утро с Битлз и Russian Red. настроение вроде неплохое.
подвожу стрелки.
зелёные лимоны.
Какая детская наивность! Любовь? В наше время сказки о неё не особо актуальны. Сейчас модно уходить. Уходить не попрощавшись и ничего не сказав. По-английски. Уходить, оставляя за собой пустоту и боль. Но, к сожалению, или к счастью, если дело не закончится мышьяком или чем-нибудь посерьёзней, боль пройдёт, а пустота заполнится. Ведь мы живём порывами, отдаёмся эмоциям. И то, без чего нам кажется мы не проживём, становится сущей мелочью и пустяком через несколько дней, недель или годов.
Я сижу на лавочке и читаю Пруста. Напротив меня отражает небесную гладь старый фонтан. Он, как вулкан, извергается прозрачными потоками. Перелистывая страницы, я изредка кидаю на него задумчивый взгляд, представляю, как будет струиться сквозь мои пальцы вода, если я окуну в неё свою ладонь. Но нет. Я читаю дальше, не сдвигаясь с места. Рядом приземляются голуби, воздушные, как безе или суфле. Они не обращают внимания на меня, а я – на них. Гармоничное существование. Солнце пробивается сквозь ветку дерева и падает на страницу, я отодвигаюсь в тень, надеясь на прохладу. Вы ожидаете дальнейшего описания пейзажа, оценки того или иного предмета, монумента, пробежитесь глазами, но не увидите желаемого. Потому что сейчас я не буду описывать то, что окружает меня, оставлю это на потом. Хочу лишь представить вашему взору свои раздумья. Лежала я как-то на кровати в один из тех солнечных ленивых дней, какие случаются в жизни у каждого человека, и вспоминала немецкие леса, поля, озёра, родники, чешские мосты, улицы, кварталы, польские дожди, причалы и реки. Перед глазами появлялись фрагменты, отрывки из памяти, но я не могла понять, какие чувства они вызывают. Есть эстетическое наслаждение, но никто не говорил, существует ли эстетическое безразличие. Пытаешься вспомнить ещё что-то, но не выходит. Помнишь мысли, которые думал, слова, которые говорил, но не помнишь ту деталь, которую видел. То есть, видишь поле, над ним заходящее солнце, но не видишь то, что растёт на этом поле, никакой травинки, никакого листочка, даже не можешь определить цвета, окружавшие тебя в тот момент. Странно, но это даже не раздражает: не помнишь…ну, не помнишь, так не помнишь. Я сказала, что это эстетическое безразличие? Нет, всё-таки безразличие – это другого рода чувство. Ведь я хочу снова попасть на то поле, значит, мне не всё равно. Я хочу увидеть те цвета, отвернуться от вечернего, но ещё палящего солнца, вырвать жменьку полевых цветов и вдохнуть их запах. (продолжение следует)
Иногда наступаёт такое время, когда хочется изолировать себя от общества. Отключить компьютер, Интернет, закрыться на замок в квартире и никуда не выходить, сделать так, чтобы "абонент стал недоступным". Открыть настежь окно, чтоб лёгкий утренний ветер освежал сонную комнату, укрыться голубым пледом с нелепыми разноцветными пингвинами, сварить Арабику с корицей и обложиться книгами.
Часто это состояние затягивается на несколько дней. Некоторым людям, возможно, будет не по душе, но тем, кто жадно хватается за одиночество, оно принесёт только пользу. В одиночестве познаётся гармония личности, равновесие между внутренним "я" и внешним. Взвесив все плюсы и минусы, мы даём себе возможность приблизиться к желаемому.
Я люблю это время. Оно называется осень. Я говорю ему "здравствуй".
Здравствуй, осень, дождь и нескончаемые тома Ремарка.
Так приятно просыпаться на огромной кровати в комнате с розовыми обоями. Идти умываться, потом снова ложиться и дочитывать за полчаса вчерашнюю книгу. Пить на кухне чай с вафельными шоколадными трубочками и смотреть из окна 11 этажа на утренний город. Перелистывая сборник одной из любимых поэтесс, находить что-то знакомое и близкое и мечтательно думать "Да. Когда-то и я напишу что-нибудь подобное". А сейчас можно беззаботно лежать, наслаждаясь таким сладким и одновременно ленивым моментом.
