- Когда-нибудь ты посмотришь в окно и поймешь, что все не напрасно, - Друг перевернул страницу старой, потрепанной книги. Книга была большой, с потертым корешком и кое-где разорванными страницами. На темно-серой коже переплета кто-то неведомый и невоспитанный выцарапал бранное слово, на титульном листе зияло коричневое пятнышко шоколадного крема, посаженное лет тридцать пять назад, а может, сто тридцать пять...Кто его теперь разберет, это злосчастное пятнышко. Буквы в книге тоже были непростыми - еры и ери ка конце слов, яти, заменяющие "е", а в уголках страниц пометки черной перьевой ручкой на незнакомых иероглифах . Девочка сидела на подоконнике, сжимая в руках глиняную кружку с теплым молоком и смотрела в окно. Она терпеть не могла подогретое молоко, особенно если в него добавить меда, но Друг велел ей пить, безапелляционно заявив, что иначе уж никак не избежать предвесенней лихорадки. И она послушалась, на некоторое время заставив себя поверить, будто пенок в молоке не существует, а приторный привкус вполне компенсируется восхитительным ароматом тепла и заботы.
"А ведь именно тепла и заботы так всем не хватает зимой!" - громко подумала Девочка, с тоскою наблюдая, как падают с оранжевого неба белые хлопья предпоследнего снега. - "Все ходят хмурые, продрогшие, прячут носы и руки в теплые варежки с шарфами, и все спешат, спешат к долгожданному теплу, чтобы окунуться в него на пару мгновений и снова бежать куда-то сломя голову. толком не успев согреться"
У Друга была прескверная привычка разговаривать на философские темы во время чтения. И никак не понять, то ли он выудил новую мысль из книги в его руках, то ли из глубин своей бездонной памяти, то ли вообще она к нему с потолка упала. Вот и думай теперь, кому это было сказано: книге, потолку или, все-таки, тебе.
- Пока что я понимаю только, что ночь сегодня будет немного короче, чем вчера, - задумчиво сказала Девочка на всякий случай. - А то, что не напрасно, я и так знаю, без всяких там окон.
- Ты не поняла, - Друг перевернул еще одну страницу и печально посмотрел в ее сторону. - Пока что тебе кажется только, что не напрасны твои поступки. Один за другим они приносят какой-то результат, который ты считаешь полезным. Но в конечном счете ты оцениваешь не сколько их, сколько все в общем, от подъема до погружения в сон. И это все кажется тебе совершенно бессмысленным, потому что нет результата, который ты сочла бы полезным, разве не так?
- Может и так, - безразлично отозвалась Девочка. - Многое во мне поменялось, в частности, отношение ко времени. Так что твое "когда-нибудь" меня больше не тревожит.
- Пусть так. Но тебя пока что просто не хватает на все. Вот ты и смотришь на меня с печальным видом полураздавленной временем улитки, которой кажется, что она ползет очень быстро, но на самом деле...
- Никакая я не улитка, - возмутилась Девочка, отставляя пустую чашку с потеками золотистого меда на стенках. - Я просто не совсем уверена, в какую сторону мне следует бежать, и бегу сразу в не скольких направлениях.

- Слышал я подобную историю про одного искателя приключений, - улыбнулся Друг. - Знаешь, из тех, что слепо верят дорожным указателям, этим маленьким прислужникам Судьбы. Вот едет этот Герой по дороге, подъезжает к перекрестку. Не помню уж, сколько там было дорог, но точно больше трех. Ну, и, как это положено по сюжету, посередине стоит огромный камень, на котором четко и ясно написано, какая дорога куда ведет. У героя аж глаза разбежались. Читает он сперва "туда поедешь - кровью умоешься". Подобное объявление Героя впечатлило, и он недолго думая припустил по указанной дороге. Ехал он ехал, и приехал к королевскому дворцу. А там горе: соседский дракон похитил прекрасную наследницу престола. А спасать ее и некому. Вот король с королевой и ищут рыцаря посмелее. Обрадовался Герой, решил, что по адресу приехал. Но с голыми руками на дракона идти даже ему не особо хотелось. Вот и присоветовали ему мудрецы, что при дворе горемычного короля того состояли, отрыть из земли на древнем кладбище зачарованный меч одного из захороненных героев древности.
Долго Герой этот меч добывал, с восставшими мертвецами сражался, по кустам из дворца убегал, в ледяное озеро с мечом под мышкой прыгал, чуть не погиб по пути. Но меч все же добыл. И поехал с этим мечом убивать дракона. Приехал, стал зверя на бой зазывать. Но только тот откликнулся, вдруг подумал Герой, а вдруг он не ту дорогу выбрал. Ну, победит он дракона, тогда же на принцессе жениться придется. А если она ему не по вкусу придется? И не сбежишь уже. Развернул тогда Герой коня и поехал прочь, пока не поздно.
Вернулся он опять к перекрестку, снова стал изучать указатель. Читает вторую надпись: "туда пойдешь - любовь отыщешь"
Подумал Герой немного и решил, что любовь - это то, что ему нужно. Поехал он по этой дороге и приехал в зачарованный лес. А там эльфийки танцуют на поляне под звездным светом. Встретился он с одной из них глазами ненароком, и влюбился Ради нее сто сотен драконов Читать далее...

Вернулась...казалось бы, прошло несколько дней, А ДУМАЕТСЯ, ЧТО ЦЕЛАЯ ЖИЗНЬ...
Без комментариев

Кошка - котенку
Не плачь мой мальчик, посмотри в закат,
Увидишь тени танец на паркете,
И не печалься, ведь от слез твой брат,
Тот, с кем играл ты раньше, не воскреснет.
Не тыкай носом влажным в мою шерсть,
И не моли о помощи глазами,
Пора любить наш мир, каков он есть,
Пора понять, что выбор не за нами.
Кто мы такие? Верные друзья?
Или игрушки, в заточенье, в рабстве?
Но жить нам без надсмотрщиков нельзя.
Опасно на свободе оставаться.
Есть когти у тебя и есть клыки,
Но шеи нет, куда бы им вонзиться,
У них же есть решетки и замки,
Несут смерть тем, кто лишь успел родиться.
Они – хозяева и тела, и души.
И любят нас жестокою любовью,
По воле Бога так мы хорошо,
А за хороший вид расплата болью.
Но ты не плачь, последний милый сын,
У кошек девять жизней – это помни.
И в каждой жизни будешь ты один.
Другие и усов твоих не стоят.
Ты лишь один – хозяин всей земли.
А люди с их привязанностью страшной,
Станут ласкать тебя, но будь неумолим.
Ты – независим, только это важно.
Вспомни о брате, с кем играл в траве,
И пол в крови, хлад остывающего тела.
И запах смерти, слезы на щеке,
И писк, как в оправданье «не хотела»…
Теперь твой брат в коробке под землей.
Беги ж мой сын, твой путь лежит на волю.
Или останься в клетке – выбор твой,
Но помни о кошачьей скорбной доле…
Я ж не забуду блеск веселых глаз,
И запах молока, и мягкость шерсти,
Я не смогла сберечь его в тот час,
Я не смогла спасти его от смерти.
А как, порой, надоедал он мне,
Носился по ковру, с тесьмой играя,
Ну почему же по их прихоти, вине,
У матери ребенок умирает?
Не лучше ли на воле, в цвете трав,
Сражаться с равными за собственное право.
Добычу острыми когтями разорвав
Там нет ни клеток, ни замков, там нет хозяев.
Но ныне мне свобода не по нраву.
Я избалована, привыкла спать в тепле.
А утром ждет меня сметаны блюдце.
Но жизнь моя пусть не в пример тебе.
Враги твои пусть кровью захлебнуться.
Не плачь мой мальчик, посмотри в закат.
Ведь кошки просто плакать не умеют.
Ты либо поворачивай назад,
Либо беги вперед, коли посмеешь.
А я останусь думать в тишине.
Мы ведь куда умней, чем знают люди.
Но ты порою думай обо мне,
И я тебя, мой мальчик, не забуду.

***
Разбавь свой мрачный день улыбкой,
Забудь на время свою грусть.
Ты скажешь: «Жизнь была ошибкой»,
Кивну я, улыбаясь: «Пусть»
Ты скажешь; «Мир наш стал жестоким»
Я промолчу, ведь это – факт.
Но, друг мой, мы не одиноки,
И не один ты тут дурак.
Мы - идиоты идиотов,
Все ищем истину в золе,
Сыны Свободы, патриоты…
Что крысы мы на корабле.
Бежим, почуяв запах страха,
Всецело положась на нюх.
Уверенность – то наша плаха.
Все, иль ничто – одно из двух.
Ты спросишь, стоит ли стараться,
Когда итог всегда один,
За что бороться, с кем сражаться,
И так ли враг непобедим?
Мы боремся лишь с отраженьем.
А после – с миром вокруг нас.
За каждым принятым решеньем
Звенит желанья звучный глас.
И общество всегда едино.
Для них все решено давно.
Сужденье их неоспоримо,
А знанье истине равно.
И каждый верит, что свободен,
Оков не видя на руках.
Увы, законами природы,
Нам не прогнать животный страх.
Вот мы и держимся все вместе,
Но каждый, все же, для себя.
А от предательства до мести
Всего шажочек, может, два.
Так улыбнись же мне, не бойся!
Не украду я твой покой.
Ты не грусти, пусть мир несносен,
Но что до мира нам с тобой?
Умчимся прочь в смешное Нечто
Из хмуро-грязного Ничто.
Теперь пред нами бесконечность,
Не важно, что там, за чертой.
Проснись, мой друг, настало утро.
Разбился в дребезги твой сон.
И снова грустно почему-то,
И солнце светит из окон.

