«САМОЕ-САМОЕ» ИЗ СТИЛИСТИКИ
Ежик съел что-то не то, и его замучили газики. Но он решил не сдаваться и придумал формулу самовнушения. Ходит по лесу и повторяет: "Я не пукну... Я не пукну..."
И пукнул.
Но не растерялся и тут же сменил аффирмацию: "Это не я! Это не я!"
Этот анекдот рассказала мне одна моя добрая знакомая. Он лечебный. Выводит из депрессии моментально. (За матерное слово в конце истории не обессудьте - из песни слова не выкинешь!)
Тварь
Алкоголик Раскольников пил не часто, но запойно, и очень нерасчетливо. Как правило, деньги у него заканчивались намного раньше выхода из запоя, и тогда Раскольников брал их в долг у старухи-соседки. А отдавал - согласно строгому уговору - с процентами, и немалыми. Каждый раз возвращая долг, он тяжело переживал неразумные траты, но - делать нечего! - через пару недель снова влекся к старухе-процентщице занять на опохмел.
Но вот старуха деньги давать перестала: слишком уж страшно выглядел сосед - и когда брал, и когда отдавал. Раскольников по старой привычке несколько раз заходил и просил, но всегда получал твердый отказ. Однажды ранним утром, в очередной запой, не найдя в карманах ни копейки, он долго сидел посреди кухни на табурете и тяжело размышлял. А потом встал и воскликнул:
- Тварь я дрожащая или право имею?!
Раскольников спрятал под пальто топор и пошел к соседке. Долго жал на кнопку звонка.
Наконец, за дверью раздались шаркающие шаги. Старуха поглядела в глазок и закричала:
- Опять пришел, тварь?!
"Значит, не имею права!" - резюмировал Раскольников, поправил под мышкой топор и отправился восвояси.
На страже закона
Чрезвычайно эффективный метод получения показаний от обвиняемых ввели сотрудники следственного отдела управления внутренних дел города Старая Пьянь. Они сумели извлечь максимальную выгоду из соседства зданий УВД и городского медвытрезвителя. Теперь допрос подозреваемого, не желающего давать показания, ведется следующим образом.
- Значит, не хочешь говорить? - спрашивает следователь. По его сигналу в комнату для допросов вводят заночевавшего в вытрезвителе алкоголика.
-Ну-ка, дыхни на него! - говорит ему следователь, указывая на подследственного. Алкоголик выполняет указание. После того, как обвиняемый приходит в себя, он, как правило, отвечает на любые заданные ему вопросы.
Городской авторитет по кличке Удав, после применения к нему новой методики допроса, в совершенных преступлениях не признался, а сказал:
- Круто солишь, начальник... Как есть будешь?
После этого по приказу следователя на него дыхнули сразу два алкоголика. Очнувшись через некоторое время, преступник со всеми предъявленными ему обвинениями согласился.
Опыт ветеранов - молодым
Классный анекдот про эффективность позитивной психологии:).
- Мне плохо!..
С нижней:
- Ты что, старик, жизнь прекрасна, ты живешь в чудесном мире, в нем правит Любовь, растут цветы, смеются дети, люди влюбляются друг в друга, женятся, счастье совсем рядом... (И так далее.)
- Мне плохо!
С нижней:
С верхней полки:
- Мне плохо!
- Не унывай, друг, Вселенная дружественна нам, она отвечает на наши желания, достаточно только
настроиться на счастье и начать излучать соответствующие вибрации, как...
Человек на верхней полке умирает и больше не издает ни звука. Тот, что лежит внизу, встает, долго смотрит на товарища и растерянно так произносит:
- А, ты в ЭТОМ смысле...
