Я все не решалась заговорить о прошедшем лете. А сейчас мне случайно попались фотографии, треки. Что-то перевернулось внутри. От трех месяцев работы, кутежа, каких-то сумбурных встреч, ночевок и прогулок, разговоров мало что осталось. И никаким другим словом, кроме как "скверно/обидно" это нельзя описать.
Существует два момента, недающих мне покоя - несоответствие представления о себе же (во всех планах, начиная с внешности, заканчивая собственными возможностями), с тем, что есть на самом деле. Это первое. А второе - понимание этого, не менее пагубно влияющее на меня.
Мое нынешнее состояние позволяет мне в свободное время следить за тем, как тарелка с разогреваемою мною пищей, проходит одиннадцатый круг в микроволновой печке. Кажется, я давно не обращалась здесь, в дневнике, ко слову "угнетение", во всяком случае, в августе - точно дебют. И в этом слове, вернее, образованном от него, страдательном причастии, вся я и мой быт.
За все время моей работы над журналом лишь несколько дел были выполнены без внешних и внутренних противоречий. Да и то... Чувство довольства собой и своей работой, возникающее, скажем, утром, улетучивается вечером этого же дня.
Меня без сил оставляют, например, обсуждения фото материала самими же фотографами. Они, едко оценивающе, комментируют, причем не свои работы, а снимки других. Это обидно и неприятно.
Лишают уверенности в себе сравнения с другими, известными печатными изданиями.
Убивают простые мелочи: шрифты, соотношение размера заголовка с основным текстом, межстрочный интервал. Не дают покоя не приходящие в голову правильные формулировки и словосочетания.
Меняют в корне отношение к людям оставшиеся без ответов телефонные звонки и сообщения, невыполненные обещания. Словом, это вполне можно если не назвать, то уж точно сравнить с творческим кризисом. Вопрос в том, насколько часто и как много дней подходящего к концу лета, он будет у меня отнимать
И с впечатлениями от новых знакомств я не могу разобраться.
Довольно грамотно недавно меня поставили на место золотой серединой троллинга и конструктивной критики. И злоба моя, негодавание, горечь обиды улетучились. Они внутри меня - ничто иное, как акт самобичевания. Теперь, при встрече, я, пожалуй, смогу смотреть на человека, не отводя глаз, ведь в них отныне не будет ни то что любви, даже капли наигранной жалости. И это, безусловно, достижение.
Буквально пол года назад - зимой, шагая поздним вечером вдоль дороги по сугробам с остывающим кофе, своим цветом напоминающим всем коньяк (а после него, кстати, и шли), я не могла представить, что за короткий срок со мной произойдет столько вещей. Не думала, так же, что с тем, что имела ранее, расстанусь, и много нового приобрету. Но все это разом теряет значимость. Одному моему знакомому удалось сформулировать идеологию жизни, уже давно закрепившуюся в моей голове: "На вещи и людей вокруг себя, а так же на занятия и увлечения стоит смотреть в масштабе собственной смерти". И, исходя из этого, я должна прекратить переживать из-за свалившихся на меня проблем, произошедших ситуаций, и основательно взяться за свое, некогда с энтузиазмом начатое, дело. А я только делаю вид. Не стараюсь, а, масштабно мысля, только постепенно исключаю из рациона пищу с красителями.
В отличие от последних шести часов, на море о подобных вещах совсем не думалось, хоть и ощущение самого отдыха пришло только в последний - десятый день (который совпал еще и с днем моего рождения). Даже не отдыха, а спокойствия. Никогда прежде мне не было так спокойно и хорошо, да еще и столь продолжительно. И надо бы этим наслаждаться, а я не то чтобы удивлена, - напугана: добрых дел я не делала, души родной любимой и в помине нет. Я сижу на набережной, и мне, словно на прощанье, море машет рукой - о ступеньки разбиваются высокие волны - шторм уже как вторую ночь. Через четыре часа мне уже занимать свое место в автобусе, в нем же праздновать свой день рождения. С чем связано появление этого чувства спокойствия? Может быть, причина его появления - еще один прожитый год? Вовсе нет. Вообще ни одна догадка не оказалась верной. Это было лишь затишье перед бурей, точнее унынием, которое не заставило себя ждать, объявилось через час, после моего прибытия домой. И вот уж точно - настолько разбитой я себя не помню.
