Что я могу сказать о нуле? нуль - это то, что нас окружает до того, как мы это что то заметили
Мы "действуем". Каждый день. Вставая с кровати, говоря родным "доброе утро" и разговаривая с самим собой мы "действуем". Но прежде, перед нами стоит выбор. Кто. Почему. Как. Зачем. Что.
Кто. Кто будет обьектом наших действий? Кровать, мысль, или слово.
Почему. Почему нам следует так поступить? Мы ищем сторонние факторы влияющие и побуждающие нас к действию.
Как. Как нам "действовать? Можем подумать об этом, или сделать или просто оставить все как есть.
Зачем. Зачем нам это делать? Поиск внутренних логических цепочек для "действия".
Что. Что в конечном счете мы получим? Каковы конечные итоги\последствия всего нашего "действия" и вывод.
К несчастью послений вопрос мало кого волнует, либо его задают слишком позно.
Надо поминть, что каждое "действие" (слово, поступок и тд) имеет последствие.
И именно эти последствие определяют человека. Не важно какие внутренние или внешник факторы влияли на его "действие". По сути действие второстипенно. Важно именно последствие. Ответ реальности на него.
Так, человека, которые направляет свои "действия" на окружающих в крайне степени, называют альтруистом. И на оборот, человека, действие которого, влияют только на него самого него, называют эгоистом, опять же в крайней степени.
Человек свободен. Он сам в праве выбирать, что ему необходимо. Но надо быть на шаг впереди. Ведь порой и альтруисты устают..
"..Фары проезжающих машин и тяжело нависший забор - вот все мои спутники в эту ночь. Метеослужбы сулили низкую температуру сегодня. Наверное так и есть, но холода я не чувствовал, а даже на оборот, было как то комфортно. Никогда не верил в гороскопы, а теперь и доверия к метеослужбам пошатнулось, впрочем, я сам удивляюсь как верил им до этого. Дыхание перехватывало то ли от ходьбы, то ли от мыслей. Я брел сам не зная куда. Это не тот случай когда тебе некуда пойти, скорее это синдром апатии.."
Нельзя жить по принципу "дашь на дашь". В конечно итоге тебе просто напросто нечего будет предложить в замен, особенно если ты играешь черными. Но и без "задней мысли" творить что то тоже бессмысленно, особенно хорошее. Как показала практика альтруизм нынче не в моде, а уж тем более не в почете.
"..Легкая дрожь пробирала меня всю дорогу от точки до точки. Ощущение какой то ошибки не покидало ни на минуту. Казалось сам пар от дыхания завивался вокруг белой мглой, которая не давала ясно мыслить... "
Жизнь всегда состоит из контрастов. Боль и радость. Приторное и горькое. Черное и красное. Но именно контраст позволяет чувствовать.
Жизнь всегда состоит из информации. Ложной. Правдивой. Навязчивой. Но она никогда не будет лишней и ненужной.
Жизнь всегда будет разной. Скучной. Насыщенной. Реальной. Но она всегда бесценна.
"... Желтый фонари , как грозные цапли свисали вдоль дороги. Их свет пробивался сквозь узоры деревьев, чьи стволы отбрасывали угрюмую мозайку на всем протяжении пути. Едкий холод этой построждевственской ночи впивался под кожу. Говорят от светлых чувств у людей в животе пархают бабочки. Чушь. Все что там есть это соляная кислота, бикорбанаты, пепсиноген и пепсин.."
Без лишних слов: спасибо за этот год. Родителям, друзьям и тебе. Родителям за то что вы есть, без вас я ничто. Друзьям за безумные ночи и дни. Тебе за то вдохновение и ощущение, что я чувствую рядом с тобой.
Люблю
а итоги буду позже
после этого (недолгожданного) Нового года
лето покупает путёвку к нам, в город О
откуда ради него разбегаются по всем тёплым краям света
чтобы погреться с любимыми какую-то недельку
я жду только лето, кусочек безделия, несомнено свободу
другими словами: жду у моря погоды
(у моря, которого в этом промёрзшем городе и в помине не было)
я жду, чтобы хотя бы солнце не светило, а грело
оно как-то, в этой глухой сибири совсем перегорело
(как, впрочем, и я)
кто-то с прошлым летом сведёт счёты
у кого-то ничья
а я просто знаете, замёрзла
"..Холод. Даже держа руки в перчатках и в карманах он пробирался сквозь узлы петель ниток прямо внутрь. Я брел по желтым улочкам вдоль дорог по десятилетию. Не знаю, куда именно я хотел попасть. Хотел ли я неприятностей, или же найти что то еще. Не знаю. Все что я нашел в тот день - холод.
