- И все те полчаса, которые мы с ним разговаривали про Ёлки, он ни разу, нет, вру один раз, не назвал меня моим именем. Плавно и без запинки, как во сне: Машшшк... (Если бы та знала, дорогая, как я тебя люблю. Если бы ты знала, как я люблю его. Он - знает. Особенно по вечерам...)
[400x302]

Luckmaking.
Luckmaker.

Дежавю. Соскучился. Это не наркология, это тактильный голод.
(Господи, спасибо за Ивана!)

Что случится - было так задумано.
Что не сбудется - не сбудется на счастье.
(Иван?)

Напрягаю мышцы удачи...

Седое небо.
Дюны.
А за дюнами
столб света.
Это море.
Не печалься.
То, что случилось,
было так задумано.
Что не сбылось,
то не сбылось на счастье.

Здесь выпал снег.
Истошное кричание
нелепых чаек в пустоте над Нарвой,
и между нами пропасть и молчание.
Есть, что сказать,
но говорить не надо.

И режут чайки росчерками пьяными
пространство надо мной,
что так похоже
на прошлое,
такое же упрямое
в своих попытках
закипеть под кожей.

Мир кажется
мгновенным и незначимым
в сравненье с тем,
что мы с тобой слепили.
В ночи казалось – все шутя и начерно.
А утром вышло – это так любили.

Люб-
(Воздуха!
Воздуха!
Самую малость бы!
Самую-самую...)
лю!
(Хочешь, --
уедем куда-нибудь
заново,
замертво,
за море?..)
Люб-
(Богово -- богу,
а женское -- женщине
сказано,
воздано.)
лю!
(Ты покоренная.
Ты непокорная...
Воздуха!
Воздуха!)
Люб-
(Руки разбросаны.
Губы закушены.
Волосы скомканы.)
лю!
(Стены расходятся.
Звезды, качаясь,
врываются в комнаты.)
Люб-
(В загнанном мире
кто-то рождается,
что-то предвидится...)
лю!
(Где-то
законы,
запреты,
заставы,
заносы,
правительства...)
Люб-
(Врут очевидцы,
сонно глядят океаны остывшие.
лю!
(Охай, бесстрашная!
Падай, наивная!
Смейся, бесстыжая!)
Люб-
(Пусть эти сумерки
станут проклятием
или ошибкою...)
лю!
(Бейся в руках моих
каждым изгибом
и каждою жилкою!)
Люб-
(Радостно всхлипывай,
плачь и выскальзывай,
вздрагивай,
жалуйся!..)
лю!
(Хочешь -- уедем?
Сегодня? --
пожалуйста.
Завтра? --
пожалуйста!)
Люб-
(Царствуй, рабыня!
Бесчинствуй, учитель!
Неистовствуй, женщина!)
лю!
(Вот и глаза твои.
Жалкие,
долгие
и сумасшедшие!..)
Люб-
(Чертовы горы уставились в небо
темными бивнями.)
лю!
(Только люби меня!
Слышишь,
люби меня!
Знаешь,
люби меня!)
Люб-
(Чтоб навсегда!
Чтоб отсюда -- до гибели...
Вот оно...
Вот оно...)
лю!
(Мы никогда,
никогда не расстанемся...
Воздуха...
Воздуха!..)

Привет, Иван!

Как бы я хотел с тобой ехать куда-нибудь далеко!
(В Н.З.?)
Почему тебя ко мне так тянет? Напиши про это.

Уезжаю во Владивосток. Вернусь через месяц. Акция по обмену ведра поэзии на вязанку нежных грубостей действует в течении всего периода путешествия - с 11 февраля по 10 марта.

http://www.google.ru/intl/ru/landing/transsib/

Боже! - сказала я
Да-да, говори, я тебя слушаю... - сказал он.
(Так вот, с кем ты соревнуешься...)
Это был прекрасный вечер, я снова всюду спешила, блуждала в темноте и безлюдности переулков, темно, фонари не горят, никого вокруг, в какой-то момент иссякли даже несущиеся навстречу автомобили, искала книжный магазин (прекрасный продавец с невероятной татуировкой во всю правую руку внимательно посмотрел на меня, увидел,что я это заметила, но посмотрел еще внимательнее, когда я вдруг охрипла, Катерина говорит, это гормональные бури), куда привезли мои (и твои, и Катишины) книги (Северянин - 3 шт., Саша Черный - 3 шт.), болталась в маршрутке, которая пыталась вывезти меня и еще несколько сумасшедших офис-менеджеров из этих самых переулков, и так петляла, то по дворам, то по трамвайным путям, что казалось: за окном - не Москва... Теплый стан был многолюден, но тих. Из магазина, распаренная и мечтательная, я вышла с огромными пакетами (привет тебе Иван от твоего любимого Ивана Шмелева). Там было красное вино, сухое, и полусладкое абхазское, потому что вспоминать про Абхазию мне всегда приятно, водка для Лелика, Абсолют, потому что я помню как на даче (Сашка, привет! Тот дом сгорел, тот дом был для меня счастливым, потому что тогда я была счастлива абсолютно, тогда все были счастливы...) вечером, а впереди были майские праздники и Пасха (так тогда совпало... Это был чудесный 94 год) мы пили Абсолют, а утром, пока мальчишки еще спали, я вышла на террасу, и открыла дверь, и сварила кофе и прикурила сигарету, и села у стола,

