Александр Михайлович Литвинов (11 июня 1970; пос. Должанский, Свердловский район, Луганская область, УССР — 21 августа 1999, Королёв, Московская область), более известный как Веня Д’ркин — русский поэт, музыкант, рок-бард.
Отец Литвинова — директор школы. Мать — учитель математики. С 7 лет Александр писал стихи, с 12 — рисовал и писал маслом картины, учился играть на гитаре. Учился в школе № 18 Свердловска (Луганская область). C 14 лет руководил школьным ВИА.
В 1987 году закончил учёбу в школе с золотой медалью и поступил в Рижское военно-политическое училище, но учиться там не стал — сразу же перевёлся в Донецкий политехнический институт на геологоразведочный факультет.
В 1988 году был призван в армию. Служил в конвое, охране и ракетных войсках в Павлограде, затем был переведён водителем в Донецк. Осенью 1989 демобилизовался.
До 1991 года жил в пос. Мироновском (Дебальцевского р-на), где работал водителем и писал песни.
В 1991 году перевёлся в Луганский Сельскохозяйственный Институт на факультет механизации сельхозтехники. Осенью того же года знакомится в буфете в очереди за квашеной капустой с девушкой Полиной (Пэм), которая в будущем становится его женой. Тогда же он собирает коллектив «Давай — Давай». Они играют на нескольких концертах в ДК ЛСХИ.
Dесной 1993 года выступает на фестивале «Рок против наркотиков», а осенью переводится на заочное обучение и уезжает в посёлок Новолуганский (Артёмовский район Донецкой области), где работает сначала слесарем на КРС, а потом художником в Доме Культуры.
Весной 1994 года женится на Пэм. С ней, друзьями и с собакой Чузей едет на фестиваль «Оскольская Лира», где Саша шутки ради заявляет, что он Веня ДЫркин из Максютовки, и под этим псевдонимом он становится лауреатом. Осенью этого же года Д’ркин с Пэм переезжают в Свердловск, где Веня работает в старших классах школы № 18 учителем физики. 12 декабря у них рождается сын Денис.
Летом 1995 года Д’ркин во второй раз едет на фестиваль «Оскольская Лира», где получает гран-при. Осенью переезжает с семьёй в Луганск, где работает на стройке.
Летом 1996 года Д’ркин снова едет на фестиваль, где поёт уже в качестве почётного гостя. Известный бард Геннадий Жуков зовёт его в Москву с обещанием помочь. Осенью по финансовым причинам Д’ркин перевозит семью обратно в Свердловск, а сам едет в Москву.
В октябре-декабре 1996 года Д’ркин играет несколько квартирников, два концерта в клубе «Перекрёсток», записывает на студии «Остров» магнитоальбом «Крышкин Дом».
В январе 1997 года Д’ркин перевозит Пэм с сыном в Краснодон, там устраивает Пэм на работу, сам же снова уезжает в Москву. 1997 год становится наиболее активным в концертном плане — многочисленные клубные и квартирные концерты, гастроли по городам Подмосковья, поездки в Воронеж, Харьков. Готовит совместную программу с Геннадием Жуковым и выступает с ним на нескольких концертных площадках в Москве.
В марте 1997 года Д’ркин за три дня на студии Алексея Вертоградова записывает альбом «Всё будет хорошо»… В сентябре у Вени появляются первые признаки болезни. В октябре в Луганском онкологическом диспансере поставлен диагноз «лимфогранулематоз».
19 октября 1997 года Веня Д’ркин крестится с именем Фома. В ноябре проходит первый сеанс лучевой терапии.
Болезнь отразилась на творчестве Д(ы)ркина: многие из позднее написаных («Эныкы-бэныки», «А ты не конь», «Сегодня - Чай»(«Всё для всего»)) и введённых в репертуар («Детка» (В.Турчанин), более ранняя «Баба в оранжевом») песен являются как бы развёрнутым призывом не тратить время жизни зря.
В 1998 году Д’ркин в перерывах между химиотерапиями (курсы которых продолжают проводить, несмотря на отсутствие улучшений) успевает съездить в Мироновку (Апрель. Попытка электрического проекта с гитаристом Муком из состава группы АЯ), Алчевск (1-2 мая, два концерта), Белгород (28 мая, концерт в ДК Строитель), на «Оскольскую Лиру» (Июль. Проект «Старички Джазовички») и в Старый Оскол (квартирник 28 июля).