...Знаешь, когда я тренируюсь в лесу, две вещи меня вводят в измененное состояние сознания (так, наверно, правильно будет сказать) - бег и подтягивания. Они требуют предельного усилия. (Мне вообще трудно бегать почему-то, очень затрудненное дыхание, через сотню метров это занятие превращается в испытание, но я бегу; а подтягивания - ваще отпад, семьдесят с лишним килограммов вывести на метр вверх - я не знаю, как это у меня получается:)). А предельное усилие - это такое, которое не оправдывается никакими целями или желаниями. И поэтому оно становится абсолютным действием - делается ради него самого. И вот тогда, на пике напряжения, ты сквозь эту потугу и удушье вдруг прорываешься к листве, деревьям, небу... И осознаешь, что внутри тебя в этот момент нет ничего - ни мыслей, ни стремлений, ни цели, ни мечты, - ничего, кроме мира, что тебя окружает. И становится не то что легко - легко не бывает, - просто испытываешь мгновенное пронзительное самопроявление, и еще - резко, остро - тотальную открытость... растворенность в окружающем, отождествление с ним... Я очень ценю эти мгновения... Правда, так приходится ради них напрягаться!:). Недаром йоги говорят, что для того, чтобы прорваться к реализации, нужно очень много энергии; получается, что я выделяю ее столько, чтобы всего на миг отождествиться с чем-то большим... И то хорошо!
Автор должен признаться, что нижеследующий текст создан на основе неглубокого рерайтинга главы «Синтаксические средства экспрессивной речи» из учебника Ирины Голуб «Стилистика русского языка»
В общем, так… Давайте поговорим о создании эмоциональной, взволнованной, напряженной, выразительной литературной речи. Она называется эмфазой. Наиболее сильным средством создания эмфазы является эмфатический период. Это такая штука… Классная! На первый взгляд – отталкивающая. Слишком уж громоздкая синтаксическая конструкция. Одно такое ба-а-альшое предложение. Но воспринимается оно легко, потому что, несмотря на сложность построения, гармонично и синтаксически выверено, «отлажено» определенными средствами (о средствах создания эмфатической речи - ниже). Такое предложение погружает читателя в поток сознания автора или героя произведения. Накрывает, можно сказать, могучей волной его взволнованного, безудержного монолога. Волнение может быть и несильным – если просто идут грустноватые лирические размышления, - но оно вызывает у автора (героя) много мыслей, их хочется высказать – и опять получается поток: «набалтывание», «набрасывание» эпитетов, синонимов, однородных членов предложения; речь яркая, образная, возможно, гибкая по смыслу, парадоксальная, реже – каламбурная, но неизменно интересная, незаурядная, притягательная. Как правило, для организации здорового эмоционально-ментального прессинга на читателя автор использует сразу несколько периодов подряд.
Пример. Братья Стругацкие, «Отель у Погибшего Альпиниста»: «Я попрыгал на месте, пробуя крепления, гикнул и побежал навстречу солнцу, все наращивая темп, зажмурившись от солнца и наслаждения, с каждым выдохом выбрасывая из себя скуку прокуренных кабинетов, затхлых бумаг, слезливых подследственных и брюзжащего начальства, тоску заунывных политических споров и бородатых анекдотов, мелочных хлопот жены и наскоков подрастающего поколения... унылые заслякощенные улицы, провонявшие сургучом коридоры, пустые пасти угрюмых, как подбитые танки, сейфов, выцветшие голубенькие обои в столовой, и выцветшие розовенькие обои в спальне, и забрызганные чернилами желтенькие обои в детской... с каждым выдохом освобождаясь от самого себя - казенного, высокоморального, до скрипучести законопослушного человечка со светлыми пуговицами, внимательного мужа и примерного отца, хлебосольного товарища и приветливого родственника, радуясь, что все это уходит, надеясь, что все это уходит безвозвратно, что отныне все будет легко, упруго, кристально чисто, в бешеном, веселом, молодом темпе, и как же это здорово, что я сюда приехал...»
Можно сделать нечто попроще, вот мой опыт из романа «Звездный наследник»:
«А потом был длинный тоскливый вечер, и ветер выл за мутными стеклами ангара, и луна носилась за облаками по всему небосводу, как ведьма, и корявые руки стонущих от бури, заледеневших от бури, умерших от бури тысячу лет назад, мертвых, как смерть, и все-таки стонущих деревьев - стучали в стены и дверь. И я сидел и стонал им в лад и вспоминал отца, и думал об этой нелепой трагикомедии под названием "человеческая жизнь", и жалость к отцу сжимала мне сердце, и точила, свербела в мозгу одна жестокая, безнадежная, больная мысль - о том, что уже ничего, ничего невозможно исправить...»
Как правильно построить эмфазу и вывести ее на «пик» - эмфатический
Глупость - дар божий, но не следует им злоупотреблять.