Ученик – Наставнику.
Пусть дорога рассудит тебя и меня,
Пусть закат нам напомнит, что мы были вместе,
Ты поймешь, что не можешь прожить без огня,
Я приду и спою нам последнюю песню.
Пусть слезами омоется алый рассвет.
И забьется в тюрьме своей страшной надежда,
Не найти среди мокрой травы мне твой след.
Ты в раю иль в аду, ну а я где-то между.
Ты пел песни, когда я хотел тишины,
Ты молчал, когда я изнывал от вопросов.
Ты учил меня пляскам при полной луне,
Ты учил меня слушать, что шепчут нам росы.
Словно в шутку героем меня называл.
Поздно понял, что я для тебя лишь оружье.
Зря ты раньше всей истины мне не сказал.
И теперь умер твой мальчуган простодушный.
Знаю теперь – в сказку дорог билет,
Знаю, что сказки волшебников злые.
Оглянулся случайно – тебя уже нет,
И не помню, когда вдруг мы стали чужими.
Годы страха прошли, я почти что герой,
Ты зажег мой огонь, и теперь он пылает.
Почему же боишься ты встречи со мной?
Притаился в безвременье ада иль рая.
Но дорогу к тебе мне покажет закат.
И в аду, и в раю нас дорога сведет.
И, поверь мне, я встрече с тобой буду рад.
И Судьба нам последнюю песнь пропоет.

Синекрылая бабочка весело взмахнула большими резными крыльями перед самым носом Девочки и улетела. Та проводила ее долгим тяжелым взглядом.
- Не роняй ее на землю, - строго сказал Друг. Он сидел на лавочке около старых качелей, красная краска которых давно облупилась и померкла, оставив на железе темные неровные пятна. Девочка медленно качалась взад-вперед, отталкиваясь ножкой от коричневатого песка. Детскую площадку старого двора заполняли призраки играющих детей. Изредка ветерок доносил их переливчатый смех.
- Думаешь, она сможет упасть? - с видом безразличия спросила Девочка.
- Может, - кивнул Друг. - Если ты продолжишь смотреть так тяжело. Ты и сама вряд ли сможешь взлететь, если не поспешишь избавиться от этой своей тяжести.
- А разве я очень хочу улететь?
- Конечно, ты всегда этого хотела, - авторитетно заявил Друг. - Просто твое желание еще не способно преодолеть земное притяжение.
Девочка понимающе хмыкнула и улыбнулась выглянувшему из-за воздушного облачка солнцу.
- Знаешь, Время надо мной смеется, - пожаловалась она. - Я никак не могу поверить, что это - Конец.
- В Конец вообще сложно поверить, потому что в спину нам дышит Вечность. Поэтому лучше верить в Начало.
- В том-то и дело, - Девочка резко оттолкнулась от земли. - Начало еще не наступило. И неизвестно, когда наступит. А сейчас самый настоящий Конец! Будет, правда, еще Эпилог, который потом медленно перейдет в Пролог, но пока что у меня - Конец.
-И как же все кончается? - полюбопытствовал Друг.
- Нейтрально, и грустно, как любое завершение без последствий. Я буду скучать по Эльфу и Колдунье, даже, может, по Горгоне... и по другим... А больше всего - по Воздушной, мы с ней здорово сдружились. Но, думаем, мы еще встретимся.
- Тебя ждут перемены, - задумчиво протянул Друг. - И, самое плачевное, ты это знала.
- Да, - согласилась Девочка. - И я к ним почти готова.
- А как ты себя чувствуешь?
- Немного угнетенно. Я, как всегда, недовольна. Куда проще желать недоступного, чем доступного, но не доступного именно тебе и именно сейчас. Это очень отяжеляет.
- А что было до Конца?
- До Конца было Предконечье. Беседы с Школьным Духом, спасение Брата, стоящего на краю, маленькие радости, ароматные ночи...Все то, что и должно быть в Предконечье. Тем более, летом. А еще я поняла, что никогда не слушаю умных и поэтому получаю по лбу от той же самой Вечности.
- Это придет с опытом. Не споткнувшись не поймешь, как это бывает. И одинаковых коряг тоже не бывает. А настоящего Конца, если хочешь знать, вообще не бывает, - после долгой паузы весело сказал Друг - Ведь все - это дороги, а дороги бесконечны. Я знаю историю про одного Странника, который очень пытался найти конец своей Дороге. Это был очень упрямый малый непонятного пола и непонятных желаний, он умел лгать так искусно, что даже Судьба иногда почти верила и исполняла его почти настоящие мечты. Ему сложно было прощупать носком ботинка ту обнадеживающую любого путешественника грань между одним и другим. Ведь, когда прошел один участок дороги и дошел до черты, можно подсчитать, какая именно бесконечность дорог тебе еще осталась. Но Странник, о котором идет речь, всегда шел по обочине. Иногда он одним прыжком перепрыгивал реки, взлетал в воздух, не отрываясь при этом от земли, болтался в неком сладостном пространстве между мечтой и реальностью, то ли желая поймать за хвост одну, то ли пытаясь заставить плясать под свою дудку вторую. В любом случае, его было однозначно мало, чтобы выполнить хотя бы одну из этих нелегких задумок.
Спасти его могла бы карта. Но Странник совершенно не умел в них ориентироваться. Еще больше он не умел ориентироваться в своих целях и отличать мимолетные прихоти от настоящих желаний. Он смотрел на карту и видел лишь путаницу извилистых линий, каждая из которых могла привести его в очередную чарующую неизвестность. Разумеется, на то, чтобы пройтись по всем дорогам, у него просто не было времени. Время вообще относится к существам, способным порой зависать где-то посередине его бурной реки, с особой скупостью Впрочем, это можно считать почти равноценным обменом. Нехватка времени в обмен на удивительную возможность хоть иногда не ощущать на себе его тяжелое дыхание - такую сделку заключить может не каждый. Страннику это удалось, но извлечь из столь рискованного пари выгоду он так и не смог, поскольку не имел внутренней самодисциплины.
У него не хватало самоконтроля, чтобы хоть чему-нибудь научиться, хотя учился он постоянно с достойным особого уважения упорством, почти яростным, сметающим все на своем пути, но совершенно бесполезным. Он умел захватывать, но не умел удерживать при себе. и поэтому чувство невозвратимой потери безмолвно сопровождало его на всех его дорогах. Он умел любить, но не знал, как это - быть любимым. И каждая его потеря казалась последней. Он умел искать, но не мог понять, что же все-таки он ищет.
Странник бродил по бесконечным дорогам без карты и компаса, без определенной цели. Он видел и запоминал множество Читать далее...

Девочка неспешно шла под проливным майским дождем. Зеленоватый асфальт блестел у нее под ногами бензиновыми разводами, юные листочки деревьев весело тянулись к ее мокрым волосам. Было тихо. Так тихо, что мысли Девочки можно было расслышать за несколько шагов.
"Иногда мне кажется, что я никогда не умру. Что я просто шагну из одной Вечности в другую, и все начнется сначала. Но по-другому. Может, это черновик? Один из многих моих черновиков? Но тогда когда же начнется настоящая жизнь? Нет, не люблю я этих черновиков. Никогда не умела нормально списывать. Людям, наверное, просто нельзя узнать об этом, иначе они бы такого наворотили. Бесполезно искать Истину, раз ее все равно нельзя взять. Тогда зачем? Назло? Это глупо, ведь кому назло? Жизнь мешает мне думать. Простые повседневные заботы занимают все мое время, которого постоянно не хватает. Нет времени даже задуматься как следует, вот и приходится ходить сюда, тут спокойнее"
Девочка дошла до перекрестка шести дорог и замерла в нерешительности. Она не могла выбрать, куда же ей пойти. Вдруг до слуха ее донесся нежный звук какого-то музыкального инструмента. Девочка помедлила немного, а потом решительно зашагала на звук. Мысли ее теперь звучали гораздо тише, так что серой тени, которая следовала за Девочкой по пятам, пришлось поторопиться.
"Я, наверное, слишком живая. Реагирую на каждое событие, как актиния на прикосновение. Нехорошо. Иногда думается о чем-то великом, о чем сразу же забывается. Открываются и тут же прячутся простые гениальные истины. Обидно. Я даже записать их не успеваю... А еще появилось чувство, что все правильно. Странное это чувство..."
Девочка огляделась. Вокруг нее по двум сторонам дороги поднимались ввысь тонкие стволы неизвестных деревьев. Дождь прошел, и воздух пах свежестью, но чувствовалась в нем и угрожающая прохлада. На мокрых скамеечках лежали опавшие листья.
"Снова осень" - безразлично подумала Девочка. - "Или это - остатки прошлого? Где бы взять мне тот нож, который перережет все ниточки разом, быстро и безболезненно?
Она сошла с асфальта, разулась и, подхватив башмачки, пошла босиком по мокрой зеленой траве - лучшему свидетельству наступления мая.
"А ведь весна скоро кончится. И тогда я расправлю свои озябшие крылья. Ведь не так сложно найти выходы из круглых комнат. Как же просто, иногда, почувствовать себя счастливой. И почему я не боюсь будущего? Странно это"
Сумбурные мысли, одна смешнее другой, скользили за Девочкой мутными полупрозрачными облачками, периодически мигая и исчезая в уютной ночной темноте. Музыка приближалась. Она была ни грустной, ни веселой, скорее - настороженной, немного тревожной, но почему-то притягательной и завораживающей.
Неизвестный музыкант сидел на лавочке под единственным фонарем. Сидел и играл на чем-то, отдаленно напоминающем флейту. Тусклый желтоватый свет отражался на дождевых каплях, мелким бисером рассыпанных по его широкополой шляпе. Фигура музыканта была темной, словно сотканной из мрака, который так любит прятаться по углам. Не музыкант, а только тень.
Девочка замерла в двух шагах от лавочки, на которой сидела тень Музыканта. Она не решалась заговорить, да и думать постаралась потише. Вдруг тень отняла флейту от губ, качнула головой в широкополой шляпе, так что бусинки-капельки градом посыпались на асфальт. девочка услышала хрустальный звон множества колокольчиков. Тень улыбнулась, повернулась к Девочке. Та в неожиданности отступила на шаг. Она ожидала увидеть лицо неизвестного музыканта, она даже готова была его узнать, но не увидела ничего. Тень помахала ей рукой, снова улыбнулась, и рассеялась в тусклом фонарном свете.
- Эй! - запоздало воскликнула Девочка и тоже помахала рукой. Послышался тихий смех. Девочка резко обернулась на мысках и столкнулась с еще одной тенью. Теперь уже знакомой. Серой.
- Не бери в голову, - посоветовал Друг, выходя под свет фонаря.
- Зачем ты подслушивал! - притворно возмутилась Девочка.
- Твои мысли звучат по всей Изнанке, мне даже не пришлось напрягаться, - фыркнул Друг и сел на скамейку, где когда-то сидела тень.
- Кто это был? - спросила Девочка, присаживаясь рядом. - Ты же знаешь, кто этот музыкант?
- Знаю, - кивнул Друг. - И ты знаешь.
Девочка насупилась.
- Может, и знаю. Вот только я потеряла это знание.
- Бывает,-посочувствовал Друг. - Но когда - нибудь ты его отыщешь. А пока рассказывай.
- Я теперь все чаще оказываюсь в компании тех, с кем хочу оказываться. А еще я не научилась прощаться. Скупое "до встречи" нравится мне куда больше.
- Еще научишься, это не та наука, к которой стоит стремиться, - перебил ее Друг. - куда приятнее назначать свидания и встречи.
- А еще я не верю в будущее. Поверю лишь тогда, когда настанет.
- Это удобно.
- Не очень, если честно. А еще я учусь радовать людей. Сейчас так много солнечных дней, что грех не использовать их по назначению.
- Хм, хочешь сказку. Можешь не отвечать, по глазам вижу, что хочешь. И зачем спрашивал? Ладно, будем считать это вступлением. Читать далее...