Милый мой, иди на ловлю

Стерлядей, оставь соху...

Как наловишь, приготовлю

Переливную уху.



Утомился ты на пашне,-

Чай, и сам развлечься рад.

День сегодня - как вчерашний,

Новый день - как день назад.



Захвати с собою лесы,

Червяков и поплавки

И ступай за мыс на плесы

Замечтавшейся реки.



Разведи костер у борозд,

Где ковровые поля;

Пусть потрескивает хворост,

Согревается земля...



А наловишь стерлядей ты

И противно-узких щук,

Поцелуй головку флейты,-

И польется нежный звук.



Засмеясь, я брошу кровлю

И, волнуясь и спеша,

Прибегу к тебе на ловлю,

Так прерывисто дыша.



Ты покажешь мне добычу

(У меня ведь ты хвастун!),

Скажешь мне: "Давно я кличу!" -

И обнимешь, счастьем юн.



И пока, змеяся гибкой,

Стройной тальей у костра,

Ужин лажу,- ты с улыбкой

(А улыбка так остра!)



Привлечешь меня, сжигая,

Точно ветку - огонек,

И прошепчешь: "Дорогая!" -

Весь - желанье, весь - намек...

Она выходит из вагона и идет, многолюдными залами и коридорами, спускается по лестницам и поднимается на лифте, автобус везет ее к аэровокзалу, за окном море огней, море света, всё пляшет в оконном стекле, мимо проносятся машины, она представляет, что в одной их машин едут они, холодно, но она не чувствует холода, расхристана и разгорячена, она соскакивает со ступенек автобуса и заходит в здание аэропорта, его самолет уже приземлился (она читает: arrived, от этого в ее сердце поднимается теплая волна, и еще одна и еще...), улыбаясь она идет к выходу из зала прилета, навстречу ей, наперерез, бросаются таксисты, они хотят везти ее в город, она улыбается и говорит "нет", и стоит в их толпе, валенки, шуба расстегнута, горят щеки, она смотрит на выходящих людей и улыбается, и улыбается, потому что видит Ивана, который видит её, который идет к ней сквозь обнимающихся людей, уже встретившихся, сквозь таксистов, еще свободных, и снова как в кино: крупный план все оборачиваются ему вслед, и продля траекторию, вычисляют того (ту!) к которой он идет, и замерев видят, как Он наконец подходит к Ней, и они обнимаются, и на какое-то время в аэропорту никого не остается - только эти двое - до тех пор, пока Иван не говорит "Машшшка, привет! Пррривет" и кино продолжается...

Вот как все это выглядело: звучит Iwasaki Taku ("Kiseki no Kaikou"), я еду в аэропорт встречать Ивана. На новом экспрессе от Белорусского вокзала. С дорожной сумкой, поэтому кажется, что я куда-то лечу сама. За окном кромешная тьма, ни огонька, все разглядывают друг друга, вот как они видят меня: валенки с жемчужными лилиями на боках, шуба расстегнута, платок упал на плечи, разметаны ветром волосы, горят щеки и улыбаются глаза (звучит пресловутый Iwasaki Taku, на этот раз "Angel Heart"), она улыбается, потому что он думает о ней, ее сердце полно нежностью, вот вагон качается на невидимом в темноте повороте, и она закрывает глаза, чтобы ее нежность не расплескалась, поезд мчит ее ему навстречу, а его - самолет, еще не обозначена, но обоим известна точка, в которой они встретятся: Я буду встречать тебя в аэропорту - сказала она...

Потому что ожиданье счастья много лучше счастья самого...

L как love и F как fuck

манИт и мАнит...
комментарий к предыдущему

ИспарИться и спАрится

...одна она манила его к себе, как манит путника в знобящую черную осеннюю ночь далекий трепетный огонек костра в степи...