Холод был везде. На дороге. В подъезде. в Руках. В мыслях. Он клубился белым дымом вокруг от моего же дыхания. И опять только ненужный спам в телефоне и в голове.."
".. Я видел сон. В нем был я, ты и куча серого народу, чьи лица были покрыты белым шумом. В ушах стоял четкий и пронзительный звон. Я не умею читать по губам, но каждое твое слово врезалось в мой слух долгим эхо.
Забавно, но я не помню когда последний раз до этого видел сны.."
"..День подходил к концу. На удивление закат был приоткрыть от завесы серых туч. На улице улице было сыро и как то не по себе. День был через чур насыщен: и положительными и тяжелыми эмоциями.
Я не курил уже 13 дней. И никогда не захочу больше.."
"..Солнце уже заходило за горизонт, свет от фар автомобилей казался все более ярким и невыносимым. В киноцентре было оживленнее обычно, хотя чему тут удивляться в воскресенье днем? Устроившись на третьем этаже и уткнувшись в книгу, мысли в голове раздували конфликты интересов. Все что мне нужно было это не много успокоить их дымом в легких и вкусом чая во рту. Не знаю сколько бы я мог там просидеть. Час. Два. Может быть больше. Когда ничто тебе не мешает ты способен на многое, наверно..
Время снова браться за книжки..."
"... Выйдя на улицу, мои легкие сразу же наполнились морозным и свежим кислородом. На дворе стояла осень. Я достал пачку Кэпа, закурил. Поймал себя на мысли, что, наверное, это моя первая сигарета в жизни, которую я курю просто так. В первый раз, лет в 14\15, это случилось чисто из детского интереса, сейчас же мой организм требовал порцию канцерогена. Он хотел расслабится, забыться.
Идя вдоль трамвайных путей, в голове был устоявшийся беспорядок. Мысли о ней сменялись мыслями о музыке, видео, фото. Дойдя до остановки я про себя прочел последние отрывки из Геймена, стихи Бродского и Пушкина. Удивительно, сколько порой можно вспомнить дойдя до какой то остановки. Выброшенный бычок от сигареты, а вместе с ним и вся пачка, ознаменовал трамвай на горизонте. Прислонившись к окну я вдруг вспомнил свою любимую кофту и куртку с капюшоном.
Дома еще никого не было. Меня встретила звенящая тишина и постукивание жалюзей в спальне. Легкий рассеянный свет наполнял квартиру еще более печальным и удручающим видом. Подключив IPod к колонкам и включив случайное воспроизведение, я отправился в ванную, где в отражении меня встретил пресный взгляд самого себя.
Черт, а ведь вечер только начался..."
Никогда ни о чем не жалел, тем более о том, чего не было. Наверное я устал уже повторят себе это. Слова как наркотик: со временем перестают торкать и ты медленно перестаешь быть собой без новой дозы. Но дозы нет. Доводов нет. Нет, ни "за", ни "против". Есть только молчание. Глухое, но без эхо.
Я впервые за долгое время что то чувствую, но почему мы познакомились именно при таких обстоятельствах...? Не могу выдохнут.
Я всегда твердил, что судьба - игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако - сильно.
Я считал, что лес - только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнет на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Я писал, что в лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.
Моя песня была лишена мотива,
но зато ее хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладет на плечи.
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.
Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.
Все что было "до" не имеет больше никакого смысла. И поверьте, это не пустые слова. Достаточно просто сделать выводы
Никогда нельзя отрицать своего прошлого. Отрицая его, ты отказываешься от себя, как развивающая личность. Всегда должен быть "прежний" Ты, иначе Ты "сегодняшний" затеряешься в толпе.
"Мне трудно фотографировать действительно близких мне людей. Когда я смотрю на них через видеоискатель мне кажется что все это как то не правильно. Что я не могу показать все то, что я вижу в действительности. Некий дессонанс в моей голове не дает мне сделать снимок и именно в эти секунды я хочу все бросить к чертям. Да, я злюсь на себя. Я ненавижу себя. Не всегда, конечно, но порой.."
