***

Билл уснул, так и не дождавшись Тома. Он частенько спал днем, и сейчас он завалился уже в семь вечера.
Том пришел в девятом часу вечера - персонал пропускал его без всяких вопросов, Билл приказал им впускать своего "учителя" в любое время суток.
Он поднялся в комнату Билла и, увидев, что Билл самозабвенно сопит, обняв руками и ногами одеяло, растрогался. Ему страшно не хотелось будить сейчас его. Билл спал с таким упоением, его лицо было таким безмятежно-чувственным, что Том самодовольно подумал, что Билл по любому видит его во сне.
Тихонько прикрыв дверь за собой, Том в задумчивости пошел в гостиную на втором этаже и расстелил себе там диван. Он присел и зевнул - сегодня он весь день учил играть девочку, непоседливую, но очень старательную. За один урок она продвинулась намного дальше, чем Билл за две недели таких же уроков, но от ее постоянной болтовни у Тома голова начала болеть.
Он опустил голову на подушку и через минуту уже спал крепким сном.

***
POV Tom.

Проснувшись, я долгое время не мог понять, где я нахожусь. Серебристо-матовые плафоны украшают потолок, а когда я сажусь, потирая глаза и осматриваясь, понимаю, что в гостиной дома Каулитцев - изумрудного цвета ковер, светло-зеленые кресла и пара диванов, включая и тот, на котором я проснулся. Прозрачный тонкий столик в круге мягкой мебели, серебристая тумбочка на колесиках с черным телефоном на ней. И особенно привлекший мое внимание красивый черный инструмент возле окна.
Встав, я потянулся и посмотрел в сторону двери. В доме было тихо, красивые настенные часы показывали десятый час утра. Билл, скорее всего, еще спал. Подавив желание подняться наверх и разбудить его, я подошел к пианино и благоговейно поднял крышку.
Ровный ряд черных и белых клавиш всегда вызывал во мне прилив радости. В отличии от гитары покупка пианино могла обойтись мне очень дорого, поэтому у меня его не было. Но играть я умел благодаря своей тете, которая с детства усаживала меня за инструмент, когда я бывал у нее в гостях. Тогда я брыкался и плакал, не желая ничего усваивать, но потом мне понравилось ударять по клавишам, извлекая из рояля музыку. Затем в моей жизни появилась гитара, которой я обучился самостоятельно, по видеоурокам и книжкам с аккордами. Музыка стала моей стихией, ею же вскоре я начал зарабатывать себе на жизнь. Сейчас, стоя перед фортепиано, я с радостью понял, что помню, как на нем играть. Сев на стул, я с хрустом потянул пальцы и взял первые робкие ноты. Постепенно входя во вкус, я с упоением нажимал на клавиши, играя какую-то детскую мелодию, которой учила меня тетя. Пальцы помнили лучше меня, у них была своя память, и я с закрытыми глазами играл то, что в последний раз играл лет в семь. Завершив мелодию последним ударяющим движением, я открыл глаза и в задумчивости уставился на глянцевую поверхность пианино.
Потом медленно стал перебирать клавиши в том же творческом беспорядке, в каком я иногда перебирал струны гитары, ничего конкретного не играя, напевая под нос какой-то непонятный бред. Я уже говорил, что мои пальцы умнее меня?.. Постепенно из-под них заструилась мелодия, которую я брал буквально из воздуха. Словно нащупав болевые точки, от которых мое существо дергалось, закономерности, благодаря которым хотелось прислушаться сильнее, я играл что-то, что само вырывалось из-под моих рук. Я даже не смог бы сказать, какие чувства владели мной, пока я играл это. Мелодия повторялась и повторялась, я взял ноты ниже, усиливая ее звучание, словно ища что-то, чего не хватало моей мелодии.
Сначала я не понял, что произошло, почему она вдруг стала цельной и цепляющей, почему вдруг стала живой, такой, что я мог пощупать ее, ощутить ее вибрацию. И только потом я осознал, что слышу голос. Билл стоял в дверях, невинный, встормошенный, в длинной белой рубахе на завязках спереди, доходящей ему до голых бедер. Мне некогда было оценивать его длинные ноги, потому что я ошарашено слушал его голос. Пальцы мои играли словно сами по себе, за годы практики выдрессированные гитарой, и мелодия играла и играла - то рассыпаясь дождем тонких узких звуков, то набирая силу и ритм, обрушиваясь звучными тяжелыми ударами клавиш. Билл пел почти для себя, еле слышно, хрипло, на английском, и сначала я не мог разобрать слов. Он несмело подошел ближе, и голос его внезапно укрепился.
Это был чистой воды экспромт, поэтому я был в шоке. Я не ожидал, что именно такие слова придут ему в первую минуту, что он услышит мою музыку душой, что он ответит тем же - бесхитростно, не стесняясь.
- Там кто-нибудь смеётся, чтобы убить боль? Там кто-нибудь пытается прогнать тишину криком? Просто открой свои утомленные глаза....
У него был нежный голос, неожиданно показывающий силу при моих резких переходах. Я вошел во вкус, прибавив динамики нашей спонтанной песне, и Билл не замедлил подстроиться под меня.
- Если ты не сможешь дышать - я буду рядом. Стань ближе ко мне...
Я и не представлял, что он умеет так петь. Абсолютно не фальшивя, четко, ровно попадая в ноты, сливаясь со звуками музыки. Меня поразило то, что голос не срывался на ярких моментах песни, когда он тянул слова, напрягая связки.

Я подвел песню к логическому завершению, прокручивая раз за разом тихую мелодию, спускаясь на совсем высокие ноты. Билл умолк и просто смотрел, как мои пальцы пробегаются по одним и тем же клавишам в самом конце. Музыка в конце концов утихла, а я в изумлении повернулся к Биллу. Он сам смотрел не менее растерянно, закусив костяшки пальцев на руке.
- Ты учился пению когда-нибудь? - спросил я.
Билл помотал головой, не отрывая от меня распахнутых ненакрашенных глаз.
- Ты понимаешь, что твоя мама ошиблась с учителем музыки? - продолжил я шокировано. - Тебе нужен учитель по вокалу, а не гитарист.
Билл смотрел на меня недоверчиво.
- Я... не знаю, как это вышло, - сказал он, нервно теребя край рубахи. - Твоя музыка... и слова сами родились у меня в голове.
- Хорошая песня, - похвалил я, краем глаза отмечая еще больше оголившиеся бедра... - О чем же ты думал, когда пел?
Билл помолчал.
- О нас с тобой.

