...Я вспоминаю о другом папе и сыне. один из наследников царского престола повздорил с неким прапорщиком и тот прислал ему письмо, в котором сокрушался из-за того, что не может сего наследника вызвать на дуэль, так как сам не является дворянином. А посему настоятельно просит Их Высочество публично извиниться за нанесенное словесное оскорбление. В противном случае прапорщик утверждал, что покончит жизнь самоубийством. Извинений не последовало.
Прапорщик застрелил себя. Дело дошло до царя. Он в негодовании заставил наследничка присутствовать на похоронах и пройти с процессией через весь зимний Петербург!
По нынешним временам похоже лишь на сюжет какой-нибудь сказки Гофмана.

...получил два письма.
- да?
- два! за два года эмиграции и хожения во славу.
- доволен?
- еще как. даже напиться желания не было. просто тупо сидел и пялился на облако за окном
- а белочки на нем не было?
- не было. белочка рядом была. прыгала по дивану. вскакивала на плечо. резвилась.
- ладно. не переживай.
- осталось спеть песню. кстати, сегодня увидел действительно странный сон. опять задворки какого-то города. вот смутно помню, что был в этом месте. напоминают они мне что-то. не то осень. не то весна с лежалым снегом. на моих глазах в рытвину медленно въезжает грузовик, и после этого через несколько метров таранит сухие без листьев тополя. и заваливается. а я-то слежу за всем с кромки стены дома через дорогу. зачем я туда забрался? что мне тут нужно?..
- а потом?
- а потом я с ужасом вижу, что водила выбрался из покореженного грузовика и тоже меня узрел. и убить хочет! понимаешь?.. я от него. и сознание вдруг раздваивается. я в зеленом старом-старом "москвичике", наверное, 407, на заднем сидении. и выстрелы слышу в спину. и сворачиваем после в какой-то дворик, и в доме уже свет лампочный.
- так тебя ранили?
- нет, никакой боли. и люди стоят в комнате. какие-то бабы в старых платьях и сами блеклые. но ко мне вдруг обращается человек с весьма выразительной физиономией...
- и что говорит?
- что говорит - не помню. но по имени-отчеству назвал. это меня поразило.
- первый раз что ли?
- в первый раз во сне ко мне обратились. и то неизвестный. я вот думаю, что к умершим попал. под светом а блекые все. неинтересные. а что боли не почувствовал от выстрелов, значит. не ранили меня. а сразу убили. а этот. с выразительной физиономией - ангел, не иначе.
- сам умеешь дешифровывать сны.
- наверное...

Настроение сейчас - Out & Omut

записка тридцать четвертая



не мои дела. политика осточертела. телевизор приравнял к ежедневной бутылке - не берет. только противно или все равно. перспектив нет. писать не хочу. читаю только благодаря пиетету перед электронными устройствами. устают глаза. и еще синдром успевания на перелист страницы. хотя можно и отключить данную ерунду. сменить телефон. уехать к морю. грустить на вечернем пляже. не начать курить. не думать о возрасте. жить вне пространства. остановить часы. застыть сидя на лавке перед домом культуры в чужом городе. а ведь хочется пообщаться и посмеяться. вчера достаточно долго смешил главную художницу города (слава богу главную по должности!). смешно, но не помню о чем. и чем. разговаривал с Элли. завтра у нее день рождения. но она не вернется так скоро. у меня куча проблем. но ни об одной я так и не написал. будто сам себя сейчас уговариваю. что все хорошо. на самом деле все плохо. да так, что не за что зацепиться.

[700x364]

"ЧТО ДЕЛАТЬ С ДРАКОНАМИ"

А.: - Кстати, где распродаются цветы по сниженным ценам?
Б.: - Те, что уже засохли или уже дарились любимым и юбилярам?
В.: - Разве такие есть? Их что же кто-нибудь собирает и приводит в надлежащий вид?
А.: - А разве их реально привести в надлежащий вид? Каким это образом?
Б.: - Да нет, речь идет о цветах, похищенных из могильных оград. Такие действительно появляются перед новым учебным годом. Их немного, но они есть. И вполне возможно, что стоят они дешевле.
В.: - И как с этим бороться? Какие принимаются меры?
А.: - Меры принимаются. Каждому дракону известны тропинки, по которым цветы попадают на городские рынки.
Б.: - А сами драконы борются?
В.: - Увы, нет. Драконы не более чем игрушки с ярко святящимися вместо глаз электрическими лампочками. Они мигают в ночи, но днем почти неразличимы. Драконы требуют свежей окраски.
А.: - Зачем?
Б.: - Вид у них непрезентабельный. Бока облупились. Вылезла старая краска и не одна.
А старую вообще-то нужно счищать до основания. Шпаклевать и только потом красить заново.
В.: - Нереально. Кто это будет делать?
А.: - А кто вообще обслуживает драконов?
Б.: - У нас в управлении нет лишних единиц. Иногда просим дворников, иногда даже сантехников.
В.: - О чем это вы их просите?
А.: - Ну, почистить от грязи. Подкрасить. Подправить. Им тоже, знаете, достается.
Б.: - Разве они не могут сами себя защитить?
В.: - По идее должны, но не могут.
А.: - Почему? Ведь должны!
Б.: - Программы обеспечения их собственной безопасности давно устарели. Предприятие «Р.» Новые программы не поставляет. Нам пришли в прошлом году программы из Центра, но они не адаптировались.
В.: - Что это значит?
А.: - Не прижились они в драконах. Начались сбои. Непонятные звуковые сигналы. Хаотические движения. И потом драконы постоянно просят воды.
Б.: - Воды? Зачем им вода?
А.: - Вот и я говорю о том же. Вода им не нужна, а они просят. Мы начинаем их поить, но происходит невероятное.
Б.: - Что происходит?
В.: - Они перестают на нас реагировать. Практически умирают. Мы их восстанавливаем, снова вводим программу, они начинают хаотично кружиться вокруг деревьев, ломают ветки, сдирают свою краску с поверхности, потом снова просят воды. Поим. Они замирают и заваливаются. После этого ни на что не реагируют.
А.: - Да… и что же теперь? Вы сообщали об этом в Центр?
Б.: - Сообщали все время.
В.: - И?
А.: - Да ничего. Центр уже год как на наши заявки не реагирует. Мы допускаем, что они работают не только с нашими драконами. До наших очередь не дошла.
Б.: - Но ведь и ваши должны работать, черт возьми!
В.: - Ну иногда работают. Но крайне редко.
А.: - Но их реально тогда уничтожить?
Б.: - Нет. Уничтожить в том-то и дело их нельзя. Какие-то процессы все равно в них происходят. Они реагируют например на пчел.
В.: - Каким же это образом?
А.: - Содрогаются. Сильно содрогаются. Такая идет вибрация, такой шум. Того и гляди начнут разлетаться по частям.
Б.: - Были прецеденты?
В.: - Пока не было. Но могут и быть. А это уже чисто аварийная ситуация. Если они полетят, то маршруты не выверены и не согласованы. Может сложиться аварийная ситуация. Помните, как над Боденским озером?
А.: - Да, помню, к сожалению.
Б.: - Вот, видите. Поэтому мы их используем по минимуму. Чаще вообще не используем.
В.: - А воду?
А.: - Воду даем, конечно, но сильно подогретую. Она практически тут же испаряется, когда попадает внутрь. Поэтому непредвиденные обстоятельства тоже минимальные.
Б.: - Да, вижу. У вас все «по минимуму».
В.: - По-другому, согласитесь, просто опасно.
А.: - Ну а в сельском хозяйстве?
Б.: - Мы на это получили официальный запрет от Ее Высочества Принцессы и премьер-министра Той Партии. Вот он. В двух словах: Она считает излишним применение драконов в сельскохозяйственных нуждах.
В.: - А где вы их использовали до получения запрета?
А.: - Естественно, на убое скота. Так всегда делалось. В сутки один дракон мог произвести обвалку до тысячи голов крупного рогатого скота с последующей первичной обработкой. Но это если не было сбоев в программе.
Б.: - А если были?
В.: - Ну, в те годы их практически не было. Они даже мух не боялись. Изредка тоже просили воды. Мы и тогда давали слегка подогретую. А сейчас у нас такого количества скота и нет, чтобы загрузить работой всех наших драконов. Поэтому запрет Ее Высочества как нельзя кстати и весьма актуален.
А.: - Ну да, понятно. С этим никто и не спорит. Но получается, что использование драконов совсем не эффективно.
Б.: - Да, но что с этим поделаешь. Избавиться от них мы ведь тоже не можем. Это ведь наше стратегическое превосходство.
В.: - Само собою, но я для того и прибыл в ваш район, чтобы подумать о более эффективном использовании сил драконов. Эта задача должна быть разрешена.
А.: - Разумеется.
Б.: - Вам хорошо известно, что введение сил драконов имело первоначальный повсеместный эффект, который был лично отмечен Ее Высочеством Принцессой и премьер-министром Той Партии, имел блестящие перспективы своего Читать далее...

