Темнеет море, только море за кормой,
Синеет море и далек он путь домой.
Там за туманами, вечными пьяными,
Там за туманами берег наш родной.
Там за туманами, вечными пьяными,
Там за туманами берег наш родной.

Шепчутся волны и вздыхают, и зовут,
Но не поймут они чудные, не поймут.
Там за туманами, вечными пьяными,
Там за туманами любят нас и ждут.
Там за туманами, вечными пьяными,
Там за туманами любят нас и ждут.

Ждет Севастополь, ждет Камчатка, ждет Кронштадт,
Верит и ждет земля родных своих ребят.
Там за туманами, вечными пьяными,
Там за туманами жены их не спят.
Там за туманами, вечными пьяными,

И мы вернемся, мы, конечно, доплывем,
И улыбнемся, и детей к груди прижмем.
Там за туманами, вечными пьяными,
Там за туманами песню допоем
Там за туманами, вечными пьяными,
Там за туманами песню допоем.

Я бегу по выжженной земле,
Гермошлем захлопнув на ходу.
Мой "Фантом" стрелою белой
На распластанном крыле
С рёвом набирает высоту.

Как обычно в баре я сижу,
Виски пью, на девочек гляжу.
Прилетает телеграмма -
Вызывает фронт Вьетнама, -
Значит завтра снова я лечу.

Пролетаю свой родимый штат.
Здесь остались мать, жена и брат,
А увижусь ли я с ними,
Не увижусь ли я с ними,
Знает только жёлтый мой собрат.

Вот я по чужой земле иду,
Гермошлем захлопнув на ходу.
Мой "Фантом", как пуля быстрый,
В небе голубом и чистом
С рёвом набирает высоту.

Вижу голубеющую даль.
Нарушать такую просто жаль.
Жаль что ты её не видишь!
Путь наш труден и далёк.
Мой "Фантом" несётся на восток.

Делаю я левый разворот,
Я теперь палач, а не пилот,
Нагибаюсь над прицелом
И ракеты мчатся к цели.
Впереди ещё один заход.

Вижу в небе яркую звезду,
А за нею дыма полосу.
Вижу я, как Гарри с Бобом
Понеслись на встречу с богом,
Вижу МиГ-17 на носу.

С рёвом приближается земля,
Мой "Фантом" не слушает руля,
Катапульта - вот спасенье!
Но на стропах невезенье -
Прямо в джунгли приземляюсь я.

Только приземлился, в тот же миг
Из кустов раздался дикий крик:
"Эй вы, подлые пираты,
Наступает час расплаты."
Я лежу ничком, к земле приник.

Вот иду по проклятой земле,
Больше орденов мне не видать.
Мой "Фантом", как зверь убитый,
На земле лежит разбитый.
Больше мне на нём не полетать.

Только на допросе я спросил:
"Кто тот летчик, что меня подбил?"
И ответил мне раскосый,
Что командовал допросом:
"Сбил тебя наш лётчик Ли Си Цин."

Только всё наврали вы мне зря -
Чётко в гермошлеме слышал я:
"Вася, бей, а я прикрою!
Чёрт с тобой, я сам накрою!"
Сбил меня советский командир.

Где-то там вдали родной Техас.
Дома ждут меня отец и мать.
Мой "Фантом" взорвался быстро
В небе голубом и чистом.
Мне теперь их больше не видать.

С моим Серёгой мы шагаем по Петровке,
По самой бровке, по самой бровке.
Жуём мороженое мы без остановки -
В тайге мороженого нам не подают.

Припев:
То взлёт, то посадка, то снег, то дожди,
Сырая палатка, и писем не жди.
Идёт молчаливо в распадок рассвет.
Уходишь - счастливо! Приходишь - привет!

Идёт на взлёт по полосе мой друг Серёга,
Мой друг Серёга, Серёга Санин.
Серёге Санину легко под небесами,
Другого парня в пекло не пошлют.

Припев.

Два дня искали мы в тайге капот и крылья,
Два дня искали мы Серёгу.
А он чуть-чуть не долетел, совсем немного
Не дотянул он до посадочных огней.

Припев.

Юрий Визбор

- Свободен?
- Куда везти?
- Да прямо давай крути.
- А... прямо - по пути,
Поедем, не загрустим.
И кружится в стеклах снег.

- Наверно спешишь к жене?
- Ошибка, жены то нет.
- К знакомой?
- Опять не к ней.
- Сегодня у нас среда?
- Сегодня у нас беда...
- Да брось ты, все ерунда.
А все же везти куда?
- Направо?
- Нельзя никак.
- Налево?
- Одна тоска. Давай-ка вперед пока,
Прибавь-ка, браток, газка.

..А счетчик такси стучит
И ночь уносит меня.
От разных квартир ключи
В кармане моем звенят

Юрий Визбор

Четвертые сутки пылают станицы
Горит под ногами донская земля.
Не падайте духом, поручик Голицын.
Корнет Оболенский, седлайте коня.

Над Доном угрюмым идем эскадроном.
На бой призывает Отчизна - страна.
Поручик Голицын, раздайте патроны.
Корнет Оболенский, надеть ордена!

Пусть мы неприятелем к Дону прижаты -
За нами осталась полоска земли.
Пылают станицы, деревья и хаты...
Ах, что же еще здесь поджечь не смогли?