Давненько тебя не было, - Друг подмигнул Девочке и подвинулся на скамейке. - Неужели ты была так занята?
- Ты даже не представляешь, как, - выдохнула та, расправляя складки плаща. - Но теперь это уже не важно. Оранжевые книги прекрасно учат жизни.
- И чему же они научили тебя? - усмехнулся Друг. У него в сумке было огромное множество книжек, в том числе и рыжих.
- Смотреть на жизнь с юмором и не расходовать ее по пустякам, которые я пустяками считаю, не зарываться с головой в дела, а то потом некому будет отрывать и иногда проветривать голову, чтобы не засорялась. А еще иногда проводить тряпочкой по пыльным архивам памяти, но это не очень часто, а то вся романтика выведется, - с невозмутимо, но с едва заметными нотками гордости, выпалила Девочка и замерла с равнодушным видом, старательно скрывая нетерпение.
Друг выждал драматическую паузу, но, в конце концов сжалился и расхохотался. Достал из сумки пирожок и протянул Девочке.
- Умница, возьми пирожок.
Та с готовностью вцепилась в угощение. Не то, чтобы она была сильно голодна. На изнанке вообще невозможно быть голодным без твоего на то желания, просто пирожки Друга, впрочем, как и пирожки любого другого волшебника, обладали особыми свойствами. Какими именно, не знал даже сам Друг, если, конечно, вообще есть такие вещи, которые он не знал.
На этот раз у пирожка был аромат прелых листьев и вкус опаздывающей весны. Не очень то вкусно, но приятно. Кажется, еще немного, и подснежники зацветут.
Друг с умилением наблюдал за Девочкой, болтая ногами.
- Кстати о пирожках, я нашла почти что дом, правда здорово?
- Правда, - в глазах Друга проскользнуло понимание, робкая печаль, а затем снова понимание, подслащенное легкой иронией. - Расскажешь?
- Меня приютила одна Пожилая Фея. Я немного помогла ей, самую капельку. У нее отменный чай и очень мягкие диваны.
- Уважаю Фей, особенно пожилых. Очень рад, что ты повстречалась с такой замечательной дамой. Теперь я за тебя спокоен.
- Надеюсь, без намеков? - с подозрением спросила Девочка.
- Меня пугают те, кто знает меня слишком хорошо и пытается предсказывать мои действия, - фыркнул Друг. - Потому что в один прекрасный момент у них это получится, и тогда даже я не ручаюсь за последствия.
Девочка хмыкнула и посмотрела на небо, чье зловредное поведение раздражало и возмущало ее довольно давно.
- Кстати, я помню одну чудную историю про знакомую мне Пожилую Фею, - как бы между прочим заметил Друг. Он любил начинать рассказы с ненавязчивого намека.
- Расскажи! - тут же потребовала Девочка, которая попросту не умела еще делать намеков.
- Ну хорошо. В одном тихом и уютном городке, в котором и было то всего три улицы да большая площадь, жила одна пожилая дама. Жила она в изящном трехэтажном домике с голубой черепицей, узорчатыми ставенками и небольшой верандой, куда хозяйка этого уютного жилища выставляла свою коллекцию из цветочных горшков погреться га солнышке. Такой домик не был редкостью ни на Васильковой улице, ни на улице Солнечных зайчиков, ни даже на улице Жареного арахиса, которая считалась самой большой и поэтому самой престижной. Дело в том, что треть населения этого города составляли такие же милые пожилые особы, как и наша Дама. Может быть, у них совпадали вкусы, а может, таково понятие красоты и уюта у всех милых пожилых особ, не знаю. Возможно, пожилые дамы сделали свои жилища столь похожими ради своих подруг, чтобы, приходя в гости, те думали, что очутились почти дома. Разумеется, были и различия.: цвет черепицы, узор на ставенках, форма кустарников у забора и своя собственная, уникальная коллекция горшков на веранде. Но эти, разумеется, существенные различия, не кажутся такими важными, если на них не обращать внимания. Поэтому милые пожилые дамы, пробежавшись бодрой походкой по ближайшим магазинчикам, любили заглянуть друг к другу на чашку чая с конфеткой, чтобы поболтать или же пригласить на новый забег по магазинам. Магазины, что на Васильковой улице, что на улице Солнечных зайчиков были очень маленькими и до того хорошенькими, что в них было просто приятно заходить. Совсем не обязательно было покупать те очаровательные безделицы, которые были живописно разложены на красочных витринах - это привилегия молодых людей, шумных, деловых, вечно куда-то спешащих. У них и времени то нет разобраться, что именно они купили, и тем более нет времени, чтобы понять, что именно они хотят приобрести. Каждая пожилая дама была уверена, что молодые люди ничегошеньки не понимают в покупках, но поучать молодежь не спешила, мол, сами научатся.
По субботам же дамы с каждой улице собирались на верандочке одной из соседок, чтобы пожаловаться на отменное здоровье, попить чаю да похвастаться родственниками.
Вот и наша Дама однажды пригласила к себе двух своих соседок. Она, хотя, конечно, и была Феей, тоже любила посплетничать.
- Ко мне сегодня приехала дочь с внучатами. Эти озорники опрокинули мою любимую герань! - пожаловалась первая Дама.
- Вот что значит - неправильное воспитание, - Читать далее...

Это просто свалка. Сюда я скинула все то, что лень было перепечатывать за год, но весна требует генеральной уборки, и вот. я, стиснув зубы, таки разобрала часть своей писанины, вспомнила о другой части, которую уже разобрала, и теперь почти с гордостью сваливаю все это сюда. Тут затерялись посвящения, мотивированные и просто какой-то бред.


Ангел
Сжимая крест дрожащею рукою,
Ловя немой упрек холодных глаз,
Молюсь чужим Богам, молюсь за вас,
Моей душе уж не найти покоя.

Пусть давят расписные стены храма,
Пусть купол его грозен и велик,
Молю неистово небесных я Владык.
Пускай слова молитвы звучат странно.

Я грешник, пятна крови на руках.
В безверии сознанье, дерзок смех.
А плоть порочная раскисла от утех.
Давно меня прокляли Небеса.

Святые насмехаются с икон.
А я молюсь им, чуть прикрыв глаза.
Продралась сквозь ресницы вдруг слеза.
И хлынул свет из радужных окон.

Зашелестели крылья, стук в груди.
Обрели смысл священные слова.
От счастья закружилась голова.
О Боже! От грехов освободи!

Сними оковы, коими душа
Оплетена, неся деяний след.
Не раз я забывал Святой завет,
Пинаемый судьбою, я бежал.

Бежал от милосердия к пороку,
Бежал от добродетеля ко лжи.
Коль грешен пред тобою – накажи.
Коли прощен – так покажи дорогу.

Когда за вас решил я помолиться,
За мир, что так давно я осквернял,
Не верил, даже не подозревал,
Что Бог не глух и грешников он слышит.

Молитва смолкла, на плечо легла рука.
По телу вдруг озноб, пал на пол крест.
Я повернулся, и в глаза мне брызнул свет,
Свет от созданья, чьи белы крыла.

Я в ангелов не верил никогда,
Ослеп мгновенно взор от красоты,
Были прекрасны и нежны его черты,
В глазах светилась пламенем звезда.

Колени охладил блестящий мрамор.
Глава склонилась. Слезы по щекам.
Я понял – нет прощения грехам.
Любой неверный шаг достоин кары.

Коль в Высших силах милосердья нет,
Я выдержу упрек прекрасных глаз.
И в муках буду вспоминать я вас.
За все деяния готов нести ответ.

И ангел, встретив мой упрямый взгляд,
Вдруг рассмеялся звонко и легко.
И понял я тогда, что я прощен.
Прощенье – вот награда из наград.

И ангел протянул свою ладонь,
Слова звучали как морской прибой:
- Так будем неразлучны мы с тобой.
Пора в дорогу, ты с колен скорее встань!