Около 70000 человек в течении суток пытались вызвать человека по имени Валера из другой реальности


Единственная и крупнейшая в своем роде массовая попытка материализации человека состоялась 13 июня 2010 года на фестивале «Пустые холмы».
Около 70000 человек в течении суток пытались вызвать человека по

имени Валера из другой реальности. Неизвестно, получилось ли вызвать Валеру, но грозу с градом на свою голову получили все участники фестиваля.
Напомним, что фестиваль «Пустые холмы» проводится с 2003 года. В 2010

году в нем участвовала порядка 70000 человек.

Оцэ таки сосиды

№71, 28.05.11


Здравствуй, дорогая «Лавочка»!

Прими новые побасенки и слова кубанского говора.

Оцэ таки сосиды …. (старая побасенка)

Жыв в станыци багатый та жадный козак. Собрався вин кудысь пойихать, тай просэ бидну сосидку: «Похазяйнуй у мэнэ в городи , покы я одлучусь . Ось тут зэрно, будыш курочок годувать ,а я тоби гостынчик прывэзу. …..А колы вэрнувся вин додому, ныякого гостынця и ны думав вэзты сосидци. Глянув на пустый мишок з пид пшэныци та й давай крычать:

Дэ пшыныцю дила, бисава душа? В лавку на канхвэты выносыла ? Гэть з городу, бисава душа !»

….и бывальщина наших дней:

Жылы булы сосиды. Бильше 30 лит дружно жылы ,за одным столом на вси празныкы сыдилы. Но надумав багатый сосид минять докумэнты на зэмлю. А 30 лит назад воны з бидной сосидкой получилы кусочок зэмли, та подилылы его пополам. Цэ бидна сосидка думала, шо пополам ,а багатый щэ тодди обдурыв ийи и тэпэр заявыв: «У тэбэ 5 соток, а у мэнэ 7 я буду робыть у тэбэ дорогу «А у нэи по краю кусочка рослы сим вышень надолок, вона йимы дорожыла. «Тикы вышэнь ны трогай, просыла вона захвачика нэ укладуй мэнэ у могылу».

Та дэ там… Прыходэ вона на свий кусочок, свита билого нэ бачэ: нэма вышэнь, спыляв уси .

«Подавай у суд!» заявыв вин нагло.

«Хай тэбэ судэ Божый суд та людскый» отвитыла вона йему.

Галина Шапошник.
Комментарии по этой теме
Гость 1.6.2011 (19:37:37)
и у нас такие соседи! шо у всих такие ?
Гость 5.7.2011 (11:56:00)
Текст песни "Колыбельная" из оперы "Порги и Бесс" на английском и кубанском (перевод мой)
Summertime and the livin' is easy,
Fish are jumpin', and the cotton is high.
Oh your daddy's rich, and your ma is good lookin',
So hush, little baby, don' yo' cry.

One of these monin's you goin' to rise up singin',
Then you'll spread у о' wings an' you'll take the sky.
But till that monin', there's a-nothin' can harm you
With Daddy and Mammy standin' by.

а теперь на кубанском в моем переводе:

Жара така, шо рыбец прикипайэ,
но цэ хорошо, так шо ты спи, малой,
бо мне, батьке твойому, гроши нелегко дайутцё,
а мать твоя дюже гарна, шоб мэни спокойно уснути

о так и ты, малое дитё, когда ще запоешь ту писню,
бо летать в небесах не легче, чем рыбу тянуть,
так шо спи, набирайс силенок,
покуда рядом батьки...


всегда ваш, рожденный в Темрюке, Конрад фон Кенскофф
Гость 5.7.2011 (12:07:28)
Класс!!! Конрад
Гость 5.7.2011 (13:32:35)
:)))))))))))))))
гость 6.7.2011 (22:38:29)
Гость 5.7.2011 (11:56:00), вы прямо "с Кубани с любовью" перевод сделали, даже захотелось поспать в виноградной беседке под чистым звездным небом прекрасной южной ночью.
Гость 7.7.2011 (16:19:11)
Прямо Бродский:

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.
Девиз: с темой в день, год, век по жизни 7.7.2011 (20:09:48)
Сливами вино? тада уж лучче огурцами молоко
Подолянин 30.7.2011 (23:25:54)
і у нас на Україні коли паї на землю давали билися а зараз бери скільки влізе. ПРАВДА дерева різати тепер навіть своє неможна потрібен дозвіл екології а інакше штраф від 340 грн це приблизно 1300 рублів.

