Еще несколько месяцев мне придется смотреть из этих окон, с высоты наблюдать восходы белого золота и скучного багрянца, время от времени отражающиеся в каком-нибудь жидком извержении, в серебристом пузыре симметриады, следить за движением наклонившихся от ветра стройных быстренников, встречать выветрившиеся, осыпающиеся мимоиды. В один прекрасный день экраны всех визиофонов наполнятся светом, вся давно уже мертвая электронная система сигнализации оживет, запущенная импульсом, посланным с расстояния сотен тысяч километров, извещая о приближении металлического колосса, который с протяжным громом гравитаторов опустится над океаном. Это будет "Улисс", или "Прометей", или какой-нибудь другой большой крейсер дальнего плавания. Люди, спустившиеся с плоской крыши Станции по трапу, увидит шеренги бронированных, массивных автоматов, которые не делят с человеком первородного греха и настолько невинны, что выполняют каждый приказ. Вплоть до полного уничтожения себя или преграды, которая стоит у них на пути, если так была запрограммирована их кристаллическая память. А потом звездолет поднимается, обогнав звук, и только потом достигнет океана конус разбитого на басовые октавы грохота, а лица всех людей на мгновение прояснятся от мысли, что они возвращаются домой.

Но у меня нет дома. Земля? Я думаю о ее больших, набитых людьми, шумных городах, в которых потеряюсь, исчезну почти так же, как если бы совершил то, что хотел сделать на вторую или третью ночь, - броситься в океан, тяжело волнующийся внизу. Я утону в людях. Буду молчаливым и внимательным, и за это меня будут ценить товарищи. У меня будет много знакомых, даже приятелей, и женщины, а может, и одна женщина. Некоторое время я должен буду делать усилие, чтобы улыбаться, раскланиваться, вставать, выполнять тысячи мелочей, из которых складывается земная жизнь. Потом все войдет в норму. Появятся новые интересы, новые занятия, но я не отдамся им весь. Ничему и никому никогда больше. И, быть может, по ночам буду смотреть туда, где на небе тьма пылевой тучи, как черная занавеска, задерживает блеск двух солнц, и вспоминать все, даже то, что я сейчас думаю. И еще я вспомню со снисходительной улыбкой, в которой будет немножко сожаления, но одновременно и превосходства, мое безумие и надежды. Я вовсе не считаю себя, того, из будущего, хуже, чем тот Кельвин, который был готов на все для дела, названном Контактом. И никто не будет иметь права осудить меня.

(с)“Солярис” – Станислав Лем

Пять белых композиций из линий прямых и изгибающихся на зеленом фоне, огражденных немного пожелтевшей, но все еще претендующей на новизну рамочкой. Табличка «ВЫХОД » уверенно указывала направление движения для случаев, которые уже утратили свою актуальность. Распахнутая дверь давно уже не представляла преграды. Казалось бы все так просто. Раз. Ступил за порог и перед тобой открылись новые горизонты : две полувинтовые лестницы, коридор с двумя направлениями, а далее паутины лестниц и коридоров, которые дают миллионы вариантов развития событий, бесконечные наборы встреч и расставаний.

Но если бы пылинки не были так чарующе похожи на снег, если бы они не захватывали сознание так, что попросту невозможно отвести взгляд. Откуда здесь столько пыли? Неуверенно огляделся вокруг. Около стен пустые полки, кое-где сломанные и опрокинутые неуклюжей рукой. А на полу груды книг все еще неуверенно сваленных в кучи и оттого представляющих собой хрупкие массы.

Хаос. Прах. Простота.