Прощенный, с пола подними свой крест,
Меня смелее за руку бери.
Не важно, что она в чужой крови.
Ты сам взял свою душу под арест.

Приняв молитву, ты ее освободил.
Хоть и несносным тебе виделся сей храм,
Раскаявшись, взывал ты к Небесам,
А я услышал. Вытри слезы и иди!

Я никогда не верил в чудеса.
Мой ангел нежно улыбнулся мне.
Когда, в прекрасном звездном серебре
Мы рука об руку летели в небеса.

Весна
Снова сон смешался с явью,
Снова явь смешнее сна,
И бежишь ты без оглядки,
За тобой бежит весна.
От чего ты убегаешь?
От капели мокрых стрел?
Иль от слякоти и грязи?
Иль разлива бурных рек?
Не разжечь на пепелище
Тебе нового костра.
Зря валежника ты ищешь,
Земля стыла и черна.
Этой юною весною
Скоро будешь опьянен.
Солнца лучиков не бойся,
Прогони тревоги вон.
Стерты до крови уж ноги.
На траве блестят следы,
Что ты ищешь у дороги?
Растопило солнце льды.
Ты боишься в буре страсти
Ненароком утонуть.
Порвалась душа на части.
От судьбы не увильнуть.
И последним поцелуем
Распрощается зима
С миром, что, объятый бурей,
Спал в серебряных снегах.
Ты зимою околдован.
Не нужна тебе весна.
Твое сердце сковал холод.
Тебе явь дороже сна.
И, пытаясь догнать зиму,
Ты, стирая ноги в кровь,
Все бежишь неумолимо,
За тобой бежит любовь.
И тебе теперь не скрыться,
Ведь есть крылья у любви,
Вьются над тобою птицы
В алом росчерке зари.
Следом в голубой вуали
Мчится юная весна.
Снова сон смешался с явью.
Снова явь смешнее сна.

Разбитая сказка.
Разбитую сказку не склеить,
Ушедших времен не вернешь,
Осталось лишь только поверить,
И, может быть, чудо придет.

Разбитое сердце не бьется,
А память, увы, не сотрешь,
Ушедший навек не вернется.
Неважно, как громко завеешь.

Не важно, как громко окликнуть,
Не отзовется никто.
Останется только привыкнуть
Да молча грустить о былом.

Как трудно живется бессмертным,
Когда воспротивишься жить.
Разучишься вдруг незаметно
Смеяться страдать и любить.

Разучишься вдруг незаметно,
А знанья уже не вернуть.
Назвать можно истину верной,
Лишь если поглубже копнуть.

Прогнав раз мечту, не воротишь.
Не склеить разбитую жизнь.
Задумавшись у поворота,
Курс веры и чести держи.

Без толку ловить уж минуты,
Нет смысла скорбеть о часах,
Когда ты так нужен кому-то,
Кто верит еще в чудеса.

И в колких оковах забвенья
Ты старые письма сожжешь.
Разбитую сказку не склеить.
Ушедших времен не вернешь.

Баллада о мудрости.
Здесь, в этом зале, при свечах,
Нигде стараясь не приврать.
Спою о дивных вам краях,
Где раньше мне пришлось бывать.

Там звезды больше и светлей,
И песня дивная звенит,
Среди обширнейших полей.
Пшеница золотом горит.

Войны не знают там, Читать далее...

- Меня всегда поражали люди, - сказал Друг, как только Девочка закончила свой рассказ. Темнело. Легкий ветерок тревожил опавшие листья на тротуаре, и они с легким шуршанием отправлялись в недалекий полет. Кое-где из щелей между серыми камнями пробирались наружу желтые ростки одуванчиков, а на деревьях на серебристых ветках рядышком с золотой листвой набухли свежие мохнатые почки. Но двоих в сквере не беспокоило столь странное поведение природы, скорее это природа беспокоилась за них.
- Меня всегда поражали люди, - Друг решил продолжить случайно оборвавшуюся мысль. - Которые совершают дурости по дурости другого, на что другие люди, узнав это от того, кто, рассказав, тоже совершил дурость, совершают дурость еще большую, а затем, узнав о том, что совершившие дурость по дурости обвинили рассказавшего в том, что он рассказал дурость, поддерживают рассказавшего и, в довершение всему, рассказывают эту дурость посторонним.
Девочка с минуту сидела тихо, пытаясь распутать предложенный Другом клубок из дурости, но потом махнула рукой. Дурость - она и есть дурость.
- А дурость - это предательство? - на всякий случай уточнила она.
- Нет, дурость в нашем случае лишь повод для предательства. А само предательство - это есть предательство, - отозвался Друг и поймал на ладонь падающий лист. - А чего это тебя потянуло в прошлое?
- Чужая дурость часто напоминает о своей, - грустно улыбнулась Девочка. - Да только вот у Брата терпения поменьше, чем дурости.
Они помолчали немного. Друг теребил в пальцах сморщенный бурый листик, думая невесть о чем, а Девочка болтала ногами и вспоминала. Вспоминала не старое большое дерево и букеты из кленовых листьев, не краткие разговоры под землей, и даже не полудрему грязных поездов, а вспоминала первый лучик солнца в лобовое стекло, вспоминала детский смех и большую луну. а еще увлеченную беседу и проносящиеся мимо станции. Если бы она положила эти воспоминания на две чаши весов, то неизвестно было бы, какая перевесит. Но Девочка не сравнивала. Она вспоминала. И постепенно на губах ее проступала улыбка, а желтые и сухие листья начинали рассыпаться, рассыхаться, пока не превратились в пыль, которую подхватил и унес с собой проказник-ветер.
- Знаешь, - сказал вдруг Друг, поднимаясь с лавки. - Я вспомнил одну историю. Она очень похожа на твою историю. Могу рассказать ее по дороге к твоему дому.
- Расскажи, если, она, конечно, не очень длинная, - Девочке хотелось добраться до дома поскорее.
- В одном городе жил один человек приятной наружности. В этом городе у каждого гражданина были наручные часы, тогда как иных часов не существовало вовсе. А еще у всех граждан была очень короткая память, и они могли забыть то, что было некоторое время назад, и что нужно будет сделать завтра, и поэтому составляли расписание на каждый день. У человека приятной наружности тоже были Часы, которые всегда показывали неверное время. Но он эти часы очень берег и любил, потому что ему было приятно думать, что, вопреки тому, что показывают Часы, у него есть лишняя минутка-другая чтобы выпить чашку чая. А если говорить честно, то человек этот был временами совершенно непунктуален и никогда не укладывался в расписание. Именно тогда, когда он бывал непунктуален, он забывал, что Часы его показывают неверное время. И был у этого человека друг, который готов был ему помогать во всем, но у которого была очень короткая память, и друг Часовщик. А еще у этого человека была любящая жена, которая хотела, чтобы у мужа все было идеально, и которая ничего не знала о значении Часов. И вот однажды, убираясь в спальне пока человек приятной наружности принимал ванну, его жена увидела на комоде Часы, которые показывали неточное время. А поскольку она требовала от всех предметов своего дома делать то, что им положено делать, она была очень возмущена. Часы должны показывать точное время! А эти куда-то спешили. Жена попыталась перевести Часы, но у нее ничего не получилось. Дело в том, что Часы эти были волшебными, и подарил их человеку приятной наружности один волшебник, который, конечно же, ничем не выдавал в себе волшебника.
- Это был ты? - тут же спросила Девочка.
Друг лишь улыбнулся и покачал головой.
- Не перебивай, а то не буду рассказывать. Я или не я - это не суть важно. По мирам бродит множество волшебников, и почти у каждого в кармане есть волшебные часы. Ну так вот, не сумев перевести Часы и заставить их работать как надо, жена приняла крайние меры. Она пошла к Часовщику. Часовщик посмотрел на Часы, разобрал их и, не найдя в них никакого изъяна, очень удивился. А так, как он был любопытным, то непременно решил узнать, почему Часы показывают неверное время, хотя внутри совершенно исправны.
Тем временем человек приятной наружности принял ванну, и, одевшись не обнаружил на комоде своих часов. Он очень перепугался и попросил своего друга немедленно прийти к нему. Друг, разумеется, пришел. Тогда человек приятной наружности попросил его перевести ненадолго его часы, пока он будет искать свои. Друг был готов Читать далее...