А помните, тройки проносятся к "Яру"...
Ну, что загрустили, мой юный корнет?
А в комнатах наших сидят комиссары,
И девочек наших ведут в кабинет!

Ах, русское солнце - великое солнце!
Корабль "Император" застыл, как скала.
Поручик Голицын, а может вернемся?
Зачем нам, поручик, чужая земля?

Играй, гармоника, играй,
Мы на земле искали рай,
И он, конечно, был немыслимо далек.
А до него рукой подать,
Чтоб наступила благодать,
Давай-ка сядем в этот старый катерок.

Левый, левый, левый берег Дона
Чайки, пляжи, плесы - все знакомо.
Рядом, рядом омуты и мели,
Мы до них добраться не сумели.
Левый, левый, левый берег Дона
Чайки, пляжи, плесы - все знакомо.
Рядом, рядом омуты и мели,
Мы до них добраться не сумели.

Ну что ты смотришь, не пойму,
Скорее прыгай на корму,
Ах, катерок, ну что ж ты к берегу прирос.
Ты сам, конечно, не ахти,
Но поскорей затарахти,
И пусть концы нам бросит с пристани матрос.

Левый, левый, левый берег Дона
Чайки, пляжи, плесы - все знакомо.
Рядом, рядом омуты и мели,
Мы до них добраться не сумели.
Левый, левый, левый берег Дона
Чайки, пляжи, плесы - все знакомо.
Рядом, рядом омуты и мели,
Мы до них добраться не сумели.

Вдоль нашей юности вдвоем
Мы тихо, тихо поплывем,
На каждом спуске узнавая каждый дом.
Огни, причалы, а потом
Ростов растает за бортом,
И мы на самой дальней линии сойдем.

Левый, левый, левый берег Дона
Чайки, пляжи, плесы - все знакомо.
Рядом, рядом омуты и мели,
Мы до них добраться не сумели.
Левый, левый, левый берег Дона
Чайки, пляжи, плесы - все знакомо.
Рядом, рядом омуты и мели,
Мы до них добраться не сумели.

Редко, друзья, нам встречаться приходится,
Но уж когда довелось,
Вспомним, что было, и выпьем, как водится,
Как на Руси повелось.

Вспомним о тех, кто командовал ротами,
Кто умирал на снегу,
Кто в Ленинград пробирался болотами,
Горло ломая врагу.

Пусть вместе с нами семья ленинградская
Рядом стоит у стола,
Вспомним, как русская сила солдатская
Немцев за Волхов гнала.

Встанем и чокнемся кружками, стоя, мы
В братстве друзей боевых,
Выпьем за мужество павших героями,
Выпьем за славу живых!

Павел Шубин 1942. Волховский фронт

Посвящается моему деду кубанскому казаку Молчанову Дмитрию Сергеевичу, рядовому 259 стрелковой дивизии 2 Ударной Армии, погибшему в марте 1942 года на Волховском фронте.

Раздвинув сумрачную хвою,
Осмелься ржавый грунт копнуть -
Солдатских звездочек с лихвою
На новый хватит Млечный Путь!

Их до сих пор не сосчитали.
Они в траве, в золе, во мгле,
В осколках рваного металла,
Забыты всеми на земле.

Кто как и где к земле припавших -
Глуха их участь и слепа -
Останки без вести пропавших -
В пробитых касках - черепа.

Цена ль предательства - их жизни,
Ошибок ли чужих цена -
В том разве их, солдат, вина:
Они сражались за Отчизну,
Свой долг исполнили сполна.

Так почему, мои родные,
Поверх земли лежат они?
Оплачь хоть нынче их, Россия.
И, как героев, схорони!
Анатолий Гребнев

Посвящается моему деду кубанскому казаку Молчанову Дмитрию Сергеевичу, рядовому 259 стрелковой дивизии 2 Ударной Армии, погибшему в марте 1942 года на Волховском фронте.

Упокой, Господи, души усопших раб Твоих, живот свой за Отчизну положивших и прости им прегрешения вольные и невольные, даруя Царствие Небесное!

В степи, покрытой пылью бренной,
Сидел и плакал человек.
А мимо шел творец Вселенной.
Остановившись, он изрек:
"Я друг униженных и бедных,
Я всех убогих берегу,
Я знаю много слов заветных.
Я есмь твой Бог. Я все могу.
Меня печалит вид твой грустный,
Какой бедою ты тесним?!
И человек сказал: "Я - русский",
И Бог заплакал вместе с ним.
***
А свои голубые глаза
Потерял я в двенадцатом веке,
При внезапном степняцком набеге
Они с кровью скатились с лица.
И тогда, чтоб за гибель семьи
Печенег не ушел от ответа,
Я их поднял с горелой земли,
И с тех пор они черного цвета.
***
Пусть ликует заграница
И от счастья воем воет,
Что мы встали на колени.
А мы встали на колени
Помолиться перед боем.

Опыт пропорционален количеству выведенного из строя оборудования..

"Тогда вместо меня заговорят ружья, и через час те из вас, кто останется в живых, хе-хе, будут завидовать мёртвым... !" (с) Джон Сильвер

Когда мозги есть - это хорошо. Когда их нет - об этом сильно и не задумываешься...

«Бог создал людей, а полковник Кольт уравнял их в правах»

Безоружный пацифист будет рабом (с). Кто-то из мыслителей.

Не говорите мне, что делать и я не скажу, куда вам пойти.