Бисмарк
...Хочу рассказать тебе о мимолетном переживании, которое я испытал сегодня утром. Я, как проснусь, сразу варю кофе и усаживаюсь за чашкой с сигаретой, выкуриваю две-три штуки, а потом уж начинается день. И вот сегодня я встал с постели, водрузил на плиту чайник и попытался понять, как себя чувствую. Меня что-то тревожило, было нехорошо... Ты знаешь почему, но сейчас мы говорить об этом не будем, да... А потом я закурил сигарету и кое-что пережил. Одна затяжка, глоток саднящего терпкого тепла - и вдруг мне становится ясно: надо выкурить не две-три сигареты - неторопливо, со вкусом - а только одну, и быстро. Потому что из-под двери несет ледяным холодом, и внутри меня - такая же холодная сила, жесткая и резкая, и что я сейчас сделаю еще несколько судорожных затяжек и выйду из этого незнакомого помещения. Я быстро встану, прошагаю по обширным пустым залам, запахнет ваксой, хлоркой, где-то за стенами раздастся резкий металлический удар, шум заводящегося мотора, а на мне обтягивающая грудь грязноватая тельняшка, и я зол, и я бью ногой в дверь, и она распахивается, и порыв ледяного ветра ударяет в голову, и я придерживаю на голове шапку, и вышагиваю на утоптанный снег, и тут же, сходу, начинаю на кого-то орать... Я знаю: у меня какая-то бригада в подчинении, и впереди у нас целый день тяжелой, напряженной работы, и ее надо сделать, и я ее, блядь, эту совершенно ненужную мне работу, во что бы то ни стало сделаю!..
А потом все прошло. И я, уже спокойно покуривая, думал: "А ведь все в моей жизни всегда так и было. Только труд, а вне его - ветреная пустота, в которой непонятно куда идти". Я был так создан: никогда не знал, куда идти, что делать, что говорить. Это удивительно: я создавал убедительнейшую иллюзию того, что у меня все нормально, - институт, карьера, семья, - а на самом деле все было очень и очень не нормально, и этого никто не видел. Даже я сам... Поэтому - ты знаешь! - у меня мало что получалось - и вот, результат налицо: я ничего не могу в этой жизни сделать, кроме как написать еще одну книгу. Единственное мое достоинство - я умею работать. И поэтому всегда для меня была одна только работа, тяжелая. Писать тяжело, это факт. "Литературу делают волы", - сказал Флобер. Ну, утверждать, что я делаю литературу, было бы нелепостью. Но... Я занимаюсь этим делом. И писательство (я уж не говорю о том, что было до него) никогда ничего не меняло к лучшему, ничего не решало, а значит, было не нужно. Пусть так! Но я научился это делать хорошо, и я научился так жить!..
Я предлагаю вам прочесть лекцию нашего, российского, известного мистика-тантриста Андрея Лапина о любви и сексе. Комментировать текст не буду - это значит занизить планку разговора еще до того, как он начался. Но обешаю, что слово Лапина вас равнодушными не оставит.
.
ВЫСШЕЕ ЗНАНИЕ
Жил на свете один мужчина. Был он довольно недалекий. Он знал за собой эту слабость и поэтому никогда не верил тому, что говорил ему собственный разум. Он всегда старался обращаться только к интуиции. А для того, чтобы интуицию развить, усиленно занимался медитациями. Медитировать у него получалось хорошо. И неудивительно. Ведь чем меньше ума, тем легче заставить его замолчать! А тогда и внутренний голос можно услышать, и Высшее Знание получить!
И вот однажды случилось так, что этот мужчина познакомился с молодой женщиной. И в нем тут же возникло странное незнакомое ощущение. Он никак не мог понять, что это такое, а оно не проходило. Тогда он сел в позу лотоса, вошел в медитацию и стал наблюдать за непонятным переживанием... Через час глубокого самопогружения он понял только одно: ощущение вызвано новой знакомой... Тогда он снова погрузился в себя, но теперь уже сосредоточился на образе той, которая поколебала его равновесие. Он сидел и сидел, смотрел и смотрел... Прошел час, полтора, два. Он терпеливо наблюдал и ждал. И наконец пришло Знание! Мужчина с улыбкой открыл глаза и облегченно констатировал: "Она красивая!"
ХВАТИТ ЛИ НАШАТЫРЯ?