- Лови!Лови!Лови его скорее! - заверещала Девочка, поскальзываясь на блестящем льду и изо всех сил стараясь поймать прыгающий по высоким снежным холмам нежно голубой шарик. Но он двигался слишком быстро, и Друг едва успел ухватить Девочку за рукав, чтобы предотвратить позорное падение. Шарик ловко подпрыгнул, повертелся на одном месте, переливаясь на солнце всеми оттенками белого и голубого, и, будто подождав/ ни рискнут ли его снова изловить, рассыпался мелкими снежинками.
-Скажи мне нае милость, друг мой. - с иронией сказала Девочка, отряхнув с колен снег и уперев руки в бока. - Зачем тебе понадобилось ловить зимняков в первый день весны! Вместо того, чтобы заниматься полезными делами, я ношусь с тобой по всей Изнанке и вылавливать этих шустриков зимы! Все равно ведь они скоро исчезнут!
- Не исчезнут, а обратиться в Серебряный Ветер и улетят в другие страны. Но если мы успеем поймать хоть нескольких и отправить на небо в первый день весны, то звездопад в августе нам обеспечен.
- Это они так до неба долго летят? - удивилась Девочка.
- Нет, - рассмеялся Друг. - До неба они долетают со скоростью мысли. А вот обратно им лететь очень не хочется. Но приходится. Вот и прилетают к августу.
- Ясно.Ой! Смотри! Еще один! Держи его!
Девочка рванула с места, и через несколько секунд в руках ее трепыхался, возмущенно отфыркиваясь снежными комочками, маленький пушистый шарик. Но он только с виду казался теплым. На самом деле пальцы Девочки быстро закоченели, и она даже начала прыгать с ножки на ножку, борясь с соблазном разжать пальцы. Но скоро подоспел Друг с полосатым шарфом, и протестующий шарик был аккуратнейшим образом в него завернуть и уложен в большой мешок, где уже лежало восемь его сородичей: три декабрьских - кусачих, три январских - поющих и два февральских - самых вредных. Их собратом был и третий пойманный зимник.
- И что теперь с ними делать? - спросила Девочка, когда они с Другом брели по бульварам замерзшего парка.
- Ждать ночи, - отозвался Друг. - Ты собрала искорки?
- Да! - Девочка порылась в карманах и достала оттуда маленькую стеклянную баночку, полную ярких бусин самых разных цветов: желтых, синих, красных, рыжих, салатовых, бирюзовых, золотых - самых разных. Девочка довольно потрясла баночкой перед глазами Друга и принялась рассказывать, где какую искорку добыла:
- Вот эта, странной формы - от Черта, он таки меня не забыл. А вот эта сиреневая - от Брата за доверие. Она со вкраплениями, потому что Брат стал вредным. А вор эта желто-синяя - от Фейри за ее доброту. Пепельно-красная - от Ведьмочки. Зеленая - от Бесенка, а вот эта, лиловая - от Вив. Вон те, похожие по форме, но радужных цветов, остались после Детского праздника. Бежевую я прихватила у Сластены, а розовую - от Весенней. Вот эта, в форме звезды - от Матушки, а во-он ту, самую крайнюю,я просто подняла на дороге. Перламутровая - от Мастера. Поймала ее случайно, но она мне очень понравилась!
- Красивый, - улыбнулся Друг. - То, что надо для запуска зимняков.
- Поскорее бы настала ночь, - в предвкушении чуда воскликнула Девочка.
- Все в твоих руках, - отозвался Друг. - Мы же на Изнанке. Просто посмотри в окно.
В разноцветном окне было темно-темно. Ни звезд, ни фонарей. Друг раскрыл обе створки, впуская прощальное холодное дыхание зимы и расстелил на полу большой ковер, на котором были изображены---звезды?
- Высыпай! Только осторожней. - строго сказал Друг.
Девочка послушно высыпала на ковер бусины, которые вдруг сами собой покатились к изображениям звезд и прилипли там, словно приклеенные.
- А теперь зимников. Сразу всех.Насчет три. Раз.Два.Три!
С писком и фырканьем выкатились мохнатики из мешка и шустро покатились к бусинкам. Каждый так спешил-так спешил, что с каждым разом все уменьшался и уменьшался, рассыпая вокруг сизо-белую пудру. Вскоре весь ковер покрылся великолепными голубыми узорами, а каждый зимник, нашедший наконец бусинки по вкусу, уселся довольно звезду и приготовился к путешествию.
Друг и Девочка осторожно взяли ковер за концы.
- Куда теперь?
- На крышу. И поживее - день близок к концу.
Девочка зажмурилась, а когда открыла глаза - то они уже стояли на скользкой крыше какого-то дома, около антенны.
- А теперь отпускай! - закричал Друг, едва удержавшись на ногах при возникшем вдруг сильном порыве ветра.
Девочка разжала пальцы, и ковер закрутило, завертело, вырвало и понесло вверх. И что удивительно, возносясь все выше и выше, он не уменьшался. а наоборот, увеличивался. Девочка запрокинула голову и зачарованно наблюдала, как красиво плывут по ковру причудливые узоры, становясь все размытей и меньше, но обретая при этом какой-то дивный свет, будто луна подсвечивает ковер изнутри. Девочка повертела головой, и вдруг обнаружила луну на небе, в ареале сверкающих звезд - бусинок. Как с ковра или...
- Скажи, - тихо спросила Девочка, обернувшись к Другу. - Мы только что сотворили новое небо?
- Нет. что ты! - рассмеялся тот. - Такое нам не под силу! Мы только подарили ему новый Читать далее...

- Ну, и чем ты опять недовольна? - Друг появился за спиной Девочки внезапно, словно собрался из порхающих в свете фар серо-серебристых хлопьев снега. - Твое лицо напоминает мне тарелку сожженной на костре манной каши с комочками.
- Фу, - невольно скривилась Девочка, представления не имея, как манку вообще можно сварить на костре. Сквозь серо - сизые тучи струился мягкий солнечный свет и освещал небольшой скверик в полузабытом парке. Девочка сама не знала, почему их с Серым Другом забросило именно сюда на этот раз, но ей тут нравилось. Зима рисовалась во всем своем последнем великолепии. Поблескивали, переливаясь на солнце, огромные горы золотистого снега, где-то нарисовали узоры своими лапами птицы. На чистом заснеженном асфальте в темных лунках - проталинах серебрился иней, а покрытые звенящей хрустальной пленкой деревья нежно напевали что-то при самом легком дуновении ветерка. Зимняя сказка. Вот только спокойствия в этом Девочка почему-то не находила. Ее руки озябли и покраснели, потому что она, как всегда, забыла перчатки. Ноги медленно замерзали даже в теплых сапожках, а залетающий порой в сквер ветер пронизывал до костей.
- Так чем же ты опять недовольна? - повторил свой вопрос Друг. доставая из сумки варежки и протягивая их Девочке. Он-то знал, что свои она забудет. - Опять что-то не так с луной?
- Если бы, - вздохнула в ответ Девочка. - На небе все хорошо. И луна сегодня прекрасная, вот только лукавая. Оказывается, светила умеют лукавить почти так же, как люди. А может, это я слепа.
- Ты и сама частенько лукавишь. Даже сама с собой. Не нужно видеть в этом трагедии. Я чувствую, тебя беспокоит что-то другое.
- Эта зима была тяжелой. Она атрофировала и отморозила что-то такое, что было мне крайне нужно. И теперь это грозится отвалиться совсем. Мороз зимы может задержать это при мне, но что будет, когда настанет весна, и лед растает? Весной могут обнажиться осенние раны, которые зима так ласково засыпала своим снегом. Весной всплывет вся грязь, спрятанная под сверкающими покрывалами. Весной все нарывы буши снова воспаляться и начнут болеть еще сильнее. Зима была прекрасным обезболивающим...
- Ой ли? - покачал головой Друг. - Ты требуешь с зимы слишком многого. Она не скроет всей правды, а только замаскирует ее. Правда изворотлива. Весна же искренна со своими гостями. Ей нет смысла изворачиваться, стараясь не солгать. Она пьянит разум, и слова правды сами собой срываются с языка.
- Но как можно верить человеку, чей разум опьянен? Не знаешь, правдив он, или нет. Может, он просто выплескивает все, что здравый рассудок не позволяет ему выплескивать? Тогда какова цена этой правде?
- Любая правда бесценна и своевременна. А если что-то запаздывает, то становится холодно. Так холодно, что ты начинаешь злиться, и, когда слова правды наконец-то прозвучат, твое сердце откажется их воспринимать. Ты мерзнешь, когда долго ждешь электричку, все мерзнут, когда запаздывает весна. Иной правде может не оказаться места в в сердце. Но место в сердце для весны быть обязано.
- А может ли запоздалая правда что-то изменить, если она опьяненная, извращенная и запылившаяся? - спросила Девочка, сверкнув глазами.
- Может. Но тогда ее нужно сперва почистить, вывернуть наизнанку, еще раз почистить, как следует встряхнуть, избавляя от всякого ссора, и снова вывернуть наизнанку, - улыбнулся Друг, потуже затягивая шарф. Поднялся сильный ветер, и в сквере стало сразу очень холодно. Девочка и Друг прижались друг к другу. делясь теплом.
- Эта зима сумела зачаровать тебя своей красотой, обещая исцеление от всех ран. Была ли она правдива с тобой?
- Да, - ежась от холода, сказала Девочка. - Только лечиться было больно. Как постоянная анестезия у зубного врача. Чувствуешь боль при уколе, потом медленная заморозка, а потом боль снова оттаивает... И меня все еще испытывают на прочность, как лед на замерзшем озере! Я, если честно, устала!
- От зимы?
- От того. что не могу найти в себе силы злиться на тех, кого люблю и боюсь потерять.
- Зачем же на них злиться? - удивился Друг.
- Может. если я начну на них злиться. они испугаются, что могут потерять меня, и будут ко мне чуть более внимательными. Не будут подводить. Шутки Судьбы я еще могу прощать, а безразличие друзей - никак.
- Ты уже обжигалась об этот вздорный метод и до сих пор страдаешь, сетуя на зиму. весну, упрямство, на что угодно, постоянно поворачиваешься лицом к этой ошибке и не видишь ее причины!
- А ты скажешь мне эту причину?
- Нет уж, дорогая, думай сама. Я только укажу путь.
Послышалось еще одно пронзительное завывание ветра, будто в полузабытом парке поселилось вредное сварливое привидение.
- Знаешь, наверное, права была Ведьмочка... Мне нужна весна. Может, мои мозги растают и начнут лучше работать, - протянула Девочка, потирая озябший нос.
- Скажу больше, она была права дважды. И солнце. и луна улыбались тебе.
- Да. Они, наверное, говорили чистую правду. Как и я сегодня. "Все будет хорошо"
- Слава Богам, что тебе хватает веры Читать далее...