В восемь часов утра по московскому времени я отправлюсь прочь от шума системного блока, от работы, близких и просто знакомых людей, от дел - купаться и расправлять косточки позвоночника, распивать белое вино, кушать креветки, гулять по ночному городу. И дажи одни только мысли об этом доставляют мне удовольствие, хоть несколько и разнятся с моим пониманием отдыха.
Мне весьма нравится формулировка " поставить минус / минус один напротив имени - фамилии". Особенно, когда по прошествии времени об этом ни капли не жалеешь.
Вообще работать по-настоящему - это обрабатывать интервью, писать о вине, что "«МАТЕУШ» - знаменитое розовое, самое дорогое и продаваемое в мире, удивительного вкуса и цвета" И иметь возможность его купить, и на самом деле попробовать. Описывая улицы Британии и путешествия "автостопом", понимать, о чем идет речь. Кстати об интервью.
Статьи, наконец, пишутся, материал приходит, встречи назначаются, свершаются, на будущее возлагаются большие надежды. И, дай Бог, все получится.
Сообщения подобного вида чаще встречаются на liventernet.ru в дневниках девушек, описывающих свои диеты и вещи, купленные исключительно в брендовых магазинах. Ну а у меня иначе:
минус четыре человека, некогда важных, плюс два знакомства нужных, а к ним в придачу удивительнейшей красоты и удобства свитер, несколько не к сезону, но зато даром.
За одни сутки можно сделать множество вещей и дел, а можно и ни одного, если люди, с которыми приходится работать - жалкие, убогие, и необязательные. И пора бы уже к этому привыкнуть и не удивляться, и уж тем более не переживать, хоть и разочарование - самое справедливое наказание за излишнюю наивность.
А писать о подобном общими фразами - неискренне, но удобно, да и звучит не обидно.
Настолько убого плакать четыре ночи подряд, что от этого в слезах засыпаешь и в пятую.
Я сегодня, обедая в гостях, ели сдержалась от того, чтобы не опустить свою голову в аквариум, что вместительностью в двести литров. Для того, чтобы существа вокруг меня были безумной красоты и, главное, безмолвными, а не говорящими гадости, клевету, не совершающими пакости и подлости. Это желание было единственным чувством, которое возникло у меня, когда я узнала, что предал и подставил меня мне близкий человек, да еще и в деле, с которым я хотела связать свое будущее. С остальными эмоциями я пока не разобралась.
На смену отчаянию с тоской пришли усталость и, наконец-то, довольство своей работой. Вчера, за весь июнь, мне впервые удалось выспаться в обед, набранные за это время силы ничтожно малы, а вот результат их использования великолепен - мы снимали обложку для интернет-журнала. Быть ассистентом мне весьма понравилось - достаточно сидеть в паре метров от места съемок, кушать карамельный йогурт и давать советы фотографу, который, кстати, сделал пару моих фотографий между делом.
Про "никаких привязанностей" помните? Так вот, это работает. И работаю я.
Мне очень жаль, что в моем гардеробе не найдется нарядов алых цветов, бордовых и подобных тонов, потому что настроение мое требует именно этого. Но ни в коем случае не с вульгарным подтекстом, а с оттенком отчаяния.
Я очень надеюсь, что к абсурду, описываемому мною ранее, как к любому, в общем-то правилу, найдутся исключения. Потому что иначе все, что я делаю, потеряет свой столь приятный мне смысл, станет лишь жалкими попытками что-то из себя представлять.
[500x335]
Все мои знакомства, контакты и связи, манера поведения, регулярность встреч и расставаний - это вовсе не продуманная тактика или удобная позиция по отношению к обществу - нет, это просто абсурд.
Четыре часа сна, какао, стопка номеров любимого журнала, никаких привязанностей, разве что к массажу - вот залог довольства собой и своей работой.
соотношение между удовольствием и противоречиями непостоянно
