Однaжды кишечнaя пaлочкa нaшлa волшебную пaлочку...
Итак, любимая тема женских сайтов – отношения мужчины и женщины – вдруг вывела меня на воспоминания о моей любимице Таре, которую я потеряла четыре года назад. Тара – это ротвейлерша, необыкновенной красоты и ума собака, преданнейшее существо, которая умерла в возрасте одиннадцати лет.
Почему о ней? И, вдруг, я всё вспомнила!
Так получилось, что все интересующие меня эксперименты над мужчинами, я произвела в «дозамужественный» период. В замужестве ни разу мужу не изменила. Вовсе не из добродетельности, а в силу своего характера.
Я и на рынке, если сделала покупку, никогда не интересуюсь этим же товаром, проходя по рядам дальше. Не прицениваюсь, не присматриваюсь. А зачем? Чтобы расстраиваться, что дальше дешевле и лучше? Нет, все мои мысли, что делать со своей покупкой, как приладить её к своим потребностям. Так получилось и с мужем. Не нашёлся мужчина, который смог мне доказать, что он лучше того, кого выбрала Я.
А причём Тара? Моя Тара имела несколько «связей» с мужчинами кобелиного звания. И всё у меня на глазах.
Вот об этом я и вспомнила. Вот об этом и расскажу.
Когда моя красавица, достигла возраста «невеста на выданье», то есть вошла в третью течку, мы загрузили себя поиском «достойной партии». Когда муж прибежал взволнованный и закричал: «Нашёл!», сердце забилось не только у Тары, но и у меня, так как понимала важность момента. Тарочку ждало знакомство с мужчиной!
Барри был красавцем. Я даже простила ему превышение стандартов в размерах. Барри был мужик! Мы назначили время и я, как «мамаша» невесты, рванула домой, заниматься приготовлениями и консультироваться по телефону со своим другом, владельцем красавицы-боксёрши Яны, Андреем.
И вот он момент. Тара бегает по двору, переливаясь на солнце своей великолепной короткой шерстью, демонстрируя свою принадлежность к благородному племени. Барри, зашёл во двор деловито, не торопясь, осмотрелся, подошёл увесисто к нашей красавице и замер. Просто памятник нашим ожиданиям. Тарочка стояла тоже неподвижно, вся в надежде и уже начиная очаровываться флюидами мужественного пса. Барри стоял неподвижно!
Тара решила кокетничать. Она повернулась к нему хвостиком (вернее местом, откуда он когда-то рос). Она вздрагивала, подпрыгивала, приседала. Барри принюхался и вдруг…
Да, Барри учуял еду в чашке Тары. Он сьел всё, от чего отказалась «невеста» в волнении, и разлёгся на асфальте, явно приготовившись к отдыху. Ему явно у нас понравилось, и он был вовсе не прочь у нас поселиться.
В общем, с первым кандидатом пришлось расстаться. Он был готов, но совсем не к тому, что от него ждали.
В спешке нашли ещё одного кандидата. Блад! Ну что же, кличка давала надежду! Корсар не должен был подвести. Блад жил в квартире, поэтому свидание опять проходило у нас.
Мне кобель не понравился сразу. Мелкий, субтильный, какой-то вёрткий, но времени не было, дни уходили.
Он забежал к нам во двор, подбежал к Таре, принюхался и, вдруг, она неуловимо быстро оттолкнулась всеми четырьмя лапами от земли, сделала в воздухе резкое вращение и приземлилась грациозно, уже мордой к нему, то есть развернулась на сто восемьдесят градусов.
Даже я поняла, что «жених» испугался! Он прикрыл глаза, резко отпрянул, втянул голову, и понял, что облажался. Блад начал гавкать и рычать на нашу девочку! Она величественно замерла, а потом резко вцепилась ему в шею своими клыками. Он хрипел, скулил, а она мёртво его держала. Потом «сплюнула» кандидата и пошла гордо прочь. Блада увезли с позором. Я вздохнула с облегчением .
Вечером нам сообщили, что кобель есть, и всего через улицу от нас. Хозяева готовы, кобель отличный, хороших кровей, но щенячью карточку так в родословную не выправили. У нас это проблема. Мы согласились и повезли нашу Тару. Нас пригласили на свою территорию.
Красивый дом, красивый двор, приветливые хозяева. И пёс! В нём было всё: красота, благородство, характер, достоинство. И я, и Тара поняли – это он!
Я спустила свою девочку с поводка, она лёгкой иноходью подалась к мужчине своей мечты. Это надо было видеть! Прелюдия продолжалась около получаса. Бакс танцевал перед моей любимицей, вылизывал ей ушки,
Каждое дело проходит пять стадий: шумиху, неразбериху, поиск виноватых, наказание невиновных и награждение тех, кто к этому не имеет никакого отношения.