В январе 1999 Веня записывает на квартире у друзей черновой вариант сказки «Тае Зори» (накладками на двух магнитофонах). Тогда же Литвинов начинает заниматься переписыванием текстов своих песен, их систематизацией.
3-4 мая случается кризис, связанный с разрушительным действием химиотерапии, после которого Александр Литвинов чудом выживает. Подруга семьи берёт Венину телефонную книжку и обзванивает все имеющиеся там номера с просьбой о помощи, и тогда начинаются какие-то движения — благотворительные концерты, сборы денег, писем.
В конце июня друзья перевозят
Недавно ехал в троллейбусе 39 в Питере. Пока я в нём ехал, водитель говорил все следующие остановки. Подъезжаю к остановки за одну до дома. Водитель включает микрофон: 'Следующая остановка.....эээ.....бля...' - выключает микрофон. Кондуктор стояла на задней площадке, и орёт на весь салон: 'дом 5'. Водитель включает микрофон и повторяет: 'Дом 5'. До следующей остановки весь автобус смеялся и не мог успокоится. После того, как вышел - услышал какой-то звук из микрофона (не разобрал, что сказал), а после этого новая волна хохота из троллейбуса. Вот такие у нас водители заботливые.
Эта боль вполне обоснованна. Сильная, смелая, не боящаяся проникать внутрь. Малейшее движение провоцирует новый приступ. Вру самому себе, что зубная боль - больнее. Их нельзя сравнивать, но зато теперь я могу предположить, что такое полиартрит.
Боль ковыряет суставы, дробит их колесами грузовиков. Включаю флёр - и добавляю к этой боли еще и депрессию. Как замечательно, что вчерашнее событие осталось незамеченным. Начались бы поздравления и пожелания скорейшего выздоровления. Густо намазанные болью и звуками музыки из колонок, они звучали бы... смешно.
Третья чашка паршивого растворимого кофе - последняя. Почему последняя? Больше не осталось стиков.
Зато в голове крутятся какие-то непонятные строчки.
Исповедь Дон Кихота - еще не написана.
Пора?
Возможно.
Качественная, упрямая боль.
И никаких таблеток, раз болит - значит так надо. Так должно быть.
Утром, может быть будет легче.
Утром оказалось не легче.
Включаю Флёр.
Скачал книгу "Опыты юного химика" или как-то так она называется.
Сижу, изучаю. На игре буду ал-химичить. Срочно нужна химическая посуда, спиртовая горелка и тиоцианат ртути.
Нет, блллин, нельзя было сразу сказать - иду на др. Надо было "личной жизнью" меня подразнить.
А виноват я, конечно же. Я ж спровоцировался.
Настроение сейчас - Абсолютный нуль
Сколько раз себе говорил - сначала думай, потом излагай.
Довыпендривался?
Плохо.
Возьми трубку. Или хотя бы ответь на смс.
Пожалуйста.
Алина (Аля) Кирилловна Кудряшева (10 ноября 1987, Ленинград) — русская поэтесса из Санкт-Петербурга, завоевавшая популярность в интернет-сообществе (её живой журнал — один из самых посещаемых в рунете. Лауреат фестиваля «Второй Канал-2005», двукратная победительница конкурсов молодых поэтов Санкт-Петербурга «ПОЭТому» (2006, 2007 года). Автор книги стихов. Пишет под псевдонимами Аля Кудряшева и Изюбрь.
Алина Кудряшева пишет стихи с самого раннего детства, осознанно — с одиннадцати лет. В 2003 году принимает участие в поэтическом конкурсе «Новые Имена», где занимает 3 место. Её стихи публикуют в сборнике «Новые Имена Петербурга» (СПб., 2003). Закончив в 2004 году Аничков лицей, Кудряшева в том же году поступает на дневное отделение факультета филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета, на кафедру теории языкознания. В 2009 году заканчивает университет с красным дипломом. Будучи ещё студенткой, она принимает участие в поэтических конкурсах «ПОЭТому» (в 2006-м побеждает в двух номинациях, а в 2007-м годах становится победителем в четырех номинациях). Принимала участие в бардовских фестивалях как поэт: в фестивале юношеской песни «Зимородок», а также в бардовском фестивале «Второй канал», где в 2005 году становится лауреатом. Алина Кудряшева выступала на фестивале памяти Вени Дркина. В октябре 2007 года выходит книга её стихов под названием «Открыто». «Живой журнал» Кудряшевой, начатый в 2003 году, по состоянию на май 2008 года имел более 7 тысяч читателей.
