То, как ее перепели Aerosmith, мне тоже, кстати, очень нравится.
I thought you’d be out of my mind
And I’d finally found a way to
Learn to live without you
I thought it was just a matter of time
Till I had a hundred reasons
Not to think about you
But it’s just not so
And after all this time
I still can’t let go
I’ve still got your face
Painted on my heart
Scrawled upon my soul
Etched upon my memory baby
I’ve got your kiss
Still burning on my lips
The touch of your fingertips
This love so deep inside of me, baby
I was trying everything that I can
To get my heart to forget you
But it just can’t seem to
I guess it’s just no use
In every part of me
Is still a part of you
I’ve still got your face
Painted on my heart
Scrawled upon my soul
Etched upon my memory baby
I’ve got your kiss
Still burning on my lips
The touch of your fingertips
This love so deep inside of me, baby
I’ve still got your face
Painted on my heart
Painted on my heart
Painted on my heart
Something in your eyes keeps haunting me
I’m trying to escape you
And I know there ain’t no way to
To chase you from my mind
I’ve still got your face
Painted on my heart
Scrawled upon my soul
Etched upon my memory baby
I’ve got your kiss
Still burning on my lips
The touch of your fingertips
This love so deep inside of me, baby
I’ve still got your face
I’ve still got your face
painted on my heart
painted on my heart
painted on my heart
Вот почему мне подаются если не суперзвездымировогомасштаба, то обязательно лирические герои?
КАКОГО ХЕРА, БЛЯДЬ, ЗАЕБАЛИ, МАТЬ ВАШУ!!!
Пожалей меня.
Больше не надо говорить мне изысканных слов.
Я устала от сладкого яда:
Твои речи - для сердца отрада - Мой рассудок от них нездоров.
Пожалей меня, больше не надо -
Я устала от терпких оков.
Чувствую.
Уже сама не знаю, что именно: но то, как это называется, начинает расстекаться по моим жилам даже лишь при одном прооизношении кем-то твоего имени вслух.
Чувствую.
Каждый раз - что то разное: теплые конвульсии на уровне души - при невзрачном "Привет, как дела", на уровне тела - от одного лишь твоего прикосновения ко мне.
Чувствую.
Какую - то сладостную боль с томным горьким привкусом от нерастраченной нежности, придуманных мною же мыслей, несбывшихся надежд и не достигнутых целей. А эти чертовы, детские, наивные надежды, словно недокуренная сигарета в кармане бывшего курильщика: и выкинуть жалко, и вроде бы, пообещал себе больше не курить.
Я ЧУВСТВУЮ, ЧУВСТВУЮ, ЧУВСТВУЮ.
Я трезвая, и я чувствую. Я пьяная, и я чувствую. Я живу, и я чувствую. Я сплю, и я чувствую. Я ем, и я чувствую. Я пою и я чувствую. Я читаю и я чувствую. Я думаю и я чувствую. Я ЧУВСТВУЮ ОДНО И ТОЖЕ - я чувствую то, что ты заставляешь меня чувствовать.
Новосибирск. 2009-ый. Сижу, развалившись, на старом ободранном кресле в актовом зале очередного дворца культуры. В одной руке пачка сухарей, которые я мечтала умять на протяжении всего дня, в другой - микрофон, - на случай, если мне что - то не понравится. Тусклое, серое, слабоосвещенное помещение, словно после ядерной войны еще больше усиливает чувство голода Так уж случилось, что сегодня я не просто измученная ведущая очередного музыкального мероприятия. Сегодня я еще и режиссер-постановщик данного концертного шоу. Генеральная репетиция. Завтра всё состоится. И мне заплатят. И тогда я куплю двадцать пачек этих чертовых сухариков и буду есть их весь день.
Боже, сколько их много. Мне кажется, что эти музыканты и их творческие руководители не кончатся никогда. А если они и кончатся, то только к завтрашнему дню, когда нужно будет начинать уже сам концерт. И каждому нужно прорепетировать не менее ...цати раз. А мне, разумеется, запоминать все изменения в сценарии и их выступлениях. Если честно, это, пожалуй, самая нудная работа - по тридцать раз повторять одно и то же, чтобы до исполнителя наконец-то дошло, как именно будет построен его выход на сцену.