Христианская притча
Блаженный отец Иоанн Колов (прозвище это дано было преподобному по малому росту его, и значит «малый» — послушания воспитанник) оставил мир в юном возрасте. С родным братом своим Даниилом он удалился в скит, где оба приняли монашество. Они поместились на жительство в одной кельи и проводили время в посте и молитве. По прошествии же некоторого времени Иоанн сказал брату своему Даниилу:
— Я решился нисколько не заботиться о своём теле. Не хочу употреблять ни пищи, ни питья, приготовленных на огне, но хочу пребывать в этой пустыне без попечения, подобно бесплотному ангелу, — сказав это, он тотчас снял бывшую на нём одежду и нагой вышел из кельи в пустыню.
В эту ночь случился сильный мороз. Не стерпев мороза, Иоанн возвратился в келью к брату своему и начал стучаться в дверь. Брат, желая вразумить его, долгое время не подавал голоса. Потом сотворил молитву и спросил:
— Кто там стучится так настойчиво в мою дверь?
Иоанн отвечал:
— Это я — брат твой Иоанн. Не могу вынести мороза и возвратился послужить тебе.
Даниил отвечал:
— Не прельщай меня, демон! Уйди, я не отворю тебе. Как смеешь ты говорить, что ты — мой брат? Разве не знаешь, что брат мой — ангел, что он небрежёт о теле, что не нуждается в пище? Уйди от меня!
Иоанн сотворил молитву и сказал:
— Я — брат твой Иоанн! Ныне узнал, не стерпев мороза, что на мне плоть.
Когда он покаялся, то брат отворил дверь и принял его в келью, при этом сказав ему:
— Брат, на тебе плоть — для неё ты должен трудиться о пище и одежде.
Притча неизвестного происхождения
Очень часто у Мастера спрашивали, что будет после смерти. Мастер никогда не отвечал на такие вопросы.
Однажды ученики спросили, почему он всё время уклоняется от ответа.
— Вы замечали, что загробной жизнью интересуются именно те, кто не знает, что делать с этой? Им нужна ещё одна жизнь, которая длилась бы вечно, — ответил Мастер.
— И всё-таки, есть ли жизнь после смерти или нет? — не унимался один из учеников.
— Есть ли жизнь до смерти — вот в чём вопрос, — ответил мастер.
[392x300]
«Longtemps, je me suis couché de bonne heure» («Давно уже я привык укладываться рано») — так начинается одна из величайших книг мировой литературы — «В поисках утраченного времени». Странный роман странного автора и странного человека.
В книге современного шотландского писателя Эндрю Круми «Мистер Ми» профессор французской литературы читает лекцию о Прусте: он был гомосексуалистом и наполовину евреем, страдал от бессонницы и астмы, отдал мебель умершей матери в любимый гей-бордель. В заключение студентам предлагается почитать отрывки из романа о смерти Бергота и о борделе.
Эта пародия содержит в себе почти все клише, заполняющие в массовом сознании образ Пруста (плюс огромный и неудобочитаемый роман). И не то чтобы они не соответствовали действительности. Вот только сам Пруст подобные пустые факты вообще не считал подлинной реальностью, каковой для него было лишь искусство.
Марсель Пруст родился 10 июля 1871 года в парижском пригороде Отей, куда его родители сбежали от ужасов Парижской коммуны. Его отец был известным врачом, профессором медицины; мать, Жанна Вейль, принадлежала к семье богатых еврейских финансистов, выходцев из Эльзаса (по материнской линии Пруст был дальним родственником Карла Маркса). Семья часто приезжала погостить в родной городок отца Илье, под Шартром (в романе Пруст переименовал его в Комбре).
Учился Марсель не слишком хорошо, хотя много читал и рано начал проявлять литературные способности. По окончании лицея Кондорсе в 1889 году отслужил год в армии, а затем записался на юридический факультет университета. Учёбу вскоре бросил, разве что с интересом посещал лекции Анри Бергсона, философия которого оказала на Пруста большое влияние. Пытался устроиться на работу: в 1895 году поступил в штат библиотеки, но сразу же взял отпуск по болезни и так и продлевал его, пока не уволился окончательно через пять лет. Семья Пруста была очень состоятельной, и необходимость зарабатывать себе на хлеб перед ним никогда не возникала.
Вместо этого жизнь Пруста заполняло посещение салонов, аристократических и литературных. Периодически он что-то печатает, публикует новеллы, заметки из светской хроники, выпускает в 1896 году сборник рассказов и эссе «Утехи и дни», начинает и бросает писать роман, переводит книги английского эстета Рескина. Серьёзным литературным трудом всё это вряд ли можно назвать.