Высокую оценку творчеству Алины Кудряшевой давали литературовед Дмитрий Быков, писатель и издатель Александр Житинский, солист группы «Сплин» Александр Васильев. Быков в литературном обзоре итогов 2007 года отмечал по поводу выхода первого сборника: «отрицать ее удивительный талант невозможно». Директор издательства «Геликон Плюс» Александр Житинский назвал стихи Кудряшевой «великолепнейшими по интонации, искренности». Музыкант Александр Васильев сравнивал её стихи с произведениями Иосифа Бродского.
ПОДБОРКА СТИХОВ
***
Ты стони над ней, ты плачь по ночам над ней, или что там еще умеешь - тебе видней, а меня не слушай, я-то давно на дне,
Вот уж сорок дней.
А она рыжа в кудрях, а она тонка, а она открывает дверь тебе до звонка, а она легка в кости и в руках мягка -
И нашла себе дурака.
Ты в обиду ее не даешь, ты вообще хорош, ты пуд соли ешь, последний ломаешь грош, ты ее защищай от бури и от порош,
А меня не трожь.
Вам-то в рай, вам нынче каждый дворец - сарай, примеряй ее, придумывай, притирай, ты в ее огне, в руках у нее сгорай,
А меня - сдирай.
Ты бросай плащи под ход ее колесниц, ты пиши ей "только без меня не усни", ты мотайся по дорогам и падай ниц
От ее ресниц.
Вырезай меня, под горло, под корешок. закрывай на ключ, остатки сложи в мешок, Если был вопрос - то он навсегда решен,
А ответ смешон.
Ты иди себе, не смотри, как я здесь стою,
Ты, дурак, мою пригрел на груди змею, думал, я хожу по струнке, всего боюсь,
А вот я смеюсь.
Так что ты ее люби, кувыркайся с ней, езди в лес, ходи ботинками по весне, обнимай ее, прижимайся еще тесней,
А со мной - не смей.
А она в такие верует чудеса, пусть она запомнит все твои адреса, у нее в глазах открытые небеса,
У меня - джинса.
Только ты ее не пусти, ты сжимай в горсти, пусть она у тебя не плачет и не грустит, а когда она устанет тебя пасти-
Ты ее прости.
Пусть она тебя разденет, пусть оголит, ведь она живет, внутри у нее болит, пусть она тебя возрадует, окрылив,
Для моих молитв.
***
Я тут недавно встретила своё прошлое - оно всё так же сидит перед компьютером и у него всё те же царапинки на запястье.
Знаешь опять весна, а я снова брошена, то есть всё та же - мелкая, неуютная, солнце в глазах и руки в чернильной пасте.
Время не режет - просто меняет рейтинг,
Вроде бы был ребенок - теперь божок,
Холодно, - плачет, - холодно мне, согрейте
Только ухватишь за руку - обожжет.
Слушай, до нас ему, в общем-то, мало дела,
Так, проходя, морщинку смахнуть с чела,
Знаешь, я даже как-то помолодела,
Снова линяю в гости по вечерам.
То есть бежать, бежать - и всегда на старте,
Вроде бы так старалась, жила, росла,
Помнишь была такая - ни слов, ни стати,
Вот и теперь примерно такой расклад.
Даже неясно - девочка или мальчик,
А разобраться так и не довелось.
Помнишь, ходил дракончик, ночной кошмарчик,
Зыркал недобро,
...он страдает херней. Вот от нечего делать подобавлял сюда кучу баннеров - ссылки на все мои ресурсы.
Пробовал вчера что-то написать. Такая лажа...
Править, править и еще сотню раз править.
Хотя что там править? Никаких идей, никакой оригинальности, одни штампы.
Повесть надо дописывать, а она, блин, совсем не идет. Чувствую, что сейчас должна писаться проза, но почему-то не повесть! А что мне еще писать?
Да, а еще надо Матвеевой стихи отправить. А то забуду.
Это цитата сообщения Александр_Ш_Крылов Оригинальное сообщение
ЦОЙ Клуб-музей КАМЧАТКА
Питерский двор, где была котельная "Камчатка" Виктора Цоя .
[525x700]Дуров молодец. Наконец-то в контакте реализована возможность многих блогов - понравившуюся статью можно опубликовать в заметках.
Тестируем.
В начале нашего столетия из года в год издавались книги, обещавшие научить писать стихи каждого желающего. Вот, например, одна из них: "Полная школа выучиться писать стихи. Сборник примеров и упражнений для самоизучения в самое короткое время и не больше как в 5 уроков сделаться стихотворцем. В двух частях. Составил С. С. Будченко,
дополнил Н. Е. Горный. Издание 4-е, переработанное и дополненное. Москва, 1914."