- Ой, у вас глаза такие серьезные, - призналась мне одна из психологинь, после того, как по наводке ведущего мастер-класс спеца, мы стали пытаться говорить друг другу комплименты и даже объяснения в любви. Со мной в паре оказалась весьма телесо-объемная и почти юная дама. Незамужняя.
- Ты красивая, - внушал ей я, гладя в соответствии с пожеланиями ведущего полненькие ладошки, и эти ладошки тут же обмякли и взмокли.

Я произносил заклинания с легкой полуулыбкой и смотрел прямо в лицо объекта, абсолютно ничего при этом не испытывая. Нет, наверное, маменька моя все же ошиблась, вынашивая в течение жизни идею о моей карьере учителя. Нет и еще раз нет – актер и не более того. Ну, в крайнем случае, врач, усердно пользующий больного.
- Вы все так серьезно делаете, - шепчет мне дама уже с придыханием. Ее щечки запунцовели. Но игра есть игра. Конечно, и после ей хочется такого же или похожего на сказку внимания, хочется жарких лобзаний и потения рук, но я не тщусь составить компанию ей и «ионной» тете, тоже припершейся в Петербург, понятно зачем.
Оне называли мне какие-то улицы с литературным, как я догадываюсь, прошлым. Искали в том числе и во мне долгожданного гида и пылкого сопровождающего, пуская коротенькие и робкие стрелки из глаз в мою сторону. Но я отстранен и глух – в ушах моих вновь i-river с неслышной им музыкой, в левой руке сигарета.
После обеда в очередном ресторане мы расходимся, чтоб побродить по великому городу, в разные стороны. Я уклоняюсь от обширных параметров по периметру психологини, вдыхая сладкий дым сигареты и усыпляющий голос Скай Эдвардс.

Со мною в купе до самого до Владимира уже ехала такая любимая дочка. Только тоненькая как тростинка и черноволосая как арабская ночь.
Представьте, уже успела выскочить замуж. Было у меня впечатление, что свадьба ее случилась за остановку до моего появления.
Я вовсе не собирался брать эту крепость, но… с удовольствием взял бы ее.

Мы разговаривали, сидя напротив друг друга за крошечным вагонным столиком. Смотрели на убегающий от поезда лес. Чего-то шутили, пока не входила со своей ролью мамаша, - моя, кстати, ровесница. А мне-то хотелось выбраться с Катей на полустанке средь пасмурной ночи, стоять на чужой стороне и дождаться момента, когда после порыва ледяного еще, апрельского ветра она неожиданно, на автомате, в общем, случайно, прильнет вдруг ко мне.
Так чувствует тело самца внезапно вспугнутая раскатом небесного грома самка.
Но этого не случилось.
Ничего не случилось.
Кроссворды. Смешные истории. Наблюдения за случайными пассажирами. Воспоминания о месте убытия («мы жили в одном квартале…») и совместный нехитрый ужин (без выпивки) в конце.
А потом ты помогаешь тащить два или три баула, за которыми их многочисленная встречающая родня, конечно же, не полезет в душное и тесное пекло плацкарта. Мы расстались, махнув на прощанье друг другу, не зная, не ведая, что встретимся на обратном пути.

Меня ждал Петербург, и сфинксы его, предчувствуя встречу, на мгновение среди ночи под таким же ледяным еще ветром апреля дергали теплой упругой кожей и застывали уже до рассвета. А рассвет проступал между самых сумрачных улиц и линий, которые так и не стали, как хотел хмурый неистовый Петр, каналами.

Очень и очень скоро в окне третьего этажа доходного дома на пятнадцатой линии возникнет мое лицо. Я буду всматриваться окрест, ловить взором первых прохожих, сочиняя за них их истории жизни, буду пытаться узреть в окнах напротив чьи-то движения, буду мечтать о самых невероятных событиях, хотя точно знаю, с какого-то времени я словно отринут от них невидимой, но высокой Берлинской стеной. Потому все, что со мной происходит или начинает происходить, в один странный миг упирается в странную кирпичную кладку. Мою грудь, мои руки, лицо обволакивает эта благоразумная марь, и я останавливаюсь. Без отчаяния и растерянности, чуть отстраненно лезу в карман за сигаретой, небрежно прикуриваю и снова включаю i-river. Здравствуй, Скай Эдвардс…

- Да, что-то декламируют они слишком… - протянул перед самым сном мой шабер-сосед и тут же испустил звуки храпа.
Этим он, конечно, удивил меня уже в первую ночь: я только ворочался, путаясь башкой в проводах i-rivera, а он отключился и захрапел, как конь на первом свидании. Вот и сейчас только что пытался осилить и проанализировать драматическую постановку, на которую мы организованно попали, и всё – спит!

Меня театр не удовлетворил абсолютно. С тех пор, как я научился отделять фальшь от реальных котлет, я понял: в нашем современном театре котлеты не подают не то что там, в действиях, но и в буфете. Кривляние, истошные вопли, искаженные звуки музыки, вбивающие кол восприятия в и без того взбалмученную психику среднестатистического зрителя…
Нет, сие не искусство, а лишь болезненная искусственность. Шизофрения.
И вот Михалыч- шабер, всеми силами пытающийся возлюбить Мельпоменово тело, уже дрыхнет без задних ног, забивая своим молодецким храпом даже голос Скай Эдвардс в моих наушниках. Он и Читать далее...

Все вздор.
Вокруг нее ангелов выше крыши. Они парят, кружат, бьются крыльями и, похоже, Скрежещут не то перьями, не то клювами.
Что они говорят ей, взывая?
Нет, это не голоса и даже не клекот воинственных птиц.
Это шепоты, шорохи, шелесты, действующие на нервы, как шипение пенопласта по шершавой поверхности.
Но они что-то имеют в виду?
Да, конечно. Их стая боится разбиться.
Боится рассредоточиться.
Там один погибает.
Как голубь, прижатый к закрытой двери подъезда.
Его распинают в кровавые репья первые же креативные дети.