Разве можно так измениться за 3 дня? Я прям не узнаю себя. Вновь стала такой лёгкой, воздушной и немного легкомысленной. И мне это безмерно нравится. Я ничего никому не должна, ни к кому не привязана. Я не звено какой-то цепи. Я сама по себе. Я маленький танцующий одуванчик...чистый и свободный. Я не стою на земле, я парю над ней...как Доминика из "Смутной улыбки".
[604x399]
вот так вот и рушится мир.
по чуть-чуть.
Над землёй шлейфом плавает дымка золотистого от света фонарей тумана. Вдалеке виднеется свет фар, уезжающих куда-то автомобилей. Так прекрасна эта ночь после дождя! По-дивному свежий воздух насыщает своей сластью, в памяти всплывают нежные красноватые кувшинки, на тычинках которых, переливаясь, серебрится цветочный нектар. Розовато-серые облака таинственно обволакивают звёздное небо. Невозможно передать словами этот чудесный, окрывающийся мне, вид. От того, что весь день леденящий дождь поливал июльские улицы, не осталось ни следа. Лишь в некоторых местах на асфальте виднеются следы живительной влаги. В соседних домах понемногу начинает исчезать свет в окнах. Утро будет прохладным...
[604x478]
"Ты чемодан с деньгами: и страшно рад, и не заслужил." (с)
Глупо, но
- Разлюбила тебя, весной еще. - Да? Иди ты!
- Новостные сайты читай. - С твоими я не знаком.
И смеется. А все слова с тех пор - паразиты:
Мертворожденными в горле встают комком.
- Разлюбила тебя, афишами посрывала!
- Да я понял, чего ты, хватит. Прости, что снюсь.
И молчит, выдыхая шелковый дым устало,
И уходит, как из запястья уходит пульс.
да, знаю, "Сергей Александрович", из меня могла бы получится отличная Айседора Дункан.
но всё же простите. не хочу закончить, как она.
Дамы и Господа, понимаете...уже поздно. места заняты и он слишком ручной. можете расслабиться и не напрягать ваши нейроны, мы поженимся и родим троих детей. ваша Адлер.
Ир, только давай не "как обычно", ладно?
Галатея не в силах проникнуться к Пигмалиону настоящей симпатией: ведь он смотрит на неё свысока, как положено богу, а это отнюдь не красит его в её глазах.
Здравствуй, мама...плохие новости: герой погибнет в начале повести. И мне останутся его сомнения, я напишу о нём стихотворение...
Искреннее чувство не нуждаются в насильственной продукции.
Оно либо есть, либо его заменяет искусственный суррогат, который ни с чем нельзя спутать.
Это как хлеб настоящий и, лежащий рядом с ним, хлеб из пластилина.
я полюбила вас, Марина Цветаева...
я рву на себе волосы под кусочки души Шопена, разливающиеся по всей комнате.
поперёк кровати. уткнувшись лицом в спину кота.
всё сдавливает внутри.
о, как же прекрасна эта боль.
преклоняюсь
Этой ночью небо особенно красивое, звёзд совсем не видно, но это только придаёт некую загадочность. Если открыть жалюзи, можно увидеть высокие многоэтажки, в которых светятся вечерние огоньки. Кто-то под лампой читает женский романчик, возможно, Жорж Санд или Эмилию Бронте; кто-то смотрит ненужную телевизионную программу, которую к следующему утру забудет. Кто-то подобно зомби сидит перед компьютером и монотонно нажимает кнопку мыши, кто-то пытается уснуть под толстым слоем одеял, разгоняя мысли прочь. А я, как обычно, с улыбкой стою у окна, держа чашку кофе в руках, которое ещё больше подпитывает бессонницу, и угадываю, чем же занимаются мои соседи через дорогу. Вообще я больше люблю гляссе, чем экспрессо: мороженное, плавающее сверху, так похоже на корабль с белыми парусами, бороздящий морские просторы.