Поразительное по безграмотности заглавие говорит само за себя.
Выходили и другие книги этого типа:
"Как научиться писать стихи. Составил Ямб Хореич. Спб., 1908."
"Л. Д. Кранц. Путь к славе. Как стать поэтом? Москва, 1915."
Рекламные обещания таких авторов могли увлечь, конечно, только невежественных и легковерных людей. Дело, однако, не только в этом. Дело в том, что вообще нельзя научить человека писать стихи, если вкладывать вь это слово его полный и подлинный смысл, если иметь в виду не рифмованные фразы, а произведения поэзии. . Уместно привести здесь слова Грибоедова о роли мастерства, о месте "искусности" в поэзии. Прежде стоит только напомнить, что Грибоедов — прекрасный лирический поэт. "Горе от ума" как бы заслонило от многих читателей эту сторону его творчества. Но такие стихи Грибоедова, как "Прости, отечество!", "Хищники на Чегеме", "Там, где вьется Алазань", "Восток", принадлежат к выдающимся образцам русской лирики. Вот хорактерные строки из стихотворения о Кавказе, написанного около 1820 года и предвосхищающего лермонтовскую лирику:
Странник, знаешь ли любовь,—
Не подругу снам покойным,—
Страшную под небом знойным?
Как пылает ею кровь?
Ей живут и ею дышат,
Страждут и падут в боях
С ней в душе и на устах...
Так самумы с юга пышат,
Раскаляют степь...
Что судьба, разлука, смерть!..
Друг и литературный соратник Грибоедова, замечательный поэт Павел Катенин писал ему, что в его поэзии "дарования более, нежели искусства" Грибоедов отвечал Катенину: "Самая лестная похвала, которую ты мог мне сказать, не знаю, стою ли ее? Искусство в том только и состоит, чтоб подделываться под дарование, а в ком более вытверженного, приобретенного потом и сидением искусства ... в ком, говорю я, более способности удовлетворять школьным требованиям, условиям, привычкам... нежели собственной творческой силы,— тот, если художник, разбей свою палитру, и кисть, резец или перо свое брось за окошко... Я как живу, так и пишу — свободно и свободно".*
Грибоедов противопоставляет "искусство" (мы бы сказали теперь "мастерство" или "искусность") и "дарование", "творческую силу". Так же сделал и Пушкин, говоря об одном посредственном стихотворце: "В нем не вижу я ни капли творчества, а много искусства".**
Нам придется еще не раз обсуждать здесь соотношение творчества и мастерства, дарования и искусности. Но и теперь, в начале нашего разговора, нельзя не остановиться на этой проблеме.
Нередко говорят, что поэтами рождаются и. следовательно, никакое обучение, никакие сознательные усилия не помогут человеку стать поэтом. Это и верно и неверно. Верно потому, что, без сомнения, существуют определенные наследственные задатки, врожденные свойства высшей нервной деятельности и особенности чувственного восприятия, без которых человек вообще не сможет добиться значительных достижений в поэтическом творчестве, хотя в то же время он может стать, скажем, выдающимся ученым или великолепным мастером в области какого-либо практического труда, или блестящим политическим деятелем, или прекрасным педагогом и т. п. Однако можно с большими основаниями утверждать, что врожденной поэтической одаренностью обладает очень большое число людей. Это явствует, между прочим, из того, что в детском и отроческом возрасте многие и многие из нас непроизвольно испытывают влечение к стихотворчеству (пусть в самых элементарных его формах). Правда, впоследствии, ко времени зрелости, влечение к поэзии у подавляющего большинства ослабевает и глохнет. Это может показаться странным, но дети в массе своей живее и тоньше, чем взрослые, воспринимают поэтическое слово.*** Давно замечено, например, что дети — если им, конечно, еще не привили безличную манеру "выразительного чтения",— исполняют стихи подобно самим поэтам, отчетливо передавая живое движение стиха, восхищаясь ритмическим рисунком и эмоциональной напряженностью стиховых интонаций и в то же время схватывая поэтический
смысл в его полноте и жизненности. Помню, как шести-, семилетний малыш, ведомый мамой за руку по улице, восторженно, сверкая глазами, скандировал:
По фа-мй-лии Степанов,
И по йме-ни Степан,
Из районных ве-ли-канов —
Самый главный ве-ли-кан!