- И как там все было? - спросил Друг, усаживаясь на скамейку перед домом. Было уже совсем темно, так темно, что даже фонари, не выдержав напора настойчивой имени, погасли, и только высоко-высоко в небе тускло светился кругляшок желтоватой луны.
- Как надо! - улыбнулась Девочка, не торопясь присаживаться рядом. Время было позднее, ей давно пора вернуться домой к мягкой постельке и кружке горячего чая, но она просто не могла отказать себе в удовольствии пообщаться с Другом.
- А как - надо?
- Именно так, как было, - Девочка очертила сапожком по снегу изогнутую линию. - Волшебно, забавно, шумно, и грустно, как всегда.
Друг недовольно поморщился.
- Не говори мне о своей грусти, а то рискнешь разбудить мою, -и тут же спросил. - А почему было грустно?
- Нет бы спросить, почему было волшебно, шумно, забавно...Ты обязательно хочешь узнать о грустном! - фыркнула Девочка.
- Конечно. Ведь тебе потом куда приятнее будет рассказывать о веселом, - лукаво сощурился Друг. - Итак...
- Шустрая не любит Волшебника! - с обидой пожаловалась Девочка. - А он так старается ей понравиться!
- А кто он, Волшебник?
- О! Он Настоящий Ученый! А еще ловок, хорош собой, добр и отзывчив, - с воодушевлением начала перечислять девочка, загибая пальцы. - Вот только робок слишком.
- Удел романтиков, - с грустью отозвался Друг и тяжело вздохнул.
- Обидно за него, - пробормотала Девочка, шаркнула ножкой.
- Вода камень точит. Не пытайся быть Доброй Феей там, где нет Золушки, а принц полюбил Бесенка. Нор будь мудрой старушкой, встреченной на дороге.
- Так ведь старушка в результате и оказывается Феей! - непонимающе воскликнула Девочка.
- Правильно, - улыбнулся Друг. - Но герои-то об этом не знают. Когда между людьми, которые тебе дороги, происходит драма, то лучше остаться за кадром, но выполнять роль суфлера.
Девочка с важностью кивнула.
- А что же было волшебного, забавного и шумного? - погодя немного, спросил Друг.
- О! Много чего! Брат играл на гитаре, пытался не позволить нам разгромить весь дом, водил в Загадочные Дали...А Шустрая и Ведьмочка цапались и дурачились, а еще пели песни, свистели, вспоминали Слова, искали ленточку для цветов, грозились уронить на мир розовый в крапинку рояль.
- Рояль? - удивился Друг.
- А, это придумали Брат и Волшебник по пути в Загадочные Дали. А Волшебник все ждал, когда же он упадет...
- И упал?
- Нет, конечно. Но зато Брат свел Кокетку и Хитрого вместе. Они постоянно перебрасывались колкостями. А потом Волшебник с помощью медальона Кокетки создал звезды и Миражи. Это было очень красиво. А еще мы чуть не сломали щит Брата, водили хороводы, едва не уронили канделябр...
- А потом?
- Потом вы валялись в снегу, смеялись, танцевали и кидались друг другу на шею. Знаешь, я чувствовала себя свободно, как рыбка среди косяка прочих рыбок. Взгляды, жесты, улыбки... Это было так знакомо, только лица другие... Родные. И не очень. Но хорошие.
- А что Брат? - подсказал Друг, заметив, что Девочка исчерпала саму себя.
- Он, кажется, ожидал большего. И я заодно с ним. Просто он столько говорил, мечтал, фантазировал, что все будет именно так, что я, хотя сама понимала, что именно так не будет. и даже пыталась убедить в этом его, уверилась в его фантазиях. Но было не совсем так.как задумал Брат, и, наверное, он немного разочарован, хотя и очень доволен.
- А как же все-таки было?
- Как надо!
[699x289]

У каждого свои пути успеха. Иные рассчитывают на свои ум и ловкость, другие знают, как позвать удачу. А Удача, как известно, женщина капризная, но не без чувства юмора. Если знать, каким именем ее звать - рискни позови. Авось не прогадаешь.
Вчера я вязала себе узелок на счастье. Долго вязала, но труды мои не пропали даром. Весь день ходила счастливая и с другими счастьем делилась. И, вроде бы, ничего не поменялось. Но будто на глаза мне легла повязка, сотканная из чистого света. И в этом волшебном свете все вокруг виделось необыкновенно хорошим и прекрасным. Небо было синее-синее,а солнце улыбалось мне из окон, ведь я встретила его в самый момент пробуждения и думала о нем. Не было чужих. Снова ( как давно это было)хотелось петь и танцевать, просто потому что счастлива. И подумалось, может, я сама все осложняю... А может, и нет.
Ритуалы, вошедшие в привычку, шуршание шоколадки под партой, тщетные попытки сосредоточится сразу на двух вариантов а потом, в конце, услышать полушутливое "Мне Локи помог" - все это было чертовски (не побоюсь сейчас этого слова) приятно. Как же светел этот мир!
[500x417]

Сказки создаются не случайно,
В каждой скрыт свой потаенный путь,
В каждой своя маленькая тайна,
Разгадать ее дерзни рискнуть.

Сказки создаются не случайно,
В них сокрыта мудрость древних лет,
Но не всяк найдет сей кладезь знаний,
В сказке зашифрованный ответ.

Сказки создаются ненароком,
Сказочник любой - немного маг,
Ну а магам всем плевать на сроки,
Кто в душе волшебник - тот чудак.

Сказки создаются незаметно,
Их кидает ангел нам с Небес,
Наградив святым своим заветом,
Или шлет их нам из ада бес...

В каждой сказке есть крупица счастья,
Чьи-то мысли вплетены в сюжет,
Смысл, предсказание ненастья,
А порой таинственный совет.

Но порою сказка исчезают.
Растворяются в рутине серых дней.
Про нее случайно забывают,
И потом не вспомнят уж о ней.

Сказка требует публичного вниманья,
Лучше рассказать, чем прочитать,
Так же, как и древние преданья
Внукам от дедов передавать.

Сказке сложно удержаться в свете.
Нет врага страшнее чем прогресс.
В плену новых технологий дети.
К сказкам потерялся интерес.

Сказочник, науку проклиная,
Грустно смотрит в будущий свой век.
Сядет на диван,ТВ включает,
Как любой нормальный человек.

На экране его сказки скачут,
Слепы, исковерканы, мертвы,
И душа тихонечко заплачет.
Скажет разум: м"Люди все глупы"

И волшебник с маской безразличья,
Переключит на другой канал.
Для него печаль давно привычна.
Он уже заранее все знал.

Время к сказкам будет беспристрастно,
Знали ль то великие творцы,
Волшебством заполнившие сказки,
Их премудрые и добрые отцы?

Может, знали, не боясь крушенья,
Жажда чудо принести в свой мир,
Находясь во власти озаренья,
Слыша песни духов и сатир,

И творили в трепетной надежде,
Что прислал им ангел с облаков.
Мир волшебным сделается прежде
Чем раздавит время труд их средь веков.

Но суровым будущее будет,
Коль войдет коварный бес в игру.
И про сказки дети все забудут.
Сказки постареют и умрут.

"Мама, скаку" - скажут как-то дети.
Ну а та, не зная их, взамен,
Пять минут порывшись в интернете,
Включит детям мультик "Спайдермен"
[446x500]

- А вчера луна на фиолетовом небе была такая большая-большая, но неполная, вот я и подумала, что это, может быть, что - нибудь значит...
- Конечно, это значит, что скоро полнолуние, - Серый Друг шел, как всегда, рядом, загребая сапогами грязный снег городских улиц.
- Ну да...,- с разочарованием протянула Девочка и утерла ладошкой раскрасневшийся нос. - Но я думала, что луна обещает что-нибудь особое, волшебное, предзнаменующее Чудо. Большое Чудо, - поспешно добавила она, видя, что Друг был готов возразить.
- А что же вышло? - спросил он небрежно, отстраненно провожая взглядом мерцающие огоньки фонарей.
- А получилось два кусочка кожи и несколько распечаток с ошибками, - Девочка со злостью пнула снежный камушек, и тот разлетелся на несколько маленьких грязных комочков.
- А чего же ты ждала? - спросил Друг, слегка наклонившись, чтобы лучше видеть выражение глаз собеседницы.
- А я хотела... Души, любви, заботы, - жалобным голоском ответила та. - Я так надеялась, что мои ожидания оправдаются, так ждала!
Друг молчал какое-то время. Может, он не знал, что сказать, а может, не считал нужным.
- Это ведь особый день, правда? - спросил он, наконец. - Для тебя...
- Да, - Девочка грустно вздохнула. - Обычно он особый. Но сегодня все не так! Я вдруг почувствовала себя совершенно одинокой, никому не нужной и несчастной! Сегодня даже Небо мне не улыбнулось. Оно мутное, непонятное, не определившееся. И снегом заваливает, как жизнь - неприятностями!
- Ах вот почему фонари..., - пробормотал Друг себе под нос. - Меня всегда интересовало, отчего зависит место нашей встречи...
Они молча прошли магазин с яркими витринами, где еще горели новогодние гирлянды.
- Черт бы побрал эти Законы Мироздания! - воскликнула вдруг Девочка и топнула ножкой. - Все не так! Неужели я так мало стою - всего два лоскутка кожи да копии с ошибками? А еще центнер непонимания...
- Ты припомни еще конфетку, которую у тебя отобрали в детстве, - жестко сказал Друг и резко завернул за угол. Девочке пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать.
- Ну хорошо. Прошлое в прошлом. Но небо-то белое в настоящем!
- Глупая ты, - беззлобно сказал Друг, стряхивая снег с ее волос. - Небу просто захотелось сделать тебе сюрприз. Оно каждый этот "особый" день дарило тебе ясную лазукрь и солнечные улыбки. А сегодня оно решило сделать особый подарок и окрасилось в нежно-молочный. Может это и имела в виду луна.
- Да? - глаза девочки загорелись восторгом. Но потом она снова вспомнила про кожу и распечатки, и взгляд ее потух. Она опустила голову и тихо пробурчала. - Все равно я никому не нужна. Зачем улыбаться, если твоя улыбка никого не радует! Вот не буду улыбаться! Буду с ними грустная все время! Плакать буду!
- Раз ты никому не нужна, то и слезы твои никому не нужны, - резонно заметил Друг.
- И что же мне делать? - растерянно спросила девочка.
- А что тебе больше нравится: плакать или смеяться?
- Смеяться.
- Ну так смейся!
И Девочка и Друг вместе засмеялись и смеялись до тех пор, пока не доршли до подземного перехода. Небо у тому времени приобрело цвет взбитых сливок, а фонари испарялись один за другим, как только Друзья проходили мимо них.
- А знаешь, какой бы был лучший подарок? - спросила Девочка.
- Наверное, ты хотела бы, чтобы Друзья не уходили?
- Да, это было бы замечательно. Ты ведь не уйдешь?
Друг помолчал, а потом весело зажмурился на летящие в глаза снежные хлопья.
- Нет. Пока не уйду.
Они прошли еще немного. Подойдя к подъезду своего дома, Девочка взяла Друга за руки и, на прощанье, прошептала.
- А знаешь, чего бы я хотела больше всего на свете?
Тот отрицательно мотнул головой, хотя, конечно же, знал.
- Чтобы время бежало чуточку быстрее...
[500x376]