Все вздор.
Вокруг нее ангелов выше крыши. Они парят, кружат, бьются крыльями и, похоже, Скрежещут не то перьями, не то клювами.
Что они говорят ей, взывая?
Нет, это не голоса и даже не клекот воинственных птиц.
Это шепоты, шорохи, шелесты, действующие на нервы, как шипение пенопласта по шершавой поверхности.
Но они что-то имеют в виду?
Да, конечно. Их стая боится разбиться.
Боится рассредоточиться.
Там один погибает.
Как голубь, прижатый к закрытой двери подъезда.
Его распинают в кповавые репья первые же креативные дети.

absoluters.ru/post137925846/

Именно такой вопрос задает Семен Семеныч Горбунков перед бесконечными поисками неведомо чего. И то - "дальше-то Дубровки мы нигде не бывали!". Изменилось ли многое? Да, скажут те, кто уже съездил дней на ...дцать в ту же Турцию. Россияне заволакивают своим присутствием и Турцию, и Италию и много чего еще. "Ты знаешь, - рассказывает только что вернувшийся как раз из Турции мой знакомый. Там везде аккуратность и уважение, начиная с таможеннонго досмотра. Ко мне там и пальцем никто не прикоснулся, а у нас усердно похлопали по карманам толстовки (!) и спросили, что у меня "там". И я ответствовал: "Деньги!" Я в ответ на это только посмеялся: приемы гоп-стопа весьма популярны у нас на всех уровнях.

язык, Великий Русский язык - последнее богатство, которое еще есть у России. он достоин помещения в "особую охранную зону". а то ведь развелась целая банда ублюдков, сознательно коверкающих русские слова, навязывающая нам так называемую "доподлинность произношения" разных там иностранных слов. по их мнению, мы почему-то должны говорить "в Украину", а не так, как сложилось истоически - "на Украину". мы должны, словно рыготину, выдавливать из себя непроизносимое "Ашгабат" вместо привычного _"Ашхабад". ведь даже весьма среднему четверокласснику известно, что произносимый глухой перед звонким будет тоже звучать как звонкий, и получится - "аЖгабат", что тоже неверно с точки зрения упомянутой выше "доподлинности". так зачем нас заставляют это делать? был очень удивлен, когда узнал, что известный в Томске писатель настаивает на написании двух "н" в слове "Таллин". и как это произносить? тоже выдавливать из себя, как заика, лишний звук? ради чего? ради толерантности? да я плевать хотел на такую толерантность! почему же англичане по-прежнему произносят "Москоу", а не "Москва"?? почему поляки говорят "Новы Йорк", а не Нью-Йорк? давайте Албанию называть тогда Шкиперия, а Германию - Дойчландом? этого наверное и добиваются дебилы, получившие ненароком доступ к сокровищнице. им нравится - "вместе с "Дирол" и "Тимотей!", а вот мне - нет. эти слова калькируются как существительные мужского рода и второго склонения, а значит должны соответственно меняться по падежам - "С "Диролом" etc. правда, это, видите ли не нравится хозяевам этих компаний и их верным рекламистам, они видите ли, не могут усвоить, что "Диролом" - это всего лишь форма слова в творительном падеже, а не новое слово. я ж говорю, чистые дебилы...

Если же говорить о героях сугубо художественного экрана, то можно даже выстроить своеобразный рейтинг по проникновенности и выразительности процесса насыщения дымом в самые драматические моменты советских кинофильмов.
Первое место без сомнений можно отдать курящему в немецкой забегаловке "Элефант" Штирлицу. Помните, буквально за соседним столиком сидит его жена, доставленная бог знает какими путями на свидание с мужем в эту самую кофейню в тылу врага. Но ...соприкоснуться даже в случайном танце нельзя. Можно только глазами, скрывая их выражение за туманом табачного дыма. Что и делает Штирлиц.
Второе место, окрестив номинацию "Энергичный курильщик", можно отдать Глебу Жеглову в исполнении В.Высоцкого. Его продувание "беломорины" с выхлестом табака из мундштука в атмосферу бесподобно.
На третьем месте все курящие киногерои Басилашвили. Кого бы он не играл, в уголке его губ появляется традиционная папироса из примятой пачки "Беломора". Его номинация - "За постоянство вкуса".
На четвертом наш старый знакомый Юрий Деточкин. Если вы внимательно смотрели фильм "Берегись автомобиля", то заметили, герой, сыгранный Смоктуновским, на протяжении всей картины не курит ни разу. Но вот роковая покупка им сигарет "Друг" ("Беломора" в тот раз не было!) закрутила сюжет с его поимкой.
Пятое место у представителя бессмертной итальянской мафии из фильма "Приключения итальянцев в России". Реактивная сигара, уничтожившая бензоколонку, весьма поразительна, хотя и не нова. Впервые что-то похожее изобрел комиссар Жюв, пытаясь противостоять Фантомасу, но там разрушений было гораздо меньше. Стреляющие сигары Жюва уничтожили несколько охранников Фантомаса. Но за идею - шестое место.
На седьмом Бывалый в исполнении Е.Моргунова из фильма "Кавказская пленница". Не только курит, но и учит супермодному по тем временам танцу под названием "твист".
Восьмое место у Шерлока Холмса в исполнении В.Ливанова. Его курение трубки - самое элегантное в рамках советского экрана. Такова и номинация.
На девятом снова Е.Моргунов в фильме "Операция Ы". Ну, только вспомните, как этот "инвалид" в момент подлома склада с характерным чпоканьем откусывает корешок сигары. А на рукаве его обширного пальто алеет повязка дружинника. Несовместимость, порождающая гомерический смех.
Последнее место у Афони из одноименного фильма. То, как главный герой ранним утром (разумеется, с бодуна) тянется за папиросой "Север" и выдыхает после ее термоядерный дым, пробуждает в душе многих курильщиков одну и ту же священную фразу: "Надо бросать!". И верно, по силе воздействия этот фрагмент может в нашем ироническом рейтинге уверенно занять первое место. И тогда вся наша десятка может быть прочитана в обратном порядке. Не курите!

Андрей Стаглин

"Весна есть весна"

ВЕСНА В ГОРОДЕ С.

Я обнаружил город, город, которого нет:
улицы с тусклым цветом да у окна поэт.
Что-то нашепчет кактус, и запоет герань,
Где-то расколется чаша, и в предрассветную рань
вышуршит серая птица и пролетит, как сон,
сморщатся старые лица, платье ужмет фасон.
Медленно оседая, будет идти волна,
сумрачно подпевая, зная, что не одна,
Выльют на улицы шепот и разговоры с крыльца,
сквозь неуемный рокот, сквозь букву "О" кольца.
Мимо, все время мимо, в окнах мечется блик,
Стены, камнем раскинув, ринется вниз грузовик.
А за рулем в кабине очень из далека
сонное солнце игриво после ста грамм коньяка.
Книга на мокрой лавке, шляпа среди кустов,
банки и склянки с рванью, вылезут между снов.
РазухарИтся смерчем по-над дорогой пыль,
да разнесется песней слов нелюбимых стыль.
И как всегда, ожидая, вырвется из двери
верная краска мая, первая дочь весны.
Полно покуралесив и пошумев с ранья
бросят с предплечий тучи капли смурного дождя.
Быстро расправятся листья, в травах замрут муравьи,
и прозвучит как выстрел
гулкий раскат любви…

Дата написания: 14 янв.2008 - 22 мая 2008

Действующие лица: А, еще один (одна) А, может быть и еще один (одна) А.