И перед глазами встает картина: девочка лет четырнадцати в синем платьице с бретельками на хрупких плечиках прыгает с камня на камень, затем, смеясь, бежит к берегу моря, а волны нежно касаются её голеньких ножек и словно от электрического разряда резко подаются назад. Она прищуривает глаза от утреннего солнца и всматривается в безоблачное небо, где, как чёрные галочки из блокнота летают кричащие чайки. Шумит морской прибой, туман расстилается этим молочно-белым морем, а на горизонте плывёт одинокий парусник. И кажется, что они сейчас одни в целом мире. Девочка и парусник…
Приоткрываю окно – и в комнату мгновенно залетают бодрящие звуки жизни: машина, мчащаяся по шоссе, разбрызгивает дождевые лужицы; музыка приглушенно доносится из соседнего квартала; слышен разговор соседей этажом ниже о бытовых проблемах. И так хочется сбежать от этой городской суеты в какой-то тихий домик у моря. Чтобы звук играющего фортепиано проносился по всей комнате, пронизывая белые стены и мраморный пол, вырывался из настежь открытого окна и катился по оживлённым ветром деревьям и траве. Там, на позолоченном крючке висит клетка, прутья которой выглядят, как хрупкий лед, покрытый инеем, в ней вместо птицы, нашли своё пристанище лепестки пахучих роз. Они так похожи на уста молодой игривой девушки, с щёк которой никогда не сходит румянец. Как ветвь цветущей китайской вишни изгибается она, пританцовывая возле окна в лунном свете. Платье, ставшее тускло-сиреневым в темноте, свободно развивается на ветру.
Сейчас она так не похожа на ту девочку, которая бегала по морскому берегу. Таинственные ночные просторы меняют нашу сущность, и даже окружающая нас действительность становится немного другой. Делая неторопливые шаги, она наблюдала за своей тенью, которая перемещалась из одного оконного отражения в другое. Шёлковые ленточки на белых балетках аккуратно обвивают фарфоровые лодыжки, а снежного цвета лилия, заплетенная в каштановые волосы, придаёт внешности средневековую экстравагантность. Улыбнувшись, девочка подбежала к коту, лежащему на подоконнике, и что-то прошептала ему на ухо. Тот, недовольно мяукнув, повернулся в сторону окна и поднял свой взор на звёздную глубь.
Мы в одно и то же время смотрели на одно и то же небо: я, кот и моя девочка лет четырнадцати…
Вот встаёшь утром.
Идёшь открывать жалюзи, и свет пробивается в самые укромные места твоего «логова». А на улице - жизнь. Все заняты своим: кто-то сидит на лавочке и разговаривает, кто-то гуляет с ребёнком, кто-то куда-то спешит. Потом идёшь застилать кровать.
Вся простынь помята, ты думаешь «как-нибудь в другой раз»…небрежно заправляешь её, накрываешь одеялом и вроде нормальный вид. И только ты знаешь, что простынь помята и не поправлена. Похоже на человека, да? Мы тоже умеем всё прятать и накрывать одеялом.
Потом идёшь в ванну умываться. Говорят, вода очищает. Так и хочется смыть с себя всё, а лучше вообще утонуть. Утонуть в раковине.
После этого, кофе: большая чашка, очень крепкий, без сахара. Кофе-маньяки. Убивает сердце. Нам всё равно. Мы не ценим. Начнём только, когда будем терять.
Затём гудит включившийся компъютер, и ты уходишь. Уходишь каждое утро . Туда . Трата бесценного времени. Мы это понимаем. Но Интернет - наркотик. Как героин, кокаин.
We need to change our skin .
Настроение сейчас - курить.
[500x333]
Просто в один день она ушла и не вернулась.
оставив на столе большую чашку кофе с пенкой из мороженного и тёртым шоколадом.
оставив в комнате свой запах мёда и яблок.
оставив в городе пустоту. (для него?)
она просто забрала кота и уехала. к сожалению, он был единственным, кто её понимал.