Во время дела Дрейфуса увлекается политикой, видимо возмущённый ростом антисемитизма, хотя евреем он себя не ощущал (как и католиком: в католицизме его привлекала только эстетическая сторона). Впрочем, политика ему быстро надоела. В общем, классический тип богатого светского бездельника, элегантного сноба и эстета. Жизнь, заполненная удовольствиями: светские ужины, театры, гулянья в Булонском лесу, поездки в Италию и на нормандские курорты.
Обратной стороной этого светского порхания была тяжёлая болезнь — в девять лет Пруст перенёс первый приступ астмы, которая затем мучила его всю жизнь. Ещё одним «тёмным обстоятельством» была проблемная сексуальность. Хотя для Пруста никакой проблемы здесь не было: женщины его никогда не волновали. Свою сексуальную ориентацию он осознал рано, уже в десять лет влюбившись в мальчика постарше. В лицее он объяснялся в нежных чувствах сначала одному, затем другому соученику, но его откровенность и пылкие признания вызвали только отвращение и неприязнь. С этого момента Пруст замкнулся и больше никогда открыто не сознавался в своих «склонностях».
После лицея его жизнь оказалась заполнена вереницей увлечений, по большей части платонических; самым серьёзным из них был двухлетний роман с музыкантом Рейнальдо Аном; из-за другого своего «друга», Люсьена Доде, сына писателя Альфонса Доде, Пруст даже стрелялся на дуэли. Свою ориентацию он рассматривал как врождённую особенность, скорее вариант нормы; стыд и угрызения совести вызывала у него лишь необходимость скрываться, прятаться, лгать близким людям, особенно горячо любимой матери. В либеральной Франции гомосексуализм не преследовался в уголовном порядке, но и особого сочувствия не встречал, а процесс Уайльда 1895 года и широко
27 сентября 1940 года к французско-испанской границе в Восточных Пиренеях подошла группа людей из оккупированной Франции. Они надеялись, перейдя границу, перебраться из Испании в США. Испанская полиция остановила их.
Граница была закрыта. Беженцам предложили вернуться. Между вишистской Францией и Третьим рейхом действовало соглашение, в соответствии с которым немецких эмигрантов — а то были именно они — надлежало высылать на родину.
В ночь на 28 сентября в гостинице один из беженцев отравился морфием.
Пограничники были потрясены. Остальных его товарищей по несчастью на следующий же день пропустили в Португалию.
Самоубийцу звали Вальтер Беньямин. Немецкий литератор-эмигрант, семь лет назад (сразу после того, как в Германии пришли к власти фашисты) переселившийся во Францию. Еврей, антифашист, с сильными коммунистическими симпатиями.
Говорили: не повезло. Дурацкая, нелепая смерть, в точности под стать его жизни. Просто так совпало: и граница-то была закрыта всего один день. Случись дело раньше или позже, спокойно бы прошёл, жил бы в своей Америке, писал, сидя где-нибудь на тридцатом этаже небоскрёба подальше от исторических событий. Так нет же, надо было травиться.
Однако как бы там ни было, этот «эгоцентричный», «ребячливый» одиночка — таким Беньямина признавали даже те, кто хорошо его знал и любил — своим самоубийством фактически спас жизнь многим людям. Среди спасшихся была Ханна Арендт, которая вывезла за границу рукописи Беньямина. Она опубликует их уже после войны. Многое из написанного им увидит свет и того позже.
При жизни он вообще не издал самого существенного. А самого-самого главного своего труда (о пассажах, Passagenwerk — интерпретация культурного и социального состояния XIX века), который он писал десять лет, не успел даже закончить. Не успел Беньямин издать и ещё такой ключевой для его понимания жизни текст, как «Берлинское детство на рубеже столетий».
То, что он издать успел, впрочем, тоже не принесло ему ни счастья, ни понимания. Его диссертацию о происхождении немецкой барочной драмы ещё в начале 20-х философский факультет Франкфуртского университета отверг как «совершенно нечитаемую». В 1925-м он её всё-таки издал, но на академическую карьеру — а значит, и на надёжный доход и социальный статус — нечего было и надеяться.
Отныне и до самой смерти Вальтера Беньямина ждали лишь случайные журналистские заработки, которые и определили его манеру письма: эссеистическую, фрагментарную. Так по крайней мере говорят. Правда, больше похоже на то, что писал Беньямин именно и только так, как думал и чувствовал. Ведь из-под его пера не вышло вообще ни единого академичного, по всем правилам выстроенного текста.
Всю свою недолгую жизнь он считал себя неудачником. Пишут даже, что именно из этого неустранимого факта он сделал себе культурную позицию. Это очень возможно. Тем более что культурную позицию и смысл он умел сделать буквально из чего угодно.