Все совпадения, кои могут быть обнаружены в этом тексте придирчивым чтецом, носят чисто случайный характер.

А.: - Кстати, где распродаются цветы по сниженным ценам?
А.: - Те, что уже засохли или уже дарились любимым и юбилярам?
А.: - Разве такие есть? Их что же кто-нибудь собирает и приводит в надлежащий вид?
А.: - А разве их реально привести в надлежащий вид? Каким это образом?
А.: - Да нет, речь идет о цветах, похищенных из могильных оград. Такие действительно появляются перед новым учебным годом. Их немного, но они есть. И вполне возможно, что стоят они дешевле.
А.: - И как с этим бороться? Какие принимаются меры?
А.: - Меры принимаются. Каждому дракону известны тропинки, по которым цветы попадают на городские рынки.
А.: - А сами драконы борются?
А.: - Увы, нет. Драконы не более чем игрушки с ярко святящимися вместо глаз электрическими лампочками. Они мигают в ночи, но днем почти неразличимы. Драконы требуют свежей окраски.
А.: - Зачем?
А.: - Вид у них непрезентабельный. Бока облупились. Вылезла старая краска и не одна.
А старую вообще-то нужно счищать до основания. Шпаклевать и только потом красить заново.
А.: - Нереально. Кто это будет делать?
А.: - А кто вообще обслуживает драконов?
А.: - У нас в управлении нет лишних единиц. Иногда просим дворников, иногда даже сантехников.
А.: - О чем это вы их просите?
А.: - Ну, почистить от грязи. Подкрасить. Подправить. Им тоже, знаете, достается.
А.: - Разве они не могут сами себя защитить?
А.: - По идее должны, но не могут.
А.: - Почему? Ведь должны!
А.: - Программы обеспечения их собственной безопасности давно устарели. Предприятие «Р.» Новые программы не поставляет. Нам пришли в прошлом году программы из Центра, но они не адаптировались.
А.: - Что это значит?
А.: - Не прижились они в драконах. Начались сбои. Непонятные звуковые сигналы. Хаотические движения. И потом драконы постоянно просят воды.
А.: - Воды? Зачем им вода?
А.: - Вот и я говорю о том же. Вода им не нужна, а они просят. Мы начинаем их поить, но происходит невероятное.
А.: - Что происходит?
А.: - Они перестают на нас реагировать. Практически умирают. Мы их восстанавливаем, снова вводим программу, они начинают хаотично кружиться вокруг деревьев, ломают ветки, сдирают свою краску с поверхности, потом снова просят воды. Поим. Они замирают и заваливаются. После этого ни на что не реагируют.
А.: - Да… и что же теперь? Вы сообщали об этом в Центр?
А.: - Сообщали все время.
А.: - И?
А.: - Да ничего. Центр уже год как на наши заявки не реагирует. Мы допускаем, что они работают не только с нашими драконами. До наших очередь не дошла.
А.: - Но ведь и ваши должны работать, черт возьми!
А.: - Ну иногда работают. Но крайне редко.
А.: - Но их реально тогда уничтожить?
А.: - Нет. Уничтожить в том-то и дело их нельзя. Какие-то процессы все равно в них происходят. Они реагируют например на пчел.
А.: - Каким же это образом?
А.: - Содрогаются. Сильно содрогаются. Такая идет вибрация, такой шум. Того и гляди начнут разлетаться по частям.
А.: - Были прецеденты?
А.: - Пока не было. Но могут и быть. А это уже чисто аварийная ситуация. Если они полетят, то маршруты не выверены и не согласованы. Может сложиться аварийная ситуация. Помните, как над Боденским озером?
А.: - Да, помню, к сожалению.
А.: - Вот, видите. Поэтому мы их используем по минимуму. Чаще вообще не используем.
А.: - А воду?
А.: - Воду даем, конечно, но сильно подогретую. Она практически тут же испаряется, когда попадает внутрь. Поэтому непредвиденные обстоятельства тоже минимальные.
А.: - Да, вижу. У вас все «по минимуму».
А.: - По-другому, согласитесь, просто опасно.
А.: - Ну а в сельском хозяйстве?
А.: - Мы на это получили официальный запрет от Ее Высочества Принцессы и премьер-министра NJQ-Партии. Вот он. В двух словах: Она считает излишним применение драконов в сельскохозяйственных нуждах.
А.: - А где вы их использовали до получения запрета?
А.: - Естественно, на убое скота. Так всегда делалось. В сутки один дракон мог произвести обвалку до тысячи голов крупного рогатого скота с последующей первичной обработкой. Но это если не было сбоев в программе.
А.: - А если были?
А.: - Ну, в те годы их практически не было. Они даже мух не боялись. Изредка тоже просили воды. Мы и тогда давали слегка подогретую. А сейчас у нас такого количества скота и нет, чтобы загрузить работой всех наших драконов. Поэтому запрет Ее Высочества как нельзя кстати и весьма актуален.
А.: - Ну да, понятно. С этим никто и не спорит. Но получается, что использование драконов совсем не эффективно.
А.: - Да, но что с этим поделаешь. Избавиться от них мы ведь тоже не можем. Это ведь наше стратегическое превосходство.
А.: - Само собою, но я для того и прибыл в ваш район, чтобы подумать о более эффективном использовании сил драконов. Эта задача должна быть разрешена.
А.: - Разумеется.
А.: - Вам хорошо известно, что введение сил драконов имело Читать далее...