***

Прошла неделя. Симона Каулитц вернулась из Америки дней пять назад, и Том больше не мог появляться в доме Каулитцев по уважительной причине. Он пришел только один раз, но за тем, что ему нужно было поговорить с Симоной.
Поправив гитару за плечом, он вошел в дом, кивая дворецкому.
- Я ненадолго, к фрау Каулитц.
Его проводили в гостиную на первом этаже. В отличии от той, в которой Том ночевал, здесь было больше света из-за больших окон, много ваз с цветами и, разумеется, не было пианино. Не успел он присесть на диван, как услышал позади себя голос:
- Том! Я видела вашу фотосессию с Биллом! Со стороны Билла это было так мило - пригласить тебя к себе на работу... А почему ты к нему не поднимаешься?
Том снял капюшон и, обернувшись, ослепительно улыбнулся. Билл был похож на свою маму, только она была маленькой, кудрявой и с доброй улыбкой, практически не сходившей с ее лица.
- Здравствуйте, фрау Каулитц. Надеюсь, вы хорошо провели время в США. Фотосессия... да так, это было баловство.
Она села напротив него.
- Тем не менее ты был очень хорош... Грегори - это что-то с чем-то, - мечтательно сказала она. - Уверена, я видела второго Пикассо, но он мне почему-то не верит. Ты хотел мне что-то сказать?
Том максимально сосредоточился на том, ради чего он сюда пришел.
- Да, фрау Каулитц. Я больше не буду заниматься с Биллом.
Симона, поднося как раз чашечку чая к свои губам, подняла на него глаза и, передумав, поставила чашку на столик.
- Что случилось? Тебя не устраивает оплата? Скажи, сколько нужно, и я повышу расценки...
- Нет, - поморщился Том. - Дело не в деньгах. Просто Биллу не нужна гитара.
- Этот нахальный мальчишка успел показать характер? - проницательно заметила Симона.
- Этот нахальный мальчишка изумительно поет, - выпалил Том.
На какой-то миг повисла тишина. Потом Симона снова улыбнулась - вежливо, улыбкой для всех.
- Да ну, брось, Том, он и не занимался никогда, откуда там голосу взяться...
- Так пускай займется, - с горячностью сказал Том. - Ей-богу, простите меня, но он чертовски талантлив. Я выяснил это абсолютно случайно... Сыграл как-то на вашем фортепиано, а он тут же сочинил песню. И что за песню! Словно вынашивал ее долго в голове или я не знаю уже что... Если бы вы услышали, вы бы не раздумывая поселили его в студии. Вы же сами пишете песни, можете меня понять. Голос просто потрясающий.
Симона с волнением слушала парня, а потом призадумалась.
- Как странно, что я никогда этого не замечала, - изумленно сказала она. - В принципе, Билл и не рвался никогда демонстрировать свой голос, он с детства любил перед зеркалом покрутиться, а потом уже и перед камерой...
- Возьмите учителя по вокалу, - настойчиво убеждал Том. - Уверен, вы сами будете в шоке. Я подобного не слышал, а уж если профессионал ему поставит голос, это будет что-то запредельное...
- Хорошо, я так и сделаю, - уже искренне, без дани этикету улыбнулась Симона. - Ты молодец, Том. Сразу видно, как чутко ты относишься к свои ученикам... Пусть у Билла руки не из того места выросли, но ты терпеливо учил его и, в конце концов, нашел другой его талант.
Уже вставая, видя, что Том собирается уйти, Симона сказала:
- Я была бы рада, если бы ты приходил к нам иногда. Ты хороший парень и, если вы с Биллом подружились, я совсем не против...
- Спасибо, фрау Калитц, но, думаю, нам с вашим сыном не по пути, - ответил Том, надевая темные очки. - В его памяти я всегда останусь строгим учителем, мучающим его пальцы.
Уже выходя из гостиной, Том услышал мелкий цокот каблучков по лестнице и громкие крики сверху.
- Мама! Тут уже третий раз звонит этот громила из Юниверсал, а я устал обещать, что ты скоро подойдешь! И вобще я ногти красил! Ну где ты там?
Вздохнув, Симона иронично посмотрела на Тома. Тот тоже ответил улыбкой. Между тем Билл показался на верхней площадке лестницы и замер, схватившись за перила, стоило ему увидеть Тома.
- Ээ.... Том?..

- Том уже уходит, Билл, - с небольшим укором сказала Симона. - Он приходил ко мне, чтобы поведать о твоих тайных способностях.
Билл почти не слушал мать, глядя на Тома, приоткрыв губки, покрытые прозрачным блеском.
- Занимайся хорошо, Билл, - сказал Том, уже взявшись за дверную ручку. - У тебя слишком красивый голос, чтобы загубить его.
И, не желая больше смотреть на Билла, он вышел, тихо затворив за собой дверь дома Каулитцев, как он считал, навсегда.

***
Он пытался жить дальше. Пытался вставать по утрам, зная, что сегодня он не увидит Билла. Пытался заснуть по ночам, пытаясь забыть сладкие поцелуи, которые помнили его губы. Он жаждал стереть из памяти любое воспоминание о нем, но жизнь сама не давала забыть ему Билла, бумажные улыбки которого со стены застилали воспоминаниями всю комнату. Каждый раз, идя по улице, он невольно вспоминал, что они были как-то раз вот в этом ресторане или вот этот светофор они проезжали, находясь на заднем сидении машины. Каждый раз, беря в руки гитару, он сначала преодолевал мучительную атаку памяти, но потом уже привык к этому - гитара у него прочно ассоциировалась с Биллом.
Том сам до конца еще не осознал, почему именно он сознательно отделил свою жизнь от его. Наверно, это был инстинкт самосохранения. А может быть, гордость. Он сам еще до конца не разобрал, что именно заставлял чувствовать его Билл, одно было ясно совершенно точно - Билл заставлял его чувствовать, и очень сильно.
Он продолжал заниматься со своими учениками, кто-то радовал его своими успехами, кто-то осваивал гитару неохотно, но Том был терпелив. Он корпел над каждым неверным движением пальцев ученицы, часами втолковывая ей, как правильно сыграть напев, который он ей просвистел. Аманда была его любимой подопечной, хотя и доставляла много шуму, Линда училась из-под палки, Винсент подавал большие надежды, а из Ричарда пытались сделать вундеркинда, отдав его еще на скрипку и в школу живописи. Том любил детей, мог без устали с ними возиться, не раздражаясь их шалостями и ленью. У него было два ученика-ровесника, раньше их было три, но Биллу он перестал давать уроки. Том приходил домой часов в семь и, входя в свою комнату и падая на кровать, зависал, глядя на фотографии, в беспорядке покрывающие стену. Он не понимал, сколько времени проходило, только через десять минут мать звала его ужинать или какой-нибудь друг заходил за ним, чтобы поиграть в баскетбол в соседнем дворе или какой-нибудь звонок еще одной его бывшей курвы заставлял его отрываться от созерцания гордого, красивого лица с нежными губами и загадочными глазами.
Дни шли за днями, календарь указывал на то, что пошла третья неделя без Билла, без его неумелых пальцев на струнах и - слишком умелых на его теле. В чем-то Том сожалел, в чем-то он кусал локти и вздыхал по ночам в подушку, но он считал, что поступил лучшим образом, что так всем будет легче, что время лечит и еще море прочей успокаивающей бурды. Однако его память взбунтовалась против него, не желая вычеркивать имя из четырех букв из его головы.
Пытаясь отвлечься, стараясь забыться, отчаянно желая окунуться во что-то новое, Том с горя составил объявление, в котором говорилось, что молодой гитарист Т. Трюмпер ищет солистку с красивым голосом для создания творческого дуэта.
Что заставило его поступить так?.. Раньше Том лелеял надежду создать группу, он даже ходил на какие-то репетиции, общался со знакомыми барабанщиками и клавишниками, надеясь сработаться с ними. Но сколько он себя помнил, всю жизнь с того момента, как он осознал, что любит музыку и хочет ею жить - всю жизнь он искал редкий, красивый голос, который сливался бы с его музыкой. Он искал музу, искал того человека, который будет способен вдохновлять его снова и снова, без передышки на обед, без возможности уйти в отпуск; с которым он найдет, нащупает ту творческую жилку, чью пульсацию он всегда ощущал в себе; искал человека, с которым он узнает, на что способен.
К сожалению, парень, которого он пытался забыть, похоже, занял и здесь место. Билл стал музой Тома, поэтому Том так мучительно переживал добровольный разрыв с ним. Он с ужасом понял это, когда гитара стала вызывать в нем чуть ли не отвращение, он не мог ничего придумать или сымпровизировать, и только занятия с его учениками заставляли его вновь и вновь возвращаться к инструменту.
Именно поэтому Тому срочно нужна была замена. Он расклеил по городу сотню распечатанных объявлений, не особо веря в эту затею, но втайне надеясь, что какая-нибудь девушка с необычным голосом обратит внимание на объявление и вскоре позвонит ему. Желательно, чтобы она была еще и симпатичной - Том хотел полностью отвлечься от горящего образа у него перед глазами, вот почему он настойчиво подчеркнул, что ему нужна именно солистка, а не солист.