Под его неловкими руками всё преображалось в смысл. Кажется, он был призван в мир затем, чтобы оправдывать всё неудавшееся, оттеснённое торжествующим историческим процессом на свою обочину. Недаром к самой сердцевине его исторической концепции принадлежит представление: смысл истории — в оправдании того, что потерпело поражение в прошлом.
Случайно ли, что именно так произошло с ним самим? Он был открыт в шестидесятых, когда стараниями его друга, отчасти сотрудника и в какой-то мере единомышленника Теодора Адорно вышло первое систематическое собрание его сочинений. Уже в совсем другую историческую эпоху, в 1972—1989 годах, был издан семитомник Беньямина, вместивший, кажется, уже всё, что только можно. А в 1995—2000-м — ещё шесть томов его писем известным и неизвестным адресатам с 1910-го по 1940 год.
К этому времени стало ясно: наследие Вальтера Беньямина неотделимо от умонастроений
Оставьте на время семейные дрязги.
О рыбке златой расскажу я вам сказку.
Предвижу заранее ваши улыбки-
Ну, кто же не читывал сказку про рыбку?
При всем уваженьи к таланту Поэта
Прочту по-другому вам сказку я эту.
Итак...
У холодного синего моря
Когда-то давненько стояло подворье.
Пожалуй, подворье уж сказано громко-
Косая избенка, на крыше соломка.
Забор повалился, ворота упали,
Хромая телега в убогом сарае.
Стеклина вот-вот упадет из окошка,
Из всей животины - собака да кошка.
Причина ясна: старику со старухой
Не просто справляться с житейской разрухой.
Поскольку не в Сочи они проживали,
Курортникам комнат они не сдавали.
Давно стариков позабыли внучата,
И денег фальшивых старик не печатал.
В горшках не хранилось фамильное злато.
Старик со старухой не жили богато.
Помимо детей ими было нажито
Две пары лаптей, да худое корыто.
И жизнь их была тяжела да убога.
Всего-то и счастье, что море под боком.
Старик не лентяй, да и сеть сохранилась,
А рыба в ту пору в достатке ловилась.
Да так бы и жили, свой век коротая
Ни жизни другой, ни богатства не зная,
Ни шатко, ни валко, ни сладко, ни худо,
Коль не было б небом им явлено чудо.
Пошел как-то раз старичок, как обычно
К холодному морю за рыбной добычей,
Закинул он невод в белесые волны,
На берег присел в ожиданье улова.
Забывшись, уставился в небо рябое,
Да так и уснул под шипенье прибоя.
Проснулся старик от гуденья и воя -
На берег несется волна за волною.
Буруны взлетают, что кони лихие.
Видать, разошлась не на шутку стихия.
Водою и пеной играется ветер.
Как медные струны, натянуты сети.
Дубовые колья сгибает лучиной.
Вот-вот весь улов устремится в пучину.
Христианская притча
Пришёл однажды авва Аммон в некоторое местопребывание иноков, чтобы разделить с братьями трапезу. Один из братьев того места вёл себя неподобающе — его посещала женщина. Это сделалось известным прочим инокам. Они смутились и, собравшись на совещание, положили изгнать этого брата из его хижины. Узнав, что епископ Аммон находится тут, они пришли к нему и просили его, чтоб тот пошёл с ними для осмотра кельи брата. Узнал об этом и брат. Он скрыл женщину под большим деревянным сосудом, обратив его дном к верху. Авва Аммон понял это, и ради Бога покрыл согрешение брата. Придя со множеством иноков в келью, он сел на деревянный сосуд и приказал обыскать помещение. Келья была обыскана, но женщина так и не была найдена. Братья были в замешательстве.
Авва Аммон сказал им:
— Бог да простит вам согрешение ваше.
После этого он помолился и велел всем выйти. За братьями пошёл и сам. Выходя, он взял милостиво за руку обвинённого брата и сказал ему с любовью:
— Брат, внимай себе.
Источник: Полное собрание творений святителя Игнатия Брянчанинова. Т. 6.
Нам кажется, что игры ушли вместе с детством. Ребёнку говорят: будь серьёзней; не бегай, не прыгай; сдерживай эмоции, веди себя спокойно. Так постепенно игра как проявление детства в нас подавляется. И мы начинаем любые проблемы воспринимать слишком серьёзно, близко к сердцу, а не находя их решения, впадаем в отчаяние.
Говорят: «Вся жизнь — игра, а люди в ней — актёры». Считается, что идея восприятия жизни как игры принадлежит древним китайцам, благодаря существующей и ныне притче. К мудрому даосу за советом пришёл человек, считавший себя самым несчастным. Чтобы объяснить даосу свои переживания, он сравнил свою жизнь с лодкой, а вокруг шторм, волны её швыряют и бьют. Ощущение безысходности накрывало несчастного, он считал, что не в его силах что-либо сделать. Даос лишь улыбнулся и предположил, что если волны играют, то и лодка может играть. И тут человек всё понял! Игра — добровольное занятие, и в его силах менять события в любую сторону и получать от жизни радость.
