Ла-ла-ла», - кружилась Маруся по комнате в новом платье. Оно так красиво взлетало вверх при каждом новом повороте. «Ла-ла …» Она наткнулась на стол, вся стеклянная посуда зазвенела.
«Не кружись в комнате, иди на улицу», - крикнул из кухни папа. Но идти на улицу совсем не хотелось. Маруся продолжала танцевать и крутиться, не глядя вокруг. С закрытыми глазами было еще интереснее.
Я думаю, никто не удивится тому, что она опять налетела на стол. Посуда жалобно зазвенела… зазвенела… Большой хрустальный графин покачнулся, упал на бок и рухнул с оглушительным звоном на пол. На звук пришел папа.
- Та-ак, все-таки баловалась! Я же говорил тебе идти кружиться на улицу!
Маруся стояла перед папой с опущенной головой. Она ничего не могла сказать в свое оправдание. Папа её предупреждал? Предупреждал. Запрещал? Запрещал. Но она не послушалась, и вот, что из этого вышло.
Надо сказать, что Маруся очень любила папу, они были друзьями, и она очень не любила его расстраивать. Хуже всего было то, что это была полностью ее вина, не на кого было свалить даже чуточку.
– Прости меня, - пробормотала Маруся.
– Я не верю своим глазам! Ты меня не послушалась!
– Пожалуйста, папочка, прости, я не хотела, чтобы так получилось!
– Это не случилось само по себе, это был твой выбор. Я накажу тебя за это.
Он развернулся и ушел, оставив Марусю стоять одну в комнате.
Сказать, что ей было плохо, не сказать ничего. Ей было стыдно за то, что она сделала, стыдно, что не послушалась папу, а ведь он так доверял ей. Хотела бы она что-то сделать, чтобы как-то загладить свою вину.
Может если наказание будет строгим, папа быстрее простит ее?
– За то, что не послушалась меня, посидишь в чулане 15 минут без света, - сказал папа.
Маруся была рада возможности искупить свою провинность.
Ей, конечно, было страшно сидеть одной в темноте в чулане, но она так раскаивалась в том, что сделала, что это немного сглаживало страх.
Дверь за ней закрылась, Маруся села на скамеечку и закрыла глаза. Может с закрытыми глазами будет не так страшно?
Она сидела там совершенно одна наедине со страшной темнотой, кишащей чудищами и призраками, готовыми в любой момент утащить ее за собой. Как же она жалела о том, что была такой своевольной!
А темнота не собиралась быть к ней снисходительной и становиться светлее. Она подступала со всех сторон, наводила ужас шорохами за полкой. Маруся хотела заплакать, но в глазах не было слез. «Сколько же еще!», - думала она - «Когда же папа простит меня?»
Глупая девчонка не понимала, что папа простил ее в тот момент, когда увидел разбитый графин, и наказание было нужно ей, а не ему. Его любовь к своему ребенку была безграничной. Он готов был прощать ее раз за разом, что бы она ни сделала, ведь она была его.
А наказание? Наказание нужно было Марусе, во-первых: чтобы запомнить все, что произошло и больше так не делать, а во-вторых: чтобы у нее была возможность морально искупить свою вину.
Вторая причина имела смысл только для девочки, ведь наказание не помогло бы вернуть графин, а покупать новый все равно придется папе.
Как томительно длились эти 15 минут для папы. Сердце его разрывалось на части от того, что его любимый ребенок сидит там один в темноте.
«Ей же страшно без меня…» Он бы приоткрыл дверь, чтобы посмотреть, как там Маруся, и впустил бы туда чуточку света, но понимал, что этого делать нельзя.
Наказание есть наказание и должно быть пройдено до конца. Только тогда в нем есть смысл.
«Сколько же еще! Когда же закончатся эти 15 минут!»
Но вот, время прошло…
- Выходи, - сказал папа, открывая дверь чулана.
Маруся бросилась к нему, обняла за коленки и прошептала, - Прости меня.
- Ты будешь слушать меня?
- Да, папочка, я буду стараться.
- Прощаю…
Оба они понимали, что много раз еще Маруся будет просить прощения, а папа прощать, Маруся будет делать по-своему, а папа наказывать ее. Но все это не имело значения в тот момент. Они оба пережили эти 15 минут, и не известно еще, кому из них они дались труднее: Марусе или папе…

Стою на коленях… без одежды…. перед Господином.
Он молчит… под Его взглядом начинаю внутренне дрожать… глаза смотрят в пол… минута тянется как час.
Сейчас будет удар.

- Один.
Удар пришелся не по поверхности, а вонзился глубоко, обжигая внутренности.
- Спасибо, Господин.
- Два.
- Я благодарна Вам, Господин.
- Три.
Как же все-таки больно!
- Благодарю Вас!
- Четыре.
- Спасибо!
- Пять.
Срываясь на крик…
- Я люблю, люблю Вас, Господин.