Молодой саньясин влюбился в красивую девушку и с благословения учителя покинул ашрам, чтобы строить счастливую мирскую жизнь. Девушка ответила на его пылкое чувство взаимностью. Очень скоро дело у влюбленных дошло до первого поцелуя. Случилось это так. Молодой саньясин набрался решимости, обнял любимую и нежно прикоснулся губами к ее губам...
И здесь случилось непредвиденное. Чувства и ощущения, которые при этом испытал юноша, ударили ему в голову с неимоверной силой. Молодой человек потерял сознание и рухнул к ногам возлюбленной...
Свидание закончилось конфузом.
Обескураженный необычным результатом любовного опыта, саньясин пришел к учителю и рассказал ему о случившемся. Тот не удивился: "Мир Женщины, сын мой, - сказал он, - настолько сложен и противоречив, что требует чуткого медитативного подхода. Бесстрастно наблюдай за своими чувствами, и тогда ты сможешь усваивать энергии, которые в тебе пробуждаются!"
На следующем свидании саньясин так и сделал. Чутко наблюдая за своими ощущениями, он беспроблемно перенес акт поцелуя. После этого его руки сами потянулись к верхней пуговичке на блузке возлюбленной. Он расстегнул блузку (всего на одну пуговичку!), и его взгляд уперся в нежную яремную ямочку в основании лебединой шеи...
Когда он пришел в себя, его голова покоилась на коленях горько плачущей и испуганной девушки...
В этот раз молодой саньясин не пошел к учителю за советом - он знал, что тот дал ему ключ ко всем дверям. И решил упорно продолжать практиковать в любви медитативный подход. На следующем свидании он сумел без всяких эксцессов поцеловать девушку, освободить ее обворожительную блузку от верхней застежки и спокойно взглянуть на коварную яремную ямочку. Но как только он расстегнул вторую пуговицу и его взгляду предстало начало нежнейшей ложбинки между прекрасных персей... В голове раздался оглушительный взрыв, и мир перестал существовать...
Он очнулся от невыносимо резкого запаха, бьющего прямо в нос. "Это нашатырь, милый! - вытирая слезы, радостно пояснила ему девушка. - Я теперь всегда буду брать его с собой!"
Минул год... Молодой саньясин пришел к учителю. Они пили чай, и юноша рассказывал о своей жизни. Завершил он историю о себе такими словами: "Мир Женщины, о святейший, оказался не только сложен, как вы меня предупреждали, но и очень велик! Как видите, прошел уже год, как я изучаю его, а мне удалось спуститься пока только на его средние уровни... Хорошо, что, нашатырь, который мне дает нюхать возлюбленная, неизменно помогает".
"Не спеши, сын мой, в изучении великого мира Женщины, - молвил учитель. - Ты на правильном пути и придешь к цели!" Потом опустил глаза и тихо добавил: "Если, конечно, у нее терпения хватит. И нашатыря..."
Сергей Панов - мой друг. Он поэт, настоящий, и если вам неизвестно его имя, то это только потому, что сейчас не время для поэтов... А потом, помните, как сказал Лев Толстой: "Настоящая жизнь совершается там, где она незаметна"... Сергей работает редактором новостей, а еще - автором и ведущим телепрограмм на региональном телевидении в нашей Балашихе. Говорить, что он талант, умница, настоящий мужчина и все такое - не хочу. Эти слова затерты, издавна и слишком часто используются по отношению к тем, кто их недостоин. Поэтому просто промолчу (хотя все, что нужно, прозвучало, и в этом есть мое невинное лукавство
) и предложу вам прочесть несколько любимых мною стихотворений Сергея.***
На расстояньи вытянутых рук,
Соприкоснувшись кончиками пальцев,
О, как напоминаем мы скитальцев,
Пронзивших время и замкнувших круг
На расстояньи вытянутых рук.
На расстояньи вытянутых рук,
На перепутье времени и судеб,
Кто нас осудит и кто нас рассудит,
Познавших бездну и замкнувших круг
На расстояньи вытянутых рук.
На расстояньи вытянутых рук,
В руках судьбы, нас взявшей на поруки,
Как яростно сгорают наши муки,
Шагнувших в пламя и замкнувших круг
На расстояньи вытянутых рук.
На расстояньи вытянутых рук,
Испепеленным в поисках отдушин,
Пора соединиться нашим душам,
Сошедшим с круга, но замкнувшим круг
На расстояньи вытянутых рук.