«Жизнь — это комедия для тех, кто думает, и трагедия для тех, кто чувствует» — так считает автор бестселлера «Об этом вслух не говорят» финский писатель и журналист Мартти Ларни. На самом деле наличие проблемы — это наше субъективное видение. Одну и ту же проблему каждый будет видеть по-разному. Один махнёт рукой и, рассмеявшись, предложит простое решение. Второй схватится за голову и будет думать, что он самый несчастный. Если познакомиться с этими двумя выдуманными персонажами поближе, то окажется, что первый легко управляет другими, диктует свои правила и ведёт все дела на пользу себе — и при этом получает массу удовольствия от жизни. Второй человечек будет принимать правила другого, переживать из-за всех событий, происходящих с ним, и будет жаловаться, что жизнь его не любит. А вы должны решить, каким из этих людей вам нравится быть.
Нужно научиться воспринимать окружающее оптимистично, радоваться каждой минуте жизни и быть счастливым — представлять, что жизнь — игра. Играйте, включайте смекалку, выдвигайте свои предложения, покажите жизни, что не она ваш начальник, а вы партнёры. И пусть в этой игре побеждаете вы или побеждает дружба. Английский популяризатор нематериального стремления к счастью Алан Уотс утверждал: «Жизнь — игра, первое правило которой — считать, что это вовсе не игра, а всерьёз».
Конечно, сразу ничего не получится, нужен опыт. Представьте любую игру: тот, кто играет в неё давно, постоянно самосовершенствуется, искусно победит в любом случае. А новичок, разумеется, будет оступаться, делать ошибки, но накапливать опыт.
Восточное представление об игре отличается от западного видения. Если на Западе игра предполагает наличие победителя и проигравшего, то на Востоке важен лишь процесс и победителей может быть несколько.
Перейдём к практическим советам.
Когда два близких человека спорят и ссорятся, чаще всего кто-то берёт верх, но у обоих остаётся неприятное чувство, душевные терзания и отношения оказываются испорчены. Оба проиграли. В этом случае стоит уступить, даже если есть ощущение своей правоты, в результате останутся спокойные и тёплые отношения, обоим будет приятно, что спор окончен. Оба выиграли. Важно не прогибать события под себя, а спокойно наблюдать и в нужный момент сделать то, что вам необходимо.
Не ставьте перед собой целей, которых вам практически невозможно достичь. Как бы вы ни старались, вы только истощите свои силы и упустите все жизненные радости. В итоге вы проиграете. Лучше чётко определиться со своими задачами, приоритетами и быстро приспособиться к постоянно меняющимся условиям игры. Это подарит уверенность в себе, ощущение полноты жизни.
Как же научиться взаимодействовать с жизнью и
[392x300]
Третий глаз, шестое чувство, внутренний голос? Кому-то случалось тревожно подскакивать от телефонного звонка, даже не догадываясь о содержании предстоящего разговора, когда ничто не предвещало беды, — а тут раз, и плохие новости! Но ведь предчувствие было! Что это? Простое совпадение или всё-таки интуиция? Каким образом наш разум предугадывает грядущие события? И почему в одних случаях попадает в точку, а в других ошибается?
Знания априори
О природе интуиции можно говорить долго. Её механизм точно не описан, это и порождает массу теорий о вселенском космическом потоке знаний, божественном озарении и много о чём ещё. Но всё это гипотезы из области эзотерики, не имеющие реального научного подтекста. Современные же учёные склоняются к мнению, что так называемое шестое чувство — продукт неосознанного мышления. Что-то наподобие компьютерной программы, которая автоматически включается, обрабатывает данные и выдаёт результат в виде размытого сигнала. Его-то мы и называем предчувствием.
Когда приходится долгое время размышлять над решением непростой задачи, требующей высокой концентрации, человек пытается получить ответ дни напролёт, однако все его попытки тщетны — стоит только нащупать правильный путь, как вся картинка рушится. И вот в один прекрасный день решение появляется из ниоткуда, вызванное, казалось бы, абсолютно случайной ситуацией. В народе говорят, что хорошие решения приходят обдуманно, а гениальные — случайно. Вспомним хотя бы явление таблицы химических элементов Менделееву во сне, яблоко, упавшее на голову Ньютона, повлёкшее за собой открытие закона всемирного тяготения, и голого Архимеда, бегущего по улице с криком «Эврика!». В действительности ответ не пришёл сам собой — ему предшествовали дни упорных размышлений. Мозг усиленно трудился, пытаясь сложить уравнение, формулу. Нашлось решение хитросплетённых задач в тот момент, когда сознание переключилось на другой объект, а подсознание продолжало работать.