Под сей знаменательной и во всех смыслах гордой фразой можно написать много всего знаменательного и гордого, и еще много всего знаменательного и гордого, по рассеянности мною забытого, можно было бы под ней написать еще. Все-таки хотелось бы, подобно Крошу из "Смешариков", не выпускать Старый Год в окошко и по быстренькому, за кадром, доделать все недоделанное. Хотя этого "недоделанного", если подумать, не так уж и много. А если подумать еще. то можно на всем вообще поставить жирную точку и сказать, что все так и было. Но это будет почти правда, и не нужно забывать,что во всякой неправде есть доля правды.В любом случае, нужно еще написать письмо Деду Морозу и закопать под елочкой в саду. Он непременно найдет.
Новые идеи, старые улыбки, замечательные люди. полусближения, полурасхождения, и тот самый долгожданный полет, который, как оказалось, не такой уж и важный, и нужный... Не буду больше брать за девиз стремленья Рейстлина. Финрод куда мудрее. Я узнала нечто такое, чего знать не стоит, и поэтому тут же это забыла. Я обрела не меньше,чем потеряла, но могу сладостно обманываться мыслью, что потеряла я не больше, чем обрела. Было много минут искреннего счастья, чистого счастья, тихого счастья, озорного счастья, полугрустного счастья, мимолетного счастья, счастья и тепла. Были минуты, когда хотелось перестать. Не быть, а просто перестать. Были минуты, когда ненависть к себе едва ли не превышала любовь к миру, но мир я все-таки люблю больше. Ведь мне улыбаются с Небес. Да-да-да... А я просто обязана улыбнуться в ответ. И вы улыбайтесь! Все-все-все! Прошу вас, просто улыбнитесь Новому Году и пожелайте. Как всегда, от чистого сердца. Пусть то,что не успело дойти до вас в этом году, непременно доберется в новом, утрет с лица пот, и, устало улыбаясь, скажет, что потерял карту и долго спрашивал путь, а спрашивать путь у торопящихся сбыться желаний - дело очень нелегкое. У них (у желаний) вообще никакого порядка нет, ведь никто не берется их упорядочить, поскольку упорядоченное желание - уже цель. Смейтесь и не бойтесь дарить смех другим! Другие тоже хотят тепла! Любите, и не бойтесь любить, не бойтесь показывать свои чувства, иначе зачерствеете. И еще - цените время, проведенное с близкими.Оно - самое коварное, и всегда норовит убежать!

Старый Год долго собирался, прежде чем уйти. Он еще раз внимательно осмотрел свои владения от края до края, убедился, что все готово для прибытия его приемника, и, тяжело кряхтя, опустился на лавочку около кирпичной девятиэтажки. Двор был пуст. В окнах домов мерцали разными оттенками желтого теплые огни. Из некоторый окон звучала музыка, из иных - взрывы детского смеха. Старый Год вздохнул. За время своего поста он уже довольно устал от людей с их шумом, гамом, мимолетными мыслями и короткими, насыщенными событиями и эмоциями, жизнями. Сколько душ он проводил на тот свет за этот год, а сколько принял под свое крыло. Теперь он мог гордиться, что в свидетельствах о рождении многих прелестных девочек и мальчиков будут стоять его инициалы. Они же вырезаны на многочисленных могильных плитах. Да...Тяжело, тяжело нести пост в мире людей. Да и за природой нужно присматривать. Договориться весной,чтобы не запаздывала, как всегда, а пришла в срок. Поостудить лето, если вдруг, обозлившись на всех, то вздумает погорячиться,утешить красавицу-осень, растерявшую все свои золотые украшения - листья, и позвать в гости сварливую зиму-рукодельницу,чтобы та не поленилась да укутала все вокруг в теплые снежные покрывала. Выстроить все двенадцать месяцев и каждому дать наставления, как вести себя в новом году. Пожелать всем удачи и отправится туда.куда уходит каждый Старый Год. Этот Год справился со своей задачей чуть раньше и теперь, когда до полуночи оставалось еще немного времени, мог позволить себе немного отдохнуть.
Прискакал воробей и начал вертеться около лавочки, забавно подпрыгивая на своих тоненьких лапках.
- Вот тебе новогодний подарок, - Старый год щедро насыпал малышу крошек и весело рассмеялся.
- Чирик-чирик, спасибо вам! А куда вы уходите, дедушка? - весело защебетал воробьишка.
- Далеко. Туда уходят все, кто отслужил свою службу здесь. Но сюда им больше не вернуться.
- А откуда ты пришел, дедушка? - не унималась любопытная пташка.
- Оттуда, откуда приходят сюда все, - улыбнулся Старый Год и прислушался, не начали ли бить куранты. Он слышал все, что творилось в мире на время его правления.
- Я вот вылупился из яйца! - гордо прочирикал воробей. -А вы?
- А где ты был до того, как появилось твое яйцо? То-то же! Ну, мне пора. Видишь, зажглась на небе яркая звезда. Это мой преемник спешит сюда, на Землю! - Старый Год легко поднялся с лавки, взял в руку потрепанный, весь в зарплатах, чемодан, пробормотал себе под нос. - А когда я сюда прилетел, он был куда новее и легче...
- Погодите-погодите! Получается, вы прожили на Земле всего-то год?
- Год и проживает на Земле Год, День существует лишь день, а Часу отведен только час. Но для каждого из них это время кажется Читать далее...

Как-то незаметно проворонила я ее приход. Все моталась-моталась, даже в окно некогда было взглянуть, кричала, суетилась, как птицы по весне, смеялась, плакала, проклинала себя и еще раз себя, потом долго, почти истерично хохотала над собственной глупостью, а зима не ждала. Она просто взяла да насыпала мне назло белоснежные сугробы по колено, покрыла дорожки блестящей пленкой льда, раскрасила ночи. А я оценила ее труды только недавно! Ты прости уж меня, зима, ведь я не со зла. Просто теперь у меня наконец появилось время дышать твоим свежим морозным воздухом. Боги, как же легко! Падение - это тоже полет, а полет - одна из его ипостасей. Сложно, непонятно, но факт. Может, даже аксиома.
Я люблю мир, только немного по-другому. Люблю разноцветные зимние ночи, то желтовато-розовые, то голубые, то лиловые, или дымчато-белые. Каждая из них знает свою сказку, и ночной город с удовольствием перескажет ее тебе, только послушай. Люблю танец снежинок, когда их внезапно подхватывает ветер, и в кожу вдруг впивается тысяча маленьких иголочек. Снег серебрит волосы, забивается в нос, в глаза. Ты идешь, и не ясно, слезы ли блестят на твоих щеках, или снег. Зима умеет дарить карнавальные маски. Весь мир дремлет в покое, и на душе вдруг воцаряется мир, чистота и белизна. подобная свежему снегу. Может. и все горести будут похоронены под этим толстым покровом... На зимнем небе звезды ярче. Они слышат твой призыв куда яснее, так что не зевай - загадывай и желай!
Сны.... Пестрые, живые, мешающие мысли, кажущиеся настолько реальными, что становится страшно. Идешь ты по темной улице, а на плечо тебе садиться пушистая Снежинка. Свежая такая, блестящая в свете тусклых фонарей, еще совсем юная - только что упавшая. Смотришь ты на эту Снежинку и понимаешь, что никогда ей больше не взлететь, что скоро ты войдешь в метро, и она обратиться всего лишь мокрым пятнышком на пальто.
- Глупая Снежинка, - шепчут ей уличные фонари. - Зачем ты упала на плечо человека? Упади ты в сугроб, к своим братьям, то прожила бы еще долго - до самой весны.
- Но тогда я никогда не узнаю, что значит согреться, - отвечает им Снежинка. - Может быть, в сугробе мне было бы безопасней, но там холодно. А я хочу тепла!
- Ты же погибнешь, глупая Снежинка!
- Нет, - смеется, переливаясь, та в ответ. - Я просто стану той, кем была. Далеко-далеко отсюда начала я свой путь. Не вспомнить, кем была я до того, как чистой капелькой выпала из облака. Мороз дохнул на меня и облачил в мой нынешний сверкающий наряд. Долго кружилась я с сестрами в темном безоблачном небе, пока не наскучили мне их танцы. Наверху было холодно, и я полетела вниз. Теперь я хочу снова стать той, кем была раньше. Возможно, я забуду, что была Снежинкой, но я не перестану существовать. Просто в другом обличье. Порой стоит отдать целую жизнь за минуты тепла, зная. что ты не исчезнешь навсегда.
Фонари ничего на это не ответили. Им было сложно понять, ведь если у них перегорали лампочки, то на замену им ставили новые.
А ты, не слыша их разговора, остановишься и стряхнешь с плеч и воротника снег, перед тем, как войти в метро. Возможно, упадет на землю и Снежинка, так и не осуществив своей мечты. Но может быть, что она не упадет, что вся ее предыдущая жизнь была лишь залогом тому, что она все ткки согреется. Ее полет и падение не будут напрасны, и, тая в тепле метро, она будет счастлива, как никогда.
Мудр тот, кто полностью осознает собственную глупость.