Он исполнял эти стихи так, как будто он сам их только что сочинил и теперь наслаждается каждым звуком, каждым ритмическим ходом, каждым словом, созидающими торжественно-веселый поэтический смысл. Конечно,
[показать] В колонках играет - Кипелов - Талисман
То, что советовала почитать Ирина Сотникова.
Вместе они любили
сидеть на склоне холма.
Оттуда видны им были
церковь, сады, тюрьма.
Оттуда они видали
заросший травой водоем.
Сбросив в песок сандалии,
сидели они вдвоем.
Руками обняв колени,
смотрели они в облака.
Внизу у кино калеки
ждали грузовика.
Мерцала на склоне банка
возле кустов кирпича.
Над розовым шпилем банка
ворона вилась, крича.
Машины ехали в центре
к бане по трем мостам.
Колокол звякал в церкви:
электрик венчался там.
А здесь на холме было тихо,
ветер их освежал.
Кругом ни свистка, ни крика.
Только комар жжужал.
Трава была там примята,
где сидели они всегда.
Повсюду черные пятна --
оставила их еда.
Коровы всегда это место
вытирали своим языком.
Всем это было известно,
но они не знали о том.
Окурки, спичка и вилка
прикрыты были песком.
Чернела вдали бутылка,
отброшенная носком.
Заслышав едва мычанье,
они спускались к кустам
и расходились в молчаньи --
как и сидели там.
___
По разным склонам спускались,
случалось боком ступать.
Кусты перед ними смыкались
и расступались опять.
Скользили в траве ботинки,
меж камней блестела вода.
Один достигал тропинки,
другой в тот же миг пруда.
Был вечер нескольких свадеб
(кажется, было две).
Десяток рубах и платьев
маячил внизу в траве.
Уже закат унимался
и тучи к себе манил.
Пар от земли поднимался,
а колокол все звонил.
Один, кряхтя, спотыкаясь,
другой, сигаретой дымя --
в тот вечер они спускались
по разным склонам холма.
Спускались по разным склонам,
пространство росло меж них.
Но страшный, одновременно
воздух потряс их крик.
Внезапно кусты распахнулись,
кусты распахнулись вдруг.
Как будто они проснулись,
а сон их был полон мук.
Кусты распахнулись с воем,
как будто раскрылась земля.
Пред каждым возникли двое,
железом в руках шевеля.
Один топором был встречен,
и кровь потекла по часам,
другой от разрыва сердца
умер мгновенно сам.
Убийцы тащили их в рощу
(по рукам их струилась кровь)
и бросили в пруд заросший.
И там они встретились вновь.
___
Еще пробирались на ощупь
к местам за столом женихи,
а страшную весть на площадь
уже принесли пастухи.
Вечерней зарей сияли
стада густых облаков.
Коровы в кустах стояли
и жадно лизали кровь.
Электрик бежал по склону
и шурин за ним в кустах.
Невеста внизу обозленно
стояла одна в цветах.
Старуха, укрытая пледом,
крутила пред ней тесьму,
а пьяная свадьба следом
за ними неслась к холму.
Сучья под ними трещали,
они неслись, как в бреду.
Коровы в кустах мычали
и быстро спускались к пруду.
И вдруг все увидели ясно
(царила вокруг жара):
чернела в зеленой ряске,
как дверь в темноту, дыра.
___
Кто их оттуда поднимет,
достанет со дна пруда?
Смерть, как вода над ними,
в желудках у них вода.
Смерть уже в каждом слове,
в стебле, обвившем жердь.
Смерть в зализанной крови,
в каждой корове смерть.
Смерть в погоне напрасной
(будто ищут воров).
Будет отныне красным
млеко этих коров.
В красном, красном вагоне
с красных, красных путей,
в красном, красном бидоне --
красных поить детей.
Смерть в голосах и взорах.
Смертью полн воротник. --
Так им заплатит город:
смерть тяжела для них.
Нужно поднять их, поднять бы.
Но как превозмочь тоску:
если убийство в день свадьбы,
красным быть молоку.
___
Смерть -- не скелет кошмарный
с длинной косой в росе.
Смерть -- это тот кустарник,
в котором стоим мы все.
Это не плач похоронный,
а также не черный бант.
Смерть -- это крик вороний,
черный -- на красный банк.
Смерть -- это все машины,
это тюрьма и сад.
Смерть -- это все мужчины,
галстуки их висят.
Смерть -- это стекла в бане,
в церкви, в домах -- подряд!
Смерть -- это все, что с нами --
ибо они -- не узрят.