***
Было все на Руси -
Самозванцы, орды, безвременье.
И не раз крестоносцы
Вздымали штандарты свои -
Не давали покоя им
Наши святые владенья,
Купола золотые,
И пажити, и соловьи.
Было все на Руси -
И тяжелый запой, и похмелье,
И бессмысленный бунт,
И дубина народной войны.
Нас хотели сломить, уничтожить,
Загнать в подземелье,
И ломились в наш дом
То с одной, то с другой стороны.
Было все на Руси -
И князья, и вожди, и пророки.
Кто-то жил, как в раю,
А кого-то пускали в расход.
И дымилась земля день и ночь
В этой адской опоке.
Было все на Руси...
Только счастья не ведал народ!
***
Черные срубы, скворечни, стволы.
Белые крыши, карнизы и кроны.
Черным по белому пишут вороны,
Облюбовав возле дачек столы.
Движутся кадры немого кино,
Быстро сменяясь в окне электрички, -
Если б менялись так наши привычки.
Но не дано, не дано, не дано...
Киномеханик по имени Жизнь
Крутит свою черно-белую пленку.
Глядя на эту безумную гонку,
Каждому кадру шепчу: задержись.
***
Знали бы вы, что ни свет ни заря,
В роще березовой, светло-пречистой,
Ранний певец, вдохновеньем горя,
Лес оглашает немыслимым свистом.
Это любовь окликает сердца
И рассыпает над каменной глушью
Звонкие трели лесного певца -
Знали бы вы, как пьянят они душу!
Это любовь, от которой не спят,
Ночь напролет объясняясь с любимой.
Знали бы вы, что таит этот взгляд -
Страстный, загадочный, неповторимый.
***
Вы мне не подали руки.
Я не ропщу: хозяин - барин!
И даже с вами солидарен:
Постыдно множить миражи.
Вы мне не подали руки,
Я вам безмерно благодарен
За то хотя бы, что избавлен
От соучастия во лжи.
"НЕТ СУДЬБЫ, КОТОРУЮ НЕ ПРЕВОЗМОГЛО БЫ ПРЕЗРЕНИЕ" (Альбер Камю).
Мне очень при стирке помогает, ненавижу это дело...
С лица стирая простодушный грим,
Я прикурю у Вашего подъезда,
Вдруг осознав, что так же горек дым,
Как и причина Вашего отъезда...
Что нежная растерянность трех слов,
В которых даже Пушкин был не нов,
Вздохнула в подворотне тихим эхом:
"Я Вас любил..."
! Тема Воланда.
Как часто люди пользуются своим умом для совершения глупостей!
Ларошфуко
Чудаков-изобретателей и "непризнанных гениев" в любой области человеческой деятельности всегда было пруд пруди. Но, наверное, больше всего их в науке. Их "труды", "исследования" и "открытия" вызывают у настоящих ученых искренний смех. Но почему бы не доставить удовольствия посмеяться над работами чудаков от науки всем желающим?
Так однажды подумал американец Марк Абрахамс, владелец фирмы, поставляющей на компьютерный рынок программное обеспечение. С детства он любил писать забавные статейки на разные научные темы, и любовь к этому занятию в конце концов привела его к покупке разорившегося юмористического научного журнала под названием "Журнал невоспроизводимых результатов". Он переименовал его в "Анналы невероятных исследований" ("AIR") и стал главным редактором нового издания. Именно тогда он и задал себе сакраментальный вопрос о "научных" чудаках. И понял, что для них надо учредить специальную премию. Немалую роль в принятии такого решения сыграло сострадание. "Самые разные люди обращаются ко мне за советом, как им получить Нобелевскую премию, - говорит он. - Конечно, большинство из них никогда ее не получат, однако некоторые заслуживают хоть какой-то награды..."
Марк Абрахамс решил учредить Антинобелевскую премию - для тех, кто не имеет шанса получить премию Нобелевскую. Он назвал ее The Ig Nobel Prize (оцените игру слов: ignoble в переводе с английского - постыдный, позорный), ее еще называют Игнобелевской. Ежегодно, накануне недели присуждения настоящих "нобелевок", в Гарвардском университете журналисты "AIR" проводят церемонию вручения The Ig Nobel Prize - "за достижения и исследования, которые нет смысла воспроизводить". Для ученых всего мира "воспроизводимость" опыта очень важна - открытие или изобретение признается таковым, если его могут повторить не только первооткрыватели, но и другие исследователи. В случае "Игнобеля" делать это, значит, смысла нет... Что же это за открытия? А вот некоторые из них, ознакомьтесь.