Суше. Строже. Формальнее. Наверное, взрослее. Я не могу больше писать. Мечтатель во мне угасает или уже потух вовсе. Сейчас прекрасная осень. Желтые листья, кружащие снегопадом, мокрые улицы или солнечные дни бабьего лета. Все вокруг пронизано эмоциями, а я словно в пузыре. Изо дня в день хожу, делаю и существую, я чувствую вокруг жизнь, она течет и движется, но не вижу людей, словно отдельно от мира, есть он, и есть я, но мы не вместе. Долгое время называю себя винегретом, потому что внутри все перемешалось, слетело с полок, отклонилось от плана. В тщетных попытках разобраться я терплю поражение за поражением. Механическое выполнение действий, никогда не приносило удовлетворения. А интереса нет ни к чему. Где та, которой было любопытно и у которой горели глаза. Киборг. Разобраться в окружающем попросту оказывается невозможно, когда ты не разобрался в себе.  80% решения проблемы это банальная ее формулировка. Казалось бы все так просто. Ведь все абсолютно элементарно было, есть и будет. И не надо заморачиваться… пам пам. Я всегда не очень любила логические задачи, потому что в каждую я погружалась с головой, искала какой-то каверзный ответ, когда все было на поверхности. Но как взглянуть на все проще?... Не знаю. Так и хочется сказать «Данный разум находится на профилактике. Идут структурные работы» но больше нет времени. Сколько может продолжаться мой анабиоз? Аморфное существо, вконец обленившееся и ушедшее даже не в себя, а куда-то в неведомое место. Хватит!  Хватит!!! Хватит!!!!!

«Я как то слышал анекдот. Мужчина приходит к врачу, жалуется на депрессию, говорит жизнь груба и жестока, что он чувствует себя одиноким в угрожающим мире. Врач предлагает простой рецепт — великий клоун Пальячи сегодня в городе, сходите, это вас подбодрит. Мужчина взрывается слезами. Но доктор, — говорит он: Я и есть Пальячи.

Хороший анекдот. Всем смеяться.» (с) Хранители

Что-то надо делать, что-то менять и в чем-то разобраться.  Но что и в чем?

Отныне не романтик и не мечтатель, как бы грустно это не звучало.

Угрюмый человек брел по улице. Накрапывал холодный дождь, но его это нисколько не смущало. Мелкие капли путались в волосах, попадали под одежду и мурашками пробегали по спине. Сегодня его мысли не были молчаливы, но представляли собой жёсткий клубок, и потому звенели в голове тысячей голосов. До закрытия общежития оставалось не более 20 минут, хотелось бы успеть вовремя, но он все равно не ускорял шаг. За ним, шаркая ногами по опавшей листве, шла темная фигура в плаще с высоко поднятым воротником и в шляпе, как носили аристократы когда-то тогда, в прошлом. Эта тень была вполне материальна и достаточно резво сокращала расстояние. А угрюмый человек шел, занятый тараканами своей головы, и то ли не хотел, то ли действительно не замечал тени.

Ну а дама, взглянувшая случайно в окно, стала свидетельницей необычайной картины. Улица выглядела как обычно, все те же выбоины на асфальте, тот же мусор на обочине дороги, и двое : ссутулившийся человек, который прихрамывал на правую ногу, и высокий, худощавый, весь укутанный в черное. Но что-то было не так в этой обычной картине. Расстояние между двумя путниками становилось все меньше, и когда между ними оставалось меньше метра, произошло что-то странное. Худощавый должен уже был появиться, обогнав сутулого, но этого не произошло, он исчез. Даму передернуло, она моргнула пару раз , и как это обычно бывает, отошла от окна с мыслями, что ей все почудилось.

сосед по комнате уже спал. В последнее время для него как будто зима наступила, он только и делал, что прятал свою голову под подушкой. Отлично. Работать мешать никто не будет.

Угрюмый человек сел за обшарпанный стол и включил ноутбук. Принялся за дальнейший расчёт. Результаты необходимо предоставить в агентство уже завтра. В принципе, работу можно было сдать и так, но побочные коды, регулярно всплывающие в 6й части расчёта не давали покоя угрюмому человеку, уж как-то слишком ровно они выстраивались. Наблюдалась нестандартная систематичность, как будто недописанная программа уже жила сама и продолжала развиваться.

Поработать долго не получилось, глаза сами установили лимит, и ровно в 2 часа ночи закрылись.

