а хотелось просто к ней подойти, молча встать
хоть изредка, но встречать у метро, теребить телефон
проверять есть ли за целый день входящие от неё
но в запасе осталось лишь право не чувствовать боли
и тягучий страх обрушивается холодным ливнем внутри
а бывает случайно услышит среди толпы её голос
и, как в детстве ребёнок, счастливым заснёт
***
перелистывает год за годом
зная что
раны - это конечно же больно
но и с ранами можно жить
(с) птица-джаз