Девушки начали звонить на следующий же день. Том рассеянно их выслушивал и диктовал свой адрес, назначая встречу в субботу. У него мама как раз уезжала на дачу, она к тому же знала о его планах и поддерживала его начинание. Том решил собрать всех кандидаток вместе, чтобы иметь возможность сразу же проверить их способности и сравнить друг с другом.
В субботу Том проснулся в три часа пополудни и, лениво встав с постели, добрел до холодильника и вытащил пакет сока. Отметив краем сознания, что до "квартирного кастинга" осталось чуть больше часа, он почесал плечо и отправился в душ. Через полчаса плохо выбритый, - станок сломался очень вовремя, умытый и почти готовый к отбору Том облачился в новую белую футболку и черные джинсы, нахлобучивая на голову черную повязку, успевая при этом заметить, что косы его подрасплелись, так как в последнее время он забил на внешний вид. Первая кандидатка пришла за пятнадцать минут до начала "кастинга". Алисия была рыжей, маленькой и, увидев Тома, радостно улыбнулась ему, а потом, думая, что Том не видит этого, улучила момент и посмотрелась в зеркальце. Он вежливо объяснил ей, что ей придется дождаться остальных участниц отбора, из-за чего Алисия как-то стухла, но все же присела в кресло в гостиной, а Том отправился в спальню, где дожидались своего часа подключенная к комбику и колонкам электрическая гитара.
Девушек должно было быть одиннадцать, в 16.10 их было только девять, но Том решил не дожидаться их и начать уже то, ради чего, собственно, это было устроено. Он пригласил первую из пришедших - Алисию, - в свою комнату, перед этим попросив волнующихся и кокетничающих с ними девчонок в гостиной открыть дверь в случае опоздания двух последних девушек.
У Алисии был неприятно высокий, тоненький голосок. Том терпел это откровенное лажание и не попадание в ноты честных десять минут, после чего объявил, что она свободна.
- Но ты же мне позвонишь? - исподлобья глядя на него, улыбнулась она.
Том вымученно улыбнулся в ответ и, когда она вышла, откинулся на спинку стула, на котором сидел с гитарой в руках. Он уже начинал сомневаться, правильно ли он поступил, затеяв все это.
Следующая девушка была в футолке с Нирваной, ее волосы явно были произведением ее собственных рук, по крайней мере, Том не мог представить ни одного стилиста, который мог оставить на голове вот это рваное безобразие. Она хрипло что-то тянула, потом попросила у Тома разрешения закурить в комнате, и в это время нагло интересовалась, не растаман ли он и не знает ли, где достать особенно разжижающую мозг травку. Том терпел ее только три минуты, после чего позвал следующую.
Девушки заходили одна за другой, но ни в одной он не видел своей музы. Он даже банально, примитивно не хотел их. Его либидо словно отказало, равно как и воображение, вдохновение. Он не видел никого, он не слышал никого, все были серыми пятнами, унылой тягомотиной, безысходной беспросветностью. Может, у кого-то и был хороший голос, но Тома почему-то не вставляло. Его не цепляло и все. Он не мог представить, как они с этой девчонкой сидят рядом на рассвете, бледные, с первой утренней сигаретой, удовлетворенные записанной ночью песней. Все было впустую.
Видимо, опоздавшие все-таки подтянулись, так как кандидаток было больше девяти. Последняя вообще пришла с подругой, которая тоже зашла в комнату, - посмотреть, как застенчиво сказала она. В итоге и девушка, и ее подруга все время, что Том играл на гитаре, пялились на него и хихикали, так что Том устало выставил их и встал со стула, ища взглядом чехол для гитары. Он убил полтора часа просто так, с этим нужно было кончать. Разочарованный, потирая глаза, Том застегнул молнию на гитаре, бережно ставя ее в угол, когда дверь сзади открылась вновь.
- Эй, молодой гитарист, аудиенция еще не окончена, - Том в шоке обернулся, услышав знакомый голос, подумав грешным делом, что он, должно быть, совсем уже свихнулся. Если это и было сумасшествием, то, очевидно, самым приятным - перед ним стоял высокий, тонкий, подтянутый, в белой блузке с рюшами, в черных классических брюках, со строгой черной сумкой, повисшей на запястье, с зачесанными назад волосами Билл. Все снова вернулось на круги своя - и сумасшедше колотящееся сердце, и взмокший затылок, и волоски дыбом на руках Тома, - словно и не было этих недель разлуки, как будто они виделись в последний раз вчера.
- Ты так и будешь молчать, герой моих снов? - немного насмешливо спросил Билл, рассматривая Тома, однако, с той же жадностью, что и Том его.
- Ты... - он охрип от долгого молчания и, прочистив горло, попробовал снова, - ты, откуда ты тут взялся?
- Все очень просто - тебе была нужна солистка, и вот я здесь, - как ребенку, медленно и с расстановкой объяснил Билл, подняв правую бровь. - Скажи - у меня получилось стать офисной девушкой?.. Я планировал прийти в юбке, раз тебе нужна именно солистка, но папа вернулся из своей очередной командировки, он не позволил бы мне выйти в таком виде на улицу... А тебе идет щетина.
Том дернул губой в попытке улыбнуться, но внутри все как застыло и натянулось.
- Ты лучше всех девушек, - бесцветно сказал он, падая на стул.
Билл стоял прямо перед ним - и реакция его организма была слишком предсказуемой. Билл вдыхал воздух, приоткрыв губки, - Том видел, как верхняя губа немного вздернута, видел, как почти незаметно вздымается его грудная клетка под этими девичьими рюшами, - и странная мелодия пришла ему в голову. Он немедленно захотел ее сыграть.
- Том... я сочинил песню, - тихо сказал Билл. - Не заставляй меня бессмысленно терять тут время.
Он больше смог ничего прибавить, потому что Том в диком припадке вдохновения встал, резко притягивая его к себе и собственнически впиваясь в губы. Он прижимался к мягким губам так крепко, словно это была его последняя попытка выжить. Билл, подняв руки, так же жадно обхватил его голову, но отвечал нежно, осторожно.
Том, грубо оборвав поцелуй, отстранился так резко, что Билл, оставшись без опоры, слегка покачнулся на своих длинных ногах, однако сильная рука удержала его в равновесии. Том метнулся к гитаре, буквально вырвал ее из чехла и, обернувшись, посмотрел на того, кто никак не хотел покинуть его душу - впитывая его образ, наполняясь им до краев. Он вновь хотел творить, вновь хотел жить.
- Голос, - сказал он наконец, с трудом отрывая взгляд, подходя к стулу. - Твой голос. Пой, что вздумаешь. Я хочу слышать тебя.
Пальцы сами нашли струны, голос Билла сам подстроился под звучание тренькающих одиночных струн, которые в итоге слились и смешались звуками так тесно, что вскоре было не отличить, где музыка Тома, а где голос Билла.
- Если надо будет, я уйду из модельного бизнеса, Том, и буду петь с тобой, - горячо говорил Билл, лежа спиной на груди разомлевшего Тома. Том в ответ слегка сжал руками его руки, покоящиеся на животе.
- Угу... даже не думай! - пробурчал Том сонно - они были заняты музыкой более трех часов. - Ты талантливо позируешь.
- Хм... а ты согласен на то, что я буду совмещать нашу творческую деятельность с модой? - Билл чуть повернулся к нему, однако лица его Том все равно не увидел. Он усмехнулся - если бы месяц назад ему сказали, что Билл будет спрашивать у него согласие на что-либо, он просто рассмеялся бы.
- Конечно, согласен, - сказал Том. - Мне многого не надо, достаточно около трех репетиций в неделю...
- И это все? - игриво заметил Билл, слегка поглаживая пальцами сильные ладони Тома. - Ты готов довольствоваться мной трижды в неделю? Честно, Том - я чуть не сдох от тоски, пока не понял, что ты не собираешься тащить свою упрямую задницу ко мне.
- Ага, и в итоге, ты сам притащил свою задницу ко мне, - иронично заметил Том. - Что ей все неймется - ищет приключений?
Билл не обиделся.
- Может, и ищет, - сказал он загадочно. - В любом случае, я хотел похвастаться своими успехами в уроках вокала.
- Я рад, - просто сказал Том. - Это твое призвание.
Билл внезапно подпрыгнул на нем и развернулся, ловко устраиваясь на его теле, как-то умудряясь своими неровностями притереться к конечностям Тома.
- Мое призвание - доводить тебя до безумия, - довольно выдохнул Билл в губы Тому и Том не смог возразить на это.