Для моих внимательных учеников было совсем неожиданным открытием, что странник, так хорошо известный не только классической русской литературе позапрошлого века, но и литературе народной, и куда более ранней, сегодня и есть то самое лицо, определяемое органами ВнуДел, как лицо без определенного места жительства. Или еще проще – БОМЖ.! А это уже трагедия не столько даже для эстетического вкуса отдельно размышляющего индивидуума, но для нравственного состояния всего русского общества. Такой, знаете ли, трещины в русском самосознании. Ведь не зря же утверждалось поныне, что странничество – не что иное, как одна из национальных (читай – неотъемлемых) наших черт.
Странники, калики перехожие и просто «по жизни прохожие» - люди святые, ибо даже лишенные материальных благодатей, шли они по дорогам, на обочинах которых то тут, то там устраивались для них специально беседки, очень даже похожие на те, что стоят в наших внутриквартальных пространствах, и только с одним отличием. Те беседки, которые из стародавних лет, всегда были увенчаны русским православным крестом. А под крестом не станешь господа хулить или матом крыть условия своей или «вообще» жизни. Там помолчишь, отдохнешь, помолишься и дальше, с божьей помощью, в путь.
А дороги-то, прямоезжие и иные, уж если проложены, то от храма до храма. Вот так и получалось, что странники – народ святой. И хожения их суть весточки богу от тех, кто просил помолиться или свечу поставить, а сам по разным причинам не мог.
Так что, «человек божий – по жизни прохожий» только в эпоху безверия стало звучать иронично и с издевкой. А раньше? В былинах, кто поднял с печи недвижного Илюшу Муромского? Да те же странники, именуемые каликами перехожими. И числом их было трое, как волхвов, возвестивших о рождении Сына божьего Иисуса Христа. Да и сам Христос не странствовал ли? А с «современного русского» - не бомжевал?.. Звучит, согласитесь, ужасно. Но не менее ужасно звучит и в отношении простого человека, а мы вроде как не придаем этому значения. Или, если опять по-современному, «как бы».
Но нет, не случайно, совсем не случайно одно из интереснейших русских произведений названо «Очарованный странник». Как солнечным светом озаряемое движение по жизни в поисках правды, именуемой на Руси более чем проникновенно – истина.
Лесковский герой Иван Флягин, очарованный странник, в своей жизни много чего набедокурил. Но разное и плохое, оно ведь покою человеку не дает, гонит и гонит. Да не то плохо, что гонит. Главное, что еще и ведет к людям и к слову божьему, в дорогу, в начале которой храм. И иначе и быть не могло, помните ведь: к чему они, дороги, если к храмам не ведут?
Тем более странно то, что мы видим сегодня. Странники вроде есть, но то, что не «очарованные» - наверняка. Ибо если и появляются оне у церковных врат, то далее за порог не идут точно. Потому как не с мольбами приходят к господу, а сугубо за подаянием, той самой «материальной благодатью», чтоб спустить ее тут же, даже не помышляя об «истине в вине». И то, ведь шли они(если шли) дорогами, хоть и каверзными, да не божьими, к храмам не проложенными и крестами не отмеченными. И почивали в теплотрассах, и живою водицей Илюшу не отпаивали. Потому как другая водица в ходу у современных странников, и имя ей другое. А как же, душа-то ведь жива у каждого, но если не освещает ее солнечный свет, то пьянит и куролесит в ней мираж…
Только как теперь быть: исключать странничество из черт русского национального характера, а заодно и великолепного автора из учебника литературы вычеркнуть? Но оставив, определить цель, при которой мы о странничестве и странниках узнаем. Иначе их очарование под сомнением.

А «странное место» на долгие годы, десятилетия и даже уже век, занял другой литературный характер, повсеместно внедряемый, как более для государства «полезный». Каратаевщина, как явление, может быть, всерьез на заседаниях Политбюро и не рассматривалась, но то, что смиренничество и покладистость, возведенные в абсолют советской пропагандой, выводились на первые планы в художественной и публицистической литературе – се факт.
Каратаевщина – как шоры на душе человека. Даже И.Сталин, не будучи человеком изначально русским как-то высветил яркий пример в одном из своих воспоминаний о сибирской ссылке. Зимним утром увидел десятерых мужиков, бредущих не то порыбачить, не то поохотиться. А вечером встретил девятерых.
- Где ж еще один? – поинтересовался будущий вождь.
- Так утоп, - ответствовали ему почти беспечно.
- Как же так?
- Да так. Ты не переживай, мужик – не кобыла, новый народится…(сборник статей И.Сталина «Вопросы ленинизма»)
Вот так «кругло и обыденно» о смерти.
Не будем однозначно утверждать, что сей факт дал вождю в дальнейшем моральное право на схожую «обыденную» расправу с теми, кто не вложился «пером в крыло прекрасной птицы» (Л.Леонов «Нашествие»). Был недостаточно покладист, задавал каверзные вопросы, позволял себе сомневаться или даже просто молчал, когда было велено говорить и говорить.
Если судить по книгам Читать далее...

Для моих внимательных учеников было совсем неожиданным открытием, что странник, так хорошо известный не только классической русской литературе позапрошлого века, но и литературе народной, и куда более ранней, сегодня и есть то самое лицо, определяемое органами ВнуДел, как лицо без определенного места жительства. Или еще проще – БОМЖ.! А это уже трагедия не столько даже для эстетического вкуса отдельно размышляющего индивидуума, но для нравственного состояния всего русского общества. Такой, знаете ли, трещины в русском самосознании. Ведь не зря же утверждалось поныне, что странничество – не что иное, как одна из национальных (читай – неотъемлемых) наших черт.
Странники, калики перехожие и просто «по жизни прохожие» - люди святые, ибо даже лишенные материальных благодатей, шли они по дорогам, на обочинах которых то тут, то там устраивались для них специально беседки, очень даже похожие на те, что стоят в наших внутриквартальных пространствах, и только с одним отличием. Те беседки, которые из стародавних лет, всегда были увенчаны русским православным крестом. А под крестом не станешь господа хулить или матом крыть условия своей или «вообще» жизни. Там помолчишь, отдохнешь, помолишься и дальше, с божьей помощью, в путь.
А дороги-то, прямоезжие и иные, уж если проложены, то от храма до храма. Вот так и получалось, что странники – народ святой. И хожения их суть весточки богу от тех, кто просил помолиться или свечу поставить, а сам по разным причинам не мог.
Так что, «человек божий – по жизни прохожий» только в эпоху безверия стало звучать иронично и с издевкой. А раньше? В былинах, кто поднял с печи недвижного Илюшу Муромского? Да те же странники, именуемые каликами перехожими. И числом их было трое, как волхвов, возвестивших о рождении Сына божьего Иисуса Христа. Да и сам Христос не странствовал ли? А с «современного русского» - не бомжевал?.. Звучит, согласитесь, ужасно. Но не менее ужасно звучит и в отношении простого человека, а мы вроде как не придаем этому значения. Или, если опять по-современному, «как бы».
Но нет, не случайно, совсем не случайно одно из интереснейших русских произведений названо «Очарованный странник». Как солнечным светом озаряемое движение по жизни в поисках правды, именуемой на Руси более чем проникновенно – истина.
Лесковский герой Иван Флягин, очарованный странник, в своей жизни много чего набедокурил. Но разное и плохое, оно ведь покою человеку не дает, гонит и гонит. Да не то плохо, что гонит. Главное, что еще и ведет к людям и к слову божьему, в дорогу, в начале которой храм. И иначе и быть не могло, помните ведь: к чему они, дороги, если к храмам не ведут?
Тем более странно то, что мы видим сегодня. Странники вроде есть, но то, что не «очарованные» - наверняка. Ибо если и появляются оне у церковных врат, то далее за порог не идут точно. Потому как не с мольбами приходят к господу, а сугубо за подаянием, той самой «материальной благодатью», чтоб спустить ее тут же, даже не помышляя об «истине в вине». И то, ведь шли они(если шли) дорогами, хоть и каверзными, да не божьими, к храмам не проложенными и крестами не отмеченными. И почивали в теплотрассах, и живою водицей Илюшу не отпаивали. Потому как другая водица в ходу у современных странников, и имя ей другое. А как же, душа-то ведь жива у каждого, но если не освещает ее солнечный свет, то пьянит и куролесит в ней мираж…
Только как теперь быть: исключать странничество из черт русского национального характера, а заодно и великолепного автора из учебника литературы вычеркнуть? Но оставив, определить цель, при которой мы о странничестве и странниках узнаем. Иначе их очарование под сомнением.