Такая трактовка вполне объяснят интуитивные знания, но когда речь заходит о предвидении событий — задача усложняется. Ведь мы же специально не размышляем о развитии ресторанного бизнеса и тонкостях профессии, когда, собираясь в любимое заведение, предчувствуем, что нам туда не попасть. Наоборот, мы всячески отмахиваемся от навязчивого ощущения, собираемся и… натыкаемся на закрытые двери — нагрянула инспекция или случился небольшой пожар. Согласитесь, такие ситуации пусть редко, но встречаются. Как тут не погрешить против законов логики и не приписать результат некой мистической субстанции?!
И таковая действительно существует внутри каждого из нас — наше подсознание. Учёные считают, что наше восприятие мира подобно эффекту 25-го кадра, где из ста одновременно увиденных картинок человек осознаёт только четыре. Остальные восемьдесят шесть обрабатываются неосознанно. Мозг продолжает подмечать и анализировать факты, выстраивать логические цепочки независимо от нашей команды. Так и получается, что, специально не задумываясь над ситуацией, мы всё же проигрываем её в подсознании и получаем вполне вероятный прогноз грядущего происшествия.
Опять промашка
Вполне закономерно возникает вопрос — почему наше такое «умное» подсознание так часто ошибается или попросту не выдаёт никакого прогноза? С какой бы точки зрения мы ни рассматривали феномен интуиции, ответ будет одинаковым: мы не умеем правильно распознавать и адаптировать его сигналы. Наука объясняет такие промахи синкретизмом неосознанного восприятия. То есть, не концентрируясь на деталях, мы запоминаем картинку в целом и при повторении её отдельных элементов отталкиваемся от этих целостных знаний.
Вспомните, как часто определённый запах или звук вызывает целую цепочку ассоциаций, невольно возвращая нас к забытым чувствам и переживаниям. Так происходит и во время интуитивного предвидения. Только сам раздражитель и
Подруга моя с ума сошла – в соцсети объявился ее бывший парень, и теперь она млеет от любви. А ведь она уже два года замужем. И даже ребенок имеется – попробуй такой факт проигнорируй. Но игнорирует.
Каждый вечер она бегает по соцсети этой туда-сюда, как ненормальная, ждет еще какой-то весточки, какого-то знака. «Я думала, что ты его давно забыла, – ворчу я. – Что отцвели уж давно хризантемы в саду. Я думала, что у тебя крепкая семья, новая жизнь, новые чувства. А ты... Тьфу». Почему-то мне очень обидно за мужа моей подруги – он и не догадывается, бедняга, что жену его трясет, как в трансформаторной будке. Жена грезит о несбывшемся. Плачет. Кусает губы. Вспоминает.
«Он бросил тебя, забыла? – мне так хочется, чтобы подруга очнулась от наваждения. – Он сказал, что не готов, что устал, что не хочет быть с тобой. Он обманывал тебя, изменял, он разбил тебе сердце. Но что же теперь? Стоило ему появиться, поставить тебе пятерку за фото «Я и мой кот Савелий», как ты готова бежать за ним на край света, наплевав на доброго и преданного тебе человека. Почему? Объясни мне, Бога ради, почему?»
Подруга не слышит меня. Открывает папку со старыми фотографиями и смотрит, смотрит на любителя соцсетей, то улыбаясь, то снова заливаясь слезами: «Я так скучаю по нему, так скучаю». Короче говоря, и все былое в отжившем сердце ожило.
А тут как раз одна читательница, Вика, мне письмо прислала – тоже рассказывает, что ее вдруг тоска по бывшему одолела. Сейчас она живет с неплохим парнем – у него есть честь, совесть, квартира и пузо. «Я варю солянку и пилю его по поводу недоделанного ремонта, он забывает выбрасывать мусор, терпит мои длинные волосы по всей квартире и вопли. Короче, мы такая нормальная среднестатистическая молодая гражданская семья».
Но тут в аське появляется экс-принц трехлетней давности. «Привет», – неоригинально здоровается он по утрам. И пишет потом какую-нибудь чушь. И она ему пишет чушь. «Иногда мы говорим о том, что было. Я спокойно сообщаю, что я тебя любила, дорогой, до полуобморочного состояния. И улыбаюсь. Он отвечает: «А я тебя нет», – и тоже ставит смайлик».
Моя подруга и эта незнакомая мне девушка Вика ведут себя абсолютно одинаково. Они начинают раздражаться на мужей и волноваться из-за былых возлюбленных. Понять, почему так происходит, в общем-то, несложно. Что толку из-за мужа волноваться – вон он, в трениках на балконе курит, толстый и начинающий лысеть. «Саша, блин, вынеси мусор!»