Смерть -- это наши силы,
это
[показать] В колонках играет - 7. Сплин - Мамма миа
Холодно на улице... Как не хочется выходить. Но надо. В больничку съездить, в магазин зайти на обратном пути.
Напоследок порылся в карманах у своего архаровца:
В карманах у героя можно найти:
- справочник по ботоводству
- оптическую ось
- перекись водородной бомбы
- заряд утраченного оптимизма
- политическую карту Атлантиды
- ветряную мыльницу
- пемзу для пыток
- пачку подследников
Марина Матвеева - Ах ты, клубника с кровью, руки убийцы…
Ах ты, клубника с кровью, руки убийцы…
Горкою на тарелке, как чьи-то мысли.
Мысли копченые, смуглые, как сирийцы,
мудрые, будто выдал их Джозеф Пристли.
Спросят меня: «Кто такой он?», – на то отвечу:
он появился здесь только заради рифмы –
рифмы солидной, решающей, будто вече,
страшной, как для филолога логарифмы,
сложной, как чувства влюбленной солидной дамы
к юному мальчику, что в сыновья годится…
…Ах, восемнадцать ему, ах, какая драма!..
(Кажется, стих в графоманию стал катиться…)
Ладно, вернемся к клубнике, она похожа,
ах, на куриное сердце еще сырое:
столько же крови от выдранных плодоножек,
хвостики-листики выброшены в ведро, и
следует приступить к поеданью ягод,
бросив сравненья и сталкиванье реалий.
Добрый читатель, ты знаешь, я выпью «йаду»,
если ты сам поднесешь мне его в бокале.
…Сердце красавицы, кроме измены, склонно
к творческой страсти, ну, чтобы стихи писались.
Светлый мой мальчик, я пальцем тебя не трону,
если подаришь мне образ, чтоб все у… рылись.
Но почему-то ты даришь мне лишь обрубки
тухлых метафор на тему запретной страсти.
Значит, придется кристальные эти губки
наглой клубникой в немыслимый цвет окрасить.
Ешь. Не обляпайся. Сладкой такой и спелой
больше не встретишь нигде, так что жри, паскуда!..
Добрый читатель, ну что же ты медлишь с делом
всей своей жизни: убийством меня, покуда
не написала такого, что мир подхватит,
но, поперхнувшись, закашляет астматично.
Нежного отрока, храбрый, спаси, читатель,
от бесшабашной силы моей клубничной.
Храбрый чита… Только что тебе против Федры,
сто Ипполитов успевшей швырнуть копытам,
чтоб накормить ненасытные словонедра,
что раскрываются лишь от любовных пыток…
Господи!.. Да вдохновит меня Аристотель,
Макиавелли, Дидро и Умберто Эко,
а не движения сердца и вопли плоти…
Господи, сделай из женщины человека!
Марина Матвеева - Пегасоитие
Татьяне Аиновой
Я заражен нормальным модернизмом,
а Вы, мой друг, заражены оргазмом.
Смотрю на Вас, как малолетка, снизу
вверх, расчищая почву для пегазмов.
У Интернета моего загрузмы
нездешние, как у старух маразмы.
А Ваши руки – это чисто музмы,
а Ваши очи – это просто сказмы,
а Ваши ноги – это просто тучи:
раздвинутся – и я увижу солнце,
моя рука его, как лампу, включит,
и будет свет в ночи – священный нонсенс.
И пошатнется вдруг большое небо,
на Ваше малое взглянув несмело.
…На языке моем живут фонемы
и спрыгивают с губ на Ваше тело,
и по плечам, по бедрам и лодыжкам
бегут на водопой у капли пота,
чтоб и о ней сказать не понаслышке
в моих пегасоитческих работах.
Я скотоложец. С чертовым Пегасом.
То я его, то он меня… А лучше
бы с Вами, потому что нет мне спасу
от этих пальцев – ящериц живучих.
Хрусталик Ваших глаз – конечно, призма,
и сквозь нее Ваш преломился разум.
Я заражен тяжелым васлюбизмом,
а вы, мой друг, заражены отказом.
Проклятый конь с нехилыми крылами
не сено жрет – мозги сгрызает зажи-
во всей этой игре между полами
поэты забывают про пейзажи,
про философию, про каплю яда,
что тихо травит Божии законы.
…А ваши зубы – белые котята
в корзинке рта, уютной и бездонной.
Марина Матвеева - Формалистический интербред
Интернеты – интернаты
беспризорных душ.