***
Том сидел у Билла в комнате, прислонившись спиной к низкому выдвижному подоконнику, тонкая штора была отодвинута в одну складку, позволяя дневному свету освещать лист бумаги в его руках. Билл не спал всю ночь, по его словам, и сейчас Том видел перед собой результаты его бессонницы.
- ...И вижу, как гаснет тусклое пламя... Мой парашют не позволяет мне вернуться на землю... - бормотал он, слегка сдвинув брови.
Он знал, что песня будет цепляющей - в нем уже шевелились аккорды, которые он мысленно подбирал к словам, выведенным на бумаге.
- Хватит читать мой бред, - оторвавшись от зеркала, Билл бесцеремонно вырвал у него из рук лист, обдав Тома свежим парфюмом. - Пошли лучше вниз, мама зовет нас обедать.
Том смотрел на него снизу вверх, то задерживаясь взглядом на попке в узких джинсах, то поднимаясь к лицу Билла. Несмотря на два часа сна, тот выглядел довольно энергично со своей то и дело меняющейся мимикой, этакий настоящий живчик.
- Я уже слышу музыку к этой песне, - задумчиво сказал Том, глядя, как Билл накидывает на плечи короткий джинсовый жилет.
- Пошли, - Билл, протянув руку, игриво потянул Тома с пола. Том с удовольствием поддался его хватке, вставая на ноги уже самостоятельно и тут же по-хозяйски притягивая Билла к себе. Слегка смазав его блеск, он впечатался в его рот, смакуя каждое движение их языков, обнимая крепче, чувствуя в ответ довольное мычание Билла сквозь сомкнутые губы.
- Ммм, Томми, нас мама ждет, - прошептал Билл в его разгоряченные губы, а когда Том попытался снова поцеловать его, увернулся, хотя и было видно, что неохотно.
Симона Каулитц была очень рада видеть Тома в своем доме, более того, она планировала видеть его теперь очень часто, потому как поддерживала желание Билла петь именно с Томом. Ее мечта осуществилась - единственный ребенок был также музыкален, как и она сама. Ей нравился его голос, от текстов Билла она, как автор, была в восторге.
- Том, милый, положить тебе еще? - суетилась Симона возле стола, словно забыла о присутствии прислуги.
Том, принимаясь за вторую порцию греческого салата с брынзой, благодарно что-то прошамкал. Билл хихикнул. Симона, сев наконец за стол и разгладив салфетку рядом с тарелкой, обратилась к сыну:
- Ну как у тебя дела в агентстве?
Билл аккуратно поднес к губам сложенный белый треугольник, - совершенно женский жест, - и отпил немного из своего бокала.
- Я поговорил с Джейсоном, - сказал он, поглядев при этом на Тома - тот, пригубив сока из бокала, соблазнительно облизнул губы. - Главное, чего он от меня ждет - чтобы я не набрал пару-тройку лишних килограмм, расслабившись под солнцем.
- Он слишком повернут на твоей фигуре, - вскинула брови Симона, сама с удовольствием наворачивая на вилку спагетти с пастой, в то время как Билл поклевывал фруктовый салатик. - Ты же знаешь, что с конституцией тебе повезло.
- Ну, он начальник, ему виднее, - пожал плечами Билл. - Я главный гуманоид в нашем агентстве, он больше нигде не найдет мои параметры и он это понимает.
- Надеюсь, ты с ним не только насчет отпуска поговорил, - Билл, услышав это из уст матери, посмотрел на Тома, который оторвался от обеда и завертел головой. Да, я с ним обсудил также и свои планы насчет певческой карьеры. Он был, конечно, недоволен, что я не только агентству буду уделять внимание, но что он может сделать? Запретить мне, что ли? Смешно, - Билл фыркнул.
Симона, не услышавшая ничего смешного, повернулась к Тому.
- Том, ты уже знаешь, что Билл уходит в отпуск?
Том в недоумении посмотрел на Билла, сидевшего со странным выражением лица.
- Неееет, - протянул он, переводя взгляд обратно на его маму.
- Что, и о планах его не знаешь? - Симона удивилась. - Билл, ну разве так делают? Решаешь все за него, а сказать даже не можешь. Может, у человека совсем другие планы?
- Что? - непонимающе уставился на парня Том.
Билл криво улыбнулся, сминая салфетку в длинных пальцах. Затем поднял глаза на Тома.
- Том, я улетаю на Мальорку. Вместе с тобой.