Физика
1999 год. Премию получил профессор Бристольского университета Лен Фишер (Сидней, Австралия) за разработку оптимального способа обмакивания печенья. Фишер после двухмесячных исследований погружения шоколадного бисквита в горячий чай или кофе пришел к такому заключению: правильнее погружать бисквит широкой частью, а не торцом, поскольку при "плоском погружении" в напитке остается меньше шоколада, а сам бисквит при этом медленнее пропитывается жидкостью и не так быстро ломается.
2003 год. Премии удостоились сразу семь австралийских ученых за доклад "Анализ сил, необходимых для волочения овцы по разным поверхностям". Авторы определяли, какой должна быть поверхность, по которой овец тащат на стрижку. Выводы ученых существенно повысят эффективность работы тащильщиков овец.
2004 год. Награда досталась Рамешу Баласубраманиаму и Майклу Турви за исследование динамики вращения обруча. Ученые научно доказали то, что и так ни у кого не вызывает сомнений: вращать обруч можно бедрами, коленями и лодыжками.
Экономика
2005 год. Премию получила Гаури Нанда из Массачусетского технологического института. Она придумала будильник Clocky, который при включении "сигнала побудки" сноровисто убегает, передвигаясь на колесиках. Таким образом пресекаются попытки его выключить. Успешно поднимая на ноги своих владельцев, будильник увеличивает продолжительность рабочего дня, полагают в Антинобелевском комитете.
Медицина
В 1999 году безусловным фаворитом стал норвежец Арвид Ватле, опубликовавший в "Журнале Норвежского медицинского общества" статью, где классифицировал и исследовал виды посуды, в которых пациенты приносят свою мочу на анализ.
2001 год ознаменовался публикацией потрясающего труда П. Барсса из Университета Мак-Гилла - "Ранения, причиняемые падающими кокосами".
2004 год. Премию за заботу о здоровье общественности получила Джилиан Кларк, выяснившая следующее: 70% женщин и 56% мужчин уверены, что если выпавший из рук бутерброд пролежал на полу менее 5 секунд, то есть его для здоровья не опасно.
Литература
1992 год стал годом славы российского ученого Юрия Стручкова, сотрудника Института органических соединений. Он был награжден за потрясающую плодотворность. С 1981 по 1990 годы Стручков опубликовал 948 научных работ. В среднем, как посчитали учредители "Игнобеля", по одной работе каждые четыре дня.
1998 год. Награды удостоилась Марта Сидоли (Вашингтон) за доклад "Пуканье - как оборона против невысказанного страха".
2000 год. Премия присуждена австралийской писательнице Элен Грив. Она написала книгу, в которой утверждает, что для нормальной жизни человеку не обязательно питаться - хватает воздуха и света. Причем к этому выводу она пришла на основе собственного опыта. Каким образом
Он встал из кресла с искаженным от ярости лицом, слепо зашарил по столу руками, схватил тяжелую хрустальную пепельницу и запустил в голову жены.
Он был точен. Пепельница угодила прямо в переносицу Беллатрикс, прошла сквозь лицо и с силой ударилась в пол. Помещение сотряс грохот удара. Хрусталь выдержал проверку на прочность - пепельница не разбилась, а, стремительно прошуршав по паркету, бухнулась в стену.
Бросок Чарли Рэта Хубера ничего не изменил - ни на нежном лице его молодой супруги, ни в ее откровенной позе.
Распростертая на софе, прикрыв глаза и прикусив пухлую губку, она продолжала сладострастно постанывать. Ее запрокинутая голова качалась в такт движениям овладевшего ею мужчины. Золотистая челка прилипла к взмокшему лбу, тонкие руки ласкали мускулистую спину любовника. Обнаженные плечи Беллатрикс скользили по атласной материи сорванного в пылу любовной борьбы халатика; его красный поясок, прижатый к ложу упругими ягодицами женщины, свесился к полу и мерно раскачивался.
