[450x600]

автор работы Henry Asencio

Полночь. Шорох холодного шёлка,
Звон стекла, отодвинутый стол.
Но в пуховой подушке иголка
И почти незаметен укол.

Чёрным веером музыка стала,
Из-под ног улетает паркет,
В восхитительном шорохе бала
Гаснет люстры божественный свет.

Вот и всё. Только музыка глуше,
Всходит бальное солнце в окне.
Наши детские, мёртвые души
Спят обнявшись и плачут во сне.

И.Одоевцева

				Автор плэйкаста: Appassionata > Посмотреть >>

Зима 1920 года. Холодный и голодный Петербург, переименованный в Петроград, но новое имя пока не приживается. В сгущающихся сумерках по нечищеным улицам спешит хорошенькая женщина в шубке, шапке и валенках. В руках мешочек с летними — вместо бальных — туфлями. Когда снимет шубку, под ней обнаружится роскошное парижское платье, доставшееся от покойной матери. Когда снимет шапку — большой бант в волосах.

Ирина Одоевцева явилась на бал. Сама о себе она сочинит шутливое:

Ни Гумилев, ни злая пресса
Не назовут меня талантом.
Я — маленькая поэтесса
С огромным бантом.