От зарплаты до расплаты:
кукиш, а не куш.
Интернеты – интервенты
вскроенных голов.
На обрывочке френдленты
провисает шов
между буквою печатной
и судьбой самой.
Я люблю тебя, мой чатный,
неначитный мой…
Квадратноголовый даун
ластится в глаза…
Интер-нет не интер-да, он
просто так не за-
-лечит, -гладит, -рубит, -травит,
-грузит,
После субботнего семинара решил подробнее ознакомиться с творчеством наших членов жюри. Начал с Марины Матвеевой, интересно ж все-таки, что за человек меня отметил...:)
Почитав, понял - это Мастер с Большой Буквы. Не пожалел ни секунды о потраченном времени. Далее идет подборка стихотворений с поэзии.ру. Всем настоятельно советую!
Марина Матвеева - Не странно…
Елене Коробкиной
Город играет на струнах дорог
злую балладу забытого барда…
Город простужен. До боли продрог
в лапах когтистых дождя-леопарда.
Только мерцают короны реклам
на головах королей-ресторанов.
Мечутся слуги-людишки…
А нам
вечером здесь оказаться так странно!
Мы – две колдуньи, сошедшие с гор,
чуткие дочери леса и неба, –
не осознали еще до сих пор
жизни на кончике рваного нерва
города.
Плечи дорог нас несут,
как в паланкине цариц-египтянок
…или покойников?
Впрочем, не суть
важно и даже, пожалуй, не странно…
Марина Матвеева - Выстёбыва – юсь, выстёбыва – юсь…
Выстёбыва – юсь, выстёбыва – юсь…
Ото новояз! Как в глаз!
Еще бы вас всех, еще бы вас всех,
еще бы туда всех вас –
вместились бы все. Вместилище недр –
словечко – одно на сто.
Извилива – юсь. Из вил еще не
ушел воцеле никто.
Выхрипыва – юсь, выплескива – юсь
в кавычливые тире.
…О горе мое далекое, юс
мой малый во псалтире!
Выямбыва – юсь, выформлива – юсь,
вы – Цве – та – и – ва – ю – си.
По-своему и не фомится мне,
не петрится во смеси
неверия, отречения. Черт!..
…Мой Боже, меня прости:
иудилось мне вечерне еще –
хоть сребренники грести!
…Высверкиваясь, вызвездывал днесь
Господь свое полотно…
Сплетенье телес плетенью словес
и в ноченьку не равно.
Сбивается слог, сбивается ритм,
сбивается мир в испод.
Выдарива – юсь, меня раздарить
по строчке в примеры по
вывертыва – ю, выкручивань – ю
глухих, как могила, строк.
О горе мое, не мучай меня!..
О Боже, держи оброк.
Ты хочешь, чтоб это было – так всласть
ясырь словяной. Еще
не выстеба – лась, не вылюби – лась,
не кончен еще расчет.
Марина Матвеева - Я уста
Я устала. Мне плохо. Я думаю о тебе.
К сожалению, мысль о тебе не уменьшит плохо.
Не украсит окно перепорхами голубей,
не заставит Вселенную выдохнуть даже вдоха.
Не накормит она, не напоит, не исцелит,
не исправит ни капельки мир и его препоны.
Я люблю тебя. Только не это сейчас болит.
А болело ли это когда-нибудь, не припомню.
Разве будет им место, раздумьям о нас с тобой,
если нынче я в дом принесла с перебитой ножкой
птицу. Или котенка. А может быть, это Бог
притворился котенком – проверить меня немножко.
Ведь Ему не впервой притворяться- то – стариком,
нищим, путником, даже тремя – чтоб сильней запутать.
Я люблю тебя, только кимвальным своим звонком
не врывайся ты в адскую тишь моего приюта…
Или тоже мечтаешь ты в нем получить постель,
чечевичную кашу и ломтик сухого сыра?
Я люблю тебя, – значит, беги поскорей отсель –
и до следующего приемлемого кумира.
Ну, зачем ты остался? Мертвецкая тишина
ожила и вопит, как младенец, – не сунешь вату.
Или ты – или птица. А может, котенок. Наг
человек перед Вышним – не спрячешься и в котятах.
Не расставишь их в ряд: этот будет за этот грех,
тот – за тот, а десятый пойдет за забытый пятый…
Я люблю тебя. Только приют мой не вместит всех.
Даже вспомнить чудовищно, что он вмещал когда-то…
Марина Матвеева - Поэзия – не спасает
Поэзия – не спасает.