Дальше удары следовали один за другим без остановки. Они впивались в грудь как стрелы. Больно, очень больно. Я стояла на коленях перед Господином, принимая от Него эту боль. Рабыня беззащитная в Его власти. И чем сильнее становилась боль, тем сильнее мне хотелось кричать о своей любви к Нему. Эмоции подкатывали к горлу.
- Люблю, люблю, люблю Вас!
Если бы в тот момент Он прекратил, я бы, наверное, умоляла Его продолжать. Боль сначала приносила страдания, а потом трансформировалась в неистовое чувство любви, очень острое, занимающее всю меня: ум, тело, волю, эмоции. Мыслей не было совсем, я просто не успевала думать.

Вдруг все остановилось.
Он ударил сильно, наотмашь. Было трудно устоять даже на коленях.
- Спасибо, Господин. Я Ваша рабыня.

За этим последовала минута такой сконцентрированной нежности…
- Не мучайте меня, Господин!

Слезы подступили к глазам, эмоции больше не могли держаться внутри, они заполнили собой все пространство, и им нужен был выход.

- Что с тобой?
- Я плачу, Господин.
- Почему ты плачешь?
- Потому что люблю Вас.
- Плачь.

Восторг от того, что Хозяин привязал и приказал ждать Его!
Веревку к ошейнику и к ножке стола. На привязи теперь, как собака... или рабыня. Отойти можно только в туалет.
Захотелось пить - терпи. Привыкаю к незнакомому ощущению. Непривычно... Встала - можно сделать шаг не больше. Не смогла закрыть форточку, веревки не хватило.
На коленях сидеть больше было невозможно. Села голой попой на пол - жестко. Примерно через час устала, легла тут же на полу.
Все это время возбуждение приходило раз за разом, накатывал оргазм, и тут же хотелось еще.
Ждала Хозяина, когда же Он придет? Не для того, чтобы отпустил, а просто, чтобы почувствовать, что Он рядом.
Пришел, разрешил взять что-нибудь поесть. Пришлось из всего, что было в холодильнике, выбирать то, что можно положить на одну тарелку и съесть, особо не заморачиваясь со столовыми приборами.
Как же я была счастлива, что Хозяин посадил меня на привязь! Когда вечером отвязывала веревку, уже хотелось обратно.
Чувствую такую благодарность к Господину за то, что с Ним не страшно потерять себя, свою личность, снять с себя маску "цивилизованности"... Он почему-то принимает меня даже без нее.
Мой Хозяин... Господин... любимый Господин...

Стоять перед Вами на коленях, Господин, это так сладко. Пока опускаюсь вниз, внутри за секунду происходит трансформация: из обычного человека превращаюсь в Вашу рабыню. Все слова, звуки, вопросы и проблемы уходят на задний план, как будто нет их. И существуете теперь только Вы, Ваши приказы, Ваши желания. Как быстро все происходит. Мгновение до этого думала о своих делах важных и не очень. Встала на колени, и внутри все сладко защемило. Будто бы лампочку включили, не могу сдержать счастливой улыбки. Не могу поднять головы, а обычно смело смотрю людям в глаза. Чувствую только то, что Вы рядом. А в глазах почти слезы, потому что держать все это внутри не хватает места. И не хочется ничего говорить, просто стоять, сколько Вы прикажете, ощущать под коленками жесткий ковер, и как тепло растекается внизу живота. Не бывает в жизни ничего слаще этого. Ну почему эта секунда не длится вечность?!

Иногда промелькнет ощущение... как вспышка... и нет его... "А было ли?", - спрашиваю себя. Было...
Вот сейчас так, взялась за ошейник... отдать себя. Кажется уже всё отдала, больше нет ничего, а потом оказывается, что есть. Сколько раз уже так думала, и каждый раз Господин вел дальше. И чем дальше, тем труднее. И чем дальше, тем легче. И каждый раз как посвящение. Каждый раз опускаешься на колени: физически показать покорность и послушание, признаешь Его власть над собой. Я стою перед Вами на коленях, Господин. И так сразу становится тепло и мирно.
Ошейник... Так много чувств сразу... я Его... Его рабыня... Принять все от Него, когда сладко и горько, и боль и нежность. И боль после нежности... и нежность после боли. Все без остатка...
Доверие... конечно доверие. Идти с завязанными глазами в новый мир. Это доверие. Если Он взял за руку и ведет, я пойду за Ним.
Что будет дальше?...

Это цитата сообщения Tetsubishi Оригинальное сообщение

О поцелуях...



Мда... все же поцелуй поцелую рознь... Вот после жесткой порки, когда целуешь еще трясущиеся, сухие от отдышки губы, которые ловят этот поцелуй с такой всепоглощающей жадностью.... вот это поцелуй, да...

LI 7.05.22

[312x500]
«ландыш» на Яндекс.Фотках