А «странное место» на долгие годы, десятилетия и даже уже век, занял другой литературный характер, повсеместно внедряемый, как более для государства «полезный». Каратаевщина, как явление, может быть, всерьез на заседаниях Политбюро и не рассматривалась, но то, что смиренничество и покладистость, возведенные в абсолют советской пропагандой, выводились на первые планы в художественной и публицистической литературе – се факт.
Каратаевщина – как шоры на душе человека. Даже И.Сталин, не будучи человеком изначально русским как-то высветил яркий пример в одном из своих воспоминаний о сибирской ссылке. Зимним утром увидел десятерых мужиков, бредущих не то порыбачить, не то поохотиться. А вечером встретил девятерых.
- Где ж еще один? – поинтересовался будущий вождь.
- Так утоп, - ответствовали ему почти беспечно.
- Как же так?
- Да так. Ты не переживай, мужик – не кобыла, новый народится…(сборник статей И.Сталина «Вопросы ленинизма»)
Вот так «кругло и обыденно» о смерти.
Не будем однозначно утверждать, что сей факт дал вождю в дальнейшем моральное право на схожую «обыденную» расправу с теми, кто не вложился «пером в крыло прекрасной птицы» (Л.Леонов «Нашествие»). Был недостаточно покладист, задавал каверзные вопросы, позволял себе сомневаться или даже просто молчал, когда было велено говорить и говорить.
Если судить по книгам Читать далее...

Для моих внимательных учеников было совсем неожиданным открытием, что странник, так хорошо известный не только классической русской литературе позапрошлого века, но и литературе народной, и куда более ранней, сегодня и есть то самое лицо, определяемое органами ВнуДел, как лицо без определенного места жительства. Или еще проще – БОМЖ.! А это уже трагедия не столько даже для эстетического вкуса отдельно размышляющего индивидуума, но для нравственного состояния всего русского общества. Такой, знаете ли, трещины в русском самосознании. Ведь не зря же утверждалось поныне, что странничество – не что иное, как одна из национальных (читай – неотъемлемых) наших черт.
Странники, калики перехожие и просто «по жизни прохожие» - люди святые, ибо даже лишенные материальных благодатей, шли они по дорогам, на обочинах которых то тут, то там устраивались для них специально беседки, очень даже похожие на те, что стоят в наших внутриквартальных пространствах, и только с одним отличием. Те беседки, которые из стародавних лет, всегда были увенчаны русским православным крестом. А под крестом не станешь господа хулить или матом крыть условия своей или «вообще» жизни. Там помолчишь, отдохнешь, помолишься и дальше, с божьей помощью, в путь.
А дороги-то, прямоезжие и иные, уж если проложены, то от храма до храма. Вот так и получалось, что странники – народ святой. И хожения их суть весточки богу от тех, кто просил помолиться или свечу поставить, а сам по разным причинам не мог.
Так что, «человек божий – по жизни прохожий» только в эпоху безверия стало звучать иронично и с издевкой. А раньше? В былинах, кто поднял с печи недвижного Илюшу Муромского? Да те же странники, именуемые каликами перехожими. И числом их было трое, как волхвов, возвестивших о рождении Сына божьего Иисуса Христа. Да и сам Христос не странствовал ли? А с «современного русского» - не бомжевал?.. Звучит, согласитесь, ужасно. Но не менее ужасно звучит и в отношении простого человека, а мы вроде как не придаем этому значения. Или, если опять по-современному, «как бы».
Но нет, не случайно, совсем не случайно одно из интереснейших русских произведений названо «Очарованный странник». Как солнечным светом озаряемое движение по жизни в поисках правды, именуемой на Руси более чем проникновенно – истина.
Лесковский герой Иван Флягин, очарованный странник, в своей жизни много чего набедокурил. Но разное и плохое, оно ведь покою человеку не дает, гонит и гонит. Да не то плохо, что гонит. Главное, что еще и ведет к людям и к слову божьему, в дорогу, в начале которой храм. И иначе и быть не могло, помните ведь: к чему они, дороги, если к храмам не ведут?
Тем более странно то, что мы видим сегодня. Странники вроде есть, но то, что не «очарованные» - наверняка. Ибо если и появляются оне у церковных врат, то далее за порог не идут точно. Потому как не с мольбами приходят к господу, а сугубо за подаянием, той самой «материальной благодатью», чтоб спустить ее тут же, даже не помышляя об «истине в вине». И то, ведь шли они(если шли) дорогами, хоть и каверзными, да не божьими, к храмам не проложенными и крестами не отмеченными. И почивали в теплотрассах, и живою водицей Илюшу не отпаивали. Потому как другая водица в ходу у современных странников, и имя ей другое. А как же, душа-то ведь жива у каждого, но если не освещает ее солнечный свет, то пьянит и куролесит в ней мираж…
Только как теперь быть: исключать странничество из черт русского национального характера, а заодно и великолепного автора из учебника литературы вычеркнуть? Но оставив, определить цель, при которой мы о странничестве и странниках узнаем. Иначе их очарование под сомнением.