Рядом со мной Темка, мой старый напарник и по совместительству хороший приятель. Знаем друг-друга уже лет десять, чуть ли не с детского сада. После репетиции очередного участника он не выдерживает, берет микрофон и произносит:
- Перекур! Обеденный перерыв 15 минут.
Обеденный? Стрелки моих часов уже показывают семь вечера. Это значит, что мы сидим в этом чертовом кресле уже 9 часов. Но вот пообедать, вернее, перекусить нам точно сейчас не помешает.
Грызем сухари. На голодный желудок даже эти канцерогенные "ешки" кажутся божественными на вкус. Темка очень аппетитно чавкает в микрофон, который забыл выключить. Вокруг нас очень много людей, которые гремят, кричат, суетятся, но наш взгляд падает лишь на одну девушку. Девушку с порядковым номером тридцать шесть.
Когда она прошла мимо нас с сигаретой по направлению к выходу, мы с моим напарником невольно переглянулись. Эта странная особа выглядела очень нелепо: по вышарканным на коленях леггинсах можно было понять, что им уже довольно много лет. Расстянутая, изношенная, наверное когда-то мерцающая кофта превратилась в мешок, который обволакивал её силуэт. А поверх всего - старая мужская куртка со сломанным замком, размеров на пять больше, чем сама девушка. Волосы, природного желтого цвета собраны резинкой в тугой низкий хвост. На бледной, белейшей коже лица не грамма косметики.
Глаза Темки, в этот момент, казалось, увеличились раз в двадцать пять:
- Ты ЭТО видела?
Еще бы я "это" не видела. В своей жизни я встречала самых разных людей, но такую девушку, признаюсь, я увидела впервые.
Тема все не унимался:
- И как можно этот бомж-стайл на сцену выпустить?!
В конце-концов, мне удалось его успоить. Ибо концерт, который завтра состоится всего лишь обычный концерт по интересам. Люди придут на него послушать новой музыки, а не оценивать новинки фэшн-индустрии.
Опускаю глаза на сценарий, ищу тридцать шестой номер в списке исполнителей.
Её зовут Яна Канашлент. И она репетирует следующая.
По мере приближения этой особи к сцене моё удивление выходит за рамки дозволенного: девушка, которую только что обозвали бомжихой, достаёт из чехла гитару Gibson Custom Michael Bloomfield Aged 1959 Les Paul Standard - одну из самых лучших, и что самое главное, дорогих, гитар в мире.
-Про таких людей нужно арт-хаусные фильмы снимать, - шепчу я своему напарнику.
- На деньги, отданные за этот мощный шестиструнный инструмент, можно было бы купить несколько комплектов новой одежды, набор косметики, сходить к парикмахерскую и купить себе другую гитару - немного попроще, - ухмыляется Тема.
Мой приятель давно мечтает о Гибсоне именно этой модели. Неужели он завидует "бомжу"?
- Здрасьте. Сделайте, пожалуйста звук погромче, - это была единственная фраза, что она произнесла перед репетицией.
Три. Два. Один.
Слышатся первые чистозвучащие аккорды. Она начинает петь.
Как ни странно, но впервые за этот мучительный день в зале слышится голос лишь одного исполнителя.
Все слушают, удивленные не меньше нас. Кто-то открыл даже от потрясения рот, а у некоторых из тех, кто прислушивался к тексту, видны слезы на глазах. Крупные капли воды.
Я и сама поддалась этому гипнозу. Её голос, не смотря на довольно низкий тембр и явную прокуренность очень тесно сочетался с музыкой, которую она создавала своими руками. Она пела о человеке, которого больше нет. О мужчине, которого она потеряла.
Она не плакала, она улыбалась и постоянно смотрела в одну точку зала, как будто бы там уже собрался народ. Обращаясь к невидимому зрителю, она будто спрашивала у него, как его дела, хорошо ли живется