Pov Bill.

Слегка сбрызгиваю себя духами, дрожащими пальцами поправляю зачесанные волосы, внимательно рассматриваю свое лицо, на котором ни грамма косметики. Кручусь перед зеркалом, верчусь и так и этак, поворачиваясь на голых пятках - на яхте принято ходить босиком, - в общем веду себя как девственница перед брачной ночью. Хотя я далеко не девственница и даже не девственник, и до ночи тоже далеко - солнце только вошло во вкус. Просто дело в том, что мы с Томом абсолютно одни.
Последние дня три прошли как во сне, хотя была страшная предотъездная суматоха, я воспринимал все как что-то нереальное. Разумеется, я не в первый раз летел в далекую тропическую страну на отдых, но, черт побери, впервые я летел с парнем, в которого был влюблен.
Да, влюблен! Не зря же именно он сейчас находится на палубе моей личной яхты. Не зря же я, нервно оглядываясь на Тома, оставленного с сумками, пошел в дьюти-фри, плотнее надвинув на глаза темные очки, и стыдливо купил презервативы. Значило ли это, что я наконец решился? Мой ответ был прост - да...
Хотя решение далось мне с трудом - я по прежнему боялся, что Том насытится сексом и забудет думать обо мне, однако, похоже, я глубоко заблуждался на его счет - он был без ума от меня.
И вот мы прилетели в маленький жаркий городок Пальма-де-Мальорка, туда, где соленый бриз приятно обвевает тело, не обремененное одеждой - здесь было принято носить разве что бикини да плавки. На мне были только цветастые шорты, Том был в темных плавках, однако я умудрился почти сразу же проскользнуть в туалет каюты, спасаясь от его жадного взгляда - мы разделись лишь на борту яхты.
Кинув последний взгляд в зеркало, я успокаивающе вздохнул и вышел из каюты. Том находился у перил, я мог видеть его загорелую спину. Черт, вот так необычно было находиться в одних шортах и видеть перед собой этого бога в одних плавках. Том был смуглый, его тело выглядело идеально, руки, казалось, были сшиты из одних мускулов, плечи и пресс завораживали. Черная бандана плотно облегала голову, проступавшие сквозь нее косички небрежно спускались на спину, и он мне почему-то напомнил индейца. Наблюдая за ним, увидев его длинные ресницы, мелькнувшие, когда он чуть повернул голову, я надел темные очки и прошел к шезлонгу.
Том, заслышав меня, не повернулся, а начал спускаться по маленькой лесенке, уходящей в воду. Я не был готов к водным процедурам сейчас, на яхте я любил расслабленно поваляться под солнцем, которое медленно, но постепенно все же оставляло на мне следы в виде слабого загара. Я слышал плеск воды, Том фыркал, выныривая и снова пропадая из виду. Делая вид, что уткнулся в модный журнал, я все же тайком подглядывал за своим парнем. Я уже давно решил, что он мой.
Когда, подтянувшись на руках, он все-таки вылез из воды, я "спал", вытянувшись на шезлонге, согнув одну ногу в колене и закинув одну руку за голову. Том шумно склонился надо мной, щедро обдавая брызгами, и я вскрикнул, нарушая целостность своей позы. Том наклонился еще ниже, упираясь руками в шезлонг, и запечатлел влажный поцелуй на моей шее. Я почти со стоном втянул воздух и уперся ручками в его влажные плечи. На меня капало и капало с его мокрых косичек, свисающих с плеч.
- Ох, Том, мне теперь сушиться! - наигранно сердито сказал я, хотя сам как завороженный, глазел на его пресс. Кубики были так близко от меня и я, поддавшись соблазну, протянул руку и погладил их.
- Пошли искупаемся, - прошептал Том, облизывая мой подбородок быстрым движением. Ему, кажется, было все равно, что я сухой, а он мокрый. Я оттолкнул его и, как угорь, вывернулся из его объятий, вскакивая на ноги. Он с лисьим прищуром, чуть сжимая мокрые ресницы вокруг красивых карих глаз, наблюдал за мной, приняв обманчиво расслабленную позу, опираясь о перила позади себя. Я пошел было по направлению к каюте, но почти сразу остановился и обернулся, словно меня магнитом тянуло. Походу, так и есть, потому что я быстро сократил расстояние между нами и вжался в его мокрое, с капельками воды, тело своим, обвивая его шею руками. Я всегда неадекватно реагировал на его тело, и вот мы уже медленно, со вкусом целуемся, вытаскивая языки и потираясь ими, и руки Тома уверенно лежат на моей попке.
Я отвернулся от него, шумно сглатывая и с наслаждением провел по сильным рукам, крепко держащими меня за талию.
- Мне крышу снесет скоро... - услышал я шепот Тома над ухом, и неосознанно вжался в него попой, закидывая голову на его плечо. Было приятно чувствовать его сладкое возбужденное дыхание, его возбуждение, его горячее желание.
В следующий момент я вскрикнул от неожиданности - Том, неспешно проводя рукой вниз по моему бедру, внезапно подхватил мою ногу под коленкой и поднял ногу, сильно оттягивая ее в сторону. Другой рукой он надежно страховал меня от падения. Я тяжело дышал, находясь в такой откровенной позиции.
- Мне нравится эта поза, - прошептал Том мне на ухо, и у меня просто засвербило в паху. Том, разумеется, не мог не заметить моего напрягшегося члена, натягивающего шорты спереди. Усмехнувшись, он отпустил меня и я покачнулся, тут же ухватываясь за шею Тома и буквально повисая на нем.
Том подхватил меня, как невесту, держа одной рукой под коленками, другой поддерживая спину. Я тут же обхватил шею руками и спрятал лицо у него под кадыком, чувствуя, как он нервно ходит из-за тяжелого дыхания Тома. Я погладил его шею, ощущая ее напряжение, Том, очевидно, был в остром возбуждении. Мы оба очень хотели того, что должно было сейчас случиться. Боялись этого, как гребаные девственники, словно понимали, что после этого все может измениться, что это может все перевернуть с ног на голову, словно понимали, что нам потом некуда будет друг от друга деваться. И безумно хотели друг друга.