[507x480]

Бывают в жизни такие моменты, когда хочется стать оборотнем. Повыть немного на луну, покусать пару -тройку личностей. Хорошо так покусать, до крови, что б не повадно было! Перестать осуждать себя за эгоизм, ведь зверям можно быть эгоистами. Перестать улыбаться, ведь улыбка оборотня - свирепый оскал. В конце концов сбежать в лес. Да. Сбежать подальше от общества, побыть одной, вымыться в чистом роднике и смыть эту липкую, отвратительную ложь, ведь только подлинная природа правдива. Вдохнуть грудью свежий, чистый воздух, не замаранный пошлостью и низостью. И звезды тогда станут большими и светлыми
Да. Хорошо стать оборотнем.
Надоело все.
Хочу уйти.
Да кто же отпустит...

В последнее время, катаясь без дела и по делу на метро,я стала уделять много времени ботинкам стоящих и сидящих напротив людей. Они необыкновенны! Сколько разных замечательных, замечательных и любопытных историй, в том числе и о своем хозяине, может рассказать одна пара обуви! Вот эти два, вроде бы совсем обыкновенных ботинка стоят довольно далеко друг от друга. Может, их хозяин старается удержать равновесие в метро? Нет, просто его ботинки поссорились и не желают стоять рядом. А из-за чего могут поссориться ботинки? Кто их, обувь, разберет. Возможно, они никак не могли решить, по какому же верному пути вести своего хозяина, ведь как часто мы идем туда,куда несут нас наши ноги! А вот женщина сидит, закинув ногу на ногу. Ей так нравится? А может, это одна из ее модных лакированных туфель задается? Вот стоит девушка в совершенно обыкновенных синих джинсах. куртке, с наушниками. Таких девушек в метро тысячи. Но стоит посмотреть на ее стройные ножки.... Сапожки у нее совершенно необыкновенные. Значит и в этой девушке есть тайна, которую она открывает не каждому. Вот чистые ботинки, значит, их хозяин аккуратен. А вот чистые и блестящие ботинки, значит, их хозяин аккуратный пижон. А вот на пожилой даме туфли на высоких шпильках. Наверное, в душе она еще осталась молодой, или, по крайней мере, хочет остаться.
Мне было одиноко,вот и начала я вести беседу со всеми этими ботинками. Но ботинки не люди. У них свои желания и свои проблемы, и, конечно, куда интересней вести беседу с человеком, а не с его туфлями.
Я все еще борюсь, а иногда и депрессию. Но, когда кажется, что все бросили, вдруг появляется кто-то почти незнакомый и говорит что-то, а мне становится лучше. А потом уже появляется совсем знакомый, тот, кто всегда рядом, не важно слева или справа он идет (ведь порой это зависит от того,слева или справа идет брат) и говорит мне, что я идиотка. Да. наверное, так и есть. Он всегда знает, что говорит. И снова все хорошо и весело Не умею я долго грустить. Вся грусть моя - в кривых стихах. Но я хочу быть рядом с теми, кто мне дорог. Как те, кто мне дорог, идут рядом со мной, так, что мне не видны их ботинки

О да! Как гордо это звучит. Трагично, мелодично, торжественно и гордо! "Я борюсь..."
И весь мир борется вместе со мной, но не против меня!
Я борюсь за всякую мелочь, которая на самом деле мелочью не является. Борюсь за то, чтобы утро было солнечным, борюсь за то, чтобы брат не превратился в шваль, а стал порядочным викингом (или тевтонцем, как ему угодно), борюсь за то, чтобы мы не забывали и не забывались, ведь раз ты сказала, что надо, значит будет последний тамбур последнего вагона. Не потому, что хочется мне, а потому что надо. Борюсь со сном после суматохи дня. когда электричка едет слишком быстро но и слишком медленно. Борюсь с вдохновением, которое всегда есть, когда его не зовут, и которого нет, когда оно так нужно. Сама не знаю зачем борюсь с максималистами, не признающими иных суждений, кроме своих. Борюсь за время, проведенное вместе с дорогими мне людьми, борюсь за право мечтать! А под конец милая Элли вручит мне свой неизменный леденец, который волшебным образом исцелит все печали, и волей-неволей поверишь в Конфетенсбург.
Еще давно я хотела устроить чаепитие, куда позову всех-всех дорогих и любимых. Мы будем пить вкусный чай - каждый свой - и говорить... О чем? Да что в голову придет!
Мы не стоим на месте, но спасибо тебе за то, что ты держишь меня за руку и обнимаешь за плечи.
Я устала бороться. Иду отдыхать. Конечно, у меня много дельных и не очень дел, но они могут подождать. Иногда самые важные дела могут подождать, ведь не умеющий ждать не может быть важным настолько,чтобы ради него спешить.
Люди смешные, яркие. Но я уже слишком далеко уехала. Еду себе в своем разноцветном паровозе и смотрю на них в окно. Или прячусь за кулисами театра сатиры, подглядывая представление за представлением, когда внезапно кто-то случайно меня толкнет и вытолкнет на сцену. И тогда я начну импровизировать. Наверное, это есть самая веселая часть всего спектакля. Но не для меня.
Прости Питер, я так до тебя и не доехала. Но я боролась, правда!
Я вообще я счастлива, как всегда. И кто сказал, что быть вечно счастливым невозможно? Вот уж неправда! Надо только очень захотеть!
А Книга упорно не хочет ни дописываться, ни редактироваться. Судьба - это странная женщина, вот уж в чем правда.
А еще я мутант, то есть эльф. Забавно! Нет ничего занимательнее,чем игра слов и понятий. Разве только игра чувств и действий.
Чайковский звучит в колонках, и за окном тот самый волшебный лучик заката, который, скорее всего, исполняет желания. А чего же мне еще желать?
Ах да, нарисуйте мне Щелкунчика!

[515x480]

If you can keep your head when all about you
Are losing theirs and blaming it on you;
If you can trust yourself when all men doubt you,
But make allowance for their doubting too;
If you can wait and not be tired by waiting,
Or, being lied about, don't deal in lies,
Or, being hated, don't give way to hating,
And yet don't look too good, nor talk too wise;

If you can dream - and not make dreams your master;
If you can think - and not make thoughts your aim;
If you can meet with triumph and disaster
And treat those two imposters just the same;
If you can bear to hear the truth you've spoken
Twisted by knaves to make a trap for fools,
Or watch the things you gave your life to broken,
And stoop and build 'em up with wornout tools;

If you can make one heap of all your winnings
And risk it on one turn of pitch-and-toss,
And lose, and start again at your beginnings
And never breath a word about your loss;
If you can force your heart and nerve and sinew
To serve your turn long after they are gone,
And so hold on when there is nothing in you
Except the Will which says to them: "Hold on";

If you can talk with crowds and keep your virtue,
Or walk with kings - nor lose the common touch;
If neither foes nor loving friends can hurt you;
If all men count with you, but none too much;
If you can fill the unforgiving minute
With sixty seconds' worth of distance run -
Yours is the Earth and everything that's in it,
And - which is more - you'll be a Man my son!




О, если ты спокоен, не растерян,
Когда теряют головы вокруг,
И если ты себе остался верен,
Когда в тебя не верит лучший друг,
И если ждать умеешь без волненья,
Не станешь ложью отвечать на ложь,
Не будешь злобен, став для всех мишенью,
Но и святым себя не назовешь, -
И если ты своей владеешь страстью,
А не тобою властвует она,
И будешь тверд в удаче и в несчастье,
Которым в сущности цена одна,



И если ты готов к тому, что слово
Твое в ловушку превращает плут,
И, потерпев крушенье, можешь снова -
Без прежних сил - возобновить свой труд, -
И если ты способен все, что стало
Тебе привычным, выложить на стол,
Все проиграть и все начать сначала,
Не пожалев того, что приобрел,
И если можешь сердце, нервы, жилы
Так завести, чтобы вперед нестись,
Когда с годами изменяют силы
И только воля говорит: "Держись!" -
И если можешь быть в толпе собою,
При короле с народом связь хранить
И, уважая мнение любое,
Главы перед молвою не клонить,
И если будешь мерить расстоянье
Секундами, пускаясь в дальний бег,-
Земля - твое, мой мальчик, достоянье.
И более того, ты - человек!

О, коли средь всеобщего безумья,
В котором тебя будут обвинять,
Будут чисты и ясны твои думы,
И сможешь головы не потерять,

Коли себе останешься ты верен,
Когда тебе не верят все вокруг,
Но сможешь ты принять и их сомненья,
С готовностью признать свою вину,

Коль терпелив, и ждать ты не устанешь,
И ложью не ответишь ты на ложь,
И, ненавистен всеми, мстить не станешь,
И мудрецом себя не назовешь,

Если, когда свободно ты мечтаешь,
Мечта не делает тебя своим рабом,
Коль не во власти дум и коль встречаешь,
Триумф и пораженье как одно,

И если стерпишь, коли твою правду,
Плут исказил в ловушку для глупцов,
А коли все, что дорого, сломалось,
Начать сначала будешь ты готов,

Когда, собрав победы своей жизни,
Готов в мгновении внезапном всем рискнуть,
А проиграв, опять в игру вступил бы,
О проигрыше даже не вздохнув,

Когда ты сможешь сердце, жилы, нервы,
В изнеможении их заставлять служить,
Идти, когда в тебе все опустело,
И только Воля требует:"Держись!"

Коль прост ты при беседе с королями,
И коль ты добродетелен с толпой,
И коль ни другом, ни врагом не будешь ранен,
И люди все считаются с тобой,

Когда минуту каждую ты ценишь,
Поймав секунд ее неумолимый бег,
Весь мир, мой мальчик, твой, ты им владеешь!
И, что куда важней, ты - Человек!
[441x500]
[500x500]