Михаил Брашинский
кинорежиссер, сценарист, киновед, журналист
Не изменилось. И раньше, и сейчас поддерживаю художниц независимо от качества их работы, так как поддерживаю свободу художественного выражения. Считаю, что искусство призвано не ублажать, а возбуждать, будоражить, ставить не всегда приятные вопросы и иногда, в побочном эффекте, оскорблять чьи-то чувства.
Дмитрий Быков
писатель, поэт, журналист, кинокритик
Оно не изменилось. Я и тогда считал, что они привлекли внимание к существенной проблеме, и сейчас считаю, что они храбрые и достойные люди. Можно спорить о том, в какой форме эту акцию надо было проводить, но мне кажется, что прошедшие с тех пор полтора года доказали их правоту.
Арам Габрелянов
издатель, генеральный директор издательского дома News Media
Не изменилось. Просто я считаю, что любой нормальный человек должен реагировать на такое письмо, которое прислала Толоконникова. Тем более любой мужчина. Меня это реально задело и расстроило. Я понимаю, что примерно на зоне так, как она написала.
Алексей Герман-младший
кинорежиссер, сценарист
Тогда и сейчас думал и думаю, что неправильно выплясывать в церкви. Но тем не менее мне всегда казалось, что это событие не должно было быть той точкой, которая настолько расколола страну. В конце концов, очевидно, что никакой культурной ценности в их акциях не было. Они совершили то, что совершили. В любом нормальном государстве они отделались бы каким-то небольшим сроком или штрафом. Та показательная порка, которая произошла, во-первых, жестока и бессмысленна сама по себе, а во-вторых, продемонстрировала желание силой ответить на любой вызов. В итоге это привело к тому, что девушки стали мировыми знаменитостями через страдания, пройденные ими. Зачем было устраивать немилосердный суд — непонятно, зачем надо было делать из акции, которая бывает в каждой стране (мы знаем, что существовали подобные акции и в Европе, и в Америке), событие мирового масштаба — непонятно. Это было совсем немудрое решение. В любом случае, если бы не было этого чудовищного суда, о Pussy Riot забыли бы через две недели. При этом то, что сейчас происходит с Толоконниковой, — это очевидно ужасно. При всем моем категорическом несогласии с тем, что они сделали в церкви (я считаю, что это неправильно), я думаю, что любой адекватный, цивилизованный и милосердный человек может Толоконникову только поддерживать и желать ей и второй девушке скорейшего освобождения.
Анатолий Голубовский
социолог, журналист, искусствовед, телепродюсер
Мое отношение к акции не изменилось совершенно. Я и тогда, и теперь считаю панк-молебен одним из самых ярких и важных событий художественной и общественной жизни XXI века. И не только российской, кстати говоря. Но об этом все много писали и говорили, я в том числе. Добавить тут нечего. Мое отношение к Толоконниковой, Алехиной и Самуцевич, конечно, изменилось. Прежде всего, я недооценивал масштабы этих личностей — особенно Надежды и Марии. Их тексты, переданные из СИЗО и колоний, переписка Надежды с Жижеком, их несгибаемость убеждают меня лично в том, что настоящими лидерами протеста и сопротивления и главными социальными мыслителями сегодня оказываются именно они, приковав к себе внимание всего более или менее вменяемого мира, они объясняют всему миру, что такое Россия сегодня — на всех уровнях и во всех стратах, от лагерного барака до кабинета президента РФ. Письмо Надежды Толоконниковой с объявлением голодовки — настоящий АНТИВАЛДАЙ. Оно молниеносно разрушило образ России, который строился на Валдае с помощью дорогущих пиаровских технологий. Все путинские шутки-прибаутки забылись в одно мгновение, и возник подлинный образ России и ее идентичности, которую так и не определили на Валдае.
Александр Горбачев
главный редактор журнала «Афиша»
Отношение, конечно, изменилось. Я очень хорошо помню дискуссию в фейсбуке Ромы Супера в день акции, в которой я тогда был более или менее согласен со всем тем, что писали сам Рома и Юра Сапрыкин. Мне совершенно не казалось, что это удачная акция (да и в целом в творчестве Pussy Riot мне казались удачными разве что балаклавы); я считал, что, пытаясь задеть Путина и церковь как бюрократическую организацию, она рикошетом задевает людей, которым и так не больно-то хорошо живется и которые такого совершенно не заслужили. Собственно, я и до сих пор считаю, что не заслужили, но, как говорится, есть нюанс.
Произведения искусства — любые — не существуют имманентно, вне контекста; в контексте же быстро выяснилось, что PR неожиданно чрезвычайно точно попали в больное место — ну и пошел соответственно гной. (Задним умом, конечно, думается, что все к тому и шло — PR и до того максимально бесцеремонно тыкали в разные предположительно больные места.) Очевидно, что панк-молебен и его последствия сильно изменили ту реальность, в которой мы существуем; причем, как бывает только с по-настоящему большими произведениями искусства, эти изменения начали происходить как бы сами по себе: все эти часы патриарха, история с пылью — PR
Читать далее...