Смутные времена. Каждый день, проходя по городу, мы вдыхаем неопределенные колличества пыли, забиваем легкие мельчайшими органическими и неорганическими частицами. Этот смог, он образует по ночам загадочное оранжево-коричневое свечение неба, за которым не видно звезд. Но зачем этому городу какие-то далекие огоньки, ему хватает и земных звезд: фонарей, витрин и рекламных плакатов. Метеоритный дождь заменяет свет фар машин, снующих без остановки туда-обратно. Чем не звездное небо? Только здесь, на Земле, всегда сохраняется баланс - закон сохранения. А где-то далеко, за плотным пыльным занавесом, там, куда редко добирается даже сознание человека, течет своя жизнь. На квантовом уровне бегут электроны, подчиняясь совершенно иным - неземным - законам.

Я не боюсь, я не должен бояться. Ибо страх убивает разум. Страх есть малая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Я встречу свой страх и приму его. Я позволю пройти ему надо мной и сквозь меня. И когда он пройдёт через меня, я обращу свой внутренний взор на его путь; и там, где был страх, не останется ничего. Останусь лишь я, я сам.

***

– Великий Джихад лишил человечество костылей, – промолвила она. – Это заставило людей развивать свой мозг. И тогда появились школы, развивающие способности человека – именно человеческие способности.

(с) Дюна

...

а я стою и наблюдаю за тем как капельки сбегают по стенам. одна за другой. сначала это просто тонкий слой воды на кафеле, будоражимый струями душа, потом постепенно он собирается в небольшие капельки, которые растут все больше и больше, а когда масса становится уже достаточной крупной, капелька пытается преодолеть этот пресловутый закон тяготения и из последних сил держится на стене, но поверхностное натяжение и силы сцепления...нет, они ничто по сравнению с гравитацией, и капелька стремительно скатывается вниз.

 Обычно путь таких капелек не особо долгий - до ближайшего стыка кафельных плит, но бывают и особо крупные экземпляры, которые набрав побольше массы и скорости с легкостью перелетают на следующую плитку и резво пытаются продолжить свой путь, но неизменно угасают...

Я наблюдала за ними около 15 минут, ни одна не смогла пробраться дальше, чем на две плитки. я пыталась помочь, поворачивая свое тело под душем, изменяя поток воды на стены, но при увелечении потока, капельки не успевали вырасти и их сбивало напором воды, если же я уменьшала приток воды, капельки вовсе отказывались образовываться. Так заняв самое выгодное положение - спиной к душу - я стояла, повернув голову, и смотрела как по правой стенке бегают капельки. одна... другая...

А кафель. Он даже не розовый. С каким-то сиреневым оттенком...

Мы устроим на улице танцы у всех на виду,
Ты одела вечернее платье, и солнце переоделось в луну.
Будет жаркое лето в этом году,
Если птицы летают так низко, то это, это к дождю.

И только солнце знает, как надо светить,
Как только снег растает, в нас будет вода,
Как только снег растает, в нас будет вода,
Как только снег растает. в нас будет вода,

Слышишь, ругаются люди в соседней квартире,
Выходит, что мы не одни в этом мире,
Лежим, я у стенки, ты с краю,
Я тебя не люблю - я тебя обожаю.

И только солнце знает, как надо светить,
Как только лед растает, в нас будет вода,
Как только лед растает, в нас будет вода,
Как только лед растает, в нас будет вода.

Вячеслав Бутусов - Солнце

А тут около остановки сидит на кортах мужчина и курит. У него рваная одежда и усталый вид. Подходит к водителю и спрашивает, остановит ли тот на кольце около N, соседняя убогая деревушка...

А рядом стоит женщина недогламурного вида, курит тонкие сигареты и орет на своего маленького ребенка.

А мимо прошел солдатик, совсем молодой, ему точно 18 лет... С сигаретой в зубах и с ребяческим взглядом, чем-то напоминающем о советских временах...

4 часа утра. тишина. ни души. "вот сейчас бы найти еще одну бессоную душу, поговорить бы..." да, когда уже сон уходит, и ты просто на просто не можешь спать по ночам, а утром мучительно просыпаешься к первой паре, ты ходишь ночами, одиноко ходишь, и хочется поговрить хоть с кем-нибудь, но все спят, как на зло, даже последние из стойких уже ложаться в 4 часа... стою на лестничном пролете, тишина, только скрипит дверь, от чего бы это?... сквозняк, я его почувствовала не сразу, приятно.  медленно поднимаюсь к себе наверх. тихо...

