Меня не оставляет один странный образ.
Я думаю о бесконечном количестве воюющих, да и просто страдающих русских людей сороковых годов прошлого века, людей, которые с таким трудом проживают - далеко-далеко, на большом уже расстоянии от нас - свою страшную жизнь, и вдруг останавливаются на минуту.

К тридцати годам мотиватор четвёртого разряда Вадим Клёнов был стабильным эргофобом или, как он сам себя называл, трудопаникёром. На работе Вадим без лишнего энтузиазма заливалв мозгиклиентов мотивации к общественно-полезным достижениям, но себя хранил для лучшей доли и мотивационных опытов избегал.

– Сапожник без сапог, – укоряла его соседка Неля, размечтавшаяся в последнее время о крепкой семье с двумя-тремя спиногрызами в перспективе.

Возглавить эту ячейку общества, по её мнению, должен был Вадим, который считал себя холостяком от Бога. Некоторое время он сдерживал Мечту тайно привитыми соседке понтами.

– Четвёртый разряд – это позор для нашей семьи, – озвучивала Неля «своё» мнение. – Получи хотя бы второй.

Но тайная мотивация упала на почву гипертрофированного рационализма, и всё обернулось трагедией. Началось с того, что Неля установила дедлайн на свои руку и сердце:

– Второй разряд к Первомаю или гудбай навсегда.

И ушла.

Уютный быт Вадима растворился за пару дней. Общепит, «случайные флешмобы для его же счастья» и прочая лабуда и истерика вернулись к нему с особой жестокостью. Какая незадача.

Спустя месяц Вадим сорвался и рванул на приём к директору Мотивационного Центра. Ярко обрисовав свою мелкую проблему, он спросил, есть ли у него шанс на второй разряд к Первомаю. Директор вздохнул и по-отечески укорил:

– Родина бесплатно дала тебе профессию. В ответ ты обязался трансформировать интересы Отечества в личные мотивации и внушать их гражданам почти бескорыстно.

Вадим закивал: бескорыстно, практически даром.

– А вместо этого ты проявляешь политическую незрелость и демонстрируешь неумение зрить в корень! Какая неблагодарность!

От намёка на благодарность глаза Вадима заблестели, крупная мужская слеза медленно покатилась по выпуклой правой щеке. Директор смотрел на неё с чувством глубокого удовлетворения. На волне скупердяйства и очнувшегося патриотизма Вадим едва не бухнулся директору в ноги, но перфоманс изысканных средневековых манер был сорван непосредственным начальником мотиватора. Пётр Леонидович Линёв звездой вспыхнул на большом экране и сразу зачастил:

– Товарищ директор, простите великодушно! Не досмотрел. Молодёжь ныне резво самомотивируется. Все новые методики сначала на себе опробует. Техникой безопасности пренебрегает. Позвольте примерно наказать Клёнова. Или беспримерно. Только позвольте.

Директор снисходительно улыбнулся и с наигранным кавказским акцентом возразил:

– Зачем наказывать? Лучше наградим нашего активиста почётным делом под номером шестьдесят шесть. Не справится – сурово накажем за саботаж и симуляцию. Покажет себя орлом – будет ему второй разряд. Оформляйте командировку на обратную сторону Луны.

– Кому?

– Клёнову с товарищами по делу.

Услышав про командировку, Пётр Леонидович посмотрел на Вадима, как смотрят на безвременно почивших.

В Федеральном Мотивационном Центре дело номер шестьдесят шесть было вместо чёрной метки. Суть его была проста – замотивировать очередную группу социально-бесполезных граждан на полёт к Луне за драгоценной шпинелью, собранной бригадой лунных роботов. Однако не всякий экипаж долетал и до середины обратного пути.

С роковым делом Вадим ознакомился в кабинете начальника.

– В чём проблема-то? – удивился он, снова «демонстрируя неумение зрить в корень».

– В том, что в космос надо отправить по сути кухарок. Лучше бы им управлять государством.

Вадим недоверчиво завозил пальцем по экрану.

– Вовсе не кухарки. Иннокентий Савельевич Горин – учитель математики. Лола Марковна Лосева – историк-криминалист. Ханин Михал Михалыч – оператор сантехники с КПУ, то бишь с квантовым программным управлением. Ну и я, красавец и предводитель.

Пётр Леонидович, наконец, догадался, что жалость к Вадиму неуместна, и облегчённо вздохнул.

– Во-первых, замотивировать твоих подельников на защиту домашних насекомых – это проще простого, а на что-то реально полезное – задача трудновыполнимая. Увы, но насильно мы пока в космос никого не отправляем. Во-вторых, директор настаивает, чтобы возглавил ваш нездоровый коллектив Михалыч. Причём с полным набором самодурных полномочий.

Вадим обиженно пробурчал:

– Опять как всегда: лошадь лучше всех работала в колхозе, а председателем назначили Михалыча.

