ДАЛЕЧЕ ДА НЕ ЛЕГЧЕ
- Тутто этто всем приветто!
Захолонуло как-то осенью, заветрило, что вроде как и ночью, где скрежешчет не споймешь. А только ухает и бухает вдобавок. Люди-то, котораи при галстуках, собрались чото делать. Не поймают, кто грохочет.
- Да чего ловитто, - одна там говорит, - Этих, оба-два, давайте спригласим их, пусть заглянут. Потому что с Ленингом ведь надо что-то делать. Херли же он ездиет вдоль по продольному, еще рукою машет!
А верно тут решили – чот-то надо делать, в самом деле ездит и рукою двигает одной, когда другой. Не ухватиться. То ли есчо будет, как прихватит да в зашиворот.
Прислале тут за Братой.
Спрашивают все:
- А этот где?
- А где-то туто было, - Братер говорит.
- Где исчи его давай.. Работо будет. Ленино поукрепляете, не ездил чтоб и не гремел!
- А чо он ездит что гле?– Брато спрашоват.
А те ему внушают:
- Ездит очень как. Тудо-сюдо... Рукою машет, страшно-то по улице народу ночью проходить!
- Если ф выбора назначат и старухе выползут на спозаранок, - одна там продолжает продолжать, - Как увидят-твою в мать, так не дойдут. Увязнут в страхе-т.
- Точно, – Братест говорит, - Увязнут. Вот-то улица не счищена, есчо как шведы приезжали на коров смотреть.
- Какех коров?
- Култупенскех!
- Какех – какех?
- Култупенскех!!. - Братрат орет.
Ну, головаме эти покивале, кто Култупина–то помнет? Вроде был такой тут нетто-брутто председатель. Так еще когда… А шведы жили и живут.
- Чего ты к ноче спомнил?
- Да так вот в сугробе вроде как кошак замерзший, не иначе с празднеков лежит. Снего много - ходу мало, – Брато разумеет.
- Вот так ты работою давай ударни и наладишь снова светлое начало! – дамо эта ему амо вговорит.
Ну, Браторето подписало. Надо же не одному. К Папе кинулось. А Папо–то не пьет почти. Посмотрит в зеркало да с молоком умнет какую булочку другую. Скушно. Тельбан-то включил по бабам поздоровкался и, ну опять, по молочку – есчо скушнеет. Эх, и жизнь-то, думает, пошла. Ну, в смысле, пошлая. А что придумает – не знает. Тутто Братокар и подкати. Ну, прямо вот-те здрасте.
- Что горюешь-то? Кефирцу лучше б выпил.
- Нету здесь кефирцев у меня, - враз Папо отвечает. - Молоко люблю. Топленое чтоб было.
- Ладно молей разводить, – Братоно говорит. – Уже работо ждет нас.
- Так, а где же?
- Рядом.
- А чего?
Да ничего, не пятке же чесать об угол!
Худо, Папе одеваться-т лень взяла его:
- А может так чего расскажешь? Делать-то чего нам?
- Да уж баб не целовать. Велели Ленино нам укрепитто.
- Как-то?
- Так-то! Руке там ему повывертало ветрами Сибери. Нитуда показывает нам идти!
- Да как-то нитуда? В сберкассо и показывает. Как и раньтьше было, – Папо спомнел.
- Так-то раньтьше, – Братограф говорит, – теперь-то поздже будет. По другим ориентирам!
- Это же кудо?
- Тудо и выше! – Братоплан спорит, - Да ты вставай же, херли рассуждать безвылазно!
Ну, ладно Папе только поднапрячься, выйдет сразу, будто и не спал полдня на молоке-то. Тут уже и с девкою переглянулся, там уже под локоток и дамочке чулочек дранный указал! Может и умеет - где надо разумеет.
Вслед за Братой поспевает – семочке счелкает.
Ну, пришле оне, конечно, – вечереет уже сного. Бабки только и плетутся, говорят, какое небо-то над нами. Беспредельное…
А наши оба-два-то выгдяне из рукова-то ленинскаго!
Загугукале, что тем старухам до царя-государя б захотелось, если б спомнили, кудо лететь по курсу. Да нет, уже не те старухе то пошли. И Луначарскогот не знают. Но вот Прежнева с Хрустчовым как-то то не путают. А херли же их путать: естлиф оден лысвый, а другой-то нет. Ну, точно Папо с Братою. Охальнике. Кричат старухи, чего-тудо завзлелие!
- Чего там надо?
- Укрепить нам надо, шла бы ты домою! - Папо ем твердит. Не препираться ж.
Что там Братнах укрепил, так и не скажешь, долго вошкался , весь в паукине. И проводы торчат-то из кармантов.
- Это провода зачем такие? - Папо Брате спрашива.
- Я думаю, что эти-то нужны , а те, наверно, нет нах, - Братозз говорит.
- А взял где?
- Ты не лез бы, Папо, – Брато говорит, - Ты лучше пересказывай чего-то.
Папо начал пересказывать – работать-то не любит, а болтать - кудо ему дорога. Так забелить - не отстрочешь!
- Вот тут, Брато, – Папо говорит, - уже и номер я нашел какой-то и на надписи прочел, что штуко это сделано в Ц… В Ц-цви…
- В Цхинвале чтог ле? - Братидзе говорит.
- В Ц… В Ц…
- Да где ж там?
- В Цвиккау! ДДР!
- Вот как, - Брато говорит, - То-то што Цвиккау - нихера не понимаю. Где тут молоток лежал? Явно ведь в кармане.
- Так ведть пропадет в нутрях, когда ты не найдешь его, а света мало.
- Так ты лампочек вкрути. Работать тут мне долго.
Только начали, а вот уже усталее.
Папо дальше ходит по разрубкам надписе считает, Брато проводки опять перехирачивает и припотел.
А будет что - никто не знает. Как он там соединит их, даже Троцкий не оценит.
Ну, дак дело двигать надо!
Бо придут при галстуках, натычут мордой, что старух пугале, а Ленинга не сдали.
-
Читать далее...