Чарли Хубер, шумно дыша, сжал кулаки и издал приглушенный звериный вопль. Его крупное тело сотрясала дрожь, элегантный дорогой пиджак распахнулся, узел галстука с бриллиантовой заколкой сбился набок. Тяжеловатое, с правильными чертами, лицо Хубера - лицо преуспевающего банкира средних лет - исказила гримаса отвращения.
- Это всего лишь запись, не более. - Глава частного детективного агентства Дик Алвар сидел за совершенно пустым полированным столом и с холодным спокойствием наблюдал за клиентом. - Примите мои соболезнования. - В его голосе прозвучала нотка сочувствия. Жесткие складки дубленого худощавого лица сдвинулись в подобие сочувственной улыбки, но белые глаза альбиноса остались бесстрастными.
Хубер не слышал его. Он с хрипом выдохнул и упал в кресло. И почувствовал, что не может отвести взгляда от свесившейся с софы полоски красной шелковой материи. В груди горело, в животе разливалась жгучая отрава. В голове бухал паровой молот - с размеренностью любовных ударов мужчины, который буквально в трех шагах от Хубера пользовал его жену.
Атласный поясок халатика Беллатрикс мерно раскачивался...
Женщина что-то горячо зашептала - Хубер не расслышал, - и мужчина, запечатлев на ее губах долгий поцелуй, задвигался быстрее и с большей гибкостью и силой. Женщина застонала и прогнулась. Красный поясок соскользнул с ложа и упал на пол.
Хубер издал горлом булькающий звук и медленно, с усилием опустил голову.
Дик Алвар сжал тонкие губы, пригладил белые волосы, стянутые на затылке в тугую косичку, и взял в руки пульт дистанционного управления устройством воспроизведения динамической голограммы.
- Черт бы побрал эту вашу запись... - с натугой выдавил Хубер. - Черт бы ее побрал! Слышите?! - И с силой ткнул в лицо сжатые кулаки. - Прекратите это! Сейчас же!
Алвар неторопливо вышел из-за стола, молча встал позади кресла, в котором сидел Хубер, и еще несколько секунд наблюдал за действом, которое разворачивалось посреди его просторного кабинета. Голографическая запись воспроизводилась в масштабе 1:1, с полноценным объемно-звуковым сопровождением, и давала почти полный эффект присутствия.
- Ведь это только начало, мистер Хубер, - наконец мягко, но безжалостно молвил глава детективного агентства. - Может быть, вы хотите увидеть развитие сцены и...
- Прекратите! - взревел Хубер. - Выключите свою дьявольскую аппаратуру!
Дик Алвар тронул клавиатуру пульта, и голографическое изображение схлопнулось в точку; горячий шепот, стоны, скрипы и шуршание пропали, в кабинете воцарилась мертвая тишина.
Несколько минут Чарли Рэт Хубер сидел неподвижно, в его глазах застыли злые слезы.
Детектив безмолвно стоял у него за спиной. Потом он деликатно кашлянул и вернулся за свой стол.
Хубер поднял голову и тяжело развернулся к Алвару. Тот, бесстрастно глядя на клиента, заговорил:
- Нам прискорбно это признавать, мистер Хубер, но ваша жена изменяет вам. Ее любовник - некий Грег Марлон Марсо, бейсболист, владелец двух ресторанов и букмекерской конторы. 23 года, холост, ведет образ жизни плейбоя. Вряд ли он испытывает к вашей жене серьезное чувство...
- Меня не интересует этот тип, - просипел Хубер.
- Хорошо, - немедленно отреагировал Алвар. Его бледное жесткое лицо не отражало никаких чувств. - Мисс Беллатрикс Хубер. Она встречается с Марсо два-три раза в неделю. Как мы поняли из записей их бесед, в течение полугода. Свидания происходят обычно днем, когда вы на работе. Как правило, в его коттедже. Иногда - в гостиницах. Съемка, запись которой вы видели, была сделана в комнате вашей жены, на втором этаже вашего особняка...
Хубер вскинул на него ненавидящий взгляд. Алвар бесстрастно выдержал его и закончил ровным голосом:
- Порой, как вы уже поняли, встречи происходили у вас дома. - И счел нужным добавить: - Мы всего лишь выполняли ваш заказ, сэр. Вся следящая аппаратура, что была установлена в доме, уже снята...