Никогда не наблюдать для того, чтобы только наблюдать! Это вызывает косоглазие, нечто принужденное и лишенное чувства меры. Переживание как чувство переживание никогда не удается. Не следует, переживая что-нибудь, озираться на себя, каждый взгляд становится тут “дурным глазом”. Прирожденный психолог инстинктивно остерегается смотреть, чтобы только смотреть; то же самое можно сказать о прирожденном живописце. Он никогда не работает “с натуры”, - он предоставляет своему инстинкту, свой camera obscura просеивать и выражать “случай”, “природу”, “пережитое”… Только общее проникает в его сознание, только заключение, результат: ему незнакомо это произвольное абстрагирование от отдельного случая. – Что же выйдет, если станешь поступать иначе?
Но стоит только посмотреть, что выходит из этого в конце концов, - множество пятен, в лучшем случае мозаика, во всяком случае нечто составленное, беспокойное, кричащее красками. Природа с артистической точки зрения вовсе не модель. Она преувеличивает, она искажает, она оставляет пробелы. Природа есть случай. Работа “с натуры” кажется дурным признаком: она выдает подчинение, слабость, фатализм. Видеть то, что есть, - это подобает совсем иному роду людей, людям антиартистическим, людям факта.
Надо знать, кто ты такой…
Какая-то дикость обнаруживается в способе, каковым американцы домогались золота; и их лихорадочный темп работы – сущий порок Нового Света – заразил дикостью старую Европу и распространяет по ней диковинную бездуховность. Нынче уже стыдятся покоя; длительное раздумье вызывает почти угрызения совести. Думают с часами в руке, подобно тому как обедают с глазами, вперенными в биржевой лист, - живут как кто-то, постоянно могущий “упустить нечто”. “Лучше делать что-нибудь, чем ничего не делать” – и этот принцип оказывается петлей, накинутой на всякое образование и всякий более развитый вкус. И поскольку в этой рабочей спешке явным образом исчезают все формы, то исчезает также и само чувство формы, способность слышать и видеть мелодию движений. Доказательством тому служит требуемая нынче повсюду топорная ясность во всех ситуациях, где человек хочет быть честным с людьми: в общении с друзьями, женщинами, родственниками, детьми, учителями, учениками, начальниками и правителями, - нет уже больше ни времени, ни силы на церемонии, на вкрадчивые любезности, на всяческий esprit развлечений и вообще всяческий otium. Ибо жизнь в охоте за прибылью вечно принуждает к тому, чтобы на износ растрачивать ум в постоянном притворстве, коварных хитростях или опережении: доподлинной добродетелью оказывается теперь умение сделать что-либо в более короткий срок, чем это удастся другому. И, таким образом, лишь редкие часы отведены дозволенной честности, но к этому времени уже устают и хотят не только “расслабиться”, но и растянуться вдосталь и самым пошлым образом. Под стать этой склонности пишут нынче и письма; их стиль и дух всегда будут действительным “знамением времени”. Если еще находят удовольствие в обществе и искусствах, то это схоже с удовольствием, которое надумывают себе заработавшиеся рабы. О, уж эта невзыскательность “радости” у наших образованных и необразованных! О, уж эта нарастающая подозрительность ко всякой радости! Работа все больше и больше перетягивает на свою сторону всю чистую совесть: склонность к радости называется уже “потребностью в отдыхе” и начинает стыдиться самой себя. “Мы в долгу перед нашим здоровьем” – так говорят в случае, если оказываются застигнутыми на каком-нибудь пикнике. Да, в скором времени могло бы даже дойти до того, что склонности к vita contemplativa (т.е. к прогулкам с мыслями и друзьями) поддавались бы не иначе, как презирая себя и с нечистой совестью. – Что ж! Прежде все было наоборот: нечистая совесть принадлежала самой работе. Человек хорошего происхождения скрывал свою работу, когда его приводила к ней нужда. Раб производил свою работу под гнетом чувства, что он делает нечто презренное, - само “делание” было чем-то презренным. “Знатность и почет возможны лишь при otium и bellum” – так звучал голос античного предрассудка!