Пётр Леонидович выдержал двухминутную дисциплинарную паузу и продолжил:

– В-третьих, Луна делится с нами драгоценной шпинелью, как деревня грязью, вот только посредников-придурков

В форумном центре Академии Человека было многолюдно. На последнее слушание о «Ключевой хронопространственной точке в истории Москвы» явились даже из Общества натуральных матерей. Впрочем, именно натуральные матери более других опасались, что 5D отчет российских гологранавтов, который в День города обещали показать над Кремлём, будет никудышным. Бьянка Ахметова, лицо и мораль Общества, в который раз пыталась всех вразумить:

– Матери Москвы против отправки гологранавтов в4 апреля 1147 года! В этот день князь Юрий Долгорукий угощал союзников в городке Москов.

Бьянка замолчала, позволяя всем осознать неуместное, но, признав тщетность попытки,  с материнской безвозмездной заботой объяснила:

– С цензурой «+12» мы всё равно ничего не увидим! Лучше посмотреть, как строили Кремль, и убедиться, что лапы у наших предков не зря назывались руками и росли из плеч, а не из...

Марш из сюиты Канделяброва «Могучее недоумение» заглушил Бьянку.

– Увы, никто не слушает матерей, – отметила Дана.

Она сидела на верхнем балконе и равнодушно наблюдала за дебатами. Предложенная ею «Ключевая точка» не попала в шорт-лист, а другие координаты её не интересовали. Понятно, что победит Чингиз Капустин, которого с его же подачи называли Ханом. По мнению Даны, это был учёный с заскоками – Хан уже год косил под «великого сына тюркских народов». Его не смущала лемма генно-археологов о вымершем чистом этносе. Как всамделишного степняка его вообще мало что смущало. Накануне московских торжеств Хан возглавил Орду, отрицавшую татаро-монгольское иго, и оттягивался со своим коллективом, где только возможно:

– Злые походы рыцарей-христиан на языческую Русь – вот что списали на «иго». Два века гнобили и окрещивали наших пращуров, а крутой храмовой застройкой придавили язычество, как могильным камнем, – тут Хан окружал себя сотнями голограмм древних каменных соборов и крепостей, построенных во времена «ига», а тем, кто указывал ему на летописные свидетельства об избиениях, дани и рабстве, объяснял, как неразумным: – Да, крестоносцы мочили языческое бруталово, брали дань и чернь в полон. Ну, так кто-то же должен был всю эту красотень на нашей земле отгрохать. Тут и рабсила нужна, и провиант, чтобы зодчие не передохли.

Дана оказалась права – Хан, как наиболее рейтинговый персонаж, выступал последним:

– ...не секрет, что татаро-монгольского нашествия не было, а тем, кто ещё не въехал, что крестовые походы на Русь из церковно-политических соображений списали на «иго», достаточно прокачать историю канонизации русских святых...

Дана не вслушивалась в бредни Хана. Все эти активисты и их гипотезы утомили её сверх меры. Она не понимала, почему её обязали сидеть на этом слушании, ведь её проект даже не рассматривался.

Наконец председатель оргкомитета объявил, что в окончательном выборе «Ключевой точки» были учтены мнения всех россиян, и потому гологранавтов отправят... В бурных овациях Дана не расслышала дату. Ей хотелось в туалет, в микс-кафе "Мир" и в океанариум поболтать через зоокиберлинк с акулой Фросей. Дана открыла интегратор и передвинула на экране свой параскутер к взлётному пятачку. Вчера она оттюнинговала его под метлу – как раз под нынешнее настроение.

Но тут слово взял Олесь Блум. Это был серьезный мужик – из бывших астронавтов.

– Россияне вновь заняли правильную историческую позицию, – проникновенно начал он.

«Олеся мне не пересидеть», – вздохнула Дана и тихонько направила кресло к выходу. Но Блум сразу перешёл к главному:

– В команду первых гологранавтов зачислены (барабанная дробь) командир экипажа Сфинкс Хаматов, эксперт по Средневековью Чингиз Капустин, голографист Кузьма Ли и знаток культурно-этнических кодов...

 «Сфинкс Хаматов» Дана услышала как «Свинкс Хамоватый» и удивилась такому сочетанию. Ещё больше её поразила женщина в центральной голограмме.

– А мы похожи, – сочувственно прошептала Дана и на полной скорости рванула к параскутеру, пока его не затолкали навороченные драндулёты.

 (конец первой части)

[700x393]

[700x488]

[показать]

Интересное:
Кельтская заповедь.
Непреклонное желание непонятного
Зимняя сказка

[показать]

Интересное:
Кельтская заповедь.
Непреклонное желание непонятного
Зимняя сказка

[показать]

Интересное:
Кельтская заповедь.
Непреклонное желание непонятного
Зимняя сказка

[показать]

Интересное:
Кельтская заповедь.
Непреклонное желание непонятного
Зимняя сказка

[показать]

Интересное:
Кельтская заповедь.
Непреклонное желание непонятного
Зимняя сказка

[показать]

Интересное:
Кельтская заповедь.
Непреклонное желание непонятного
Зимняя сказка

[показать]

Получить предсказание from Mages_Queen & nataly-lenskaya

[показать]

Интересное:
Кельтская заповедь.
Непреклонное желание непонятного
Зимняя сказка