Муж – это так привычно. Так предсказуемо. Так скучно. То ли дело – давно забытый старый. На фоне монотонных будней история с ним кажется такой бодрящей. Мужья у нас, чего греха таить, не самые романтичные на свете, и бабоньки в браке тоскуют по сильным эмоциям, ох как тоскуют. Даже заключенный из «ИК-53 Верхотурье» может легко встряхнуть такую даму капелькой внимания и парой смайликов, что уж о несудимых говорить.
Много ли женщине надо, чтобы снова почувствовать себя в круговороте чувств? «Я живая! – ликует моя подруга, которая еще совсем недавно считала, что в жизни, кроме памперсов и «Дорогая, не забудь мне пива купить на выходные», ей уже ничего не светит. – Я еще кое-что чувствую. Я не совсем зачерствела». У нее наконец-то появился повод погрустить, помечтать «А вдруг?», пострадать. Конечно, на нее, такую, не действуют мои рациональные доводы. Ей тошно от доводов. Как и от брака.
«Я уже тысячу раз думала – все, заканчиваю с этим, – признается Вика. – Фиг! Он пишет, а у меня руки трясутся. И обратно хочется. В 2008-й. И не хочется. Мозгом не хочется, а сердцем хочется. Мозг говорит: «Перестань, что ведешь себя как дура!» – а не могу перестать. Помогите, что делать?»
Ты уже делаешь, Вика. Ты уже выбрала эти лайт-страдания. Они вроде и безопасные – в Интернете надо лишь хистори за собой регулярно подтирать. А вроде и дают необходимую дозу адреналина – ты переживаешь, ты кокетничаешь, ты вроде делом занята, а не просто тупо существуешь, как гусеница. Но и ты, и я, и моя подруга прекрасно понимаем: все это от скуки. Достаточно уйти от мужа, чтобы точно так же начать
Притча от Анжелики Шинкарь
Два путника повстречались в Пустыне Печали.
— Как ты попал сюда? — спросил один другого.
— Жизнь меня не любила, — ответил другой, — и однажды её нелюбовь привела к тому, что мне стало всё равно, куда идти. Тогда я пошёл, куда глаза глядят, оказался в Пустыне Печали и заблудился в ней.
— И давно ты здесь?
— Очень давно. Тут страшная, проклятая земля — никаких условий для жизни. Один день ничем не отличается от другого, но каждый из них уносит в небытие ещё два.
— Как жаль, что в мире существуют такие места… Я тоже оказался здесь, но совершенно случайно. К счастью, ни одна пустыня не бывает бескрайней, и я хочу как можно скорее выбраться отсюда.
— Наивный! Пустыня Печали — это замкнутый круг. Отсюда нет выхода. Мы с тобой бредём по ней уже второй час, но разве за это время хоть что-нибудь изменилось?
— Изменилось! Гляди! — воскликнул первый путник, указывая рукой куда-то вдаль. — Там, впереди, не оазис ли?
— Мираж…
— А вдруг оазис? Давай, посмотрим!
Да, это действительно был оазис. Его жители радушно встретили путников, ведь каждому из них тоже пришлось преодолеть пустыню, прежде чем они сами оказались здесь. Тут была вода, растения, животные. Люди заботились о них и были счастливы.
— Я хочу здесь остаться! Посмотри, как красиво вокруг! — обрадовался первый.
— Что хорошего ты увидел? — удивился второй. — Примитивное хозяйство, никаких удобств, сплошная скука, тоска и беспросветность.
— Но мы ведь сами можем построить всё, что нам нужно! Это в наших силах!
— Как ты не понимаешь? — угрюмо проворчал второй. — Здесь за счастье нужно бороться точно так же, как и везде. Оазис — та же самая пустыня, но только празднично украшенная. Взгляни-ка внимательнее: ты думаешь, жизнь любит этих людей?
— Эти люди любят жизнь! — возразил первый. — И даже если вокруг пустыня, они живут не в пустыне.
Они спорили ещё долго, но так и не пришли к единому мнению.
Ночью второй так и не сомкнул глаз, всё ворочаясь с боку на бок. Первый же уснул сном праведника и проспал так до самого утра. Проснувшись утром, он не обнаружил своего товарища. На ноги подняты были все жители оазиса. Искали везде, во всех хижинах, во всех уголках. И наконец нашли. Одинокую цепочку следов, уходящую вдаль — в Пустыню Печали…
«...Перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: горячо любить и беречь свою Родину…»
"Эти слова произносили миллионы детей Советского Союза, вступая в пионеры. Созданная 19 мая 1922 г. Всесоюзная пионерская организация им. Ленина должна была ковать поколения строителей коммунизма. Но, если стряхнуть всю идеологическую шелуху, она ещё и учила - пусть с издержками тоталитарного общества, но всё же - что такое хорошо и что такое плохо. Что честь дороже денег, что товарищу надо помогать, а предавать и продавать - это подло."