Едва он поставил меня на ноги в каюте, я не дал ему опомниться и, опрокинув на кровать, сел сверху, крепко сжимая коленями бедра. Зрелище было шикарным, я даже замер, любуясь твердыми широкими плечами, красивой накаченной грудью, под которой просто приковывали взгляд эротичные кубики. Вид его рук заставил меня обхватить себя собственными руками, словно я защищался от его агрессивной сексуальности, от этого напора. Он приподнялся и протянув ко мне руки, начал поглаживать мое тело своими загорелыми длинными пальцами, плотно прижимая ладони к моей коже. Я закинул голову назад, невольно выгибаясь и приподнимая руки, закатывая глаза от удовольствия, его пальцы могли бы вызвать эрекцию даже у кастрата, что уж говорить о бедном несчастном мальчике, у которого было все в порядке с членом? Бросив взгляд вниз, я заметил, что шорты мои превратились уже в большую палатку, так как члену моему хотелось на волю. Левой ягодицей я чувствовал аналогичный процесс и у Тома, его агрегат упирался в меня весьма недвусмысленно.
Потягивая меня за соски, Том вырывал из меня полузадушенные стоны. Я облизал губы и ухватился за его ладони, которыми он массировал мои налившиеся соски, глядя в мои глаза. Я не отталкивал его, нет; напротив, помогал доставить мне удовольствие, был в этом какой-то особый кайф, помимо, физического наслаждения - стонать от удовольствия под его пристальным взглядом. Я скулил, как кутенок, оторванный от матери, пока Том припал к моему соску, потирая при этом другой. Ощущения были упоительные. Когда Том с мокрым звуком оторвался от моего соска, я осоловело толкнул его в грудь. Он послушно лег, закинув руки за голову, предоставляя мне полную свободу действий. Мне безумно хотелось вылизать его пресс, наверно, я всегда хотел этого, просто сейчас желание забилось в моей голове с такой настойчивостью, что я не смог противиться ему.
Он судорожно задышал, стоило мне наклониться и прикоснуться язычком к его твердому животу. Закрыв глаза, я самозабвенно вылизывал его кожу, пока не почувствовал, как руки Тома поглаживают меня по голове. Подтянувшись к его лицу, я облизал его нижнюю губу, потом еще раз и еще, пока он не поймал мой язык губами и не втянул его в поцелуй. Мы могли целоваться без устали часами, оторваться друг от друга и раньше было сложным, но сейчас у меня были на Тома совершенно другие планы. Мягко отняв от него свой язык, я легко чмокнул его в приоткрытые губки и, пройдясь пальцами по его груди, спустился вниз. Поддевая пальцем резинку трусов, я следил за выражением лица Тома - он смотрел на мою руку, стягивающую с него плавки и в глазах его читалось нетерпение, смешанное с предвкушением.
Не отрывая взгляда от Тома, я наклонил голову ниже, съезжая ногами на его коленки. Сняв плавки с его бедер окончательно, я уставился на его напрягшийся орган. Он стоял уже крепко, под моим взглядом Том еще больше возбудился. Мягко захватив член в сомкнутый кулак, я сделал пару резких дергающих движений и Том вздохнул. Было так приятно видеть и ощущать, как он возбуждается, разгорается все сильнее под воздействием моих пальцев и взглядов. Облизнувшись, я опустил голову к его паху.
Проведя влажную дорожку по бархатистой коже члена, я услышал, как Том охнул и неосознанно подался ближе к моему лицу. Крепко сжав член возле основания, я погрузил головку в свой пылающий рот и начал медленные сосательные движения. Очень скоро Том начал постанывать, но на меня не покушался, так как я постоянно, скользя, выпускал член изо рта, но лишь для того, чтобы через секунду снова заглотить. Однако стоило мне увеличить глубину и амплитуду моих засасывающих движений, Том тут же потянулся к моим волосам, сначала поглаживая их поощрительно, потом перебирая пряди и неосознанно прижимая меня ближе, а потом он немилосердно вцепился в волосы, принуждая меня насаживаться на его член ртом. Я безропотно заглатывал член, чувствуя раздувшуюся головку где-то в районе своего горла. По щекам катились слезы, я сам начал постанывать и этот звук, отдававшийся вибрацией в его яйцах, приводил Тома просто в исступление.