Хубер никак не отреагировал на эти слова. Он
КРАТКАЯ ВВОДНАЯ
Человек на пределе сил идет к цели. От него почти ничего не осталось, и усилие его таково, что не окупается, не оправдывается никакой целью. Там, где нет места надежде и благодати, человеческий демарш становится абсолютным действием, совершается ради самого демарша... А раз так, то со сцены сходят такие игроки, как Желание, Стремление, Целеполагание, Мечта, Вера... даже Любовь. Но именно Любовь была триггером, спусковым крючком абсолютного действия. И поэтому человек продолжает идти. И в запредельном напряжении сливается с миром. Это ключевой пункт маршрута, здесь раскрывается тайна и обретается победа. Именно в этот момент на сцене появляется единственный, величайший Актер - само Сущее. Глаза человека и Высочайшего встречаются... И человек понимает: он дойдет. Несмотря ни на что.
[200x323] 
[200x302] 
[200x330]
из "ПЛАНЕТА БЕЗУМЦЕВ"
Я улыбнулся спекшимися растресканными губами. Они не успевали остановить меня, я был почти у цели. Правда, от меня мало что осталось, но, главное, хватало сил держать пистолет. А остальное... Да, мой внешний вид, мягко говоря, оставлял желать лучшего, и это удручало меня, я привык появляться на людях гладко выбритым и аккуратно одетым. Да, я спотыкался и качался, как пьяный. Да, я чувствовал себя так, как будто меня долго били. Но...
Но какая разница? — сказал я себе. Действительно, какая разница — хорошо ты себя чувствуешь или плохо, прилично ты выглядишь или неприлично, как журналист или как пьяный бродяга? Какая разница, если красная пунктирная линия на карте утыкается прямо в Ущелье Потерянных Звезд?..
Это линия твоей жизни, она пролегала по разным местам, среди разных людей, и была извилистой, легкомысленной и бесшабашной, как горный ручеек в той долине у прохода в скалах. Но вот — она стала жесткой и прямой и подвела тебя к обрыву. И что?
Просто будет потеряна еще одна звезда, подумал я, медленно вышагивая по камням.
Но ведь судьбу порой можно обмануть. И, по-моему, сейчас тот самый случай. Достаточно, жалко скуля, отползти от обрыва и продолжить извивы линии. В конце концов, не все так страшно, как представляется, профессор Грипп будет защищаться умело и остроумно и, вполне возможно, оправдает себя и вытащит тебя из ямы, в которую ты попал... Существует же и презумпция невиновности, и чистосердечное заблуждение, и точно такое же раскаяние...
Но тогда в Ущелье Потерянных Звезд потеряются другие звезды, сказал я себе. Я даже не буду думать о судьбах Земной Системы и Галактического Союза, я слишком устал, мне их не объять. Но для меня достаточно подумать о девятнадцати судьбах, чьи линии скрестились на дне Ущелья, о пятнадцати пацанах и четырех девчонках... И, наверно, и этого мне не потянуть, подумал я, мне достаточно одной потерянной звезды — судьбы Кларка, за которого так просил меня коллега Хаткинс, всего одной судьбы, только ее, чтобы продолжить тянуть свою линию дальше, к обрыву...
из "ГОЛОГРАММА СИЛЫ"
Его мутило от слабости, плотная ткань комбинезона прилипла к ссадинам на спине и ногах и пропиталась кровью. Несколько раз силы оставляли его. Тогда он падал плашмя на песок и пил воду из реки. Вода казалась ему горькой, как непролитые при разлуке с Микки слезы. Он пил эту воду, он глотал ее холодную мутную горечь и, когда к горлу подступал угловатый горячий слезный ком, снова вставал и снова шел, и опять не думал ни о чем, кроме самых нужных вещей. Он постоянно сверялся с биоиндикатором и проверял безопасность маршрута; чутко прислушивался к звукам на воде и залегал при появлении катеров; углублялся в лес и осторожно выбирался на опушку, чтобы взглянуть на городской ландшафт и оценить расстояние до цели.
Он забыл обо всем — о целом мире, который жил, страдал, блаженствовал, пел, смеялся и плакал у него за спиной, вокруг него, там, на другом берегу реки... Он забыл обо всем, потому что он должен был дойти.
Добраться до оружия.
Добраться до оружия, в котором была его последняя надежда.
из