Шум. Равномерный, негромкий и монотонный. Убаюкивающий и приятный. Будь то шум воды или электроприборов, он такой уютный.

Уже поздний вечер. На улице зима, и поэтому в комнате прохладно. Она кутается в одеяло и подгибает ноги. Включена настольная лампа, в комнате полутень, тусклый и легкий свет. А напротив её комнаты ванная, где мерно журчит вода. А она лежит с закрытыми глазами и слушает. И по коже пробегают мурашки.

Матушка закончила принимать ванную. Больше сегодня плеска воды не будет. Но вскоре её ждет главная колыбельная нынешнего вечера - монотонный гул фена. Мурашки все бегают по телу. Уютно.

Она лежала у себя на чердаке и вспоминала перед сном все эти приятные моменты жизни. Осень. Уже глубокая ночь. Все давно спят. И только равномерное кап-кап-кап нарушает тишину. Идет несильный дождь. Уже несколько часов как. Здорово, когда крыша металлическая. Шум негромок и ненавясчев, но она все равно просыпается среди ночи и слушает эту гениальную мелодию природы, закрыв глаза. А по телу все бегают мурашки. 

Гараж находился на краю деревеньки. Мало машин, мало людей. Место тихое и спокойное. Рядом стоит двухэтажный дом, перед ним пшеничное поле, а если стоять лицом к дому, слева большой луг, где вразнобой цветут дикие травы. Чуть поодаль, метрах в трехстах за домом лесополоса, в глубине которой протекает хиленькая речка, а еще чуть дальше железная дорога...

Многие очень не любили близость железнодорожных путей, жаловались на постоянный шум, ведь поезда здесь ходили часто, особенно товарные. Забавно было наблюдать, как тряслись дверцы шкафов, когда проезжал поезд. Ну а ей, ей это нравилось. Какая-то непонятная, и кажется, врожденная любовь. Любовь к поездам во всех её проявлениях.

 Позитивистские взгляды

Что касается смысла жизни, Людвиг Витгенштейн и другие логические позитивисты скажут: выраженный через язык, вопрос бессмысленен. Потому что «смысл X» это элементарное выражение (term), которое «в» жизни обозначает что-то относительно последствий X, или важности X, или что-то, что должно быть сообщено об X. и т. д.. Поэтому когда «жизнь» используется как «X» в выражении «смысл X», утверждение становится рекурсивным и, следовательно, бессмысленным.

Другими словами, вещи в личной жизни могут иметь смысл (важность), но сама жизнь не имеет никакого смысла отличного от этих вещей. В этом контексте говорится, что чья-то персональная жизнь имеет смысл (важна для самой себя или других) в форме событий, случающихся на протяжении всей этой жизни, и результатов этой жизни в терминах достижений, наследства, семьи и т. д.. Но говорить, что сама жизнь имеет смысл — это неправильно употреблять язык, так как любое замечание о важности или значении уместно только «в» жизни (для тех кто живёт её), делает утверждение ошибочным. Язык может обеспечить осмысленный ответ только если он ссылается на области «внутри» области жизни. Но это невозможно когда вопрос выходит за границы области в которой язык существует, нарушая контекстные ограничения языка. Таким образом вопрос разрушается. И ответ на неправильный вопрос является неправильным или неадекватным ответом.
 

Яркое, яркое солнце на голубоватом небе. Большие и белоснежные облака. На вид такие мягкие и нежные, легкие как пух, и кто бы мог подумать, что весят они тонны, и такие маленькие, а тени занимают большую часть пшеничного поля и оно становится похожим на гигантского леопарда.

Пшеница еще не созрела, но колосья были уже крупными и желтыми. А маленькие серенькие мыши все шныряли туда сюда в этих "джунглях" и надеялись найти упавшее созревшее зернышко.