Дрожащими руками он отстранил меня. Я, кашлянув, вытер слезы с лица и посмотрел на его член. Он был уже просто огромен, ярко-красная головка в своем воспаленном возбуждении притягивала взгляд. Том неаккуратно перевернул нас, но я тут же проворно выбрался из-под этого самца и убежал в ванную. Через пару секунд я снова оказался на кровати, Том тяжело дышал и вообще выглядел полным неандертальцем. Трясущимися руками я порвал упаковку презерватива и - не без труда, - расправил влажную резинку по его члену.
Гладя только ему в глаза, я лег на кровать, расставляя ноги и, взяв его за руку своей, вложил ему в ладонь маленький флакончик-спрей. Том, прижав языком губу, открутил фиксатор и выдавил на ладонь ароматную гель-смазку. Растер по своему члену, а потом развел мои ноги еще больше. Я их почти распластал по постели.
Немного боясь того, что предстоит, я схватил флакон и потянулся к резинке своих шорт, намереваясь их снять.
Внезапно мне стало страшно. Желание сладким киселем разлилось по всему моему телу, но мозг почему-то снова не вовремя включился, подбрасывая идиотские мысли. Мне очень не хотелось терять Тома. Непонятным образом секс у меня в последние месяцы стал ассоциироваться с возможностью распрощаться с ним, поставить логичную точку в наших тяжелых отношениях, завершить эту непонятную историю. Я почти подавил в себе этот глупый страх, но сейчас он вновь вспышкой загорелся в голове. Я не хотел стать для него дешевым, доступным. Резко соскочив с желанного тела, я дрожащими руками нервно пригладил выбившие волосы и сказал глупейшую вещь:
- Что-то я голодный. Не хочешь есть?
И, не дожидаясь ответа, я развернулся и почти выбежал из каюты.
Маленькая кухня почти успокоила меня, и я глубоко дышал приоткрытым ртом, глядя через прозрачное гладкое стекло на искрящееся голубое полотно моря. Чувство было такое, словно я вырвался из клетки с тигром. Взяв нож в руки, я поставил перед собой апельсин и попытался его разрезать. С третьей попытки у меня получилось, но, как только он распался на две симметричные половинки, я вскрикнул, роняя нож на пол - мою талию обвили горячие сильные руки Тома. Он зарылся носом мне за ухо, дыша не слишком ровно.
- Я испытываю другой голод, малыш, - даже как-то извиняюще сказал Том. Я откинул голову назад, прижимаясь затылком к его плечу и задышал вслух, когда он шумно вдохнул запах моей кожи, прижимаясь крепко-крепко.
Дальше все произошло в доли секунды - никогда не думал, что умею так быстро двигаться. То ли мои руки, то ли его расстегнули чертовы шорты, тут же улетевшие на пол, а потом меня пронзило острое ощущение боли, когда влажный твердый член Тома вошел в меня, неподготовленного и сухого. Я заорал, вцепляясь в барную стойку перед собой, Том же, остановившись, прижался плотно к моей спине, дуя мне в шею и что-то тихо шепча. Ощущение было такое, что в меня со всего размаху всадили нож. Я скорчил лицо в гримасе невыразимой боли, когда Том аккуратно стал выходить из меня; я вскрикнул, когда он выскочил полностью - ощущение было особенно болезненное.
Дальше быстрый взмах руки Тома, и я чувствую что-то прохладное, охлаждающее внизу, на своей дырочке - он водил половинкой апельсина по окружности ануса. Сок сочился и стекал по моим бедрам, я шипел, когда Том проник в меня пальцами, осторожно, словно на вражескую территорию. Закусив губу, я терпел не слишком приятные ощущения чего-то инородного в своей заднице, но это было все же лучше, чем то, как Том убийственно ворвался в меня поначалу.
Том неспешно, медленно потирал меня пальцами изнутри, и вскоре начал врезаться подушечками дальше внутрь, вырывая из меня вздохи сильнее, чем я издавал. Когда он начал погружать два пальца полностью в меня, я уже постанывал довольно, но все равно с примесью боли. Когда он начал разводить пальцы в стороны, я коротко вскрикнул и уперся рукой в собственное бедро, подаваясь навстречу ему. Том воодушевился моим поведением и, перехватив меня удобнее за ягодицу, стал ритмично трахать меня круговыми движениями длинных пальцев, как раз в такт моим всхлипам.
Через десять минут концерт все еще продолжался и, признаться, моя попка привыкла к постоянным вторжениям и требовала сейчас куда большего, чем пальцы. Повернув вспотевшее лицо вбок, я попросил Тома заканчивать с растяжкой. Посмотрев на него мельком, я снова вернул голову в свое прежнее положение, свесив ее вниз и наблюдая за пальцами Тома.
Том раздвинул ягодицы, раскрывая меня для себя и осторожно толкнулся твердым стволом. Расслабившись было, я завопил от острой боли, когда Том впихнул в меня половину своего инструмента.
- Больно! - заскулил я, пока он, замерев, покрывал мои плечи мелкими поцелуями.
- Потерпи, Билл... - тяжело выговорил Том, уткнувшись лбом мне в затылок. Я неосознанно, рефлекторно от боли сдавливал его член как тисках. Вздохнув, Том вытащил его из меня, и тут же, не успел я опомниться, внезапно всадил в меня весь, тут же начиная двигаться. Я закричал, безумно вырываясь, но он перехватил мои руки и, прижав их к стойке, навалился сверху всем весом. Было тяжело, неприятно и больно.
- Сволочь... больно... - всхлипывал я надрывно, пытаясь движениями бедер соскочить с неприятно распирающего мой узкий проход твердого члена, но Том не давал мне этого сделать, стабильно всаживая в меня раз за разом. - Я убью тебя, слы... слышишь?... Выйди из меня, зверь!

Том, начавший страдать сексуальной одышкой, только и знал, что делать фрикции одну за другой, несмотря на тупую боль, пульсирующую во мне. Он сдавливал мои ладони, иногда поглаживая их до запястий и вновь возвращаясь к добела напряженным костяшкам пальцев.
- Не ... могу... оста... новиться... не... могу... - нет, он явно не собирался слушаться меня! Только сильнее прижал меня к стойке, оглушая мое ухо своим свистящим шумным дыханием.
- Ай!.. Я... убью... тебя... - стонал я болезненно, соскальзывая ладонями на гладкую поверхность стойки. - Ты никогда... больше... не коснешься... меня... ты слышишь?... оууу... аааа.... - характер моих стонов внезапно стал меняться, когда твердая головка члена внутри меня начала бить по сладкому чувствительному местечку, рождая откуда-то из глубины меня утробные завывания.
Том, почувствовав перемену во мне, переложил ладони мне на поясницу и стал целеустремленнее двигаться членом. Я начал исторгать первые стоны наслаждения.
- Уже не больно?.. - запыхавшись, спросил он.
Твердый член доставлял мне теперь почти только удовольствие, но оно казалось слабым, недостаточным. Взмахнув влажными волосами, я прогнулся, раздвигая ноги шире для Тома. Он тут же подхватил меня под живот, немного отступая и натягивая меня равномерными движениями на свой горячий стояк.
- Аааа.... даа.... так... так хорошо.... - сдвинув брови в напряженно-томной гримасе, что-то лепетал я. Положив локти на столешницу, я стал подаваться на член. Движения были весьма провокационными, поэтому Том, зарычав, подстроился под ритм моих прыгающих бедер, всаживая в меня резче. Я скулил; мне и этого было мало.
- Сильнее, То-ом... - протяжно простонал он, когда он с хлюпом вогнал в меня особенно сильно, именно так, как я хотел. Однако в следующую секунду он выдернул из меня свой раздувшийся член, вызвав у меня горький всхлип.
- Сейчас ты получишь его обратно, малыш, - такие нежные слова и так агрессивно сказаны. Том, явственно оставляя на моих раскрасневшихся от постоянных фрикций ягодицах белые отпечатки своих пальцев, резко цепляясь за меня, развернул меня к себе и, сжав меня в объятиях, страстно припал к моим губам. Я почти не отвечал на его поцелуй, хотя это слабо было похоже на поцелуй - он кусался, оттягивал, буквально трахал меня своим языком. Но я хотел, чтобы он трахал меня своим большим, воспаленным от чрезмерного возбуждения членом. Страстно желая ощутить его в себе по самые гланды, я спустился вниз пальцами и сильно сжал скользкую головку. Он тут же укусил меня в губу и буквально опрокинул на стойку. Я упал на спину, но тут же проворно вскарабкался своей пятой точкой на высокую стойку, отползая немного назад и с готовностью раздвигая ноги. Руки мои, тщетно ищущие опору на гладкой поверхности, поднялись вверх и уцепились за перекладину над барной стойкой - там было несколько параллельных друг другу деревянных балок. Том, вцепившись в мои бедра, дернул меня на себя, так что я немного проехался и моя задница почти провисла в воздухе. Он вожделенно ухватился за нее двумя руками, но тут же попытался развести мои ноги еще сильнее, хотя они и так уже были чуть ли не в состоянии шпагата. Вроде бы найдя удобное положение, Том вогнал в меня резко, и я вскрикнул от вновь накатившего наслаждения. Но не успел я привыкнуть к сладострастию, которое должно было нас поглотить с минуты на минуту, как Том вновь вышел из меня, отпуская мои бедра. Что-то его не устраивало, он хотел трахать меня глубже, сильнее.
Крепче уцепившись за поручень сверху, я напрягся и продемонстрировал замечательную пластику, закинув ногу наверх, на еще одну перекладину, прямо перед моими руками. Том мигом поддержал мои акробатические трюки, поднимая вторую ногу и помогая мне закрепить ее на перекладине вслед за первой. Он еще сосредоточенно развел их в стороны, следя, чтобы они не соскальзывали с перекладины. В следующую секунду я заорал от наслаждения, когда Том буквально протаранил меня своим агрегатом так глубоко, как никогда раньше.