А «странное место» на долгие годы, десятилетия и даже уже век, занял другой литературный характер, повсеместно внедряемый, как более для государства «полезный». Каратаевщина, как явление, может быть, всерьез на заседаниях Политбюро и не рассматривалась, но то, что смиренничество и покладистость, возведенные в абсолют советской пропагандой, выводились на первые планы в художественной и публицистической литературе – се факт.
Каратаевщина – как шоры на душе человека. Даже И.Сталин, не будучи человеком изначально русским как-то высветил яркий пример в одном из своих воспоминаний о сибирской ссылке. Зимним утром увидел десятерых мужиков, бредущих не то порыбачить, не то поохотиться. А вечером встретил девятерых.
- Где ж еще один? – поинтересовался будущий вождь.
- Так утоп, - ответствовали ему почти беспечно.
- Как же так?
- Да так. Ты не переживай, мужик – не кобыла, новый народится…(сборник статей И.Сталина «Вопросы ленинизма»)
Вот так «кругло и обыденно» о смерти.
Не будем однозначно утверждать, что сей факт дал вождю в дальнейшем моральное право на схожую «обыденную» расправу с теми, кто не вложился «пером в крыло прекрасной птицы» (Л.Леонов «Нашествие»). Был недостаточно покладист, задавал каверзные вопросы, позволял себе сомневаться или даже просто молчал, когда было велено говорить и говорить.
Если судить по книгам Читать далее...

Настроение сейчас - avakening

Когда я вижу, как на сцене в кульминацию своего выступления Джимми Хендрикс крушит свою гитару, или там Элис Купер прямо в клипе с названием «Отрава» начинает ломать стулья, негодование не охватывает меня. Нет, в минуты подобного состояния (а для меня такие минуты иногда длятся часами и даже днями!) я хватаюсь за портмонет и бегу в билетную кассу, где назойливо выясняю все прямые пути до Тинамри. Я беру плацкарту в один конец, и, хотя сомнения мучают меня до самого входа в вагон, я еду, я еду, стараясь не думать о возвращении.
Уезжаю ко всем чертям, знакомым мне с раннего детства. Я не напрашиваюсь на проводы, более того не хочу их, они мне противны. Нет, под легким, но глубоко осенним дождем, втискиваюсь в таксомотор и во тьме всех своих предшествующих ошибок покидаю этот назойливый город… чтобы окунуться в отрешенность города другого.

Вместо приветствия от милых в дальнейшем тетушек проводниц слышу вместе со всеми:
- Двери закрывайте! Закрывайте двери за собой! Холодно!
Вздрагиваю: человек удивительно похожий на наследника Трутти усаживается напротив меня в отсеке плацкартного вагона.
- А вы наверное знаете моего брата? – в процессе недолгой беседы вдруг интересуется он.
- «Неужели ЮБиТу?» - почти с ужасом думаю я. Ну да ведь похожи – тот же ротик по типу куриной гузки, скорбь отъявленного лжеца на лике, даже очки…
- Он в школе работал.
Я в паузе жду конкретное имя и…
- …Его Валера зовут!
- Валера!? – вырывается у меня с трепетом кожистых вибраций, как у рукокрылых, вылетающих из дымохода.
Нет, это не брат Трутти и его Валера-бразер неизвестен мне. Но осадок как-то остался, и всю последующую в почти четыре дня дорогу мы практически не общаемся. Да я и вообще не общаюсь. Дело в том, что в дороге я отказался от курения. Не выхожу в тамбур во время движения, не курю в раздумьях на перронах у вагона на виду. А потому не организуюсь ни в какие ячейки, хожу сам по себе, смутно поглядывая поверх голов пассажиров, отрывисто взирающих на неспокойные с дымами небеса.

- Вот свиньи, - сокрушается молоденькая и с выпуклой глобусами попкой проводничка, - уже матрац кто-то слямзил.
Я почти готов был разделить ее негодование, но вовремя вспомнил, что вполне мог бы положить лишний матрац себе и таким образом, чтобы голова моя не проваливалась в щель между полкой и стенкой вагона.
- Да… - только и протянул я, быстро укладываясь на боковую.
Впрочем, мой солидный вид имеет определенный вес у пассажиров – они заходят в вагон не после приглашения наших «стюардесс», а после того, как я неторопливо и уверенно, словно сам Великий Стаглин, поднимаюсь по ступеням узкого проема и скрываюсь в плацкартных потемках. Мне нетрудно представить, что там не плацкартные ведомости, а вагон-салон с разноликой челядью, сопровождающей великого вождя в поездке по стране. Вождь своенравен и скуп на эмоции, слушает доклады вполуха, потягивая легкое таманское винцо и непроизвольно оглядываясь на заветную дверцу с глухой зеленоватой шторкой, за которой его ждет худышка, рыжая француженка и такой же рыжий походный рояль-пиано.

По пустынному перрону космической станции в Самаре разгуливает одинокий черный ворон, а на другой неведомой станции я неожиданно замечаю в толпе собственную маму с пакетиками яблок в стареньких руках. Она не подходит близко, но разглядывает меня украдкой, вроде бы узнавая и не узнавая. В последнее наше прощание она также вынесла из сада яблоки нам с дочкой на дорожку, а через год с небольшим умерла. И вот здесь на станции без названия она издали смотрит мне вслед и, тихонечко вздохнув, уходит с так и не отданными яблоками из сада. «Яблочками!» И я горько плачусь потом в пропыленную подушку. Плечи мои трясутся беззвучно.

Нас теснит степной татарский народец – объемистая тетя черной масти просит моего соседа уступить ей нижнюю полку, а когда он уступает, появляется ее родственница с «ейным» мужиком. Они шумно раскладывают свои восточные кумысы с брынзами, хлебы и колбасы из степных коней и начинают это уминать по ртам.
- Вы б книжечку убрали со стола, а то запачкаем, - говорит мадам Tartare.
- Только попробуй, - очень нежно и приветливо отвечаю им я. Вот они, завоеватели нашего русого племени - вроде сущие дети, но нож рядом с ними не оставляй. Я заботливо убираю складничек моего тестя подальше и бездумно смотрю в окно.

Смотрю на полегшие серые уже травы, на кукольные садовые домики работяг-мичуринцев. Это вам не виллы с фронтонами из красного кирпича. Тут ощущение другое, будто въезжаешь на территорию какой-нибудь Лилипутской АССР. Но домики-халупки с крошечными узаконенными тремя сотками лишь преддверие очередного города за поворотом железной дороги. Преддверия уродливо проявляются тут же разбитыми пакгаузами, заброшенными элеваторами и раскуроченными водонапорными башнями. Здесь уже Гулливер побуйствовал. Иначе не объяснить, почему столько разрухи вокруг, столько некрасивых окрестностей и унылых замкнутых людей в этих бесконечных Читать далее...

ну, вот и создано место нашей встречи! а время будет у каждого свое, поэтому можно будет не заморачиваться на тему - когда же мы все соберемся? теперь собираемся здесь и договариваемся. или просто разговариваем о том, о сем. а то и помолчать можно. не всё же вам болтать на уроках, верно? можно что-то и написать. друг другу. или мне, в конце концов. всем привет. пока. ваш Палыч.

этот дневник будет местом встречи моих бывших учеников со мной, их бывшим классным руководителем. хотя слова "бывший" и "бывшие" весьма условны.
[700x525]