АИФ 19.05.2011
Я не пытаюсь вернуться в прошлое, я просто не хочу забыть...
6 мая исполнилось 155 лет со дня рождения Зигмунда Фрейда
Фрейд поначалу был крайне неудобен людям — ни научному сообществу, ни широким массам. Он был невыгоден. Люди совсем не хотели перемещать в область сознания свои глубоко загнанные в подполье проблемы. Они привыкли жить так, как жили уже не одну сотню лет до этого.
Великолепное одиночество
Человек склонен к неведению. Оставаться в неведении насчёт истин и фактов, знание которых может нарушить привычный и комфортный ход жизни, выгодно и приятно человеку. Нет, я, конечно, не говорю за каждого, бывают и исключения. Но о большинстве людей, о массах можно уверенно сказать: люди не любят перемен. Потому что перемены (особенно резкие перемены вроде революций) всегда приводят к ломке привычного миропорядка — давно усвоенных и уже таких родных представлений. Как спел в своём перестроечном гимне Виктор Цой, «сигареты в руках, чай на столе, так замыкается круг, и вдруг нам становится страшно что-то менять».
Вот с таким как раз страхом перемен столкнулся сорокалетний Зигмунд Фрейд в 1896 году, прочитав в Венском психиатрическом и нейрологическом обществе доклад, в котором сообщил о результатах своих исследований.
Результаты эти показались слушателям совершенно неприемлемыми. Фрейд — спокойно, без истерик и революционного пафоса — осмелился утверждать, что в основе невротических расстройств всегда лежат сексуальные желания. А точнее, нереализованные сексуальные желания. И не просто сексуальные, но сексуальные желания, возникшие у человека ещё в период детства.
Детства? Это было уже слишком.
Если о роли сексуальности в душевной жизни человека многие коллеги Фрейда ещё кое-как догадывались (хотя в большинстве своём и не отваживались говорить о ней вслух, да ещё и в контексте научного доклада), то о детской, или инфантильной сексуальности тогда просто не могло быть и речи… Ребёнок официально считался кем-то вроде ангела, и подозревать у него наличие «всех этих низменных взрослых инстинктов» было равносильно тому, чтобы совершить смертный грех или как минимум громко богохульствовать в Доме Божием… Это сейчас о существовании детской сексуальности знает каждый третий пользователь интернета, а в конце XIX века, когда Фрейд творил психоанализ, это было делом неслыханным.
Но утверждения доктора Фрейда не были голословными: прежде чем озвучить свои открытия, он несколько лет, жертвуя врачебной популярностью, настойчиво и последовательно докапывался до самых глубоких причин заболеваний своих пациентов. И только когда получил множество несомненных доказательств того, что причины эти носят сексуальный характер и коренятся в детстве, решил по этому поводу выступить. То есть он был непоколебимо уверен в своих выводах. И, может быть, только это позволило ему не сломаться, когда всё венское научное сообщество, в смущении выслушав, поглядело на него коллективной букой. Как на опасного чудака, вдруг поднявшего табуированную тему. «Я понял, что с этого момента я принадлежу к числу тех, кто, по выражению Геббеля, «потревожил дремоту мира», и не мог ожидать объективности и понимания. Поскольку моя убеждённость в принципиальной правильности моих наблюдений и выводов укреплялась и моя вера в собственные суждения, равно как и моё моральное мужество, отнюдь не падала, исход этой ситуации не вызывал сомнений. Я стал думать, что мне выпало счастье обнаружить явления особой значимости, и почувствовал готовность встретить судьбу, которая связана с подобной находкой» («К истории психоаналитического движения», 1914 год).
Фрейд готов уже был смириться с участью непонятого гения, слишком опередившего своё время. Труды этого гения случайно обнаружат через несколько десятков лет, когда уже кто-то другой, возможно, откроет для мира все эти «несвоевременные ныне предметы, добьётся их признания» и хотя бы реабилитирует его, Фрейда, как своего предшественника…
Он ещё не знал, что подобное непризнание на самом деле очень плодотворно скажется
Даосская притча
Цзы-Гун спросил Конфуция:
— Что скажете о том, кто широко благотворит народу и способен всем помочь? Может ли он быть назван человечным?
Учитель ответил:
— Почему же только человечным? Не так ли непременно поступают люди высшей мудрости? Об этом ведь пеклись всем сердцем Яо с Шунем! Кто человечен, тот даёт другим опору, желая сам её иметь, и помогает им достичь успеха, желая сам его достигнуть. Умение найти пример вблизи — вот в чём я вижу искусство человечности.