Я насаживался как мог, хотя мне было тяжело - я почти висел на весу, пот заливал мое тело в три ручья, но Том надежно и сильно держал меня за бедра, поглаживая большими пальцами ягодицы и трахал, трахал, трахал. Каждый мощный толчок грозил обернуться для меня потерей равновесия, когда пресс Тома ударялся о мой страждущий без прикосновений рук член. Том, дорвавшись до моего тела, словно обезумел, пожалуй, его сейчас ничто не смогло бы остановить. Меня завораживала животная страсть его сильного, гибкого, блестящего от пота тела, а уж член, таранящий меня без остановки заставлял стонать сладко и безудержно. Том крепко держал меня за задранные ноги и сосредоточенно смотрел вниз, на соитие наших тел. На его ресницах, на висках, над верхней губой застыли капли пота.
Внутри меня все стало неизбежно сжиматься, пульсация в члене достигала своего апогея. Я стонал просто по-звериному, как раненное животное. Головка члена продолжала бить по простате и я содрогнулся всем телом и закричал, по-прежнему насаженный на твердый член. Его грудь и мой живот заляпались белой густой жидкостью.
Том, облизнув пересохшие губы, не перестал резко ударять меня между бедер, более того, он, придержав меня за поясницу, умдрился запрыгнуть на стойку коленками и я упал на локти, откидывая голову назад, уже скуля, а не стоная. Я был почти в полуобморочном состоянии, а охающий и стонущий Том был так залит потом, что казалось, будто он отполирован и смазан маслом. Мои ноги, в которые он вцепился, немилосердно дергались в такт этой яростной скачке, я был заполнен до предела, он имел меня как последнюю суку и я почувствовал головокружительное ощущение подступающего нового оргазма.
Том, похоже, имел твердое намерение кончить, потому что ритм стал рваным, беспорядочным, он врывался не так ровно, как раньше, а резче, безумнее. Схватив меня за плечи, он имел меня просто с кроличьей скоростью, а когда почувствовал мои спазмы и сжимающиеся мышцы ануса, глухо застонал, трахая меня уже на пределе в резко сузившееся отверстие, хватаясь то за мои ноги, которые давно подрагивали сверху, то цепляясь во влажные волосы. Сильнейшая дрожь прошла по моему телу и я кончил так бурно, как никогда в своей жизни. Том и тогда не остановился, но через десяток убийственных по силе фрикций он буквально вдавился в меня своим взорвавшимся членом, подхватывая меня за ягодицы и откидывая голову назад. Я зашипел от спермы, толчками выплескивающейся в мою надранную попку, ноги я уронил ему на плечи, а дальше они безвольно повисли на его локтях. Том крепко стиснул меня в объятиях, больше похожих на попытку убийства, все еще продолжая долго и сильно кончать, впечатываясь в меня.
- Ооооооооуууххх.....
Я лежал поникший, как сдувшаяся резиновая кукла. Ощущение было такое, будто меня выпотрошили, нанизали на шампур, как курицу на вертел. Наконец-то Том вышел из меня и, лениво подхватив меня за талию, блаженно улыбаясь, подсадил меня к себе на поясницу. Я легко обвил его ногами, так как ноги, похоже, уже не желали сдвигаться вместе, и он встал со мной на руках, чуть покачнувшись.
Прижав меня спиной к стойке, Том прижался к моим пересохшим губам своими, начиная нежно и удовлетворенно вылизывать мой язык, заставляя меня урчать от удовольствия. Мы еще минут пять вяло и ласково лизались языками, успокаивая свои гулко бьющиеся сердца, побаливающие мышцы и затекшие части тела. С влажным всхлипом разорвав очередной скользящий поцелуй, я отстранился и прошептал в его полные влажные губы:
- Я хочу еще.

ESD
2010

УРА!!!
[699x441]

ого красота ))

бля..это нечто! чесслово! офигительно понравилась сцена у рояля..как Том наигрывал мелодию, как ты все это описала, как Билл подпевал...я чуть не прослезилась.
до этого читала в полной тишине, но после того, как у Билла обнаружился голос, мне просто было необходимо включить токовские песни и я продолжала читать под "Гуманоида" на максимальной громкости.
сама обстановка на яхте - это все так возбуждающе. улыбнул страх Билла, когда он не в тему побежал кушать))))
ну и конечно секс на стойке..боже, это не описать, задранные ноги, потные тела, бесконечное кончалово Билла...я сижу словно Том и меня отодрал..
после трех недель ихнего необщения Билл вроде остался все тот же, но и в тоже время поменялся. он понял, что не может жить без своего учителя, что хочет отдаться ему и перестал огораживаться стеной. сначала он не допускал Тома из-за гордости, а потом из-за боязни потерять.
я рада что все хорошо закончилось. Спасибо за замечательный рассказ! <3

вкусненько а еще будет?

Алин, ну ты в теме, раз поняла эту жесть )) Я рада. Честно-честно_))

это может и жесть, но это одна из самых охренительных жестей которые я когда либо прочитала это просто нечто....пока что больше нет слов...

а где дальше?
если честно, я-то знаю уже, чем все там кончилось, и, к сожалению, данный фик меня не привлек - манер письма автора не ахти, да и пишется все как-то...розово-сопливо...идея хорошая, ее бы только преподнести достойно)

черт, я не заметил, что тут вторая страница есть с концовкой)
увидел, что автор - ты сама и очень удивлен. остальные фики у тебя совсем по-другому написаны, гораздо красивее
прости за отрицательную критику, но это так

Ответ на комментарий one_of_a_million_slasher # на вкус и цвет фломастеры разные)

это точно)

Извиняюсь конечно что сюда забрел. Но очень рад, что наткнулся на столь прекрасное творение. Читал не отрываясь. Все очень круто. Спасибо Вам, автор, за столь прекрасный фанфик. Низкий Вам поклон=)

как всегда, мое скромное спасибо

Оч классно! Мне всё понравилось, кроме образов Билла и Тома в начале)

Автор ты СУПЕР!!! Твои фанфики это что-то невероятное!!! из тысяч фанфиков которые я прочитала 5 отпечатались в голове, навсегда оставаясь в мыслях и где-то в сердце. 3 из этих 5 фиков твои! Я даже не знаю что написать.. Слов нет, одни эмоции.. Маэстро, я у ваших ног!
С уважением NK.