Билизился полдень. Становилось все жарче. Но когда это её останавливало? Снарядившись кроссовками, шортами, майкой и бейсболкой, она пошла в поле. Какое же оно прекрасное - бесконечное. Вдали видны деревья, растущие около трассы. Маленькая и глупая цель - дойти до дороги. Время бежало. Она все шла. Уже не было видно крыши двухэтажного дома, стоящего рядом с ее гаражом, а поле раз и оборвалось и сменилось на...капустное О_о Ну что ж, пора бы уже возвращаться домой. Но разве нельзя наградить себя весельем на обратном пути?... И началась игра. Такая детская и искренне редостная.

Она то бежала по полю сломя голову, то ныряла в эти "песчаные" волны, и наконец, выбившись из сил, просто легла, раскинув руки. Любовалась ярким небом и представляла из облаков фигурки.

P.S: Такая маленькая и серенькая. Она все бегала по полю в поисках еды. Но вдруг послышался шорох, все нарастающий и нарастающий. Она увидела невысокую девушку. Ее ярко рыжие волосы были спрятаны под бейсболкой, но непослушные пряди все время выбивались. В нее похоже вселился демон, но ни в коем случае не злой. Так беззаботно веселиться не могут обычные люди.

Что это за запах? такой сладкий, но с легким привкусом горчинки. Очень похоже на ваниль. Мышь шла по запаху, и опять наткнулась на эту девушку, но теперь та уже лежала. Вдруг она перевернулась на живот и взгляды черных и зеленых глаз встретились.

Душный чердак. Через маленькое оконце под потолком пробивается солнце. Бледножелтые пыльные лучи достаточно хорошо освещают пространство. Пора просыпаться. Она лениво перевернулась на другой бок, закрыв лицо от солнца одеялом. Спать уже давно не хотелось, но она никак не могла подняться, так и лежала, прикованная к подушке, уже около полутора часов. Соломенный матрац исколол все тело, но так приятно было вдыхать аромат этой некогда живой травы.

Она медленно приняла вертикальное положение и вытянула ноги. Матрац лежал прямо на полу, хотя это и полом то сложно было назвать. Строительство гаража растянулось на много лет и до чердака руки строителей так и не дотянулись. Поэтому вместо мало-мальски аккуратно оформленного пола здесь просто был насыпан керамзит, который так забавно хрустел при каждом шаге.

Ей очень нравилось жилище: и малюсенькое окошечко, и керамзитовый пол, и этот жутко неудобный соломенный матрац, и постоянно висящие в воздухе снежинки-пылинки, а больше в комнате ничего и не было, да и ничего не нужно было...

Никогда не стоит трогать прошлое. Каким бы ни было оно прекрасным, интересным... и манящим. Каждый раз, когда я пытаюсь поднять прошлое, оно рассыпается, превращается в пыль, которая очень быстро развеивается ветром. И те воспоминания, которые были так умилительно приятны, омрачаются, тускнеют. А тогда зачем пытаться вернуть былое?

Я и по сей день люблю прошлое. Обожаю вспоминать былые "приключения" И желание возобновить это возникает само собой, но каждый раз, когда я поддаюсь ему, заканчивается провалом. И тогда в душе умирает какой-то маленький огонёк, который давал надежду, крохотную, но такую теплую. Надежду на возобновление. Так лучше уж пытаться сохранить эту искорку, чем чихать от пыльного облака воспоминаний.

Не стоит трогать прошлое. С ним нужно обращаться очень бережно и аккуратно. Ведь оно такое хрупкое.

P.S: А солнце так забавно играет лучами в пыльных облаках. Весна. Весеннее солнце.

Чтобы я несла любовь туда - где ненависть,
Чтобы я прощала - где обижают,
Чтобы я соединяла - где есть ссора,
Чтобы я говорила правду - где господствует заблуждение,
Чтобы я вселяла надежду - где мучает отчаяние,
Чтобы я воздвигала веру - где давит сомнение,
Чтобы я вносила свет во тьму,
Чтобы я возбуждала радость - где горе живет.

Не чтобы меня утешали, но чтобы я утешала,
Не что бы меня понимали, но чтобы я других понимала,
Не чтобы меня любили, но чтобы я других любила,
Ибо кто отдает - тот получает,
Кто забывает себя - тот обретает,
Кто прощает - тот простится.
Кто умирает - тот просыпается к вечной жизни.
(Из древней молитвы)