Проверено. И не губит.
Она – полынья косая,
столетней старухи губы.
"Этот, уходя, не оглянулся..."
Анна Ахматова
I
Двери вдыхают воздух и выдыхают пар; но
ты не вернешься сюда, где, разбившись попарно,
населенье гуляет над обмелевшим Арно,
напоминая новых четвероногих. Двери
хлопают, на мостовую выходят звери.
Что-то вправду от леса имеется в атмосфере
этого города. Это - красивый город,
где в известном возрасте просто отводишь взор от
человека и поднимаешь ворот.
II
Глаз, мигая, заглатывает, погружаясь в сырые
сумерки, как таблетки от памяти, фонари; и
твой подъезд в двух минутах от Синьории
намекает глухо, спустя века, на
причину изгнанья: вблизи вулкана
невозможно жить, не показывая кулака; но
и нельзя разжать его, умирая,
потому что смерть - это всегда вторая
Флоренция с архитектурой Рая.
III
В полдень кошки заглядывают под скамейки, проверяя, черны ли
тени. На Старом Мосту - теперь его починили -
где бюстует на фоне синих холмов Челлини,
бойко торгуют всяческой бранзулеткой;
волны перебирают ветку, журча за веткой.
И золотые пряди склоняющейся за редкой
вещью красавицы, роющейся меж коробок
под несытыми взглядами молодых торговок,
кажутся следом ангела в державе черноголовых.
IV
Человек превращается в шорох пера на бумаге, в кольцо
петли, клинышки букв и, потому что скользко,
в запятые и точки. Только подумать, сколько
раз, обнаружив "м" в заурядном слове,
перо спотыкалось и выводило брови!
То есть, чернила честнее крови,
и лицо в потемках, словами наружу - благо
так куда быстрей просыхает влага -
смеется, как скомканная бумага.
V
Набережные напоминают оцепеневший поезд.
Дома стоят на земле, видимы лишь по пояс.
Тело в плаще, ныряя в сырую полость
рта подворотни, по ломаным, обветшалым
плоским зубам поднимается мелким шагом
к воспаленному нёбу с его шершавым
неизменным "16"; пугающий безголосьем,
звонок порождает в итоге скрипучее "просим, просим":
в прихожей вас обступают две старые цифры "8".
VI
В пыльной кофейне глаз в полумраке кепки
привыкает к нимфам плафона, к амурам, к лепке;
ощущая нехватку в терцинах, в клетке
дряхлый щегол выводит свои коленца.
Солнечный луч, разбившийся о дворец, о
купол собора, в котором лежит Лоренцо,
проникает сквозь штору и согревает вены
грязного мрамора, кадку с цветком вербены;
и щегол разливается в центре проволочной Равенны.
VII
Выдыхая пары, вдыхая воздух, двери
хлопают во Флоренции. Одну ли, две ли
проживаешь жизни, смотря по вере,
вечером в первой осознаешь: неправда,
что любовь движет звезды (Луну - подавно),
ибо она делит все вещи на два -
даже деньги во сне. Даже, в часы досуга,
мысли о смерти. Если бы звезды Юга
двигались ею, то - в стороны друг от друга.
VIII
Каменное гнездо оглашаемо громким визгом
тормозов; мостовую пересекаешь с риском
быть заклеванным насмерть. В декабрьском низком
небе громада яйца, снесенного Брунеллески,
вызывает слезу в зрачке, наторевшем в блеске
куполов. Полицейский на перекрестке
машет руками, как буква "ж", ни вниз, ни
вверх; репродукторы лают о дороговизне.
О, неизбежность "ы" в правописаньи "жизни"!
IX
Есть города, в которые нет возврата.
Солнце бьется в их окна, как в гладкие зеркала. То
есть, в них не проникнешь ни за какое злато.
Там всегда протекает река под шестью мостами.
Там есть места, где припадал устами
тоже к устам и пером к листам. И
там рябит от аркад, колоннад, от чугунных пугал;
там толпа говорит, осаждая трамвайный угол,
на языке человека, который убыл.
1976
Это цитата сообщения зена_королева Оригинальное сообщение
Облачные ворота
[показать]Зеркальная скульптура "Облачные ворота" в центре Чикаго.
Автор - британский художник Аниш Капур. Каркас представляет из себя монолитный блок из нержавеющей стали 20 метров в длину, 10 метров в высоту и 12 метров в ширину. Поверх каркаса положено 100 листов из нержавейки. В результате, получилось гигантское трехмерное зеркало причудливой формы.